The show must go on

      Тайна, довлеющая над труппой, уже не так тяготила его. По крайней мере, у бывшего детектива не возникало ощущения, что он предаёт доверие бродячих артистов. Совершил ли преступление Кагами, или кто другой – теперь у Хьюги не было никаких полномочий и прав для ареста. Он шёл в цирк для того, чтобы узнать правду. Для себя и никого больше.       Но Хьюга чувствовал себя не вправе заявиться в цирк средь бела дня и потребовать от его обитателей объяснений. Что-то толкало его, как и в прошлый раз, дождаться темноты и под её покровом тихо пробраться внутрь цирковой территории.       В этот раз Хьюга немного не рассчитал и пришёл не так поздно, как некоторое время назад, но цирк удивил его и сейчас – встретил небольшим оживлением, но словно старого друга. Или часть себя. Выступление давно закончилось, и незримые во время выступлений, но такие незаменимые сейчас, работники засценья разбирали декорации, убирались на арене, закатывали за кулисы различный реквизит. Никто не обращал на Хьюгу абсолютно никакого внимания, словно он был невидимкой. Почему-то мужчина подумал о Куроко и впервые задумался над всем, что здесь слышал и видел. А вдруг и правда у этих людей есть какие-то способности, которые выходят за грани человеческого понимания? Хьюга не мог объяснить, но сейчас он испытывал такой душевный подъём, что готов был поверить во что угодно.       Чем дальше уходил он вглубь цирка, тем острее он ощущал, что пространство вокруг него живое. И оно не смотрело на него настороженно, как в ту ночь, но подпускало ближе, пропускало в самую глубь, словно ожидая чего-то. Хьюге казалось, что он чувствует витающую в воздухе мольбу и измученность, усталость, но быстро отгородился от этого, потому что ощущать на себе эту тяжесть было невыносимо.       Шум работяг остался далеко позади, Хьюгу окутала тишина и полумрак циркового коридорного лабиринта. Мужчина отчего-то знал, что труппу ему наверняка нужно искать на заднем дворе, на том широком поле, где раскинулись бесконечные ряды одинаковых палаток. Не теряя ни секунды, словно мог упустить из-за промедления что-то важное, Хьюга устремился туда.       Улица встретила его прохладным ночным воздухом. Холодало, и мужчина, застегнув куртку и потерев руки друг о друга, подумал, как же переживут это время циркачи? Уедут ли они в другое, более тёплое место? Наверняка. От этой мысли ему почему-то стало грустно, словно, если цирк исчезнет, он потеряет близких друзей.       Чем дальше уходил Хьюга от неяркого света подвешенной к столбу лампы, тем темнее становилось вокруг, но мужчина точно знал, куда ему идти. Он не запомнил тот путь к дереву, который они прошли с Куроко, но детектив был почему-то уверен, что ему туда.       И отчего-то не удивился, когда обнаружил, что через некоторое время блужданий и одинаковых поворотов мимо палаток ноги сами привели его к тому самому дереву, на котором они с Тецуей нашли Акаши.       Сквозь шум ветра и трепыхания листвы до слуха донёсся ещё один звук – сначала неуверенный, прерывистый, а потом всё чётче, - шорох огня. Он то вспыхивал, то опадал, трещал, искрил, и Хьюга, словно в трансе, двинулся в ту сторону, стараясь не упустить ориентир из виду.       Полог палатки, из которой доносился звук и приглушённые голоса, откинуло порывом сильного ветра, ткань зацепилась за какой-то крючок, словно кто-то услужливо держал материю на весу, чтобы Хьюга мог заглянуть внутрь и узнать, что там происходит. Ветер стих, мужчине показалось даже, что воздух потеплел, лунный свет падал с другой стороны палатки, в небольшое окно в потолке, освещая жилище изнутри, позволяя Хьюге прятаться в тени входа.       То, что он увидел, словно пригвоздило его к месту, заставляя наблюдать.       В палатке, купаясь в лучах лунного света, горел человек. В буквальном смысле – его кожа была покрыта огнём, но он не сгорал, словно был сделан из пламени. Или был неким подобием знаменитой бессмертной птицы. Удивительно, но вещи, окружавшие человека, не загорались.       - Тайга, Тайга… - раздался вдруг шёпот, и Хьюга увидел всю картину целиком.       Конечно же, горевшим был Кагами. Его руки и тело пульсировали огнём, пламя то угасало, то занималось вновь. Сквозь треск Хьюга различил всхлипывания – факиру было нестерпимо больно от того жара, что разрывал его изнутри. Мужчина видел сжатые в кулаки руки, закушенную до крови губу, взгляд, наполненный огнём, стоило Кагами открыть глаза. Мужчина вспомнил, что укротитель огня выглядел точно так же во время представления – его тело и глаза полыхали так, словно были живым огнём. Теперь Хьюга не мог поверить своим глазам. Неужели Тайга действительно обладал способностью укрощать огонь? Или это у них такие бесчеловечные тренировки?       У ног факира зашевелилась тень, и Хьюга напряг зрение, чтобы понять, что происходит. В лунном свете показался Аомине. Он стоял перед сидевшим на кровати Тайгой на коленях, и медленно проводил по его рукам, плечам, телу, лицу раскрытыми ладонями, шепча, как заклинание, имя циркача.       - Потерпи, Тайга, скоро всё кончится, - шептал Дайки, облизывая губы.       И только сейчас Хьюга осознал, что происходит. В тех местах, где Аомине касался Кагами, огонь отступал и утихал, чтобы через минуту вспыхнуть вновь. Мужчина присмотрелся – руки Дайки были прозрачными, словно сделанными из стекла.       - Не могу… больше… - сквозь стиснутые зубы проговорил Кагами, зажмурившись. Всё его тело плавилось, горело, его словно жарили на медленном огне.       - Тайга… - в шёпоте отразилась боль и отчаяние. Дайки был бы рад облегчить страдания своего любимого, но не мог. Он забрал бы этот проклятый огонь себе, но не знал, как. Потому он лишь сделал то, что делал каждую ночь – притянул Кагами к себе и поцеловал. Однако с каждым разом этот способ становился всё менее эффективным. Огонь брал своё. Кадзунари говорил, что это потому, что конец близок. Дайки не хотел в это верить и чаще всего запускал в глазастого предсказателя чем-нибудь тяжёлым, но в глубине души прекрасно знал – Такао говорит правду. В этот раз конец и правда был на пороге.       Хьюга едва сдержал удивлённый возглас, когда Аомине вдруг стал словно хрустальным, по пояс, и, обняв Кагами, поцеловал юношу. Огонь, набиравший обороты, пожирая тело факира, моментально угас, оставив Тайгу в покое. Хьюга видел, как трясутся его руки, когда парень обнял прозрачное тело и отозвался на поцелуй. Тело Аомине серебрилось и переливалось, словно озёрная гладь под лунным светом, и Хьюгу осенило. Чёрт возьми, это и было именно то, чем казалось. Как Кагами состоял из огня, Аомине состоял из воды. Либо мог ей управлять, Хьюга так до конца и не разобрался в этом.       - Кагами-кун, Аомине-кун… - раздался вдруг слабый голос за спиной Кагами. Его обладатель старался говорить спокойно, но дрожь ему скрыть не удалось.       - Тецу! – Аомине отпустил Кагами, но не успел подхватить упавшего на землю призрака.       Всё это время, как только что понял Хьюга, Тецуя невидимой тенью стоял за спиной Кагами, и держал одну ладонь на плече факира, другую – на плече иллюзиониста.       - Твою мать, Тецу! – матерился Аомине, и нетерпеливо обернулся куда-то себе за плечо. – Где черти носят этого Рёту?       Аомине сидел около Куроко, но не прикасался к нему. И Хьюга понял, почему, когда Дайки, забывшись, попытался своими силами поднять невидимку. Его руки водой разбились о твёрдое поначалу тело призрака, а потом, через пару минут, когда Аомине, разозлившись, попытался поднять Куроко второй раз, просто прошли насквозь уже ставшее призрачным тело.       Хьюга предположил, что Куроко каким-то образом придавал огненному Кагами и водному Аомине форму, позволяя им касаться друг друга, а также не давал огню факира распространяться. Но как только у самого Тецуи кончились силы, потеряли способности и Аомине с Кагами. Следовательно, сейчас они не могли коснуться Куроко и ничем не могли ему помочь.       В палатку с другой стороны, шумно дыша, ввалился Кисе. Он был в одной длинной рубашке, явно с чужого плеча, однако обстановку оценил моментально, и, быстро опустившись на колени перед Куроко, начал давить тому на грудь, как если бы делал массаж сердца.       Хьюга остолбенело наблюдал, как Кисе на глазах превращается в Куроко, что рождало дикое зрелище – Куроко номер один отчаянно пытается вырвать с того света Куроко номер два. Сначала Хьюга не понял, что происходит, но потом предположил, что, возможно, для того, чтобы коснуться невидимки, нужен другой такой же человек. А кто подходит для этого лучше, чем Кисе, обладающий способностью создать идеальную копию кого угодно?       Похоже, Ниджимура не врал – такого ещё никто не видел. И, если сидя в зрительном зале, Хьюга ещё был уверен, что ему показывают ловкие фокусы, то сейчас на его глазах творилось нечто невероятное и без сомнений, настоящее – времени на ловкость рук и мошенничество не было.       Лежащий на земле Куроко вдруг вздохнул и резко сел, хватаясь за грудь в попытке отдышаться. Потом обвёл мутным взглядом обеспокоенные лица, и устало привалился боком к подхватившему его Аомине. Теперь, как понял Хьюга, Тецуя был в сознании и его способности вернулись. Мужчина предположил, что когда Тецуя был сильнее, ему вообще не нужно было никого касаться, чтобы передать другому человеку силу своей способности. Он мог придавать, к примеру, форму этим двоим на расстоянии. Сейчас, будучи на пределе, Куроко всё равно старался облегчить страдания своих друзей как мог, потому что знал, что Кагами приходится в сто раз хуже, чем ему.       - Спасибо, Кисе-кун, - Хьюга еле расслышал этот шелестящий шёпот.       - Всегда пожалуйста, Курокушка, - слабо улыбнулся Кисе, возвращая себе своё лицо.       Рядом слабо вспыхнул огонь – на левой руке Кагами несмело расцветало пламя. Правой, ещё не охваченной огнём, Тайга протянул блондину платок.       - У тебя опять кровь идёт, Кисе.       - В последнее время всё чаще, - задумчиво протянул Рёта, кивая в знак благодарности и прижимая ткань к лицу. – Мне страшно будить Акашеньку.       - Ты же прекрасно знаешь, что он не спит, - ответил Аомине, баюкая Куроко в объятьях и с тревогой посматривая на лениво занимающийся огонь на руке Кагами.       - Он не спит, но может быть занят, - многозначительно подняв брови, произнёс Кисе.       - В худшем случае, вопьётся в твою шею.       - Противный ты, Аоминушка.       - Иди давай уже, не то кровью истечёшь.       - «Спасибо, Кисе, что в очередной раз спас Курокушку, что бы мы без тебя делали?», - произнёс блондин голосом Аомине, отчего тот утробно зарычал и недобро посмотрел на заторопившегося к выходу парня. – Понял, понял. Оставляю вас, - с этими словами, произнесёнными уже своим голосом, Кисе покинул палатку.       Хьюга отступил на шаг, когда полог палатки вдруг сам собой задёрнулся, словно кто-то опустил его, показывая, что смотреть здесь больше не на что. Куда идти и что делать дальше, Хьюга не знал. Его всё ещё занимало увиденное в палатке.       Но вскоре ноги сами принесли его к ещё одному жилищу, и детектив даже не мог сказать, как он определял, куда следует пойти. Его словно кто-то вёл, показывая оборотную сторону жизни этой труппы, желая показать, что не всё так просто, как кажется на первый взгляд.       Полог откинулся точно так же, как и в первый раз, только жители внутри сменились. На этот раз это были Такао и Мидорима.       Первое, что заметил Хьюга – Кадзунари сидел к нему лицом и мерно раскачивался из стороны в сторону. Его глаза закрывал повязанный на них бинт, из-под которого по щекам струилось что-то чёрное. Мидорима сидел перед ним, спиной ко входу в палатку.       - Не молчи, Шин-чан, пожалуйста, не молчи, - шептал Такао, словно спасительное заклинание.       Тишину нарушало лишь чьё-то тяжёлое дыхание и тихое шипение обматываемого бинта.       - Я заматываю пальцы.       - Опять?       - Как и каждую ночь. Как долго это будет продолжаться?       - Пока не наступит рассвет.       - Я не об этом, ты знаешь, - в голосе лучника звучал укор.       - Знаю. Но я не могу сказать. Сейчас будущее встало на перекрёстке. И куда оно пойдёт, зависит не от нас.       - От него?       - Да, - Такао тяжело вздохнул. – Он ещё не знает, что ему делать. И судьба не знает вместе с ним. Либо он поможет нам, либо забудет о нас так же, как и все остальные до него.       Хьюга нахмурился. О ком это они говорили? Как это «забудет»? Почему все остальные их забывают? Может ли за цирком тянуться кровавый след?       - Воды…       Мужчина оторвался от раздумий и посмотрел в неосвещённый угол палатки. Было темно, и Хьюга не мог ничего разглядеть, но голос узнал – он принадлежал Момои.       - Держи, - лучник подхватил стакан с водой с низкого столика и скрылся в темноте угла.       Полог палатки начал опускаться. Хьюга вздрогнул – перед тем, как ткань отделила нутро жилища от улицы, он успел увидеть, что Такао повернул голову в его сторону. Хоть глаз провидца и не было видно, Хьюга знал, что на него смотрят.       Словно следуя за невидимым экскурсоводом, Хьюга, сам не зная как, оказался у очередной палатки. Полог с тихим шелестом поднялся, являя мужчине очередную оборотную сторону жизни цирка.       - Шузо… - то ли простонал, то ли низко прорычал знакомый голос.       Глаза, привыкшие к полумраку, выхватили чьи-то красные всклокоченные волосы. В свете луны при повороте головы цвет отливал тёмно-серым, что напомнило Хьюге о застывшей высохшей крови, и заставило замереть на месте – так вот что это было! Раньше, стоя у палатки Такао, он не мог понять, что за потёки видел на щеках циркача. А теперь понял – без сомнения, то была кровь, словно Кадзунари плакал кровавыми слезами.       - Ты же знаешь, что больше нельзя, - ласково, но твёрдо произнёс Ниджимура, обнимая Акаши за талию.       Чёрный халат Шузо был приспущен, в бледном свете луны кожа плеч и спины казалась почти белой. Оттого отчётливее на ней вырисовывались тонкие тёмные дорожки. Акаши сидел на хозяине цирка, оседлав его, полы красного халата, в который он был одет, скрывали ноги обоих.       - Но я хочу ещё, - тяжело дыша, проговорил Акаши, облизываясь, вцепившись в плечи брюнета. Только тут Хьюга заметил, что рот циркача перепачкан чем-то тёмно-бурым, по цвету подозрительно похожим на то, что текло по спине Ниджимуры. На кровь.       - Знаю, - Шузо поглаживал вздрагивающего от каждого прикосновения Акаши по спине. – Но тебе опять станет плохо, как в прошлый раз.       - Я голоден, - зарычал циркач, обнажив в оскале острые клыки.       Хьюга сглотнул. Что за чертовщина происходит в этом цирке? Он, конечно, чувствовал, что здесь что-то нечисто, но чтобы настолько! Выходит, Ниджимура говорил правду насчёт того, что все они – маги? Добавь к этому вампира и призрака, перевёртыша… У мужчины в голове не укладывалось всё, что он узнал сегодня.       - Сейджуро! – Ниджимура ловко перехватил тонкие запястья и встряхнул вампира, когда тот попытался вновь вцепиться в его плечи, но уже ближе к горлу, клацнув зубами у самой шеи. Словам вторил раскат грома. Хьюга посмотрел на небо – ничто не предвещало дождя. – Акаши, я сказал хватит.       В разномастных глазах отразилась знакомая злоба и ненависть. Шузо прекрасно помнил, каким неуправляемым становится голодный Акаши. В последнее время насытиться ему становилось всё труднее, крови требовалось всё больше, а ресурсов для этого было всё меньше. Ниджимура с радостью бы отдал Акаши всю свою кровь, но проблемы это бы не решило, наоборот, усугубило. Кровь бога пьянила вампира, заставляя голодать ещё больше.       - Тогда позволь мне съесть его, - два разноцветных глаза уставились в темноту ночи.       Хьюгу пробрал озноб – Акаши смотрел прямо на него. Мужчина сделал шаг назад, увидев, как вампир медленно, не спуская с него глаз, сползает с колен Ниджимуры, но хозяин цирка успел вцепиться вампиру в плечо и удержать его на месте.       - Не смей, Сей, - зашипел Шузо, дёргая Акаши на себя.       Хозяин цирка вскочил на ноги и перехватил брыкавшегося подопечного поперёк живота. Хьюга встал, как вкопанный, засмотревшись на бесновавшегося в руках Шузо Акаши – кто бы мог подумать, что в таком на вид хилом мальчишке может быть такая сила, и что он способен издать такой рык, от которого волосы встанут дыбом. Они даже не удивились и не возмутились, увидев его здесь, словно бы ждали его прихода, подумалось вдруг Хьюге.       - Ой-ой, кажется, кто-то слишком много видел, - произнёс знакомый голос, а в спину упёрлось что-то острое.       - Даже не думай бежать. Мои стрелы всегда попадают в цель.       Хьюга успел подумать о том, что зря он всё это затеял – трое детей и жена останутся без отца и мужа. С ударом по голове тьма распахнула для него свои цепкие объятья.

***

      Сознание возвращалось медленно и неохотно, информация от различных участков тела поступала фрагментарно. Движенье рук, скованность – значит, связаны. На ноги, на удивленье, ничего не давило – видимо, их не стали запутывать, думают, что он и так не сбежит. Спина была болезненно выпрямлена, словно он проглотил палку. Чуть двинув лопатками, Хьюга понял, что палку он не глотал, но был к ней привязан. Судя по размеру «палки», сейчас он был прикован к одной из опорных балок шатра. Дерево неприятно впивалось в спину, словно было настроено враждебно.       - Нам надо убить его.       - Он наш ключ к спасению, - отозвался Ниджимура.       - Чёрта с два. Он такой же, как все остальные до него.       - Не попробуем, не узнаем.       - У него жена и двое детей. Скоро будет четверо, - послышался слабый голос Куроко.       - И это мальчики, которых он так хотел, - вставил свои пять копеек Такао.       - Ненавижу твою любовь к детям, Тецуя, - проигнорировав слова провидца, холодно произнёс Акаши. Кадзунари наверняка достался испепеляющий взгляд. - Надо избавиться от него.       - У него жена…       - … и он – наша единственная надежда, - чуть повысил голос Шузо. – Возможно даже, что последняя. Кто знает, что случится с нами в следующем городе? Времени почти не осталось. – Хьюга уже окончательно пришёл в себя и старался не упустить нить разговора, не обращая внимания на тупую боль в затылке. – Сможем ли мы там найти человека, который нам нужен?       - Эй, ты, - от презрения в голосе Акаши по спине побежали мурашки. – Я знаю, что ты очнулся. Я слышу, как бьётся твоё сердце. Открывай глаза, если жизнь дорога.       Хьюга, недолго подумав, всё-таки решил подчиниться и медленно поднял голову. Неяркий свет тусклой качающейся на ветру лампы ударил по глазам, и Дзюнпей прищурился. Очки запылились, но хотя бы были при нём, позволяя разглядеть всю картину целиком. Пока Хьюга делал вид, что привыкает к свету, он успел оценить обстановку – в нескольких шагах прямо перед ним, скрестив руки на груди, стоял Ниджимура. Он был всё в том же чёрном японском халате, с той лишь разницей, что надел тёмные свободные штаны и стёр с плеч потёки крови. Акаши видно не было, но Хьюга догадался, что вампир просто стоит за плечом высокого хозяина цирка. По правую руку от Ниджимуры сидел Кагами. Его перебинтованные по локоть руки едва заметно подрагивали, но уже не горели, как тогда, когда Хьюга в последний раз видел его. На том же широком ящике, прислонившись спиной к плечу Кагами, оперевшись на согнутую в колене ногу, сидел Куроко. За ними стоял Аомине. Рядом с Куроко, на другом ящике, поменьше, сидел Кисе. За его спиной стоял не знакомый Хьюге крепкий молодой человек.       На большой клетке чуть в стороне от них сидел Нигоу и болтал ногами в воздухе, словно они собрались здесь, чтобы рассказать друг другу смешные истории, а не для того чтобы выяснить, как много узнал Хьюга.       По левую руку от Ниджимуры стоял, положив забинтованные пальцы на тетиву лука, Мидорима. Рё боязливо выглядывал из-за спины лучника и, краснея, скрывался обратно. У ног Шинтаро на невысоком стульчике расположился Такао. Повязка по-прежнему скрывала его глаза, и следы кровавых слёз выглядели устрашающе. Почему Кадзунари не вытер их? Словно в ответ на его слова, Такао, усмехнувшись, провёл рукой по щеке, смазывая кровь, только для того, чтобы с глаз, подобно слезам, вновь потекла красная жидкость, занимая место стёртой на щеках провидца.       В свете пляшущей под потолком лампы собравшиеся отбрасывали страшные корчившиеся тени, и Хьюге окончательно стало не по себе. Он оценил обстановку и понял, что сбежать не получится.       - Мне всё равно никто не поверит, - хрипло начал он и откашлялся, чтобы прочистить горло.       - Не поверит, - подтвердил голос Акаши из-за плеча Шузо. Брюнет лишь вздохнул и посмотрел на Хьюгу.       - Всё будет зависеть от тебя, Хьюга Дзюнпей…       - Можете делать со мной всё, что хотите, но умоляю, не трогайте семью.       - Видите, он сам хочет, чтобы его убили, - произнёс Акаши и вопросительно поднял брови, когда Шузо, повернувшись, послал ему уничтожающий взгляд.       - Мы никого не собираемся убивать, - за этими словами последовал разочарованный вздох, который Шузо предпочёл проигнорировать. С Акаши он позже поговорит. – Нам нужна твоя помощь.       - Помощь? – Хьюга моргнул. Он откровенно не понимал, что происходит.       - Полагаю, стоит начать с самого начала? – предложил Кадзунари, жестикулируя и обращаясь к собравшимся так, словно видел их. – Потому что сейчас наш гость ничего не понимает.       - Думаю, ты прав, Такао, - спустя пару минут раздумий, медленно произнёс Ниджимура. – Это единственный способ…       - Что произошло в больнице? – перебил Хьюга, сам не ожидая от себя подобного. Ему почему-то захотелось выяснить правду именно сейчас. Во всяком случае, если его убьют, он хотя бы будет знать, что произошло на месте преступления на самом деле. – Вы причастны к этому?       Циркачи переглянулись.       - Наверное, он имеет право знать, - раздался в тишине голос Куроко.       - Я не сдержался, - еле слышно произнёс Акаши, словно признавал тем самым своё поражение. Или слабость.       - Но огонь… - бывший детектив переводил взгляд с Ниджимуры на Кагами и обратно.       - Ты правильно смотришь, - без тени улыбки произнёс факир. - В ту ночь в больнице действительно было два человека.       - Человека, - фыркнул Акаши и рассмеялся. Хьюга впервые слышал его смех. - Мне нужна была кровь, - продолжил Сейджуро уже серьёзно. – Шу не смог пойти. Остальные тоже. Одного меня нельзя было отпускать. Это чревато… - Акаши остановился, подбирая слово. Не нашёл: - Некоторыми последствиями. Лучше всего для роли моего охранника на тот момент подходил Кагами. Он сдерживал меня как мог, однако его силы было недостаточно.       - Почему ты сжёг тех людей? – спросил Хьюга, всматриваясь в лицо факира. Оно было скрыто тенью, но по голосу было слышно, что Тайга сожалеет о случившемся:       - Мне больше ничего в голову не пришло. Акаши-сан кусал одного за другим, пил их не до конца, набрасывался на следующего… Я запаниковал, - На плечо опустилась смуглая рука, и Кагами благодарно потёрся о неё щекой, принимая молчаливую поддержку. – Нельзя было позволить людям обнаружить тех врачей.       - Как ты уже понял, мы не люди, - произнёс Ниджимура, возвращаясь к теме разговора. – Кроме, разве что, Рё. Он обычный человек.       - Кто вы? – голос Хьюги вновь охрип. Мужчина не боялся их, нет. Но сердце его почему-то сжималось от боли, когда он смотрел в эти мрачные, измученные лица.       - Поэтому и надо начать эту историю с самого начала, - проговорил Шузо, а взгляд его вдруг сделался отрешённым, почти стеклянным, словно он мыслями уже был не здесь. – Я был первым… Не знаю, можно ли сказать, что у меня были родители. По крайней мере, их было не двое. Меня создал народ – одно небольшое поселение в Японии, которое хотело иметь своего бога так сильно, что вдохнуло в моё тело жизнь. Я уже сбился со счёта, сколько столетий минуло со времени моего первого появления на этом свете. Но, к несчастью, в Японии уже существовал свой пантеон богов, и мне там места не нашлось. Те боги ненавидели меня так сильно за моё появление, за то, что я, по их мнению, пытался прорваться в круг избранных божеств, которым поклонялись по всей стране, что они прокляли меня и ту деревню, что боготворила меня. Боги обрекли меня на вечную жизнь при отсутствии последователей. А бог, в которого не верят – не бог. Он почти ничего не может. Вот и я в один день, когда жители той деревни отвернулись от меня, потерял всё. Я бродил по миру, бесплотный, бестелесный, множество веков, пока однажды не встретил одного обедневшего аристократа с серьёзными проблемами со здоровьем.       - И ничего я не обеднел, - Акаши передёрнуло. Голос его звучал глухо и отстранённо. – Моя семья по-прежнему процветает. Просто я больше не считаю себя её частью. Отец решил, что я позорю нашу семью, и выгнал меня из дома, хотя я даже не представлял, за что. Впоследствии я узнал, что это был наговор моего родного брата… - на лице Сейджуро расцвела недобрая усмешка. – Теперь он об этом жалеет. Всё время, пока находится в сознании. Он всегда хотел быть богатым и жить вечно. Одно из его желаний исполнилось, - глаза Акаши блеснули. Он чуть вышел из-за спины Ниджимуры, и теперь смотрел прямо на Хьюгу, словно бывший детектив был тем самым братом, который когда-то желал сжить Акаши со свету. – Моя сила дала мне множество преимуществ. Например, я убедил родителей, что у них больше нет детей, кроме меня. И отец потом горячо доказывал мне, как он любит своего единственного драгоценного сына, - на лице вампира отразилось презрение. – Я заставил его вернуть меня в семью. И после его смерти всё состояние перешло ко мне. Смешно, но люди, которые работают в компании моей семьи, даже никогда меня не видели. Сменилось уже несколько поколений семей, которые работают на нас, но никто так и не знает, что главой компании бессменно является один и тот же человек, - губы Акаши тронула кривая улыбка, которая в сочетании с удлинёнными клыками смотрелась жутковато. – И теперь уже я был баснословно богатым и вечно молодым. Сначала я был в ярости и убил своего «отца», однако сейчас… Сейчас я всё же чувствую благодарность. Если бы я не прожил такую долгую жизнь, я бы не встретил этого бездомного бога.       - Эй-эй! – Ниджимура беззлобно вскинулся, и эти двое обменялись тёплыми улыбками.       - Значит, этот цирк гастролирует на ваши деньги? – у Хьюги уже язык не поворачивался называть Акаши на «ты». Хоть он и выглядел юным, возраст вампира мог исчисляться сотнями, если не тысячами лет. Сколько лет Ниджимуре, Дзюнпей не то, что спрашивать, - думать боялся.       - Верно, - подтвердил Акаши.       - Поэтому я говорил, что мы выступаем не за деньги, - тихо произнёс Куроко, удобнее устраивая голову на плече Кагами.       - Но вам же плохо, - обведя взглядом присутствующих, проговорил детектив. - Почему вы продолжаете выступать? – Под эти слова циркачи обменялись нахмуренными взглядами. - Вы только мучаете себя…       - Если мы не будем выступать, дела пойдут ещё хуже, - ответил Такао и продолжил, предвосхищая следующий вопрос: - Мы не можем не выступать. Это такое проклятье. Выступаешь – живёшь и умираешь, но медленно, у тебя есть время. Не выступаешь – просто умираешь, быстрее, чем тебе хотелось бы.       - Кто вас проклял?       - Боюсь, это моя вина, - задумчиво произнёс Ниджимура. – Я думал, что японские небожители не следили за мной, но я был не прав. Они наблюдали за каждым моим шагом, и когда увидели, что я создаю некое подобие семьи, решили её разрушить.       - А что помешает им разрушить её в этот раз?       - Ты.       Под устремлёнными на него взглядами Хьюге стало неуютно, волоски на руках встали дыбом.       - В смысле, я? Я обычный человек, как я могу пойти против воли древних японских богов?       - Ты достаточно упёртый для этого.       - Как это поможет мне против всемогущих созданий? – хмыкнул Хьюга. Ему было уже откровенно весело. Хотя, скорее всего, это была просто истерика. Он столько увидел сегодня, что если кто-то скажет ему ещё хоть слово, его психика не выдержит.       - Для того чтобы разрушить мою жизнь и жизнь моей семьи, которую я собирал столетиями, они придумали ещё одну вещь. Через определённые промежутки времени все, кроме меня и Акаши, умирают, чтобы через несколько лет возродиться в других телах. И мы с Сейем каждый раз заново начинаем их искать. Мы не знаем, где они появятся. А они рождаются с воспоминаниями – это была единственная поблажка со стороны богов. Хотя сейчас мне всё чаще кажется, что это было очередное издевательство.       - Как вы нашли всех остальных? – спросил Хьюга.       - Родители ненавидели всех нас настолько, что желали нам смерти, - глухо произнёс Кагами после продолжительной тяжёлой паузы. – И через некоторое время это определило наши способности.       - Всплеск родительских эмоций обычно бывает такой силы, что помогает нам определиться со страной для поиска, - ответил Ниджимура. - Тайгу мы нашли первым, - проговорил хозяин цирка, когда понял, что факиру тяжело об этом вспоминать. – Он был нежеланным ребёнком, но убить его родители не могли – не хватало духу. Потому они просто издевались над ним, думая, что он сам сбежит от них. Заставляли его ходить по раскалённым углям, тушили об него сигареты и под конец подожгли дом, в котором оставили его, спящего. Мы с Акаши успели вовремя.       - Боги сделали так, что в каждое своё перерождение мы помним кошмары предыдущего, но все они начинаются заново, - тихо добавил Куроко. – Но спустя некоторое количество наших реинкарнаций богам, видимо, надоело играть с нами, они ослабили контроль и мы смогли сбегать из семей, в которых жили.       - Следующим мы нашли Аомине. Мать пыталась его утопить.       - Считала, что отец бросил нас из-за меня, - недовольно вздохнул Дайки. – Потому постоянно пыталась что-то со мной сделать.       - Когда мы нашли Такао, стало гораздо легче, - новый раскат грома и редкий стук капель по обшивке шатра почти заглушил голос Ниджимуры. – Он с раннего детства мог видеть будущее, родители сначала не верили ему, потом начали бояться.       - И сдали в лечебницу, - жутко улыбнулся Такао, повернувшись к Хьюге. – А там были замечательные доктора. Которым страсть как хотелось доковыряться до правды. В прямом смысле этого слова! – последние слова Кадзунари выкрикнул, кровь из-под повязки потекла сильнее, предсказатель вздрогнул, когда на плечо опустилась ладонь Мидоримы, и затих, устало прислонившись к бедру лучника. – Они думали, что всё дело – в моих глазах, - еле слышно закончил свой рассказ юноша. – И хотели их себе.       - Благодаря Такао мы разыскали всех остальных. Нигоу мы нашли в лесу. Одичавшего, брошенного на произвол судьбы. Родители бросили его в непроходимой чаще, когда ему исполнилось семь лет.       - Он оборотень? – спросил Хьюга и удивился, что его не пугает ни вопрос, ни молчаливый кивок дрессировщика хищников ответ.       - Куроко был самым младшим ребёнком в многодетной семье. Родители, старшие братья и сёстры настолько не обращали на него внимания, что почти забыли о его существовании.       - Мне повезло, - отозвался Тецуя бесцветным голосом. – Я смог уйти из семьи, и мне ничего за это не было.       - Было бы, не приди Акаши вовремя, - заметил Кагами. По лицу невидимки пробежала непонятная тень, и он резко отвернулся, закусив губу. Хьюга сдержал порыв спросить, от чего Тецую спас Акаши, и по блеснувшим глазам Сейджуро понял, что спрашивать и правда не стоит.       - У Кисе была ситуация с точностью до наоборот. Братьев и сестёр у него было поменьше, чем у Куроко, но они так же не пылали особой любовью к младшему брату. Кисе всегда был красив, всем нравился, соседи его обожали, - продолжал Ниджимура, видя, как Кисе понурил плечи. – Он впитывал в себя привычки других людей, до такой степени, что почти забыл себя настоящего.       - Если бы не Касамацу-семпай, мы бы не вытянули Кисе-куна, - задумчиво произнёс Куроко, ни к кому конкретно не обращаясь. От Хьюги не укрылось, как молодой человек, стоявший за спиной блондина, притянул парня к себе за плечи. Кисе благодарно прислонился к нему затылком и закрыл глаза.       - Мидориму и Момои мы нашли практически одновременно. Они жили в одном городе. Сацки любила сбегать из дома по ночам и залезать на самые высокие башни города, потому что ей казалось, что так она становится ближе к небу и птицам. Она любила ходить по узким перекладинам, что соединяли башни. Мидорима был лучшим лучником на всём континенте. Но за свои способности они получили лишь ненависть местных жителей, потому что были лучшими в своём деле. С тех пор Сацки с наступлением темноты придавливает к постели неимоверная сила, которую она не может побороть, а Шинтаро вынужден бинтовать пальцы, потому что людская ненависть режет их до кости каждую ночь.       - Ночное время для нас – самое страшное, - продолжил Ниджимура после нескольких минут молчания. - Кагами горит, но не сгорает, Аомине пару раз чуть не утонул, едва не захлебнулся прямо во время сна, Куроко почти исчезает, Такао вынужден терпеть фантомные боли, словно ему до сих пор вновь и вновь делают операции на глаза. Кисе иногда не может вернуть себе свой облик, к тому же есть опасность истечь кровью, если Сей её вовремя не остановит. Сам Акаши буквально сходит с ума от голода, а я ничем не могу им помочь.       Хьюга слушал все эти невероятные истории, широко распахнув глаза и от души надеясь, что хотя бы с закрытым ртом.       - Но чем вам могу помочь я? – опомнившись, спросил он, когда шатёр вновь погрузился в относительную тишину – если не считать занимающуюся бурю на улице.       - Боги решили посмеяться над нами и проявить милосердие, - голос Ниджимуры был спокоен, но Хьюга видел, как его пальцы вцепились в локти скрещенных рук. – Они сказали, что проклятье спадёт, и цикл бесконечных превращений закончится, когда хоть один человек вспомнит нас.       - Так и в чём проблема? – не понял Хьюга. – Вы же яркий цирк с фантастическими номерами, о вас говорит весь город!       Ниджимура грустно улыбнулся.       - Город говорит о нас до тех пор, пока мы его не покинем. Стоит нам сняться с места – а мы вынуждены делать это постоянно, - как люди тут же забывают о нас. Мы колесим по свету уже несколько поколений с одной и той же программой, и каждый раз люди видят нас словно впервые. Это тоже часть проклятья. Боги лишь смеются над нами, наблюдая за нашими мучениями.       - Так почему вы думаете, что вас вспомню я? – спросил Хьюга. – Я обычный человек, как сотни тех, которых вы встречали в городах.       - Вот видите, - глаза Акаши нехорошо блеснули и он облизнулся. – Он бесполезен. Давайте просто убьём его.       - Сейджуро… - низкий голос Шузо звучал предостерегающе. В небе вновь раздался раскат грома, удивительно похожий по тональности на голос бога. Акаши лишь закатил глаза и цокнул языком, показывая всем своим видом, что он свою позицию изложил. – Мы все чувствуем, что наше время на исходе, - Ниджимура повернулся к Хьюге. – В этот раз ты – наша последняя надежда. Мы пробудем здесь ещё месяц, до октября. Если ты не вспомнишь нас, значит, мы обречены на новые мучения.       - Но… я… - Хьюга упёрся спиной в жёсткое дерево, пытаясь избежать неизвестности – к нему приближался Акаши. Что вампир собирался с ним сделать, бывший детектив не имел ни малейшего понятия.       Когда Сейджуро наклонился к нему, Хьюга не смог отвести зачарованного взгляда от золотого и красного глаз вампира. Акаши не собирался гипнотизировать мужчину.       - У тебя есть месяц, - просто сказал он и коснулся пальцем напряжённого лба.       Хьюга моментально провалился в сон.       А для проклятого цирка начался обратный отсчёт.