Когда рассеется туман

Снова тону в ее словах, режущих, словно раскаленный нож, бьющих по всем органам чувств. Копаюсь в ворохе ее воспоминаний так, будто познаю секреты мироздания. Порой мне кажется, что я слышу, как ее боль с треском прорывается сквозь время, сочась и пачкая желтую бумагу. Каждая строчка, наполненная разными чувствами, похожа на оголенные провода — прикоснись к ним, и разряды тока убьют тебя. Я никогда не был склонен к сентиментальности, но тогда, находясь в полумраке поезда, несущегося в Эдинбург, испытал всю гамму эмоций, давно забытых мною, похороненных в наркопритоне на Хокхилл-авеню, после того… Того, как Веспер сбежала. Почему Веспер? Почему ты решила пройти через все это? Через унижения, страдания и боль? Если бы ты не ушла тогда, если бы я мог понять, что за буря разразилась в твоей душе в ту дождливую ночь, мог бы догадаться о причине твоих слез, то я бы сделал все, лишь бы ты не уезжала на встречу неизвестности, но ты решила все иначе, будто бегство лучше борьбы. Письма, полные боли и одиночества, были адресованы Элис, мне и Беатрис. Кто такая Беатрис? Судя по всему, они с Веспер были близки, но сейчас не общаются. Еще одна подруга? А может быть сестра? Чтобы развеять свои сомнения, набрал номер Майкрофта. — Какого черта, Шерлок? — начал Майкрофт. — Ты знаешь, сколько сейчас времени? Надеюсь, что у тебя проснулась совесть и ты уже скажешь нам, куда пропал. — Мне нужно, чтобы ты узнал об одной женщине, — спокойно попросил я. — Женщине? — удивился брат. — Это уже вторая за последние несколько дней. Ты опять во что-то вляпался? И что на этот раз? Опять очередная Ирэн Адлер? Он пытается меня подколоть, выбить из колеи, снова напомнить о той истории с Этой Женщиной. Но мне все равно, я хочу знать, кто же на самом деле Веспер Ринтон. — Мне нужно узнать все о Веспер Авиле Ринтон, 1987 года рождения. Думаю, что это не займет так много времени, не так ли, братец? — и я прекратил разговор, не давая Майкрофту возразить. Он перезвонил через полчаса, выходит не так он сильно занят, или же опять проснулось его беспокойство? — Веспер Ринтон родилась 30 сентября 1987 года в Эдинбурге, в семье Каролины и Арчибальда Ринтона. У нее есть старший брат и младшая сестра. Училась в «Kilgraston», потом в Кембридже на факультете теологии и философии, но не доучилась, осенью 2007 года она не вернулась в колледж. Это не лучшая для тебя компания, Шерлок. Эта женщина была больше двадцати пяти раз в психбольницах, ее подозревали в смерти ее матери, но следствие решило, что падение с лестницы было случайным, а еще она убила человека. — Когда и кого? — я знал об этом, но не верил до конца, что Веспер могла пойти на такое. Она всегда боялась запятнать свою душу грехом, и это преступление никак не укладывалось в логику ее суждений. — Сразу после того, как ты сбросился с крыши Бартса. Она жестоко убила Адриана МакКензи, — я не помню этого имени. Возможно, этот человек появился в ее жизни недавно, но она писала мне, что он стал одной из причин ее бегства. Кто он? — Адриан МакКензи был одним из видных политических деятелей Шотландии. Страстный коллекционер средневековых книг. Ее не посадили только потому, что она сумасшедшая. — Что с ее отцом? — это один из последних ключиков к правде. Ответ на этот вопрос скажет, насколько Веспер погрязла во лжи. — Он покончил с собой в феврале 2007, — вот она и правда. Веспер не врала насчет этого. — Не связывайся с ней. Ее брат, Грейхем Ринтон, работает в министерстве здравоохранения Шотландии, он один из идеологов выхода Шотландии из Великобритании. Ее сестра работает в адвокатской конторе, недавно, благодаря ее содействию, оправдали двух педофилов. Мой тебе совет: не связывайся с этой женщиной и ее семьей, я потом помогать тебе не буду. — Где она живет? — это последний вопрос, который развеет все мои сомнения окончательно, и расставит все точки над «i». — В Дуглас-Хаусе недалеко от Ларгса, в местности именующейся, как Мрачные Небеса(1). Послушайся меня, братец мой, и оставь эту идею. Я не знаю, что именно тебе нужно от Веспер Ринтон, но я настоятельно тебе советую похоронить всякую мысль о ней. — Уже поздно, брат мой, — и я положил трубку. Вот теперь все сошлось, кроме одного, зачем Веспер назвалась именем девушки, умершей в год ее рождения? Потому что Теодор Джайлз владел теми книгами, что она искала, чтобы ее ложь была правдоподобной? Неужели она так боялась брата? Выходит, вот от кого она скрывалась в Колме, вот, кто ее похитил. Это он прятал ее в домах для душевнобольных, чтобы она не сопротивлялась ему и делала все, что он захочет. Муж Элис Волланс. Это открытие словно вспышка. Элис просила меня спасти Веспер от ее брата, явно устав от его тиранства по отношению к подруге. Хотя я больше склонен думать, что за ее поступками стоит нечто другое. У Веспер явно не сложились отношения ни с братом, ни с сестрой. Они оба пошли на сделку с темнотой, в то время, как Веспер продолжала противостоять ей. И причина этого была в любви, в глупых сантиментах. Когда-то она сказала мне, что Дьявол, предлагая власть и деньги, молодость и красоту, забирая душу, отбирает и право любить, потому что любовь согревает душу, толкает к свету, дает возможность обмануть его. Наверное, теперь стоит признать, что любовь — все же не химический недостаток, ведущий к проигрышу; в чем-то я все же заблуждался. Если бы Веспер не любила, и не важно кого, я бы никогда ее не увидел вновь. Хотя… может, было бы лучше, если она продала себя Дьяволу, и я был бы спокоен сейчас. В одном из писем к Элис я обнаружил: в последнее время дела Ринтонов шли не лучшим образом, и, скорее всего, все дело в самой Веспер. Мария МакДуглас обещала Дьяволу всех ее прямых потомков, а она так этого и не сделала. Если бы она любила всех, то непременно пошла бы на сделку с Сатаной, но так и не совершила ее, решив стать костью в горле. Вот поэтому она обратилась ко мне за помощью, чтобы спасти себя, а не всех остальных. Она догадывалась о методах, но совсем не знала, как именно скинуть с себя лапы Люцифера. Что ж, прежде, чем отправиться с визитом к Грейхему Ринтону, нужно разгадать тайну имени Ава Джайлз. Тогда все точно встанет на свои места. Удивительно, что я спокойно думаю об этом, не ища разумных объяснений, а просто принимаю это, как истину. Наверное, я смирился с тем, что есть что-то, существующее вне нашего понимания, еще в Манчестере, и только после новой встречи с Веспер принял все окончательно. Я не заметил, как задремал, проснулся от того, что дверь в купе открылась. Была очередная станция. В купе вошел мужчина невысокого роста, темноволосый, с седыми висками, уставшим взглядом карих глаз. Этот взгляд я бы узнал из тысячи и не с кем бы никогда не спутал. Такое нельзя забыть. Нельзя выжечь из памяти, поместить в Чертогах в папку «Забытое», ибо как я ни старался это сделать, в редкие минуты по ночам эти воспоминания преследовали меня, напоминания о тех днях. — О, мистер Холмс, — начал он. — Давно с вами не виделись. — И еще столько бы не виделись, — ответил я, поднося кулак к губам, чувствуя как гнев вскипает во мне. — Я вижу, вы развелись с женой, но все так же своими садистскими методами лечите несчастных, попавших в ваши руки, прибавили весу, а ваша молодая любовница мечтает вам давно сказать об этом, но все боится, что и вы превратите ее в такое же жалкое, безвольное существо. — Вы не изменились с тех пор. Все так же считаете себя самым умным и самым особенным. Надеюсь, с тех пор вы не возвращались к своим старым привычкам, — с легким сарказмом продолжил он, заглядывая мне в глаза. — Еще как, — усмехнулся я, продолжая давить в себе желание ударить его. — Ну, у вас были довольно вольготные условия, мистер Холмс, — он внимательно посмотрел на меня. — Вам жаловаться не на что. — Вас останавливал только мой брат, — произнес тихо. — Только он, а так, вы бы поступали так же с той несчастной из соседней палаты, которая постоянно хотела выцарапать вам глаза. — Вам, наверное, никогда не приходилось встречать больных какодемономанией, — мужчина улыбнулся. — Эти люди словно не владеют собой, сквернословят, бросаются на вас, пытаясь убить… — Говорят о ваших потаенных страхах и грехах, напоминая о том, что ничто в этом мире небезупречно. Думаете, что я ничего не знаю об этом? Не видел, как человек превращается в зверя? — в моем голосе явно слышалось презрение и превосходство. — Да, откуда, — отмахнулся он. Я знаю об этом намного больше него. Я прожил неделю с девушкой, одержимой дьяволом, провел с ней целое лето, поверив в наличие темных сил. Впервые в своей жизни в то время я поддался суеверным явлениям, отмел в сторону всякое логическое объяснение, перестав искать после той недели, благодаря загнанному зверю в клетку. — Это был занятный случай, мистер Холмс. Девушка была больна настолько, что я бы мог написать целую энциклопедию о ее болезнях, — он наклонился ко мне. — Она была восхитительна. Такая тоненькая, но с красивыми формами, черноволосая, голубоглазая с белоснежной кожей, хриплым голоском, со странным именем, как у книжной героини. Такое странное существо, с такой черной душонкой. Вколешь ей дозу успокоительного — и она уже вся целиком твоя. Такая податливая в твоих руках, делай, что хочешь. Она была прекрасна во всех смыслах слова. Жаль, что ее семья не стала еще раз отправлять ее ко мне на лечение. Она явно в этом нуждалась. Причем не один раз. Ее привезли ко мне в плачевном состоянии… — Зачем вы мне это рассказываете? — вспылил я, перебивая его. — Вы же так хотели узнать о той несчастной из соседней палаты. Она явно занимала ваши мысли, больше, чем некая Ава. Ваш брат ничего об этом не знает, но под действием препаратов вы говорили о ней с таким трепетом, с таким придыханием, словно были когда-то очень близки… Я поднял лицо на своего собеседника, читая в его глазах похотливые желания. «Его пальцы казалось везде, а я была такой беспомощной и не могла сопротивляться ему», — почему-то вспомнилась мне строчка из письма Веспер. «Он каждый раз получал, что хотел, Элис. Мое тело никогда не принадлежало мне. Только ему. И я ненавижу себя за это». «Тогда у меня отобрали все то, что было: надежду, чувства, смелость. Они решили превратить меня в жалкое существо, которое с легкостью перешагнет опасную черту, как это делали все до меня». «Я погибала там… Элис, я боролась, как могла. Моя первая тюрьма не принесла мне ничего хорошего, кроме боли и разочарования, но я не сдамся. Нет, никогда». Она была там. Веспер была там. Она писала об этом в дневнике, в письме к Элис. Она была в «Castle Craig Hospital». Выходит, в то время, как я пытался ее забыть, опускаясь до того состояния, что наркотики стали моей нормой жизни, она была почти рядом со мной, через стенку. Все это время мне казалось, что я слышу ее голос, как она кричит кому-то «Никогда, даже и не надейся». Это не было моими галлюцинациями, как мне постоянно внушали окружающие. Веспер была там, где и я. Рядом со мной. Снова бросаю взгляд, полный ярости, на своего собеседника. В голове возникает, как яркая вспышка, новая правда, приводящая меня в настоящее бешенство. Это подобно удару молнии. Он трахал ее. Снова и снова. Пятнал ее чистую душу, ввергая ее в еще большее смятение, заставляя тем самым все дальше и дальше быть от света. А она ничего не могла поделать, ничего… Он прикасался к ней своими грязными похотливыми руками, его слюнявый омерзительный рот касался ее губ. Он трахал ее… Я не заметил, как мой собеседник вышел из купе. Мне трудно сказать, что двигало мною в ту минуту, когда встал и последовал за тем ублюдком, посмевшим испачкать душу и тело Веспер. Я застал его перед дверью туалетной комнаты. Он курил электронную сигарету, дым которой датчики не могли обнаружить. Злость толкала меня на безумство, или голос, шептавший внутри меня, призывавший нанести первый удар. Такое странное чувство было в моей жизни однажды, схожее с тем, что испытывают звери, загнанные в угол, начинающие нападать на своего врага со всей бессмысленной жестокостью, желая спасти себя. Тогда мною не руководила глупая месть, а желание спасти дорогого мне человека, сейчас же месть заглушила остатки здравого ума. Первый удар по спине. Затаскиваю его в туалет, чтобы никто не мог помешать этому яростному акту мщения. В душе зарождаются непонятные эмоции, будто мне нравится все это, от насилия сразу стало на душе хорошо и легко. Удары следовали один за другим, и с каждым что-то темное, всегда жившее в моей душе, росшее во мне с того момента, как впервые попробовал наркотики, и запертое в глубине души, пытается вырваться наружу. Я дал волю гневу, сделал то, чего не должен был, не понимая к чему эта ярость, ведь насилие не решит ничего. Оно не вернет Веспер прежнего отношения к жизни, оно не заставит забыть ее о тех первых днях, проведенных в доме для душевнобольных. Это поможет только мне освободить всех моих демонов, которых всегда видела Веспер. После наслаждения пришел ужас. Я посмотрел по сторонам, потом на свои руки. Это руки убийцы, вот как бы сказала сейчас Веспер. «Вы убили кого-то. Вы кого-то убили. Того, кого вы презирали», — именно это она сказала мне в тот день на кладбище. Оказывается, она всегда знала меня лучше, чем я себя сам. Веспер всегда знала, что я могу превратиться в того, кем мог стать, знала о причинах моего отказа от чувств, контроля над эмоциями, потому что сама постоянно сдерживала полчище демонов у себя в душе. — Обычно я всегда вижу кровь на руках у людей, — как-то рассказала мне. — Убийц легко отличить от обычных людей, за ними всегда тянется шлейф душ, загубленных ими. Они плачут, стонут, хотят наказать своего палача, но ничего не могут с этим сделать. Жалкое зрелище. Не убивайте никого, мистер Холмс. Вы сможете обмануть окружающих, но не таких, как я. Запах крови и мертвечины мы ощущаем издалека. Я кинулся бежать в свое купе, словно желал там найти пристанище, быстро открыл дверь, увидев кавардак. Моя сумка была раскрыта. Кто-то рылся в моих вещах. Деревянная шкатулка с письмами пропала, как и дневник, начатый Веспер в Колме. Кто-то следил за мной. И я знаю кто. Надеюсь, Грейхем Ринтон ждет меня. Нас ждет долгий разговор.