Когда рассеется туман

За окном шел сильный дождь, а в спальне было холодно. Для сентября вполне обычная погода, поэтому мы согревались в объятиях друг друга под теплым одеялом. Рядом с Шерлоком мне было спокойно, хотя, признаться, на душе снова скребли кошки. Возможно, в этом виновата погода, которая напоминала мне о моих страхах, приводивших меня в оцепенение. В дождь всегда что-то странное происходило со мной, но сейчас дьявол словно отпустил меня, дав возможность спокойно дышать. Хотя, скорее всего, все дело было в том, что сегодня мне исполнилось двадцать восемь лет. Каждый мой день рождения словно доказательство того, что я еще живу на свете. Обычно в этот день мне всегда было радостно: я устраивала танцы в одиночестве, словно так пыталась доказать, что завтра все будет иначе и я буду полностью свободной. Это была иллюзия, мое желание хотя бы один день позабыть о том, что моя душа давно должна принадлежать Дьяволу. Однако сегодня на душе тревожно. Какое-то странное чувство не отпускает меня, все сильнее и сильнее забираясь под кожу, пуская свои корни, отравляя душу своим тлетворным дыханием. Пока удается бороться со страхами и тревогами, но надолго ли хватит меня? Шерлок уверен: теперь все будет хорошо. Теперь, когда он разобрался с призраками своего прошлого, а я смогла задушить тьму в себе — между нами не возникнет темная тень. Только я не уверена в этом. Совсем. Он так спокоен, когда спит. Знает, меня нет сейчас рядом с ним, но совсем не подозревает, что я давно веду записи. Пишу для него, чтобы он никогда меня не забывал, и смог найти ответы на все свои вопросы, когда придет время. Я знаю, о чем вы можете спросить меня, но я пока сама не разобралась в своих чувствах и ощущениях. Знаю только одно — я должна довериться бумаге. Вновь. Наша жизнь стала напоминать вереницу простых дней, когда не происходило ничего мистического или темного, когда не нужно было переживать или страшиться. Миссис Хадсон часто говорила, будто в этом нет ничего плохого, но почему-то когда в моей жизни такое мимолетное счастье случалось, начиналась буря. Сильная. Сокрушающая все на своем пути. Так произошло в тот год, оставивший меня без отца. Я не видела черных пятен, знаков, предвещающих беду, ибо счастье застилало мне глаза. Моя влюбленность в Ангуса заглушала здравый смысл во мне, наверное, поэтому смерть папы стала для меня полной неожиданностью. — Милая, все хорошо, — снова повторила миссис Хадсон, предпочитая не обращать внимание на мои предостережения. — Все влюбленные это переживают, им свойственно бояться все потерять. — Да, вы правы, я боюсь потерять Шерлока, но я столько всего видела в этой жизни, что с легкостью могу обуздать глупые переживания, — ответила я, собирая карты Таро в мешочек. В тот день пришла клиентка, которая больше пришла ко мне за советом, нежели за чем-то еще, но как я могла советовать ей что-то, если сама не до конца разобралась в своих чувствах. Она все не хотела уходить, переживала о своих отношениях с мужем, хотела знать, что будет с ними дальше. Мы все говорили и говорили, стоя в коридоре у входной двери. Тут зашел Шерлок, бросив взгляд лишь на меня. Он поднялся по двум ступенькам и снова вернулся ко мне, беря за локоть, и ведя за собой. Миссис Керн не понимала, что происходит, как и я. — Нам нужно уезжать, — просто сказал он. — Потом все объясню. Наверное, опять у него подвернулось странное дело, где привычные методы бесполезны. Однако, судя по его встревоженному виду, дело было в чем-то другом. Я не стала задавать ему вопросов, просто надела пальто, застегивая на первую пуговицу, чтобы полы не разлетались в разные стороны. Мы вышли на улицу, рядом с домом стояла машина Джона. Это было удивительно, но я продолжала молчать, давая возможность Шерлоку начать говорить первым. Смутно я догадывалась, что он задумал, ощущала по вибрациям, что исходили от него, и это приводило меня в легкий трепет. — Мы едим в Оклахому [1], — вдруг произнес он, внимательно смотря на дорогу. — К твоим родителям? — полушепотом спросила я, доставая из маленькой кожаной сумочки зеркало и упаковку бумажных салфеток. — Да, — уголки его губ дрогнули, когда он увидел, как я стираю алую помаду. До конца ее убрать не удалось, все равно остался пигмент на губах. Наверное, он ждал, что я буду его упрекать, ругать, но я не стала этого делать, да и мне это было совсем не надо. Я понимала его, понимала, но не могла принять его желания. Я боялась. Боялась, что стану причиной всех его бед, а, может быть, просто не хочу что-то менять в своей жизни, ибо привыкла к одиночеству. Мне всегда приходилось полагаться лишь только на себя и лишь только иногда брать совет у Элис. В остальных случаях я была один на один со тьмой, светом, своими демонами. Наверное, я отношусь к тому типу людей, которые не хотят лишаться своей свободы даже ради великой любви. Мы приехали вечером в маленький уютный городок — почему-то мне сразу же вспомнился родной Ларгс, где всегда веяло спокойствием и уютом. Отец часто любил возить нас в город, где мы могли побыть кем-то другими, словно никогда нас не звали в этих краях Дьяволами. В такие минуты я забывала дышать от пьянящего восторга. Жаль, что тогда совсем не понимала: свобода проникала в душу, вытесняя из нее мрак, посеянный ужасом Дуглас-Хауса. Наш дом убивал меня, и я никогда не могла взять в толк, почему в школе у меня не бывает странных приступов, а дома постоянно тянет на нечто темное. Все же моя мать зря хотела меня задушить. Я всегда была дитем света, и лишь только решение отца Брауна сделало меня обитателем полумрака. Машина остановилась у небольшого дома, выкрашенного в розовый цвет. Холмсы сразу же перебрались сюда после того, как Эвр спалила Масгрейв. Здесь точно не было призраков прошлого, однако Шерлок все равно закрылся от целого мира. Иногда некоторые вещи ничто не может изменить. Даже любовь и забота. Шерлок постучал в дверь, нам открыли не сразу же, но когда дверь отворилась, на лице женщины промелькнуло удивление. Наверное, не так часто сын бывает дома, да и еще приводит женщин с собой. Миссис Холмс ничего не стала спрашивать у Шерлока и просто впустила в дом. Холмс помог снять мне пальто, скинув свое. Мы вошли в гостиную, где никого не было. Мистера Холмса, судя по всему, не было дома, но Шерлока это никак не беспокоило. — Чаю? — стараясь скрыть в голосе удивление, спросила миссис Холмс. — Да, — согласился Шерлок. Мой наряд явно не подходил для семейных посиделок. Облаченная в черное платье, с прозрачной вставкой на груди, с ярким макияжем. Так вроде бы не должна приходить девушка, чтобы познакомиться с родителями своего возлюбленного. Я никогда до этого не знакомилась с матерьми своих мужчин. Ангус считал, что это произойдет намного позже, а после него были лишь мимолетные однодневные связи, которые никогда не могли зайти вот так далеко. Миссис Холмс вернулась спустя несколько минут, неся поднос с чаем и печеньем. Она поставила его на журнальный столик и села в кресло, продолжая недоуменно смотреть на нас с Шерлоком. Мы не сидели, как влюбленная пара, рядышком, переплетя пальцы, нежно касаясь друг друга. Мы сидели на разных концах зеленого дивана, словно знали друг друга сосем ничего, а не целую вечность. — Нечасто видишь своего сына с женщиной, — вдруг произнесла она. — Я могла бы предположить, что она твоя клиентка, и ты хочешь, чтобы она осталась здесь, ради ее безопасности, но это будет не так. Вы хоть и пытаетесь делать вид, будто ничего между вами не происходит, но Майкрофт уже успел взболтнуть, что на Бейкер-стрит живет молодая женщина. — Мама… — Шерлок хотел было что-то сказать, но явно не мог подобрать правильные слова, чтобы ее не обидеть. — Вы все правильно поняли, — вдруг сказала я, ощущая на себе пытливый взгляд миссис Холмс. Как же Шерлок был похож на нее, и как жаль, что у нее никогда не будет внука, похожего на ее младшего сына. — Мы с Шерлоком живем под одной крышей и делим одну постель. — В ваших словах столько грусти, — отметила она, — будто все вас тяготит. — Я не думаю, что вы будете рады мне, когда узнаете, кто я и откуда. Как сказал мне однажды мой брат, мы с вами состоим в дальнем родстве. Я проверяла: он не соврал. Однако, стоит мне сейчас назвать свою фамилию, и вы скажете, чтобы Шерлок не смел связываться со мной, по крайней мере, так сделал бы Майкрофт, — я взяла чашку чая с подноса, согревая озябшие пальцы. — Я родом из Шотландии. Из славного города Ларгса. Местности, что зовутся Мрачные небеса, или же «Tenebris Caeli» на моем любимом языке. Мой род ведется от одной английской ведьмы, что продала душу дьяволу, дабы не оказаться в петле. После чего все ее потомки делали так, дабы сохранить свое положение в обществе и богатство. Я — Веспер Ринтон, девушка из рода Дьяволов. Миссис Холмс замерла, забыв, что хотела сделать глоток чая. Она еще раз посмотрела на спокойного Шерлока, потом снова перевела взгляд на меня. На несколько минут повисло странное молчание. — Все это — семейные предания. Кристофер сам виноват в том, что случилось с ним, — вдруг произнесла женщина. — В любом случае прошло столько времени. — Так и знал, что она тебе понравится, — весело вставил Шерлок. Он подошел к матери, поцеловал ее в лоб. — Если ты думаешь, что все идет к свадьбе, то ты ошибаешься. Я оставлю вас вдвоем, — дипломатично сказал Шерлок, уходя из комнаты. Признаться, я не знала, что мне делать, что сказать. Впервые в жизни находилась в подобной ситуации. Но миссис Холмс нашла верные слова, и мы проговорили неизвестно сколько времени, пока Шерлок не вернулся вместе с отцом. Мы остались в доме, где он провел юность. Миссис Холмс все ходила в коридоре, прислушиваясь к тому, что мы делаем в спальне Шерлока, явно ища последнее подтверждение того, что мы все же любовники и я никакая не ширма, и сын вовсе не разыгрывает родителей. В ту ночь на узкой кровати мы занимались любовью так, будто давно не делали этого. Шерлок аккуратно дотрагивался до меня, словно я хрустальная ваза и могу разбиться в любой момент. Его горячие губы скользили по всему телу, и почему-то у меня стекали слезы по щекам, падая в темный шелк волос. Он всегда был нужен мне. Как воздух, как вода, как еда, как моя чертова магия. С ним я могла хотя бы на миг быть свободной от всего, не думать ни о чем, лишь только чувствовать, передавать ему темную, грязную страсть, учить его дикости и необузданности. Он двигался во мне так, словно доказывал — нет никаких трех карт Дьявола, нет древних сделок. Нет ничего, кроме нас двоих, готовых все положить на алтарь страсти и любви, все еще тлеющей в нас. И я верила ему. Потому что иначе уже не может быть. Да, я никогда не стану его женой, матерью его ребенка, скорее всего, превращусь в его боль и одиночество, напоминание об упущенном, о том, чего никогда не будет. Но это не важно. Я хочу жить рядом с ним, и я буду делать это, пока могу дышать, пока бьется мое мятежное сердце. Утром я вышла в сад. Сентябрьское солнце было весьма ярким сегодня, и последнее тепло невесомо касалось волос и лица. Оранжевые крыши, покрытые старой черепицей, слегка тронутые позолотой, снова зажигали в сердце воспоминание о доме. Вчера я кое-что поняла. Все же несмотря на то, что у меня никогда не было нормальной семьи, я все же скучала по тем годам, что прошли в Дуглас-Хаусе. Я не скучала о тех днях, когда Грейхем запирал меня в замке, или о том периоде, когда Каролина стала полноправной хозяйкой дома. Нет, в моей душе просыпалась грусть о том прошлом, когда папа был жив, а я была маленькой девочкой, не понимающей ровным счетом ничего в этой жизни. Иногда незнание — все же благо, а не мина замедленного действия. — Не спится? — миссис Холмс тихо подошла ко мне, протягивая чашку кофе. Я просто кивнула ей. — Никогда не видела таким своего сына. Он просто светится рядом с вами, хоть и никогда не признает этого. Он давно стал таким после того, как… — Я знаю, — просто ответила я. — Всегда об этом знала. С самого начала нашего знакомства. Просто не хотела бередить ему душу, а в итоге стала еще одной причиной закрыться от всего мира. — Вы делаете его лучше, — миссис Холмс поджала губы. Я знаю, что за мысли бродили у нее в голове, о чем она думала, что хотела сказать, но промолчала. — Вы думаете, что когда мы расстанемся, то он вернется к прежнему, — эта фраза звучит грустно, но однажды слова Элис сбудутся — за все нужно платить. Даже за короткое счастье, дарующее спасение и проклятие одновременно. — Так не будет. Не в этот раз. Когда-то я не видела так далеко будущее, но теперь знаю, что после тьмы всегда следует свет. — Почему же вам не пожениться? — наверное, любая мать мечтает об этом. Ждет, когда ее любимый сын обзаведется своей семьей и не теряет надежды, когда появится та единственная в его жизни. — Я уничтожу его в итоге, превращу в чудовище, — еще минута и я разрыдалась бы, ибо в ту минуту, в то мгновенье мне предстала простая и очевидная истина, но не будем пока о плохом. — Вы думаете, что все это сказки и легенды. Но Шерлок знает, кем я могу быть, в кого я сама могу превратиться и до чего дойти в своих играх со тьмой. Он знает все это и продолжает верить в хорошее. А я помню о том, что между нами до сих пор лежат три карты Дьявола. У нас нет будущего, и я не хочу его обнадеживать. Давать ложную надежду на светлое будущее. Сегодня у нас все есть, а завтра мы может дойти до края. — Веспер, — она дотронулась до моего плеча. — Вы боитесь, а страх — нормальное состояние человека. Просто будьте счастливы… — Я пытаюсь, — заплакала я, и миссис Холмс прижала меня к себе. — Пытаюсь, но каждый раз, как я открываю кому-нибудь свое сердце, то случается беда. Она нежно провела по моим волосам, позволяя выплеснуть все слезы, чтобы хоть на миг в душе наступил покой. У меня никогда не было подобных моментов. Каролина никогда не проявляла ко мне нежности или заботы, она ненавидела меня и была готова сделать все, лишь бы сжить меня со свету. Я никогда не знала от нее ласки, ей проще было взять в руки хлыст и выпороть меня, как норовистую лошадь, нуждающуюся в строгом хозяине. Ава же так и не стала моей матерью. Она лишь только провела меня в этот свет, оставив бороться с демонами и призраками моего отца. Порой я думаю: лучше бы она задушила меня тогда, и не произошло бы всех бед. — Все будет хорошо, — вдруг прошептала миссис Холмс. — Да, — беспомощно согласилась я. Днем мы с Шерлоком поехали в Лондон. В машине мы снова молчали, думая каждый о своем. Шерлок был почему-то мрачнее тучи, а меня трясло от того, что тьма снова начала распускать свои едкие цветы под кожей, и мне очень хотелось снова пойти на кладбище. — Даже не вздумай! — произнес устрашающе Шерлок, когда мы въехали в Лондон. — Ты не будешь подвергать себя опасности снова. — Кажется, только ты пребываешь в розовых мечтах, — с обидой в голосе пробурчала я. — Веспер… — он бросил на меня внимательный взгляд. — Если ты будешь думать о плохом, то это обязательно случится. — С каких пор ты веришь в такие вещи? Ты же считаешь подобное глупостью, так ведь? — на этот вопрос знаю ответ, но все равно обидное слетает с языка. — Этому ты меня научила, — тихо ответил он. Кажется, мы обижены друг на друга, но это всего лишь искусная иллюзия. Стоит только двери за нами захлопнуться, Шерлок сразу же подхватывает меня на руки. Он знает только один способ отвлечь меня от пагубных мыслей и всегда пользуется им. — Вот и вы, — услышали мы голос Джона. Шерлок поставил меня на пол, и я тут же зарделась алой краской. Все никак не могла привыкнуть, что многие знают о происходящем между мной и детективом. — Что ты тут делаешь? — слегка раздраженно спросил Шерлок. — Хотел забрать ключи от своей машины и сказать, что тут появилось дельце, которое тебя заинтересует, — детектив кинул другу ключи. — С этого и следовало начинать, — от былой страсти ничего не осталось, у него появилась привычная страсть — расследования. — Что ты сегодня раздобыл для нас? — Прежде чем я начну рассказывать, расскажи, как все прошло, — наивная просьба. Джон прекрасно знает: Шерлок сейчас скажет формальную фразу, и этим все закончится. Выходит, это друг его надоумил свозить меня к его родителям. — Все хорошо. Они понравились друг другу, — Шерлок сел в свое кресло. — Ты это в книге прочитал, — усмехнулся Джон, смотря в мою сторону. Я лишь только улыбнулась ему, и он понял значение этой улыбки. — Давно уже было пора это сделать. Поступить так, как поступают обычные люди. — Я и так уже несколько месяцев обычный человек, — возмутился Шерлок. — У меня в спальне живет женщина, которая делит со мной постель и, как ты успел недавно выразиться, приводит в гармонию душу и тело. Единственное, что не у каждого под боком находится медиум, готовый задушить тебя при первой возможности. — Я могу сказать только на это — ты сам ее выбрал, — Шерлок переменился в лице от этой фразы. Наверное, эта фраза что-то напомнила ему. — Да, ну и женщин мы с тобой выбрали. — Ты сам выбрал Мэри, — это звучит очень грустно и больно. Прошло столько месяцев, а это событие до сих пор отражалось на наших жизнях. — Как и ты Веспер, — продолжил Джон. — Она тебе скажет, что это судьба. Красная нить по моей жизни, — Шерлок замолчал. — Я пойду спать, — тихо сказала я и прошмыгнула в спальню. Шерлок, кажется, и не заметил этого. Я слышала, о чем они говорили, как Шерлок снова блестяще рассуждал. Джон опять отвечал ему в свойственной свой манере, пытаясь спустить с небес на землю. Они не помнили обо мне, но так даже было спокойней. Почему-то в тот вечер впервые за долгое время захотелось помолиться. Я не делала этого со времен своего пребывания в Колме. Не обращалась к Богу несколько месяцев, довольствуясь любовью моего странного детектива. Мне не спалось. Водоворот чувств и эмоций продолжал захватывать все мое естество. Хотя, наверное, все же дремала, ибо через пелену легкого сна ощутила, как Шерлок нависает над мной, целует в губы, холодными пальцами дотрагиваясь до кожи. Шелк ночной сорочки скользит вверх. Мне не хочется долгих ласк, нежности, во мне опять проснулись ненасытность, желание, как можно скорее получить обещанное. Мы долго прерывисто тяжело дышим, лежа на спутанных простынях и покрывалах. Он почти невесомо коснулся моей щеки, потом за руку притянул к себе. В этом и был весь смысл нашей жизни. Просто быть рядом, ничего не прося взамен, направляя друг друга, уводя от греха и темноты, давая возможность жить на свету. Потому что любовь греет душу, даже самую проеденную грехами. Наверное, это один из самых ярких событий в веренице простых дней, где появилась рутина и обыденность. Где все стало так просто и спокойно. Звонки Элис утешали, она говорила, что Грейхема совсем бояться не стоит и он часто бывает в Эдинбурге, прожигая свою жизнь. Беатрис старалась всеми силами избавиться от власти брата, но пока у нее слабо это выходило. Все же наступит тот день, когда Грейхем заплатит за все. Дьявол его накажет, ведь он так и не уговорил меня продать душу, исполнив сделку Марии МакДуглас, а значит, всему придет свой конец. У меня не было поводов волноваться. Однако, так происходило. Наверное, во всем виновата полночь. Сегодня 30 сентября. Мой двадцать восьмой день рождения. От этого мне стало тревожно. Каждый сентябрь я чаще всего бывала в психиатрических больницах, и очень редко находилась на свободе. В этот месяц я превращалась в фурию, готовую все громить на своем пути. Он искушал меня, каждый раз надеясь, будто я устану сопротивляться и наконец-то отдам свою душу. В этот раз все было так спокойно, от чего я просто испугалась. Хотя нет, не это — причина моих тревог. Думаете, что раскрою вам все карты и расскажу обо всем? Нет, я не сделаю этого. Не стану делиться тем, что еще пока не сбылось. — Ты не спишь? — я прячу кипу желтых листов под сидение кресла. — Нет, — снова возвращаюсь в постель к Шерлоку. Он берет мои ладони в свои руки: даже в темноте видны чернильные пятна на пальцах. Он ничего не говорит на это, просто обнимает меня. — Кстати, с днем рождения, — выдыхает он, совсем не забыв, какой сегодня день. — Спасибо, — шепчу я, испытывая боль в сердце. У меня так мало времени, и мне столько еще нужно написать для тебя. Столько слов роится в голове. Столько чувств бушует во мне. Я боюсь не успеть сказать тебе самого главного. Знаешь, Шерлок, я давно знала о том, что будет дальше. Давно знала, что будет с нами. Но я снова не смогла тебе ничего сказать. Так надо было. Просто надо. Когда ты прочтешь эти строки, прошу, не возненавидь меня за это. Я хотела как лучше для нас с тобой. Ты же помнишь, что судьбу не обманешь. Так было решено. Прости.