Когда рассеется туман

Беа уехала в тот же день, что и приехала. Мы просто поговорили о прошлом, и ни слова не было произнесено о будущем, будто мы обе ничего не планировали. Я понимала Беатрис: она боялась гнева Грейхема и не знала, что делать дальше, чтобы разорвать этот порочный замкнутый круг, а я просто жила тем, что было у меня сейчас, ибо между мной и Шерлоком по-прежнему лежали три карты Дьявола, и это было константой, которую невозможно подвергнуть сомнению. Встреча с Беа оставила во мне легкое чувство беззаботности, все же не только плохое было в моем прошлом, но и что-то светлое тоже было. И, как жаль, я не смогла сохранить это; тьма забрала эти яркие фрагменты прошлой жизни, а единственным, что удалось сохранить — была любовь к Шерлоку. Что ж, Беатрис уехала, а мне нужно было двигаться дальше, если это так можно было назвать, ибо я совсем не знала, куда на этот раз ведет моя судьба. Да я и не хотела знать. Не хотела рушить светлые иллюзии, наверное, в глубине души надеясь, будто жизнь подарит мне шанс, дав возможность просто быть счастливой. Боже, как же я заблуждалась тогда, не понимала простой истины — за все надо платить, и в этой жизни ничего просто так не дается. Сейчас, в маленьком номере дешевой гостиницы Плимута, когда боль немного отпустила, проще писать об этом всем. Хотя нет… Сердце все равно кровоточит от тех слов, что мы сказали друг другу, от того, что иногда смерть все же не досадное недоразумение, а обычное явление в жизни медиума. Иногда, оказывается, бывает так же больно, как и в тот день, когда убили отца. Я думала: никогда больше не столкнусь с этим, никогда не испытаю эти сжигающие душу эмоции; однако, сильно заблуждалась. Странно, наверное, слышать подобные слова от медиума, от меня — женщины, спокойно относящейся к смерти. Господи, столько раз карта «Смерти» выпадала в Таро. Столько раз, что я сбилась счету, но она никогда не обозначала именно это. Почему все думают, будто бы смерть на карте означает прекращение жизни? Что за глупое заблуждение? И почему многие так бояться ее увидеть? Столько раз я видела страх в глазах людей, когда они видели даму с косой, начиная спрашивать, как долго им осталось жить, и каждый раз приходилось утешать — это не повод думать о завещании. Чаще всего эта карта означает начало чего-то нового, но не все готовы верить в это. Многие люди верят только в плохое, потому что так намного удобней, но они не знают — нельзя звать смерть, нельзя ее ждать, потому что она точно придет за вами. Все началось очень безобидно, я бы сказала все было слишком хорошо. Шерлоку подвернулось новое дело с умершим мальчиком в машине, а потом его заинтересовал разбитый бюст Маргарет Тэтчер. Не знаю, но почему-то меня начинало тревожить чувство, будто он вскрывает ящик Пандоры, выпуская наружу то, что следовало навсегда оставить в прошлом. Но я не стала делиться с ним своими ощущениями, думая, что это всего лишь домыслы, которым можно не доверять. Чтобы хоть как-то отвлечь Шерлока от всей этой беготни, Мэри с Джоном пригласили нас к себе на ужин, где должны были присутствовать миссис Хадсон, Молли и Лестрейд. Шерлок не хотел ехать, но я уговорила его, рассудив, как и Мэри: ему нужно было развеяться, пусть он и считал этот ужин пустой тратой времени. — К чему вообще все это? Неужели Джон не знает, как меня утомляют подобные мероприятия? — ворчал он, когда мы собирались в гости. — Просто бездарная трата времени. — Послушай, научись наслаждаться мгновениями, иначе завтра может быть слишком поздно, — спокойно ответила я, поправляя воротник его малиновой рубашки. — Жизнь так коротка, не успеешь оглянуться, и она уже подходит к концу. — Вот именно! — он отошел от меня, находя телефон на прикроватной тумбочке. — Ты поедешь так? — Шерлок окинул меня с ног до головы. — Нет, — конечно, я не собиралась ехать в гости в черном платье, как будто собралась на похороны. Хотя очень любила темные, мрачные цвета. Я решила надеть алую узкую юбку и белую блузку, черные лаковые туфли, и сделать макияж, как я это делала всегда перед тем, как начать работу медиумом. Хоть один вечер я могу быть такой, какой была на том балу, в том проклятом замке. Могу быть роковой, но при этом такой хрупкой. Шерлок подал мне мою подвеску, словно без нее я была не Веспер Ринтон, а кем-то другим. Он бережно накинул на мои плечи пальто, и у меня защемило сердце от такой заботы. Я не заслуживала подобного отношения к себе. Я изменяла ему, врала, бросила его одного в Эдинбурге, пачкала все то светлое, что было между нами, втаптывая это в грязь, нисколько не задумываясь — однажды все это мне может аукнуться. Так и случилось в итоге. Но об этом как-нибудь в другой раз. Миссис Хадсон уже уехала к Ватсонам, поэтому мы с Шерлоком добирались одни. Всю дорогу мы молчали, просто сидели рядом, переплетя пальцы, а кэбмен улыбался в зеркало, явно гадая, на какой стадии отношений мы находимся сейчас. Мы и сами не знали. Вроде бы мы признались друг другу в наличии сантиментов, но это было под действием обстоятельств, и можно сказать, будто это было не по-настоящему. Вроде жили под одной крышей уже почти как месяц, но никто не хотел признавать очевидное, что мы, все же, пара. Вроде бы мы спали в одной постели, жадно испивая страсть, заполняя все пробелы, словно спеша жить, будто кто-то из нас смертельно болен и скоро умрет. Столько было этих «вроде бы», но мы оба, кажется, по-прежнему не знали, кто мы друг другу на самом деле. Страсть в нас не иссякала, бывали моменты, стоило захлопнуться за нами двери, как мы жадно накидывались друг на друга, познавая какой-то запретный, порочный мир чувств. С ним я могла быть той самой Веспер, которой была до того дня, когда вернулась из Голландии, где предавалась извращенным практикам. Я могла не бояться, что он осудит меня за мое прошлое, не боялась вытаскивать свою глубоко спрятанную внутри натуру на поверхность. Мне не надо было строить из себя невинность, делать вид, будто меня это не интересует. Больше не надо было таиться, как это было в поры моего проживания на Монтегю-стрит. Но секс по-прежнему для меня был не самой важной основой для чувств. Мне все так же было нужно уважение, которое было абсолютно обоюдным. Мы приехали последними, когда все уже находились за столом, ожидая нас. Мы зашли в гостиную так, как будто этой ночью, как и прошлой, между нами ничего не происходило, да и мы вообще друг друга почти не знали. Не держались за руки, не бросали друг на друга взгляды, Шерлок не помог мне снять пальто, а я не поправила его темные кудри, как это делала порой на Бейкер-стрит. На этот вечер мы стали чужими. Не знаю, от кого мы тогда прятались? Кого боялись? Словно это было так тяжело: прийти и сказать всем — «Мы — пара, и, наверное, уже давно». Но мы молчали, словно отрицали очевидный факт или боялись, что реальность начнет нас затягивать, отнимая у нас возможность нагнать упущенное. Или мы действительно считали, будто все это ненадолго? Будто относились ко всему, как ко временному явлению? Не знаю. — Мы уже вас заждались, — смеясь, начал Джон. — Женщины всегда долго собираются, — сухо ответил Шерлок. — По-моему, это несправедливый упрек, — отметила Молли. Она улыбнулась, и меня снова кольнуло чувство стыда: Молли любит Шерлока, но почему-то только мне дозволено целовать его по ночам. — Для Шерлока все женщины странные существа, Молли, — парировала я. — Чудно выглядишь. — О, спасибо, — и на ее губах расцвела теплая улыбка. — Ты тоже. Молли в милом платье с розами, простой прической была похожа на юную девочку, и на ее фоне я действительно выглядела, как мудрая женщина с опытом. Мне, наверное, следовало отказаться от алой помады и заплести волосы в греческий узел, чтобы не выделяться на общем фоне. — Женщины — иррациональные существа, — вставил Шерлок, садясь напротив меня. — Это простая и очевидная истина. — Для тебя точно, — Мэри засмеялась, подавая мужу бутылку шампанского. — Все, кроме, например, Веспер. — О, нет, Мэри, со мной все просто. Я просто чудачка. Я тоже то еще иррациональное существо, — вставила я. — Да уж, все никак не могу понять, как вы нашли того мальчишку, — Лестрейд обратил на меня удивленный взгляд, будто я была гением криминального сыска. — Просто у меня свои методы, — уклончиво прозвучал мой ответ. — Она просто умница, — миссис Хадсон сжала мою руку. — Хотя поначалу я была абсолютно против нее — кому понравится соседство с медиумом? — Но плата идет регулярно, а ее клиенты не такие странные, как мои, так что ее соседство можно легко потерпеть, не так ли, миссис Хадсон? — добавил Шерлок. — Медиум? — Лестрейд снова бросил в мою сторону взгляд. — И спиритизмом занимаетесь? — Только не сегодня, — отрезала я. — Почему? — спросила Мэри. — Еще нет полуночи, да и доски Уинджи, черных свечей и еще многого интересного, — объяснила всем. — И потом, в последнее время я не вызываю духов людей, которых неплохо знаю. Только незнакомцы. — На самом деле, то дело было настолько гениально раскрыто, — продолжил восхищаться Лестрейд. — Я не гений… — тихо сказала я. — Как и Шерлок. — Он одарен природой, — не согласилась Молли. Мне очень хотелось сказать, почему он стал таким. Очень хотелось рассказать о его сестре и друге, но я сдержалась, для подобных признаний сейчас было просто не место, да и не время. Когда-нибудь я открою ему это тайну. — Нет, не гений, — Мэри улыбнулась мне. — Все же во многих вопросах Шерлок на редкость бывает туповат. Но я думаю, что ты давно раскусила его натуру. Больше никто не расспрашивал меня об этом, и я была искренне рада этому, потому что совсем не хотелось говорить о том, что, конечно, было неотъемлемой частью меня, занимало мои дни и мысли, но просто сегодня мистике было не место. Поэтому все стали говорить о последнем деле Шерлока, потом о браке и прочей чепухе. Сначала ушел Лестрейд, потом Молли, затем Джон вызвал такси миссис Хадсон, и она уехала на Бейкер-стрит, и мы остались вчетвером. Я и Мэри ушли на кухню мыть посуду, а Шерлок с Джоном остались в гостиной. — Почему бы тебе не попробовать растопить сердце Шерлока? — Мэри разлила нам остатки вина. — Ты понимаешь его больше, чем все остальные. — Просто я знаю его так, как он себя не знает, — я сделала глоток вина. — Мэри… Он ведь так и не сказал, что на самом деле нас связывает. Ведь мы почти провели лето вместе много лет назад, он вел мое дело, хотя был уверен, что ничем хорошим оно не окончится и так оказалось в итоге. — Почему? — вырвалось у нее. — Потому что я сбежала от него. Переспала с ним и бросила его. Черт… — я склонила голову вниз, поднося ладонь к лбу. — Я испугалась. За себя, за свою шкуру, не думала совсем о нем, не думала, что будет дальше. Я лгала ему: назвалась другим именем, сшила из разных кусков свою биографию, знала ответ на свой же вопрос, но позволила ему зайти в тупик. И что я получила в итоге? Что? Потеряла ребенка, отца, которого я даже не знала. Я была столько раз в психушках, что можно было сойти с ума, и лишь только потому, что боялась потерять способность любить, этого не произошло. Боялась расстаться с тем светлым, что у меня осталась от Шерлока. Я изваляла себя в грязи… И все ради чего? Ради того, чтобы доказать всем, что я права? — Веспер, — Мэри легко дотронулась до моего плеча. — Еще ничего не потеряно. — Три карты Дьявола, Мэри. Три карты Дьявола, — прошептала я. — У нас нет будущего, и никогда его не будет. Вот и все. Есть только краткий миг. Вот даже сейчас я вытяну их снова, и это будет происходить изо дня в день. — Хотелось бы и мне знать свое будущее, — она подлила нам еще вина. — Иногда я даже завидую тебе. — Это несложно сделать. Не стоит мне завидовать, мне самой не по себе, когда я вижу многое наперед, или вижу, как смерть мелькает рядом с человеком, — я прошла в коридор, находя свою маленькую сумочку, вытаскивая из нее потрепанную колоду карт. Не стоит гадать Мэри, но я увидела в ее глазах страх от неизвестности, боязнь все потерять в один миг. В этом мы с ней были очень похожи. Настолько, что сами это не подозревали. Я разложила полукругом Таро на кухонном столе. Мэри с опаской взглянула на меня, она хотела сразу же вытянуть карты, но я не дала ей, сказав тоже самое, что и Шерлоку когда-то. Картами нужно проникнуться, ощутить их силу, уверено произнести про себя вопрос, чтобы они дали ответ. «Восемь Жезлов». «Смерть». «Восемь чаш». Мне стало не хватать воздуха. Мне стало страшно от того, что я видела. Так было сложно сдерживать лавину эмоций внутри себя. Я не чувствовала смерть рядом с Мэри, но карты могли лгать. — Что это значит? — дрожащим голосом спросила Мэри. — Конец одного и начало другого, — придавая своему голосу спокойствия ответила я. — Это значит: тебя ждут перемены, не самые лучшие, но все же кое-что начнет меняться в твоей жизни. Не бери в голову. Ничего плохого карты не сказали. Знаю, это общие слова. Ложь. Но ложь во спасение. Элис всегда предупреждала меня, чтобы я никогда не говорила об ожидающей человека смерти, ибо это плохо скажется на самом человеке. Он будет пытаться убежать от смерти, и это в итоге ничем не закончится, только разозлит саму смерть. Не знаю, поверила она мне, или нет. Но после этого мы с Шерлоком недолго пробыли у Ватсонов и уехали домой. Всю дорогу мы снова молчали. Меня потряхивало, мне было плохо, меня мутило, и мне хотелось снова пойти на кладбище и начать заниматься флагеллантством. Но я сдерживала лавину эмоций внутри себя. Мы тихо закрыли за собой дверь, я кинулась к Шерлоку, целуя его в губы, словно так смогу все отпустить, избавиться от следов смерти, которые я постоянно приношу с собой, когда общаюсь с призрачным миром. Но я знаю, что во мне на самом деле тогда говорило — мои демоны, тьма, живущая во мне. Он ответил на мой поцелуй — страстно, дерзко, яростно, резко прижимая к стене. Его губы скользнули по шее, одна из пуговиц на блузке отлетела в сторону, и горячее дыхание Шерлока опалило ключицу. Его руки уже шарили внизу, заворачивая юбку вверх, а я возилась с его брюками, желая как можно быстрее получить свое. Все происходило слишком быстро и спонтанно. Шерлок коленом раздвинул мне ноги, приподнимая над полом, отчего мои туфли со стуком упали на деревянный пол. Он резко вошел в меня, грубо сжимая плечи, заставляя смотреть в глаза и вколачиваясь в меня все сильнее. Наши вздохи и выдохи, сливались в одно, путаясь в клубок страстей и хрипов, застревавших в горле, пока он двигался во мне, отчего я скользила по стене вверх-вниз. Мне казалось, если бы он не дышал, то я тоже не могла бы делать это, но у меня получалось рвано дышать, потому что Шерлок вдыхал в меня жизнь. На минуту мне показалось, что миссис Хадсон видела нас, видела, как мы, два безумца, накинулись друг на друга, но, наверное, мне только показалось. Сейчас все не имело никакого значения, все затерялось в этой паутине страсти, чувстве насыщения, кровь бешено пульсировала в висках, и голова начинала кружиться от переизбытка эмоций. Спустя время Шерлок отпустил меня, опираясь рукой о стену, тяжело дыша, и смотря мне в глаза. На его губах скользнула легкая улыбка. Но мне почему-то не очень хотелось улыбаться. Мои демоны, моя темнота постоянно толкали нас на такие безрассудства, заставляли пробовать порочную, пошлую страсть, которая сжигает людей, принося только опустошение и боль. Тогда мы не думали об этом, да и нам было некогда это делать, похоже. На следующий день нашли еще один разбитый бюст Железной леди, потом еще два, и похоже все поиски Шерлока становились все опасней, и теперь я понимала это. Ощущала кожей, как боль и разочарования подбираются к нам. Видела, как знакомая тень находится рядом с Мэри, и уже никто ничего не мог поделать, оставалось только ждать, а мне чувствовать, как меня душит эта безысходность. Последующие ночи с ужина у Ватсонов я спала плохо, мне постоянно снился давний кошмар, как я тону в воде, и каждый раз Шерлок взволновано будил меня, не зная, что лучше делать. В данном случае его бездействие было самым лучшим лекарством. Он не мог помочь мне, потому что меня снова искушал Он, очаровывал, обещая избавление от всех моих тревог. Предлагал спасение Мэри за малую плату — мою душу. Всего лишь ничего. Просто обман. Ибо от смерти еще никто не смог уйти. Нельзя убежать от нее, особенно, если ты задолжал ей. А Мэри давно задолжала ей. Она не умерла пять лет тому назад, не сгинула во тьме, как остальные, обманула даму с косой, и теперь больше не может бегать от нее. За все надо платить в этой жизни и после нее. И впервые в жизни я проклинала себя за то, что могу видеть эту серую тень. Я ненавидела себя за то, что знала будущее и ничего не могла поделать с этим. От судьбы не уйдешь…