Гермиона, ты проблема всей школы!

В пять часов я уже сижу в кафе мадам Паддифут с большой газетой в руках, чтобы прикрываться. Тед уже сидит неподалеку от меня и ждёт Эсми, которая опаздывает. Меня он еще не заметил. Оно и к лучшему. Спустя пять минут в кафе забегает растрепанная Эсми. Она явно не могла решить: идти или не идти. Я рада, что первое перевесило. Мои друзья улыбаются, делают заказ и начинают разговаривать. Всё лучше, чем можно было ожидать. Я — довольная собой — решаю удалиться, дабы не мешать голубкам. Не верю в то, что они будут вместе, но надеюсь. В таком исходе Пенелопа Кристас обломается. Выйдя из кафе, я иду в магазин, покупаю себе мороженое и с чувством удовлетворения иду домой. Пока случайно не замечаю Аланну, которая сидит на скамейке и… плачет. Зрелище так себе, я скажу. — Чего плачем среди белого дня? — спрашиваю я и сажусь рядом. Она не отвечает. — Мороженку хочешь? — Отстань, Гермиона! — Скажи, почему плачешь, и я отстану, — мягко говорю я. — Потому что он не пришёл! Довольна? Я ждала его два часа, а он не пришёл! Я вернулась сюда после обеда и снова ждала в надежде, что он перепутал время! — кричит она, показывая своё покрасневшее и опухшее лицо. — Может, он забыл? — спрашиваю я с глупой улыбочкой. — Всякое может быть. — Лучше бы было, если бы он забыл, — бурчит она. — Но пока я его ждала здесь, он сидел в кафе мадам Паддифут с Пенелопой Кристас! А когда меня заметил, то даже никак не отреагировал. Будто бы я была никем. Ну и почему на свете так много идиотов? Я закатываю глаза. — Да пошли ты его куда подальше и живи дальше! Этот идиот тебе не пара. — Но ведь он мне нравится с первого курса! Как я могу его просто так послать? — она вытирает слёзы. — Берёшь и посылаешь, — отвечаю я. — Не трать своё время на таких простофиль, которые бегут за первой юбочкой. Если он променял тебя на Пенелопу, то… Боже, да он полный кретин. — Легче не стало, — хныкает она. Тут я замечаю этого самого идиота, который идёт под ручку с Пенелопой. У них явно всё хорошо. Думается мне, это Пенелопа просто решила покрасоваться перед Тедом, что у неё на личном фронте тоже всё хорошо. Она не из тех, кто будет сидеть сложа руки. — Сейчас тебе станет легче, милая моя, — говорю я, улыбаюсь и поднимаюсь на ноги. — Что ты собралась делать? — спрашивает Аланна, с тревогой смотря на меня. — О нет, Аланна, делать будешь ты! Пошли. Я буквально тащу её к этим идиотам. Настроение у обоих заметно портится, когда они замечают меня перед собой. Я ухмыляюсь. — Ну, привет, — говорю я и дергаю Аланну, чтобы она тоже что-то сказала. Но девушка даже в глаза им не смотрит. — Оливер, я думала, ты мужик, а ты оказался тряпкой. Пенелопа, ты просто нечто. Думаешь, Тед будет тебя ревновать? Он даже не видит в тебе девушку. — Что ты несёшь, Гермиона? — негодует Оливер. — А то, что ты не очень красиво, нет, паршиво поступил с девушкой, которая поверила тебе! — говорю я очень спокойным и холодным голосом. — Оливер, ты дебил, признай это! — Следи за словами, Гермиона, — возмущается Пенелопа. — А ты следи за своими намерениями, — фальшиво улыбаюсь я. — Оливер, извинись. — Ещё что сделать? — фыркает он. — Грейнджер, каким боком ты здесь вообще шастаешь? Не лезь в мои отношения. — Это не отношения, а дерьмо какое-то. И я бы не лезла, если бы ты не обидел мою подругу. Оливер, тебе самому не стыдно? — Пошли отсюда, милый, а то нас скоро заразят бешенством эти две идиотки! — Пенелопа берет за руку своего парня и уже отходит от нас, как вдруг Аланна кричит: — Не смей нас так называть, ты, мерзавка! — а потом она разворачивает её и даёт хорошую оплеуху. У меня глаза из орбит чуть не вылетают. После эта чудесная девушка даёт вторую оплеуху Оливеру, который в шоке от происходящего не меньше меня. Удивительно. Мне нравится. — Пенелопа, ты очень мерзкая! — кричит она. — Оливер, а ты очень тупой! Пошли, Гермиона. Чем больше я вижу их лица, тем мне противнее. И она тащит меня в школу. Я в восторге!

***

Ближе к ужину настроение моей соседки по комнате в разы улучшается. Она забывает свои слёзы по идиоту и начинает гордиться своим поступком. — Может, он всё ещё мне нравится, но я сделала большой шаг, когда врезала ему! — говорит она воодушевленно. Я сижу за столом и с горем пополам пытаюсь написать это чертово эссе. — Самое главное, ты не позволила ему и ей растоптать твою гордость на той несчастной лавочке, — отвечаю я. — Да, всё верно. Хорошо, что ты потащила меня к ним и позволила высказаться. Я улыбаюсь. Вот бы все так «высказывались». — А что за футболка на тебе? — спрашивает она. — Она явно большая для хрупкой тебя. И мужская, к тому же. — Отныне это моя любимая футболка. Советую и тебе приобрести большую, свободную футболку, которая не обтягивает и не мешает дышать. В комнату стучатся. — Войдите, — кричит Аланна. Наверное, это кто-то из сокурсниц. Я продолжаю корпеть над Трансфигурацией. — О, с ума сойти! — выпаливает Аланна, когда дверь открывается. — Ты впервые в жизни в нашей спальне! По какой причине? — Зашёл поздороваться, — отвечает тот. Я круто разворачиваюсь. Малфой! — Как поживаете? — Хорошо. Ты раньше никогда не разговаривал со мной больше тридцати секунд, — смеётся Аланна. — Даже как-то странно и неловко. — Как ты прошёл лестничный пролёт? — спрашиваю я. Он же не мог прокатиться на спине какой-то девчонки. Или мог? О Боже, я представила это. — Гермиона, я волшебник, если ты не заметила, — отвечает он. И тут визжит Аланна. Мы в полном недоумении смотрим на неё. — Он назвал тебя по имени! — проговаривает она, выпучив глаза. — Теперь понятно, зачем ты пришёл. Я, пожалуй, пойду. Не буду вам мешать. И вот чья эта футболка! Гермиона! Это его, да? Я закатываю глаза. Что за девчонка. — Если я скажу, что мы НЕ встречаемся, ты ведь не поверишь мне, — говорю я. — О, вы встречаетесь? — умиляется она и уже готовится проинформировать всю школу. — Я побежала, удачи. Дверь за ней закрывается и мы остаёмся наедине. — Что это с ней? — спрашивает Малфой. — Она такая всегда, — я возвращаюсь к эссе. — Ну, зачем ты здесь? — Закончить то, что мы начали утром, — проговаривает этот сумасшедший. — И не мечтай. — Ладно, я здесь, чтобы помочь тебе с эссе. Какой же он всё-таки хороший! — Правда? — радуюсь я и снова смотрю на него. — Нет, я шучу. Дурак. — Ну тогда говори правду, — сержусь я. — Время — золото. Он проходит ближе ко мне и смотрит, сколько листов я написала. Ноль. Тут даже смотреть не на что. Он смотрит на меня взглядом, а-ля, что за неудачница. — Возьми вот этот абзац из параграфа девять, — говорит Драко, листая книгу и показывая текст. — Потом напиши пару строк из одиннадцатого. И в завершении используй материал из пятнадцатого. Бери то, что по-твоему мнению имеет связь. — Но нам же сказали только по девятнадцатому параграфу! — Ты вообще книгу читаешь? Эти темы взаимосвязаны между собой. Уверен, Макгонагалл оценит, если ты углубишь своё эссе. — Ты пришёл, чтобы мне помочь, да? — я хитро ухмыляюсь. — Малфой, ты что, запал на меня? — Ты слишком много не себя берёшь. — М-м, хочешь повторить сцену в ванной, да? — я откровенно смеюсь над ним. — Признавайся. — Скажи «спасибо», глупая, и я пойду. — Не стесняйся, Драко. Здесь только я. А потом он меня застаёт врасплох. Мне нравилось играться с ним и подшучивать, но я не воспринимала всё это всерьёз. Он разворачивает меня к себе и буквально сокращает между нами расстояние. Раз: он стоял от меня в двух шагах. Два: между нашими губами один сантиметр. Окей, я этого не ожидала. — А теперь что скажешь? — ухмыляется он. — Раз: начинаешь ты. Два: начинаю я. Готова? — Тебе жить надоело, Драко? — шепчу я и смотрю прямо ему в глаза. — Раз, — говорит он. — Дв… Я не даю ему закончить. Следующее что я делаю: целую его в щёчку. Он с удивлением смотрит на меня. А я улыбаюсь. Его глаза выдают. Красивые глаза Драко Малфоя не могут врать. — Я тебе нравлюсь, Драко. Я не слепая и вижу это. Теперь я поняла, почему ты выбрал Когтевран. Потому что перед тобой меня распределили на Когтевран. Он отстраняется и спустя мгновенье ухмыляется. Раскусила. — А ты смекалистая, — Малфой качает головой и плюхается на мою кровать. — Почему я тебе нравлюсь? — спрашиваю я. — Понравилась в первый же день! Надо же. Мне интересно, почему. — Ну, я увидел тебя еще на перроне. Ты неслась как сумасшедшая и задела меня плечом. Даже не извинилась. — Извини, — говорю я. Для извинений никогда не поздно. — Ничего страшного, благодаря этому я тебя и заметил. Потом ты сбила с ног еще три человека и скрылась в поезде. Ты словно шторм пронеслась мимо нас и исчезла. А чуть позже в самом поезде мы пересеклись еще раз. — Я назвала тебя тюфяком, а ты меня сумасшедшей, — рассмеялась я. — Я совсем забыла ту нашу встречу. — Да, думаю, тогда я тобой заинтересовался. Необычная девчонка-бедствие и непробиваемый железный характер. Ты интересная. Было бы странно, если бы ты мне не понравилась. — А почему ты ничего не предпринимал всё это время? — спрашиваю я. — Мне больше нравилось с тобой препираться. Это куда более интереснее. — Что ж, давай продолжим препираться дальше. Я пока к тебе ничего хорошего не испытываю. — Врёшь. — Ладно, ты мне немножечко симпатизируешь. Но это только немножечко. Он смеётся. А я улыбаюсь. — Гермиона, должна быть причина, по которой ты такая жизнерадостная и берёшь от жизни всё. Я не думаю, что это твой характер. Ты действительно другая, когда никто на тебя не смотрит. Это странно объяснить, но ты будто притворяешься. — Это не совсем притворство, — я подхожу и ложусь рядом с ним (ничего такого, просто ложусь рядом). Раньше я это вслух никогда не говорила, но сейчас мне хочется сказать. — До девяти лет я была очень серьезным ребёнком. Любила читать книги днями напролёт. С друзьями на улице практически не играла. Дома не шумела и особой радости родителям не приносила. Я была очень скучным единственным ребёнком. Мне нравилась тишина. А потом, в один ужасный день… Мои родители и я попали в автокатастрофу. Они не выжили, а я осталась. Думаю, это повлияло на меня в дальнейшем. Больше тишина мне не нравилась. Я начала ценить моменты и воспоминания. Сейчас для меня очень важно чувствовать себя живой. Думаю поэтому я такая какая есть. — По тебе сложно сказать, что ты такое когда-то пережила, — говорит он, повернувшись ко мне. — Значит, я хорошо справляюсь. Расскажешь это кому-то, убью. Я встаю и снова сажусь за писанину. — Малфой, раз уж ты здесь, то будь добр, помоги как можешь. Одна я не справлюсь.