Когда рассеется туман

Я знаю, что вы хотите от меня услышать. Знаю, в чем должна исповедаться в этот раз, ведь именно это признание может стать моим итогом, и после него вы окончательно сможете вынести мне вердикт, ответив на вопрос: «Кто я? Грешница или все же жертва?». Вы ведь хотите услышать о том, почему я так легко оставила человека, которого любила, забыв его на долгие восемь лет. Странно: все, что произошло до Эдинбурга, я успела записать, но никогда не писала о тех пяти днях, наверное, боясь, что тьма заберет у меня эти воспоминания. Исковеркает, превратив в кучку несвязанных фрагментов, похожих на страшную фантасмагорию. Поэтому я впервые доверяю бумаге то, что нельзя забыть, то, что выжжено, словно раскаленным железом, на душе, то, что спасало меня в самые трудные минуты, давая смысл бороться дальше, тянуться к свету. Никто не знал, что наша поездка в Эдинбург закончится так печально. Приехав в родную Шотландию, я не думала, что вот так позорно сбегу от Шерлока, оставив его с сомнениями и сердечной болью. Если бы я знала, что он отправится в наркопритон и эта отрава станет частью жизни, то ни за что так не поступила бы. Но разве думала тогда об этом? Конечно, нет. Я спасала свою драгоценную шкуру, и меня может оправдать только одно — я так же, как и все, отчаянно хотела жить. У нашего пребывания в Эдинбурге было радостное начало, я с энтузиазмом показала Шерлоку город, почти откинув в сторону все сомнения и страхи. Он отвечал мне взаимностью, и я знала об этом. Боже, мне не было так легко и хорошо ни с кем до этого. На душе было спокойствие; казалось, вот еще чуть-чуть и признаюсь во всем, сниму с себя все слои лжи и предстану перед ним такой, какой всегда была. Но мне не хватило смелости. Во мне будто поднялась новая волна, наполняющая каждую клеточку тела смыслом жизни, не существующим никогда прежде, заставив меня пересмотреть взгляды на все, что было и будет со мной. Прошлое представлялось теперь сгустком редкой нежности и любви, смешанных с жестокостью и разочарованием, а будущее только начинало пробиваться, показывая свои очертания. Теперь-то я понимаю, что этим будущим стала тьма, которую пыталась от себя отогнать. Я молилась Богу, чтобы у этого всего не было конца, но понимала, что Шерлок никогда не найдет ответ на мою загадку. Мы были в ловушке. Вот, что случилось с нами. Тот порез на моем чемодане оставили люди Адриана МакКензи, словно предупреждая нас двоих. Все эти пять дней он выжидал, чтобы напасть на меня, чтобы сдать брату, и именно это и произошло. Нет, все не так, как вы думаете. Все чуть-чуть иначе. Это случилось в тот вечер, когда мы вышли от Алистера Шеболда. Оставив Шерлока по среди улицы в холодных сумерках, я отправилась в церковь, в которую когда-то ходила моя мать. Молитва на миг дала облегчение, но шелестящий шепот все равно раздавался за спиной, тогда поехала на Грейфраерс. Снова молилась, и резала себя, очищая от всякой скверы, пытавшейся окончательно поглотить меня, снова бежала с кладбища, увидев темную тень позади себя, не заметив, как оказалась на Чалмерс-стрит. Помню, как стояла напротив нашего дома, смотрела в горящие окна, испытывая животный страх от того, что Грейхем мог увидеть меня с Шерлоком. — Мисс! — воскликнула наша старая служанка, открывая дверь. — Мисс! — Тише, Дара, — она прижала меня к своей пышной груди, целуя в макушку, как делала это в детстве. — Мистер Ринтон здесь? — Да, вот только вчера приехал. Он, кажется, вас ищет, — прошептала она. — Сказал, что вы его обманули и на самом деле не поехали с друзьями. Сказал, что сегодня-завтра найдет вас и силком притащит домой. — Черт, — прошептала я. — Все скверно. Мне нужно идти. — Мисс, неужели вы не зайдете в дом. Я налью вам чашечку чая. Мистера здесь нет, он опять уехал в эту обитель разврата, — воскликнула женщина. — Нет, я не могу, — отказалась я и бросилась бежать в сторону своего отеля. На стойке регистратуры мне отдали записку. Она была от Адриана МакКензи. Подтвердилось то, в чем я была так уверена, что все книги у него, что это он, эта странная личность, в гости к которому Шерлок собрался наведаться на днях. Он предупредил меня, если буду и дальше соваться в его дела, то сдаст Грейхему, но он уже это сделал, явно надеясь, будто я не знаю о том, что мой дорогой брат приехал в Эдинбург. Смяв записку и выкинув ее в урну, я на негнущихся ногах пошла в номер. Шерлок ждал меня, беспокоясь и переживая, еще не зная, что ждет его утром. Признаться, я не помню этого. Помню лишь, как блуждала во тьме, долго отыскивая выход на свет, слыша тревожный голос Шерлока, ощущая, как в каждом его слове прорезаются чувства, и от этого мне становилось еще больнее и труднее. Он ведь любил меня, хоть и не понимал этого, а я просто растоптала его сердце, но иначе не могла поступить. На следующий день, когда мне стало лучше, не слушая никаких возражений Шерлока, прибегнув к манипуляции его сознанием, наконец-то смогла выйти на улицу, где лил, не переставая, сильный дождь. Я не знала, что мне делать, как быть дальше, и только одно пришло на ум — позвонить Элис. Господи, как же мучительно тянулись минуты, пока в телефонной трубке звучали гудки. Сердце сжималось от ожидания и неопределенности. Я стучала пальцами по стеклу красной будки, словно надеялась, что так Элис услышит меня. — Алло, — от знакомого голоса Элис выступили слезы на глазах. — Кто это? — Элис… — и мой голос утонул в тишине железной коробки. — Элис… — Веспер, что с тобой? — забеспокоилась она. — Где ты сейчас? — Я в Эдинбурге. Грейхем, кажется, все знает. Что мне делать? Скажи, что мне делать? — Успокойся, — попросила она. — Я знаю, что он уехал за тобой, но не думала, что он тебя найдет. Я не знаю кто, но кто-то ему рассказал о тебе. Веспер, ты меня слышишь? — Да-да, — стирая слезы ответила я. — Прошу тебя, уезжай немедленно. Ты знаешь, что твой брат способен на любую гнусность. Уезжай из страны, я тебя умоляю, — она тяжело вздохнула. — Прошу тебя… — Элис… Ведь Шерлок… — Обмани его, не дай ему последовать за тобой, иначе Грейхем выследит тебя. Ему они ничего не сделают, это не в его интересах, — подвела тонкую черту Элис. Конечно, Грейхем не будет по всему городу бегать за Шерлоком с пистолетом, крича, что прострелит его голову. Это совсем не про моего дорогого брата. — Хорошо, — выдохнула я и повесила трубку. В душе словно пропасть разверзлась. Я скользнула вниз по холодному металлу. Град слез скатывался по щекам, а дыхание начинало сбиваться. Рыдания душили меня, превращая в жалкое существо, не способное бороться за свое счастье. В этот момент выплеснулось все наружу: страх, боль, любовь, одиночество, разочарование, страсть. Во мне будто прорвало плотину, и, наверное, мне бы стоило прийти к выводу: самый лучший способ спасти себя — это рассказать все Шерлоку, но вместо этого я приняла, как данность, мысль о побеге, как будто не было других способов исправить ситуацию. Не понимаю, зачем я отправилась к отцу Брауну. Он все равно никак не мог мне помочь, и я не могла ему исповедоваться. Он даже не знал, почему я рыдаю, почему так боюсь потерять то, что есть у меня сейчас. Старик ничего не понял, и просто отпустил в ночь, совсем не догадываясь — сумерки уже рядом со мной. Открыв дверь нашего с Шерлоком номера, бросив на него один единственный взгляд, мне стало ясно, какой есть способ обмануть его. Можете называть меня кем угодно. Можете проклинать меня, как хотите. Да, я бессердечное чудовище, и нет никакого оправдания тому, что я сделала той ночью. — Что случилось, Ава? — обеспокоенно спросил Шерлок. — Ава… — Все хорошо, — я печально улыбнулась. — Все хорошо. Не оставляй меня этой ночью. Прошу тебя, Шерлок, не оставляй меня этой ночью. — Я не оставлю тебя сегодня и во все последующие тоже. Если ты захочешь, я никогда тебя не оставлю, — он обнял меня за плечи. Впервые за шесть недель я назвала его по имени, смогла отбросить в сторону всякие предрассудки, тем самым переступив последний барьер, удерживающий нас от падения. — Ава… — Ох, Шерлок, — я потянулась ко нему, целуя в губы, словно ища в нем спасение и упокоение. — Никогда не загадывай наперед. Мой безгрешный детектив, ты не знаешь будущего. Оно не самое красивое. Даже я не знаю всего. Слезы сами по себе бежали по щекам, оставляя разводы от туши. Не могла их остановить, не могла облегчить себе страдания. Я должна была сделать это, ибо никогда не смогу оставить его. Не смогу расстаться с невыносимым детективом Шерлоком Холмсом. Но лучше бы он оттолкнул меня в ту ночь, не нужно было познавать ему прикосновения к моей коже. Было уже поздно — нас сорвало в бездну. — Все хорошо, — прошептала я ему на ухо. — Все будет хорошо. Можно полюбить душу, не зная тела, а потом сойти с ума, прикасаясь к телу любимой души. Вот так было и с нами. Я не буду бросаться громкими фразами, говоря, что такое со мной было впервые, будто только с Шерлоком я поняла, что такое касаться души. Я знала это, потому что любила Ангуса, но не ощущала, будто его судьба проходит алой нитью по моей. Однако, я забыла все жаркие ночи проведенные с Ангусом, в памяти осталось лишь эта — грустная, полная острой необходимости друг в друге ночь. Воспоминания о ней я бережно пронесла через всю свою бренную жизнь, как звезду, освещая весь тот мрак, росший внутри тела и за его пределами. Его ладони скользнули с моей шеи под кожаную куртку, я повела плечами, помогая скинуть ее с себя, она спустилась на пол тяжелой массой. Шерлок обнял меня за талию, поднимая над полом, осторожно понес к кровати, будто я была хрустальной фазой. Туфли со стуком упали на пол, и звук от падения подвел черту над всем, что было до этого, напоминая нам о той ночи страха и ужаса в Борнмуте. Шерлок слегка вздрогнул от стука, бросая взгляд на туфли. Мы посмотрели друг другу в глаза, слушая, как громко стучат наши сердца, сливаясь почти в единую мелодию. Я первая потянулась к нему. Дрожащими пальцами стала вытаскивать пуговицы из петель, постоянно касаясь пальцами теплой кожи и лишь только освободив его от рубашки, разделявшей нас, я прижалась губами к тому месту, где сердце гулко билось о грудную клетку. Шерлок развязал пояс красного платья с запахом, потом еще одну завязку, откинул его в сторону. Теперь на белом ковре была лужа крови — это наши упущенные возможности, потерянное время. Но никто не думал об этом. Я снова заплакала, потому что Шерлок думал о нас, строил планы, готов был ради меня оставить все убеждения позади себя, а я запуталась в своей гнусной лжи, и даже то, что происходило сейчас, было порождением затеянной мной игры. Он думал, что сжимает в своих крепких объятьях Аву Джайлз, совсем не зная, что перед ним стоит Веспер Ринтон, готовая на все, лишь бы спасти свою драгоценную шкуру. Не расправляя постели, я легла на кровать, прикрывая глаза, слыша, как Шерлок сбрасывает с себя последние остатки одежды. Потом ощутила, как он обнажает меня до конца. Вот и все. Между нами ничего не стоит. Нет никаких преград, лишь наши предрассудки и заблуждения, от которых мы с легкостью отказались, словно два предателя, выбиравших между долгом и любовью. Мы предали свои идеалы ради одной лишь ночи. Но если сравнить Шерлока со мной, то я намного хуже его, потому что нет ничего хуже тайного бегства. Мы вместе, словно две сплетенные змеи, извивающихся на зыбучем песке. Кожа к коже. Дыхание к дыханию. Руки, порхающие над телами. Свободные, обнаженные, откровенные, скользящие по атласному покрывалу, отбирая друг у друга инициативу, боясь хоть на миг прекратить объятия. Не понимающие, где мое тело, а где его. Он целовал мои бледные шрамы, оставшиеся от черных практик, с помощью которых думала, что смогу прогнать тьму, поглощающую меня изнутри; трепетно дотрагивался губами до белых полосок на спине, напоминавших о том, как жестока была со мной женщина, что звалась матерью; стирал мои слезы пальцами, будто хотел осушить целый океан, сделать так, чтобы никогда больше не плакала. Я лишь сдавлено всхлипывала, вжималась в постель, а Шерлок отрывал меня от нее, не позволяя вот так отдалиться от него. Тогда не было никаких теней над нами. Ни Лили. Ни Ангуса. Ни того парня, с которым я провела по глупости первую в своей жизни ночь. Ни Адриана МакКензи. Нам не нужно было спрашивать друг у друга о прошлых любовных интересах: мы и так все знали. Мы не белоснежные листы, без единой записи, люди без прошлого. У каждого за плечами прожита жизнь на свой лад, но она осталась там — позади нас, перестав иметь всякое значение. Все это было до нас. Мы шагнули за черту, позволив себе отдаться минутному притяжению, насладиться истинным мигом страсти, испить запретное чувство, познать истину, давно известную многим до нас, но совсем не знакомую нам. Я целую его в губы: яростно, болезненно, прижимая к кровати, не давая возможности мне возразить. Спускаюсь все ниже и ниже, доводя Шерлока до изнеможения, упиваясь моментом чувственного наслаждения, ощущению, как трепет пробегает легкой волной внизу живота. Он сжимает покрывало, позволяя мне изучать его: считать родинки и шрамы. Шерлок собирает в кулак пряди моих черных волос, отнимает от себя, притягивая к губам. Мы снова целуемся, как оглашенные, как подростки, впервые познающие неизвестную для себя науку. Шерлок не отпускает меня от себя, убирает волосы от лица, заглядывает в глаза, пытаясь найти там бесов или страх, но он видит только то, как слезы застилают мне глаза, как они скатываются по щекам, падая на обнаженную грудь. — Не оставляй меня, — шепчу я. — Только не оставляй меня. Прошу тебя. — Ава… — и у меня защемляет сердце от того, как он меня называет. «Я не Ава», — бьется мой немой крик в стенках головы. Но я не мог озвучить эту мысль вслух. — Ава… Все слова застревают у него в горле, путаясь в один клубок стонов и хрипов. Я знаю, что он хочет мне сейчас сказать, но Шерлок не может, уж слишком сильно его захватил водоворот чувств. И я рада этому. Рада, что он так не произнес слов, от которых сошла бы с ума любая женщина. Его ладони снова скользят по телу. Нет никакой спешки и суеты, если бы хотели так быстро утолить свою жажду, то просто бы упали на кровать и прямо в одежде заглушили свою потребность друг в друге. Однако мы хотели запечатлеть в памяти тот миг, что никогда больше не повторится: нельзя дважды познать первый восторг с человеком, которого ты любишь. Мы оба медлили, оттягивая тот миг, когда пути назад больше не будет, миг, что свяжет нас навсегда, оставаясь в памяти, как ослепительная вспышка, пронесшаяся над нами. Кажется, я не дышу, лишь ощущаю, как горячая твердь скользит по плоти. Я застыла, как статуя, прислушиваясь к биению наших сердец и вибрациям, окружающим нас. Лишь только спустя несколько секунд я понимаю, что это из моего горла вырывается легкий стон, похожий на хрип. Глаза встречаются с затуманенным взглядом Шерлока. Он легко улыбается мне, проводя пальцем по щеке, начиная двигаться во мне, наполняя новым смыслом каждую клеточку моей души и тела. Я помню этот животный танец, знаю его значение. Это то, что кажется самым правильным, самым естественным, и бесконечно родным и знакомым, будто это всегда происходило с нами, словно мы всегда были любовниками. Возможно, так оно и было. С самой нашей первой встречи мы стали таковыми. Только стоило Шерлоку впустить меня в свой тесный мир, приоткрыть дверцу в свою душу, а мне разрешить ему увидеть нечто запретное для него, показать призрачный мир, то судьба связала нас так крепко, как могла. Наши руки над моей головой сжимаются в плотный замок, будто мы боимся потерять друг друга. Я кусаю его нижнюю губу, во мне просыпается ярость: мне так мало этого, так хочется вобрать в себя всего его, запереть в душе и сознании это блестящее ощущение единства. Наши вдохи и выдохи сливаются в один. Плоть движется в плоти. Тело натягивается, как тетива, ощущая, как сейчас произойдет взрыв. Вот он, искренний миг счастья и свободы. Нас накрывает волной, которая смывает все на своем пути, оставляя лишь ощущение легкости и облегчения. Тысячи маленьких фейерверков гаснут внутри тебя, освобождая из тюрьмы собственных слов и предрассудков. Чувства стихают не сразу. Дыхание медленно приходит в норму, а сердце перестает оглушительно стучать. Пальцы постепенно разжимаются. И Шерлок зарывается носом в ямку на моей шее. Мои пальцы путаются в его волосах, губы касаются виска, словно вот так благодаря его и прося у него прощения одновременно. Очень долго мы не можем заснуть. Мы просто лежим рядом друг с другом, уставившись в потолок, оглушенные собственными эмоциями. Все кажется невероятным и невозможным, однако, это свершилось. И все могло продолжиться, стать той обыденностью, происходящих у всех влюбленных, что живут вместе, делят постель, строят планы на будущее, но этого всего у нас нет и быть не может. Между нами все так же лежат три карты Дьявола. У нас нет будущего, как бы грустно это сейчас не звучало. Когда я поняла, что Шерлок уснул, аккуратно скинула с бедра его руку, тихо поднялась с постели, быстро собрала чемодан и оделась. Я бросила последний взгляд на мужчину, с которым так многое меня связывало сейчас, и которого я так жестоко предавала. На миг моя рука остановилась над ним, желая дотронуться до его мягких кудрей, но я одернула себя. Нет. Обратного пути уже нет. Не надевая туфли, я вышла за дверь, прошмыгнула мимо сонного портье, выбежала на улицу, глотая свежий ночной воздух. Чтобы сэкономить время, ловлю такси, чтобы добраться до вокзала. Беру билет до Лондона на самый первый поезд, и только в эту минуту осознаю, что натворила на самом деле: я переспала с Шерлоком, чтобы ввести его в заблуждение. В сумерках поезда я даю волю слезам. Позволяю себе быть слабой и беспомощной. Я причиняю чересчур много боли тем, кто любит меня, и кого люблю я. Наверно, настоящая боль возгорается лишь тогда, когда рассеиваются остальные, приглушающие ее чувства; когда перестаешь бороться и понимаешь это; когда открываешься ей, и она захлестывает тебя, потому что ты не в силах ее подавить. Лишь одно сейчас мне может помочь, поэтому я достала свою тетрадь в кожаном переплете и стала писать. Нет, я не рассказывала о том, что случилось в Эдинбурге. Я пыталась оставить Шерлоку подсказки, инструкции — как найти меня в дальнейшем. Это были те самые четыре страницы, написанные на смеси латыни и греческого. Те самые четыре пожелтевшие страницы, которые Шерлок нашел спустя несколько лет. Я не надеялась на то, что это когда-нибудь случится, но так хотелось верить в сказку, жить ожиданиями того, что однажды Шерлок появится в моей жизни. Однако, другая часть меня совсем не хотела этого — я боялась презрения в его глазах, может, поэтому не решилась на правду. Открыв своими ключами квартиру Шерлока, я прошла в его дом, понимая, что больше никогда не вернусь сюда. Вот и все. Вот он финал моей давней истории. Я стою посреди гостиной на Монтегю-стрит, в последний раз вдыхая аромат одеколона Шерлока, словно желая вобрать его в себя, чтобы пронести сквозь годы. Засунув четыре страницы в «Иллюстрированный гид по разложению трупов» Уорена Корта(1), я собрала все свои оставшиеся вещи. Теперь можно уходить. И я ушла. Словно в никуда. В небытие на восемь лет. Отправив себя прямиком в ад. А потом был мой побег в Кале, сожжение всех своих записей на берегу моря, животное совокупление с первым попавшимся парнем в темном переулке и отъездом в Лион, где меня нашел мой брат спустя два месяца, и восемь лет борьбы за свою душу и разум. Признаться, я знала, что однажды мы с Шерлоком встретимся, и, наверное, поэтому не искала с ним встреч, пока он сам меня не нашел. Карты Таро поведали мне об этом в один из холодных вечеров в Колме. Вы знаете, чем окончилась моя история. Я попала в «Castle Craig Hospital». Вот так ад стал моей привычкой. Но никогда не поздно начать заново дышать, так ведь, Шерлок?