Когда рассеется туман

В таких местах трудно находиться долго. Кругом загубленные души, тянущиеся за своими убийцами. Страдания и раскаяние, боль и желание выбраться на свободу. Здесь еще хуже, чем в психиатрической больнице, потому что это тюрьма для грешников, будто здесь они смогут обрести искупление, томясь в стенах, не знающих ничего светлого. Девушка поправила шарф, словно ей было холодно, протягивая документы сержанту. Он поверил ей на слово, даже не стал проверять тот факт, что она вовсе не знакомая заключенного, никакая не дочь друзей коллеги по работе. Все это была красивая история, чтобы пройти в здание тюрьмы и поговорить с Теодором Джайлзом. Ее провели в комнату для свиданий. Она села в пластиковое кресло, ощущая, как дрожат руки от волнения. С призраками было куда проще общаться, нежели с родным дедом, который никогда ее не видел. Он мог не прийти на встречу, мог просто сказать, что не знает таких и остаться в своей камере. Все же стоит надеяться, что дед выйдет к ней. Веспер закрыла глаза. Она ничего не видела, но слышала, как кто-то сел напротив нее. Она открыла глаза: дед касался рукой стекла, не решаясь взять телефонную трубку в руки. У него было такое выражение лица, словно он увидел привидение. В голубых выразительных глазах стояли слезы то ли от радости, то ли от боли. Старик продолжал касаться стекла, словно так мог дотронуться до нее, мог прикоснуться к родному человеку. Он был стар: годы заключения сделали его лицо морщинистым, волосы полностью седыми, а руки ученого мозолистыми с треснувшими подушечками пальцами. Время никого не щадило, даже его, превратив самого красивого мужчину Эдинбурга в развалину. Может быть, это наказание за то, что он совершил? Возможно, это кара небесная? Веспер первой взяла серую трубку в руки, поднося ее к уху, дед спустя минуту последовал за ней. Они ничего друг другу не говорили, только смотрели в глаза, не зная, с чего следует начать. Первой заговорила Веспер: — Я Веспер. Веспер Ринтон, — старик хотел было кинуть трубку, но не стал этого делать, явно поняв, кто был перед ним. — Так он тебя назвал, — вдруг проговорил он. — Да, — выдохнула девушка. — Сумрачной звездой без крыльев. — Авила, — тихо проговорил Теодор Джайлз. — Я знал, что этот дьявол забрал тебя в свой дом. — Я не из его племени, — ответила Веспер, опуская глаза вниз. — Я не продала душу Дьяволу. — Я вижу, — дед замолчал. Конечно, он это понял по ее живым глазам, полным самых разных эмоций. — Ты так похожа на свою мать… — Мне это уже говорили, — девушка дотронулась до своей щеки, словно дед касался ее. — Только глаза Ринтонов. Веспер вздохнула, вспоминая, как три года тому назад ей это говорил Адриан МакКензи. Почему-то она запомнила это надолго. Возможно, это так, ей трудно судить об этом: у нее никогда не было фотографии матери. Арчибальд не хранил ее дома, боясь, что Каролина найдет ее и узнает обо всем. Наверное, он зря боялся, потому что Каролину никогда особо не волновало имя той шлюхи, что родила падчерицу. Она считала, что нельзя запомнить имена всех любовниц мужа, поэтому предпочитала думать, что Веспер родила какая-то проститутка из дорогого борделя. Все, что Веспер знала об Аве — скупые воспоминания отца Брауна, больше у нее ничего не было. Она даже не могла связаться с ней в мире мертвых, потому что мать упорно отказывалась с ней разговаривать. Ава винила ее в своей смерти, считала, что если бы у нее не появилась дочь, то все было бы по-другому, но жизнь рассудила все иначе. — Что ты здесь делаешь? — вдруг спросил дед. — Я хочу спросить насчет книг, которые хранились у вас дома… — начала Веспер, замечая, как в глазах деда мелькнула ярость. Она понимала его, понимала его чувства. Именно из-за этих книг он потерял свою семью и свободу. Сначала в порыве гнева он кинул дочь в подвал, где она умерла при родах, затем его жена начала сходить с ума от чувства вины и после того, как полиция нашла кости Авы, Анита покончила с собой, а его самого отравили в тюрьму. — Тебя прислал твой отец? — этот вопрос прозвучал злобно. — Нет, он умер три года тому назад, — это прозвучало грустно и надломом. — Его убили… — Поделом этому дьяволу, — отмахнулся Теодор. — Ему нужны были эти поганые книги для семейной коллекции, а тебе-то они зачем? — Я хочу спасти себя, — пропищала Веспер. — Хочу спасти себя от той участи, что ждет меня в скором времени. Я не хочу терять способность любить, не хочу отказаться от Бога, не хочу принадлежать темноте. Помоги мне, пожалуйста… — Что ты от меня хочешь? — сухо поинтересовался Теодор. — Я не знаю, у кого они сейчас. — Это не имеет значения. Вы знаете, что было написано в них, как уйти от самой сделки, — ее голос становился все жалобней и жалобней, но старик не хотел верить в искренность ее слов. Он помнил, какими коварными могут быть Ринтоны. Какое имеет значение, что она его внучка, если в ее жилах течет кровь этих дьяволов, и ее мотивы могут быть совершенно иными, не самыми чистыми. — Не проще ли сдаться? — усмехнулся дед. — По-моему, так будет лучше для тебя самой же. — Нет. Вы знаете, что будет, если я отдамся тьме, — Веспер покачала головой. В ее глазах стояли легкие слезы. Такой же взгляд был у Авы, когда она сказала, что беременна и очень боится того, что ожидает ее дальше. У Теодора сжалось сердце: он вспомнил, как он тогда отреагировал на признание единственной дочери. Он ударил ее по щеке, видя в ее глазах страх и отчаяние. — Знаю, но, по-моему, это твоя суть. В этом заключена вся суть Ринтонов, — это звучало презрительно и оскорбительно, но Веспер это не волновало: ее семья заслужила и не такие слова. — Но не моя. Я вижу призраков. Слышу их шепот. Отец Браун сказал, что это у меня от матери… Я… — Веспер осеклась, не понимая, стоило ли это сейчас говорить или лучше было смолчать, но пути назад уже не было. Раз начала говорить, то нужно продолжать. — Я гадаю на картах Таро и рунах, и часто хожу на кладбище. Знаю, все это звучит странно и глупо, но я помню, как она взяла меня на руки, поднося к губам, и как у нее в голове мелькнула мысль обо мне. Она хотела меня убить, но не смогла. Лучше бы я умерла тогда… — Тогда почему бы сейчас не позволить смерти распахнуть свои объятья для тебя, — дед прищурился, явно замечая на запястье тонкий шрам. — Ведь пыталась уже однажды. — Я не могу. Самоубийство — это грех, — это прозвучало, как хорошо заученная фраза, но это была чистейшая правда. У нее в чемодане была капсула с цианистым калием, а она до сих пор не вскрыла ее, даже не пыталась этого сделать. В минуты отчаяния Веспер никогда об этом не задумывалась. Никогда не думала о том, чтобы прекратить эту пытку своей внезапной смертью. Шерлок хотел, чтобы яд был у нее, как залог того, что он сам никогда не подсыплет ей яд в пищу. Нет, Веспер хоть и была часто на краю бездны, но никогда не хотела сорваться в нее самостоятельно. — Я католичка… — Веспер почему-то поджала губы. — Мне постоянно за это достается, но я еще до сих пор живу на этом свете. — Я советую найти тебе книги, — от этой фразы ей должно было стать легче, по крайней мере, так думал Теодор, но он, находясь в тюрьме, совсем не знал, как изменилась жизнь за стенами этой крепости. Он полагал, что книги оказались в хороших руках мистера Цаплика, и, наверное, свято в это верил, но реальность отнюдь не такая, какой ее представлял старик. — Они у Цаплика… — Нет, — Веспер снова покачала головой. — Они у Адриана МакКензи. — Плохо дело, — Теодор цокнул языком. — Совсем плохо. Он всегда хотел ими обладать и, видно, купил на аукционе. Чертов ублюдок. Он не отдаст тебе «Мемуары Дьявола». — Я знаю, — Веспер закрыло лицо рукой. — Я знаю. Потому что я искала эти книги. Три года тому назад. Я искала их. Вместе с одним детективом, Шерлоком Холмсом. — Наслышан о нем, и если он не смог помочь тебе, значит, дело гиблое, — дед опустил глаза вниз, скрывая свой обеспокоенный взгляд от внучки, и только спустя время он заговорил, явно подбирая каждое слово. — Ты ведь пришла сюда не за тем, чтобы спросить, где книги или о своей матери. Ты здесь совсем не за этим. — Я думала, что вы знаете, что написано в книге, — Веспер поджала губы, понимая, каким будет ответ Теодора. — Я не помню, прошло уже столько лет. Сделку можно разорвать безопасным путем, но это написано только в книге. На самом же деле нужно… — Черная практика? — перебила старика Веспер. — Так ведь? — Да, — тяжело вздыхая, согласился ее собеседник. — Он может потребовать от меня то, что я не захочу сделать, — Веспер ударила кулаком по столу. Она так надеялась на то, что дед сможет ей помочь и она наконец-то перестанет мучиться, страдать от своего безумия и нападок брата. — Разумеется, — согласился дед. — Мне нужно идти, — Веспер стала бросать рассеянные взгляды по сторонам. — Ты еще придешь? — в его голосе скользила просьба. — Да, — соврала она, зная, что никогда больше не появится в этих стенах. Когда Теодор Джайлз оказался в своей камере, он еще долго переваривал случившееся. Он не думал, что вообще увидит ее когда-нибудь, потому что считал: Веспер навсегда для него потеряна. Он сам отдал ее Арчибальду, позволил забрать из своего дома. Наверное, он разрешил это сделать только потому, что думал, будто Арчибальд отнесет ребенка в приют, но он передумал. Этот отец Браун — настоящий лис, раз столько лет молчал. Десять лет он молчал, смотрел ему в глаза и не говорил, где его родная внучка. И о чем он думал, когда отдал ребенка этому человеку? Думал, что она обретет там семью и покой? Этого явно не произошло. Думал, Веспер будет в Дуглас-Хаусе счастливой? Но и этого не случилось. Мотивы отца Брауна Теодору до сих пор не были понятны, но теперь это не важно: Веспер оказалась у Ринтонов и сейчас пыталась спасти себя. Сколько ей лет? Кажется, двадцать три. Значит, три года ей удавалось скрываться от темноты, увиливать от сделки с тем, кто спас от виселицы эту гнусную ведьму Марию МакДуглас. Она единственная знала, как соскочить с крючка, но никто не хотел этого никогда делать, никто не хотел расстаться со своим богатством и положением в обществе, лишиться всех доступных удовольствий. В юности его интересовала история Марии. За многие века правда обросла легендами и мифами, и не так-то просто оказалось смыть слой лжи с той истории. Память о злодеяниях Марии МакДуглас передавалась испокон веков, как история о том, что иногда можно с легкостью избежать любого наказания. Теодор устало закрыл глаза. Он помнил, как впервые прикоснулся к этой мерзкой книге. Отец долго запрещал ее брать в руки, называя ее гнусной. Однако, он не выбрасывал и не продавал ее, считая своим долгом хранить ее. Эта книга находилась в их семье очень давно, наверное, с 60-х годов позапрошлого века. Она попала к ним совершенно случайно: одна из путниц, которую по доброте душевной приютили Джайлзы у себя, отдала в благодарность эту книгу. Этой путницей оказалась Анна Шепард, скрывающаяся от преследования Патрика Ринтона. Она украла назло ему эту книгу, зная, о чем в ней говорится, о чем сами Ринтоны никогда и не догадывались, да и не пытались ее прочесть. Прадед Теодора, страстный исследователь всего мистического, прочел и расшифровал книгу и знал, что она принадлежит шотландской семье, и вовсе не собирался ее возвращать, потому что книга была очень ценной. Единственным минусом была чертовщина, окружающая этот старинный томик. Не зря многие считали, будто в их доме в Оксфорде находился сам дьявол. Возможно, это и было правдой, но никто не сходил с ума и не становился преступником. Джайлзы просто владели этой книжкой. Все было неизменным до того момента, пока Теодор не женился на Аните Вульф, девушке со странным характером. Наверное, все необычности в поведении их дочери были от Аниты. Поначалу он никак не реагировал, что Ава говорит порой с пустотой, потом она стала угадывать, кто и когда умрет, а когда она превратилась в угловатого подростка, то стала ярко красить глаза, одеваться во все черное и при любой возможности раскладывать Таро. Теодор не обращал на это внимания, считая обычным чудачеством, пока отец Браун не поймал ее поздно ночью на кладбище. Вот тогда правда всплыла наружу — Анита происходила из древнего рода шотландских ведьм, которых жгли на кострах вплоть до середины XVII века. Это и стало проклятьем их семьи. Аве так хотелось доказать: она давно выросла, давно уже самостоятельная девушка, и в погоне за этим связалась с этим ублюдком Ринтоном. Он использовал ее ради книг, что хранились в ее семье, обрюхатив ее. Испоганил ей жизнь и нисколько не сожалел об этом. Вместо того, чтобы поддержать дочь, Теодор запер ее дома. Тогда его словно бес попутал, будто кто-то заставлял его это сделать. Он сам убил свою дочь, разрушил свою семью, как и жизнь внучки. Нет, Веспер уже не спастись. Она уже давно в силках темноты. Давно в западне. Даже если она спустится в ад, даже если она найдет какой-то иной способ выбраться на свет, она все равно не сможет скинуть с себя цепкие коготки Дьявола. Он никогда не упускает своего, а Веспер именно то, что принадлежит ему. Старик вздохнул, понимая, что она больше сюда не придет. Он понял причину. Увидел ее в глазах. В этом печальном, тяжелом взгляде, полном скорби и боли. Ее лишали свободы. Ее закрывали в темницах. Она знает, что такое тюрьма. Знает, что происходит, когда за тобой закрывается дверь. Он не злился на нее. Веспер можно понять. Она ищет возможность уйти от мрака, но у нее ничего не получится. Нет, Веспер Ринтон не сможет окончательно выйти на свет. Она так и будет до конца своих дней блуждать между двумя мирами, принося боль и страдания тем, кто ее любит.