Когда рассеется туман

— Как вы себя чувствуете? — я подняла взгляд на Шерлока, он подал мне поднос с куриным супом и румяными гренками. — Намного лучше, чем вчера, — ответила я, поднося ложку ко рту. Он посмотрел на меня с неким сомненьем. — Мне правда лучше. — Надеюсь, что через пару дней мы сможем поехать в Борнмут. Главное, чтобы время не было упущено, — Шерлок сложил руки «домиком». — Вы совсем мало едите. — Кто бы говорил, — я легко рассмеялась. — Вы сами во время работы не едите, считая, что это вам мешает. — Я не в счет, — отмахнулся Шерлок. — Откуда вы это знаете? Знаете, что я считаю, будто сытость притупляет разум. — Пока я лежу тут в постели, вы все время читаете книгу, которую нашли в моей сумке, — я кивнула в сторону детектива: у его кресла лежала рукопись, прошитая красно-черной лентой. — Вы только пьете чай, но совсем не едите, в то время, как меня стараетесь кормить, как поросенка для заколки. — Из вас вышел бы довольно тощий поросенок, — шутя, заметил он. — Занятная вещь, — Шерлок поднял с пола рукопись. — Это написал ваш отец? — Да, — выдохнула я, положив ложку на поднос. — Он не успел ее отправить издателю, его убили. Эта рукопись и была той самой проклятой книжонкой о моей семье, ставшая причиной многих моих бед в дальнейшем. Мой отец, наверное, был первым, кто хотел взбунтоваться, и он ничего не придумал лучше, как написать историю о нашем прогнившем роде. Он рассказал о всех грехах, запечатлел в словах историю разврата и порока. Папа хотел отправить исписанные кровью и потом листы в любимое издательство, но его убили. Кто-то не хотел, чтобы все узнали о нашей семье, и этим человеком была женщина, воспитавшая меня. — Довольно интересно написано, — я вздернула бровь, гадая, что с ним случилось, ведь недавно он называл папины книги дешевым чтивом. — Вам не нравится мистика, — заметила я, убирая в сторону поднос, подтягиваясь поближе к краю кровати, где стояло кресло Шерлока. — Вы не верите в то, что нельзя объяснить. — После всего увиденного мною трудно не поверить, и бессмысленно кое-что отрицать, — Шерлок пристально посмотрел на меня. — Я искал объяснения в науке. Нашел, правда, зыбкие и порой мало доказанные факты, но они существуют. Вас следует… — Назвать ведьмой? — подколола его. — Медиумом, — на моем лице появилась улыбка. Я радовалась, что он считает меня таковой, но вряд ли он на самом деле понимал, кто я на самом деле. — Вы читаете мысли. Порой мне кажется, что вы видите меня насквозь. — Я только слушаю шепот призраков. Понимаете, каждая вещь на земле оставляет свой отпечаток во Вселенной, и я могу ощущать его, говорить с теми, кто умер. Весь мир обволакивают вибрации, которые обычно люди не слышат, но их можно все же найти: нужно всего лишь настроить радио на особые волны, и тогда, может быть, что-то разберете. Есть люди, которые постоянно прикасаются к этому невидимому миру, но они всегда довлеют к смерти, она всегда для них лучшая спутница, — Шерлок ничего мне не отвечал, он явно пытался осознать произнесенное мною. Только спустя время он хрипло спросил: — Так вы поэтому так обыденно отнеслись к смерти на месте преступления? — Да, потому что смерть всегда меня сопровождает. Я знаю, когда с людьми произойдет несчастье, и мне порой слишком нелегко приходится, — он мотнул головой, словно прогоняя дурман, распрысканный мною. — То, что я говорила вам, это была не я, а дьявол. Но я и до этого знала о Лили, — Шерлок жестом мне приказал замолчать, я понимающие кивнула, заглядывая в его глаза, видя в них боль. — Не стоит, мисс Джайлз. — А еще я могу гадать на Таро. Принесите мне колоду карт. Она в моей сумке. Шерлок встал с кресла, вытащил мою сумку из шкафа, извлекая из нее толстую колоду карт, перевязанную голубой лентой. Он подал мне колоду. В его глазах появился азарт: он явно думал, что сейчас я буду просто развлекать его. Я попросила его вытянуть три карты, так как просила это сделать в Колме, проникаясь этими кусочками картона, способными рассказать о прошлом и будущем. Шерлок положил на кровать передо мной три карты, и я с замиранием сердца стала их переворачивать. Перевернутая Жрица — Императрица — Влюбленные. Именно такой расклад был в Колме, теперь, наверное, понятно мое удивление и замешательство тогда. В тот день, в заброшенном доме около кладбища, карты еще раз сказали мне о наших связанных судьбах, не смотря на то, что у нас никогда не было будущего. — Прошлое. Перевернутая Жрица, — спокойно начала объяснять. — Непонимание противоположного пола. Это символ поверхностных знаний, иногда самонадеянности и зазнайства, либо предупреждение о близкой опасности. У вас были привязанности, после чего вы решили закрыться от всех чувств. Следующая карта — Императрица. Настоящее. В вашем настоящем есть женщина, она ваша покровительница, но в тоже время она способна изменить ваш мир полностью. Далее очень коварная карта — Любовники. Ваше будущее. Эта женщина будет в вашем будущем. Вас ждут судьбоносные решения из-за этой женщины. Вас ждут беды из-за нее. Тогда, в ту минуту, я еще не знала, что это я — та женщина. Это знание пришло ко мне чуть позже, когда я смогла в одиночестве разложить Таро, решив узнать свое будущее. Если бы я знала это в тот день, то, возможно, навсегда бы уехала от Шерлока, оставила его тогда, пока не стало слишком поздно для нас, пока время не было упущено. Но я не видела незримых нитей, медленно оплетших нас, а потом, когда заметила, не смогла уйти сразу же, доведя все до моего подлого бегства, когда мы оба, хоть и никогда не признавали это, были связаны сердцами и душами так крепко. И эти прочные стежки не разметало время, боль обиды и разочарование. — Теперь я вытяну три карты, чтобы узнать, удачным ли будет наше дело. Три карты Дьявола. У меня бешено застучало сердце, больно ударяясь в ребра. Мне стало нечем дышать. Шерлок кинулся было ко мне, думая, будто у меня начинается очередной приступ безумия, но я остановила его жестом, справившись с нахлынувшими эмоциями. Я подняла глаза на Шерлока, видя в его глазах вопрос. Он хотел знать толкование. Лучше было тебе не знать. Лучше тебе бросить меня, проклятую дьяволом, испачканную грехом моего отца и моей матери, совокупившихся не ради любви, а ради своих целей и минутных желаний. Нет, Шерлок, тебе лучше было никогда не дотрагиваться до меня. Никогда не познавать прикосновений к моей бледной коже. Так было бы лучше для нас двоих, но прошлого уже не вернуть. — Мисс Джайлз… — Грех в прошлом. Искушение в настоящем. Испытания в будущем. Это очень плохой расклад, — дрожащими руками стала собирать карты. — Это означает, что нас ждет много страшных вещей, мистер Холмс. Нас ждут, как вы сказали однажды, разочарования. Горькие. Способные сломить нас и бросить в бездну. После этого мы не разговаривали целый день: каждый по-своему обдумывал то, что я нагадала. Конечно, можно было просто все забыть, сделать вид, будто в этом тесном номере Манчестера не было сказано ничего страшного, но никто не смог, потому что предсказание преследовало нас до сегодняшнего дня, и даже завтра оно будет висеть над нами, как дамоклов меч. Оно никуда не денется. Я всегда знала, что у нас Шерлоком нет будущего. Все из-за трех карт Дьявола. Я вытягивала их в своем проклятом замке, в монастыре, в котором пыталась скрыться от брата, на старом кладбище Грейфраерс(1), украдкой от санитаров в «New Craigs Psychiatric Hospital»(2). Каждый раз, как вспоминала о Шерлоке, брала карты, и снова получался тот же расклад. Вот, отчасти, почему в итоге я сбежала от него, но об этом чуть позже, мы еще в самом начале моей истории. Утром мы поехали в Борнмут на поезде, хотя могли сэкономить время и полететь на самолете, но почему-то в итоге решили провести пять часов в купе вагона. Мы не смогли сесть друг напротив друга, чтобы как всегда смотреть в глаза, поэтому я расположилась у окна, чтобы наблюдать за сменой пейзажей. В то лето я была похожа на неоперившегося птенца, который только начал познавать мир. К своим девятнадцати годам я ничего толком не видела, не знала, что есть иной мир, мир дальше огромных владений «Tenebris Caile». Шерлока это лишь только забавляло, но он ничего не говорил по этому поводу. Снова между нами повисло молчание. Я смотрела в окно, Шерлок читал рукопись моего отца, лишь один раз я заглянула в исписанные листы, чтобы понять, где он сейчас читает. Он дошел до греха Беатрис, до ее аморальной связи с братом, и я заметила, как его лицо искажает некое омерзение, а с губ готово сорваться: «Хватит!», и он почти порывался закинуть рукопись далеко, чтобы никогда ее не видеть. — Вам не нравится эта мерзость? — вдруг спросила, не выдержав испытание тишиной. — Ваш отец тонкий психолог, даже лучше Оскара Уайльда, — беспристрастно заметил Шерлок. — Не думала, что вам интересен Оскар Уайльд, — усмехнулась я. — Дориан Грей, как и мой отец, заключил сделку с дьяволом, хотя откуда вам знать. — Думаете, что меня интересуют только всякого рода преступления? — он не дождался моего ответа. — Да, конечно, это занимает мои мысли, является частью моей жизни, но все же есть вещи, которые вовсе не касаются преступлений. Вы ведь называете себя медиумом, но при этом изучаете теологию, так же и со мной. — А вы учились не на криминалиста? — он повернулся ко мне. — Химия? — Биохимия, Тринити-колледж в Оксфорде, — тихо ответил он. — Все понятно, — я снова улыбнулась ему. — Мой отец поплатился за эту гадость. Кто захочет, чтобы писали такие вещи, да еще и правдивые. — А я думал, что все это аллегории и метафоры, — вставил Шерлок, глядя мне в глаза. — О, нет. Это история об одной семье из Шотландии. Это те еще грешники, настоящие моральные уроды, которых в Средние Века отправили бы на костер инквизиции. Этой женщине Марии еще повезло, что в ее времена за колдовство вешали, — я замолчала, опять видя замешательство в глазах Шерлока. — Наверное, после того, как мы с вами окончательно расстанемся, вы будете меня ненавидеть за то, что я вот так бесцеремонно ворвалась в вашу жизнь и поставила все с ног на голову. Вы вправе это делать. — Я решила резко сменить тему: — Вы верили в детстве в приведений? — До лет восьми, — сказал Шерлок. — Потом я понял, что все это бабушкины сказки и придумки для запугивания неокрепших умом. — Вы просто никогда не сталкивались с ними. А ходили ли вы на старые кладбища по ночам? — продолжила я свой расспрос. — Зачем? — он приподнял бровь. — Ну, именно в это время можно увидеть то, в чем вы разочаровались, так ни разу не узрев. А вы верили в то, что чудеса могут быть? — я нашла его руку, сжимая влажные пальцы, пропуская немного тепла через его кожу, устанавливая зыбкую связь с вибрациями его ауры. — Один раз, когда Рэдберд заболел, — честно признался он. — Но вы ведь были совсем ребенком. Вам было лет восемь, — пролепетала я, ошарашенная своим открытием: Рэдберд вовсе не пес, а его друг, которого убила его сестра, и Шерлок загнал это воспоминание подальше в угол сознания, словно стер все, что могло напоминать об этой боли. — А я еще даже не родилась… Как много нас разделяет. Больше я не знала, что спросить у него. Мое открытие настолько потрясло меня, что я вновь повернула лицо в сторону окна. Потом я не заметила, как уснула. Я проснулась, ощутив, как щека касается чего-то колючего и грубого, в нос ударил знакомый аромат одеколона. Наши взгляды с Шерлоком скрестились, его уголки губ дрогнули в легкой улыбке. Я поднялась, поправила взлохмаченные волосы, бросая краткий взгляд на окно. Кажется, мы почти приехали. Я повернулась в сторону Шерлока, он кивнул мне, наверное, видя немой вопрос в глазах. Нормальные люди бы сначала посмотрели город, изучили его достопримечательности, но не я и Шерлок. Мы и так с ним потеряли больше недели в Манчестере, пока я страдала безумием, как называл это Шерлок, а потом приходила в себя, ибо силы мои были почти на исходе, поэтому мы долго не стали искать гостиницу. В этот раз нам повезло: дали два односпальных номера. Оставив вещи, мы сразу же отправились к морю, где находился коттедж Мартина Кераля. Наше поместье находилось далеко от моря, в зеленой долине, но в воздухе постоянно витал соленый запах моря. Снова ощутила его запах, и мне стало хорошо на душе. Я вспоминала не о своем проклятом доме, а тех малочисленных счастливых днях, похожих на краткие вздохи. Это были моменты истинного счастья, несравнимого ни с чем. В глубине моря вечная тишина. Ураганы бушуют на поверхности, там и проходят. Люди могут многому научиться у моря. Сохранять покой внутри, что бы ни происходило снаружи. Мы шли по желтому песку, Шерлок постоянно смотрел куда-то вдаль, и я поняла, что он рассматривал разноцветные пастели облаков на горизонте. Море сегодня штормило, искрясь в ярких лучах заходящего солнца. Я сняла туфли, заходя в прохладную воду, поворачиваясь к Шерлоку, ловя в его взгляде недоумение. Подол синей юбки промок, и вид у меня стал неопрятным, но мне было все равно. Я опять была с морем. Шерлок ушел вперед, не став меня ждать. Он уже поднимался по склону, ведущему к белому коттеджу с оранжевой крышей. Я быстро догнала его, даже смогла обогнать и первой подняться по ступенькам. Дверь была приоткрыта: в нос сразу же ударил запах крови и смерти. Меня охватило какое-то странное чувство, меня влекло в дом, будто там находилось кладбище, где я всегда обретала покой. Внутри все трепетало от предвкушения того, что там меня ждало. — Я здесь, дочь моя, — послышался знакомый скрипучий шепот, преследующий меня с того самого мгновения, как самое первое слово слетело с моих губ. — Иди сюда. — Мисс Джайлз, — крикнул Шерлок, призывая меня не входить в коттедж. — Ава! Не стоит туда заходить одной. Но меня было уже не остановить. Я словно не слышала его, внимая только знакомому шепоту моего черного ангела, моего тайного темного любовника. В тот миг для меня существовал только Он. Тот, кому я должна была отдать душу, тот, кто помог Марии МагДуглас, спасая ее от виселицы за колдовство. Он ждал меня, там на втором этаже. Он здесь… — Мисс Джайлз! Не ходите туда одна! Мисс Джайлз! Я быстро поднялась по лестнице, остановившись на пороге, даже не заметив, как наступила в вязкую лужу крови, ибо передо мной предстала страшная картина: в комнате, обставленной в григорианском стиле(3), прекрасные персидские ковры были залиты кровью - на полу лежали три зверски убитых человека. С порезанными глотками, вывернутыми наружу внутренностями, на их лицах застыл животный ужас. На одной из стен кровью было начертано: «Mors omnia solvit»(4). — Ну, где же ты, дочь моя? — прошелестел голос. Внутри все сжалось от боли, стало безумно жарко. Словно под толщей воды звучал беспокойный голос Шерлока. Треснувший шепот становился все сильнее, кольцо вокруг меня сжималось, и все, что я смогла сделать произнести первую строчку из молитвы: — Exorcizamus te, omnis immundus spiritus, omnis satanica potestas, omnis incursio infernalis adversarii, omnis legio, omnis congregatio et secta diabolica, in nomine et virtute Domini Nostri Jesu(5)… Я ничего не помнила дальше, кроме сдавленного крика ужаса Шерлока. Все вокруг погрузилось в тлетворную темноту, будто я не смогла ее прогнать, словно наступил тот самый Судный день, которым нас с Элис постоянно пугал отец Браун. Но Дьявол не победил, он просто на время оставил меня в покое. Я поняла, что отныне он станет моим вечным врагом до тех пор, пока я не отдам ему свою бессмертную душу. Позже меня разбудил шум моря, и мне казалось, что я стала тонуть, я барахталась, но никак не могла выбраться на сушу. Стала задыхаться, кашлять. Изо рта стала бежать вода с соленым привкусом. Это была моя кровь. Я почему-то находилась на пляже, завернутая в пальто Шерлока. Кто-то прижимал меня к себе, гладя по волосам, как ребенка, целуя в висок. — Славу богу, с вами все в порядке, — хриплым от переживаний голосом прошептал мужчина. — Тихо, тихо… Он стирал рукавом своей рубашки с моего лица алую воду, снова гладил по волосам, шепча мне на ухо разные слова. Я дала волю чувствам, так хорошо скрываемым в последние недели: горько разрыдалась у него на плече. — Он не оставит меня. Не оставит… Никогда. Нет… Обещайте, что сможете взять на себя грех, и убить меня, подсыпав яду в чай, когда я истрачу все силы на борьбу с Ним… Иначе я сделаю самую главную ошибку в своей жизни. — Не просите меня об этом, — сжал мое лицо, пристально смотря в глаза. — Не просите меня о том, что я никогда не смогу сделать, как бы не относился к вам. Вы должны жить, и я помогу найти вам пути к свету. Если бы мы оба знали, что он так и не сможет помочь мне. Если бы мы оба тогда знали, что жизнь вскоре разведет нас по разным баррикадам, заставив бороться со своими демонами в одиночку, то я бы никогда не переступила порог его дома, а он бы порвал мою записку на латыни. Но небо решило иначе. За нас.