Легендарный анмаглак

      Распахнутое окно врезалось в стену с диким дребезжанием, и первый охранник рухнул на пол, из его горла торчал стилет Некосячь. Другой ухитрился обнажить меч и открыть рот, но ни шагнуть вперёд, ни позвать на помощь не успел — второй серебристый клинок молнией врезался в его грудь. Анмаглаки бесшумными тенями скользнули в комнату, и Шототам сделал бесполезную попытку вытереть вспотевшие ладони.       Рыжий Марко честно выполнил своё обещание и назвал на пристани номер комнат барона и его спутников, а, пока они сидели в «Танцующей кружке», ещё и охотно рассказал о своих бывших товарищах. Успевшая сходить на разведку Некосячь удостоверилась, что в «Буковом листе» действительно остановилась целая свора подозрительных личностей, явно подходящая под описания Марко.       Пока все шло как по маслу, но от этого Шотатаму всё больше становилось не по себе. Обычно он не был подвержен подобным приступам волнения, но сейчас на душе скребли кошки, и зудящая под тугой повязкой рука совсем не прибавляли ему боевого духа. Каким бы безответственным и твердолобым, по мнению Некосячь, он ни был, Шототам прекрасно понимал, что охранники барона — люди тренированные и бывалые. Их должно было как минимум насторожить, что один из них не вернулся в логово. Наблюдая за тем, как Некосячь поспешно вытаскивает из бездыханных тел свои стилеты, он чувствовал, как вдоль позвоночника бежит холодная волна.       Он уже готов был поверить в то, что их не услышали, как от ближайшей к нему двери донёсся зычный, но показавшийся Шототаму чем-то странным голос:       — Кадыш, Ривель, что там у вас за гвалт? Если это вернулся наш кутила, просто дайте ему по морде, не мешайте остальным спать! Он и так всю гулянку пропустил…       Закончилась тирада булькающим смехом и скрипом кровати, говорившего невнятно поддержали из другой комнаты. Шототам метнулся к стене и только тогда заметил, что по полу россыпями раскиданы бутылки. Причина странности голоса сразу стала ясна — их противники накануне упились вусмерть.       Замершая у противоположной стены Некосячь, прижала палец к губам и жестами разъяснила напарнику дальнейшие действия. Шототам понятливо кивнул и вытащил из-за пояса гарроту, а эльфийка со стилетами на изготовку тихо скользнула в ближайшую комнату.       Барон де Вальзе по меркам этого средней руки трактира шиковал: аж три комнаты, связанные просторной гостиной, для его свиты и небольшой кабинет в мансарде непосредственно для молодого барона. Одну, по словам Марко, единолично занимал Сохатый, их предводитель.       Из ближайшей комнаты снова донёсся скрип, ворчание и тяжёлые приближающиеся шаги. Затаившись у дверного косяка, Шототам пытался отогнать навязчивое предчувствие и судорожно расправлял так и норовившие запутаться петли гарроты.       — Вы чего не отзываетесь, олухи? — в комнату ввалился шатающийся мужчина. Предчувствие Шототама оправдалось полностью — Сохатый производил внушительное впечатление даже со спины: одного роста с Шототамом, но шире раза в три, своими ручищами он наверняка мог перебить хребет быку. Захлестнуть гарроту вокруг его могучей шеи оказалось не так-то просто, а уж задушить… анмаглак всерьёз думал, что металлическая нить порвётся, пока Сохатый метался и хрипел, пытаясь скинуть его со своей спины и вдохнуть. Борьба поглотила всё его внимание, поэтому анмаглак понял, что серебристая нить почти вскрыла противнику горло, только когда Сохатый затих и осел к его ногам. Торопливо вырвав окровавленное оружие из гортани Сохатого, он метнулся было на помощь Некосячь, но та уже выходила из последней комнаты. Стилеты в её руках уже не блестели в тусклом лунном свете — лоснились от крови.       Не сговариваясь, напарники бросились к лестнице в мансарду. Барон мог и не проснуться, но преследовать его по крышам совсем не хотелось. Преодолев ступеньки на шаг впереди Некосячь, Шототам пинком распахнул дверь… и остолбенел.       Барон де Вальзе агукнул и протянул к убийцам пухленькие ручонки из пелёночного свёртка в мелкий голубой цветочек.       Шототам почувствовал, как у него подкашиваются ноги.

***

      — Некосячь, — протянул Шототам, пока барон у него на коленях что-то тихо лопотал, ухватившись крошечными пальчиками за указательный палец эльфа. — Говори, что хочешь, но ребёнка убивать…       Методично обшаривающая комнату эльфийка чуть повернула голову на его голос, отвлекаясь от найденного на столе листа бумаги, но не произнесла ни слова. Шототам даже не пытался встать и заглянуть в него: разговорную речь он, под бдительным руководством Некосячь, худо-бедно освоил, но белашкийские письмена оставались для него по большей части непонятными каракулями.       — Некосячь, ну что этакая малявка может сделать плохого нашему народу? — особой надежды на то, что наставница проявит милосердие, не было, но он упрямо предпринял ещё одну попытку. — Давай просто уйдём, а мальца оставим его охранникам.       — Охранникам, говоришь?.. — наконец проговорила Некосячь, бросив на него взгляд из-за плеча. Шототам втянул голову в плечи — глаза эльфийки потемнели от гнева. — Многие охранники продают своих нанимателей в рабство после получения платы? Или, вернее сказать, выкупа.       Шототам несколько мгновений тупо смотрел на неё, не сразу сообразив, что суровая наставница совсем с ним не спорит и ему, кажется, не придётся со стилетом в руках отстаивать жизнь маленького барона, да и гнев эльфийки направлен не на него. Но потом смысл её слов всё же проник к нему в голову…       — Это что же получается, мы его должны были убить, а в итоге спасли от работорговцев? — Шототам фыркнул от смеха, и барон де Вальзе у него на руках обеспокоенно завозился.       Некосячь протяжно выдохнула и окинула их долгим взглядом.       — Хватай одеяло и укутай-ка его потеплее, — распорядилась она, пряча найденные бумаги за пазуху. — Здесь оставаться нельзя, а на улице холодно.       Шототам охотно кивнул и глянул вниз в голубые глазёнки барона:       — Ваша Светлость, пожалуйте на одеялко.       Барон де Вальзе что-то пробубнил и протянул к нему руки.