Останься

      В квартире все еще вкусно пахнет ароматным утренним кофе. Луи завязывает галстук, стоя напротив большого зеркала в их с Гарри спальне. Его рейс в ЛА примерно через четыре часа.       — Помочь тебе? — Гарри проходит в комнату. Он одет в длинную домашнюю футболку, из-под которой чуть выглядывают черные шорты.       — Мммм? Не припомню ни одного случая, когда видел на тебе галстук, — посмеивается Томлинсон.       — Но это не значит, что я не умею их завязывать… — парирует Гарри, теперь уже тоже Томлинсон, второй год как.       Луи опускает руки, предоставляя своему мужу возможность продемонстрировать разрекламированные умения. Гарри подходит к нему, но так и не трогает галстук, обхватывает руками лицо Луи. Его пальцы влажные, потому что он только что мыл посуду на кухне. А его поцелуй вкуса того самого кофе.       — Так и знал, что это лишь уловка, — выдыхает Луи в любимые губы, обнимая, загребая к себе Гарри за пояс.       За три года Гарри очень поменялся. Луи менял его, оттачивал его прекрасные грани, как ювелир. Учил его жить рядом с собой и учился сам. Позволяя Гарри раскрываться перед ним, иногда вынуждая того выходить за рамки комфорта, или же окружая Гарри своей заботой и лаской. И кнутом, и пряником.       Иногда было сложно, особенно, когда Гарри брал на себя роль черепашки и прятался в свой панцирь. Иногда у Луи не хватало терпения. Не хватало сил быть постоянным инициатором, вытягивать из Гарри желание сблизиться, открыться друг другу. А иногда все случалось само собой. Методом проб и ошибок они научились понимать друг друга. Чувствовать друг друга. Забывая переломный момент.       Луи помнит этот пограничный год, когда его чуть не утянуло в пустоту. В трясину. Когда половина его тела чуть не атрофировалась. Вдали от другой второй половинки. Без сомнений, Гарри видел это. Этот период их совместной жизни научил его инициативе. Возможно, не до конца такой, которую в нем хотелось бы видеть Луи. Но.       Эти времена были позади.       И все же эти три года были заполнены любовью. Вне сомнений. Луи очень сильно любил Гарри. До обожания. Это было заложено в него Вселенной. Она не зря связала их. Их тонкая хрустальная связь становилась все ярче и глубже. Теперь Луи мог с уверенностью сказать, что был частью мира Гарри. Гарри впустил его. Раскрылся для него. Возможно, они все еще молоды, для сравнения с выдержанным вином, но оно лучше всего описывает их отношения. И со временем их чувства обещали стать еще сильнее и глубже. Луи не сомневается в этом.       — Что будешь делать, пока я буду в отъезде? — спрашивает мужчина, чуть отстранившись, разрывая поцелуй.       — Не знаю… может быть, поклею новые обои в мастерской, попрошу подругу помочь мне.       — Что ж, обои не дадут тебе скучать, — усмехается Луи.       А Гарри возмущается:       — Не правда! Я буду очень скучать, — его руки обхватывают Луи за шею, притягивая ближе. Для еще одного поцелуя.       — Возмещу тебе с процентами, как только вернусь… — шепчет Луи в поцелуй, ладонью проскальзывая по трепетно дрожащей спине.       — Ненавижу, когда ты уезжаешь…       Луи и сам ненавидит. Ненавидит отрывать себя от Гарри. Ненавидит это чувство рыдающих от тоски внутренностей. Половина его души, навсегда сплетенная с Гарри, не желает терять этот обретенный покой.       — Мне нужно выезжать на мой рейс, и ты так и не завязал мой галстук, обманщик.       На самом деле Гарри не умеет их завязывать. Луи это отлично известно.       Они еще раз целуются в прихожей. А внутренний голос Луи орет, бьет тревогу, умоляет его наплевать на работу, на свой запланированный полет в ЛА, на встречу с бизнес-партнерами, и остаться дома. Не уезжать никуда на эту неделю. Остаться рядом с любимым телом, с любимой душой. На самом деле, Гарри достаточно сейчас только попросить, и Луи останется. Унесет Гарри обратно в спальню. Чтобы провести весь день в кровати, в пытках от мучительного тягучего неспешного ласкового секса.       Но Гарри отстраняется.       — Возвращайся, я буду ждать тебя.       — Люблю тебя, — Луи оставляет мягкий поцелуй на щеке. Надеясь, что он хоть немного оправдает его отсутствие.       Половина его существа рыдает, покидая родной дом, в котором его ждет теплый ласковый податливый муж, другая — рвется в Калифорнию, туда, где его тоже ждут.

~~~

      Губы как всегда мягкие. Горячие. И чувствительные. Луи прикусывает нижнюю, полностью отдаваясь поцелую. Под закрытыми глазами сверкают разноцветные блики. Чужие теплые руки приятно гладят спину, бока, живот. Обводят руки, плечи, шею. Он сам судорожно, властно, отчаянно, жадно сжимает тело рядом с собой. Сплетаясь с ним. Желая восполнить свою потребность в контакте, в близости именно с этим человеком. Боясь пропустить хоть один любимый изгиб этого тела.       Всё началось полтора года назад. В Малибу, когда Луи был приглашен на вечеринку, организованную его влиятельными партнерами. Тогда он приезжал в ЛА, чтобы решить вопросы, относящиеся к строительству отелей «Insomnia», впрочем, за этим же он прилетает в ЛА и сейчас. Деловые вопросы — одна из причин.       На самом деле Луи всегда знал, что, если ему однажды придется увидеться с Ники вновь он уже никогда не сможет отпустить Стайлса от себя. Луи просто надеялся, что Вселенная будет достаточно великодушна, чтобы не допустить их встречи. Но, у той были другие планы на их счет. Она совершенно случайно и ненавязчиво столкнула их в Малибу.       На тот момент Луи уже отлично знал, что такое жить без Ники. Он просчитался. Возможно, одной мысли об их любви, могло быть достаточно Ники, чтобы жить и быть собой, но с Луи это не проканало. Ему нужен был Ники, ничуть не меньше, чем нужен был Гарри. И, когда того не стало в жизни Луи, Томлинсон медленно стал скатываться в пропасть, со дна которой никто и никогда не выбирается. И Гарри, который был с ним рядом, такой нежный, любящий, прекрасный, не мог его вернуть, и не смог бы. Их любви было не достаточно, чтобы возместить Луи его любовь к Ники.       Если с руками еще все как-то более очевидно, мы больше любим ту, которой, как минимум, пишем, то большинство вряд ли сможет ответить на вопрос: какую ногу они предпочитают больше — левую или правую? Обе нужны.       Луи не отпустил Ники.       Он знал, что это по факту измена законному мужу, измена любимому человеку. Измены — редкое и позорное явление. Мало кого оно настигает. В ней нет смысла, когда у тебя есть родственная душа. Разве что, после того, как связь изживает себя и умирает. Но свою измену Луи себе простил. Он изменял любимому человеку с любимым человеком. И иначе он не мог жить.       На самом деле и Ники был измучен этой попыткой начать новую жизнь, полную одиночества. Теперь он знал, что такое жить без Луи. Поэтому, так как статус законного супруга был уже занят, роль любовника его тоже устроила. У него тоже не было выбора. Он не мог жить без Луи. Он не хотел умирать без Луи. Это было больно. Он прожил так полтора года, и больше не хотел этой боли.       Однажды потеряв Луи, теперь Ники был готов делить его.       — В следующий раз, хочу чтобы мы поехали в Австралию, в Сидней, я еще ни разу там не был… — шепчет Стайлс, выдыхая, удобнее устраиваясь у Луи под боком на широкой кровати их номера. Томлинсон заботливо укрывает того легким покрывалом.       — Эту поездку будет намного сложнее обосновать, — вздыхает Луи, пальцами вычерчивая линии по чувствительному плечу.       — Но мы ведь смогли съездить в прошлый раз в Токио, мне там понравилось…       Ники обожает путешествовать. Луи обожает его радовать. Он уже знает, что непременно придумает что-нибудь с поездкой в Сидней. Как-нибудь.       — Завтра совещание, так что я освобожусь только вечером, — виновато произносит Луи. — Но зато после всего у нас будет целых три дня.       — Я привык, все нормально, — соглашается Стайлс и оборачивается к Луи. — Неужели Гарри никогда не интересовался, почему твои отъезды длятся так долго?       Они редко говорят о Гарри. Особенно в постели. Но, даже когда такое случается, Ники не бросается в адрес своего брата злостью. Наверное, он просто уже смирился с тем, что всё в его жизни так, как оно есть.       — Я думаю, он не задумывается. Я не отчитываюсь ему, сколько длятся мои деловые встречи, а сколько занимает свободное время….       Ники закусывает губу. Интересно, как долго их отношения смогут продолжаться? Год? Может быть, они протянут два. А что потом? Однажды все это непременно вскроется. Правда имеет свойство всегда, при любых обстоятельствах, вылезать наружу. И что? Им снова придется выяснять отношения втроем?       Сейчас Ники уже готов на любые уступки. И Луи тоже.       — Я очень скучал по тебе… — Томлинсон склоняется, приподнимаясь с подушки, чтобы оставить мягкие поцелуи на его предплечье. Кожа вспыхивает алыми бликами. Луи трепещет изнутри.       — Я считал дни… — сознается Ники. Он ничуть не изменился. Все такой же светлый, простой, открытый, разве что немного тоскливый. Луи целует его нос. — Не хочу потом снова отпускать тебя…       Томлинсон поджимает губы. Он хочет подарить Ники прекрасную сказочную неделю. Нет, на самом деле он хотел бы подарить тому целую жизнь, но в его силах лишь неделя. Короткая неделя. После снова будет расстояние.       — А ты не сможешь остаться… — продолжает Стайлс.       Луи разорван пополам.       Он не может ничего обещать. Половина его сердца сейчас тоскует без тепла Гарри. Правда в том, что Луи никогда не будет чувствовать себя совершенным без обоих половинок. А еще в том, что он не сможет вечно разрываться между ними. Держать эти встречи в тайне. Однажды он порвется по швам.       Ники прижимается ближе, прикрывая глаза, утягивая к себе руку Луи, прижимаясь спиной к груди Томлинсона. А мужчина утыкается носом в такие любимые короткие кудряшки.       — Может быть, когда-нибудь я смогу.