The show must go on

Порывистый ветер, играясь, унёс Атласную ленту из длинных волос Kuroshitsuji, III

      Хьюга открыл глаза за несколько секунд до того, как справа от него на прикроватной тумбочке затренькал будильник. Мужчина улыбнулся и нажал на кнопку, чтобы отключить звук до того, как тот разбудит мирно сопевшую слева Рико. Она могла спать сколько угодно, а вот ему пора было собираться на работу. Чтобы открыть пекарню, которую он арендовал, казалось, сто лет назад, приходилось вставать ни свет ни заря, но Хьюга не жаловался. Наконец-то он чувствовал, что нашёл занятие по душе и получал удовольствие от того, что делал. Включить в пекарне свет, замесить тесто, напечь невообразимое количество различных булочек для того, чтобы утром продать их свежими – Хьюга разве что не пел, когда скользил туда-сюда по кухне с противнями в руках. Внезапное рвение Дзюнпея соседи сначала восприняли скептически, и поначалу магазинчик простаивал без дела, но в один прекрасный день, как они потом смеялись, «на запах ванильных рогаликов», пришёл один из соседей, Мурасакибара Ацуши, который работал в той же сфере, что и Хьюга теперь – в кафе-кондитерской ниже по улице. Ацуши ничего в жизни так не интересовало, как сладости. О них он мог говорить часами.       Именно он и предложил Хьюге немного изменить вид выпечки, потому как вкус уже был отменным. Оставалось только придать ему привлекательную форму. Мурасакибара захаживал всё чаще, давал советы, помогал Хьюге постигать секреты кондитерского волшебства, и мужчина в благодарность предложил внезапному помощнику стать совладельцем магазина. Ацуши вежливо отказался, но согласился просто работать с Дзюнпеем время от времени. Вскоре из кафе-кондитерской, где работал любитель сладостей, поступил первый заказ на великолепные пирожные, которые однажды случайно сотворили Мурасакибара и Хьюга. После этого заказа были и другие, а так же в маленькую пекарню начали заглядывать и любопытные соседи. Людская молва не заставила себя ждать – в скором времени от посетителей у Хьюги не было отбоя. Даже пришлось нанимать дополнительных работников, чтобы иметь возможность обработать все заказы.       Но несмотря на то, что жизнь налаживалась, бизнес шёл в гору, девочки росли и радовали глаз своей красотой и успехами в школе, с Рико и малышами – мальчиками, как говорил врач, - было всё прекрасно, на душе у Хьюги всё равно было неспокойно. У него всё чаще, особенно ближе к концу месяца, возникало чувство, что он забыл о чём-то. О чём-то очень важном, о чём пообещал помнить, и не сдержал своё слово. Но чем дольше он думал об этом, тем больше это ощущение ускользало от него. Непонятная тревога и смутное беспокойство грызли мужчину, и он абсолютно не понимал причину своих волнений.       Однажды вечером и вовсе произошло что-то странное – Хьюга показывал фотографии Ацуши и его подруге, когда они пришли к семейству на ужин, - и нашёл среди страниц несколько карточек, о попадании в альбом которых Хьюга мог только гадать. На одной он увидел незнакомого улыбающегося молодого человека с ярко-красными волосами и странной формы бровями. Он держал на руках счастливую Матильду. Фиона сидела на плечах у блондина. Судя по тому, что у неё не было переднего зуба, фотографию они сделали недавно. У ног странно одетой парочки, которая почему-то держала его детей на руках, застыла в прыжке чёрная с белым собачка. Кто сделал это фото? Почему его нет на снимке? Почему его детей держат какие-то незнакомцы? Парней Хьюга не признавал. Показал фотографию дочерям и жене, - они тоже не помнили, чтобы кто-либо из них делал или присутствовал при этом. Как так вышло, что Фиона и Матильда не помнили, чтобы когда-либо фотографировались с этими людьми? Хьюга, нахмурившись, взял ещё один снимок из стопки. Там уже был изображён он сам, боком к фотографу, смеющийся над какой-то шуткой, которую ему рассказывал невысокий брюнет в шортах с подтяжками и ярко-зелёной футболке. На заднем плане стоял, закатив глаза и сунув руки в карманы, бледный паренёк со светло-голубыми волосами. Высокий смуглый молодой человек стоял рядом с ним и что-то шептал ему на ухо, притянув к себе рукой за шею.       Хьюга не помнил всех этих людей. Когда это было? На обороте снимка даты не было. Мужчина попытался проанализировать увиденное, найти хоть что-нибудь, что поможет ему вспомнить, кто и когда сделал эти фотографии.       Звук затвора и яркая вспышка вернули его к реальности.       - Прости, - Рико, виновато улыбнувшись, опустила фотоаппарат. – Но ты был таким задумчивым, и я решила заснять этот момент для истории. – Хьюга знал, что жена в последнее время увлеклась фотографией, и не был особенно против, что основным действующим лицом всех её снимков был он.       Это нехитрое действие всколыхнуло какое-то воспоминание, которое Хьюга всё никак не мог выцепить. Видение было мимолётным – он как наяву слышал смутно знакомый голос, который рассказывал какой-то анекдот, блеск вспышки и хитрую ухмылку, тёмные волосы… Но лица обладателя этих черт он не помнил. На секунду в памяти мелькнуло ощущение чего-то огромного – он явно был в помещении, большом и просторном, оно несло ощущение свободы и лёгкости, праздника. Но как мужчина ни старался уцепиться за крохи дежавю, оно с лёгкостью выскользнуло из рук, как фотографии из вдруг ослабевших пальцев.       - Мы, наверное, пойдём, - увидев странное состояние друга, проговорил Ацуши, вставая и увлекая подругу за собой.       - Да, - неуверенно кивнула девушка, - мы сегодня ещё в цирк собирались.       - Цирк? – спросил Хьюга, переведя немигающий взгляд на друзей. Он всё так же сидел на диване, руки держал на коленях, фотографии по-прежнему опавшими листьями лежали у его ног. – Что за цирк?       - Ну как же, - нахмурился Ацуши, пытаясь определить, что ему не нравится в поведении Дзюнпея. – Цирк «Радуга чудес». О нём гудит весь город. Разве вы не слышали? – мужчина покачал головой. – Странно, - продолжил Ацуши, видя, что Хьюга с отстранённым видом, но всё же слушает его. – Они уже с месяц в городе. Завтра у них, правда, последнее выступление. Холодает, и они будут вынуждены уехать. Вот жизнь, а? С одной стороны – кочуют, видят разные страны, города, едут, куда захотят… А с другой – они словно прокляты. Обречены всю жизнь провести в дороге, не имея своего дома. Ужас, да?       - Прокляты? – моргнул Хьюга, и несмело похлопал Ацуши по спине в ответ, когда тот знатно приложился ладонью об его собственную. – Да, действительно не позавидуешь. Хорошо вам отдохнуть.       - Ага, бывай, - Ацуши отсалютовал огромной ладонью уже от калитки.       Всю ночь Хьюга не находил себе места. Та тревога, что не давала ему покоя в последние дни, только усилилась и переросла в панику. Что он забыл такого важного? Что должно произойти? Почему у него такое чувство, что его сердце сейчас разорвётся?       Не выдержав, Хьюга со злостью откинул одеяло и решил пойти на кухню выпить воды и прийти, наконец, в себя.       Глядя в отполированную до блеска столешницу, зажав до хруста стакан с водой, Хьюга думал о том, что наверняка сходит с ума. Но он был обязан выяснить, откуда в его альбоме взялись фотографии, о которых никто не помнит.       Мужчина включил свет и прошёл в гостиную, где на столике так и остался лежать открытый альбом. Снимки более знакомыми не стали. Хьюга не помнил, откуда они взялись и кто их сделал. Бывший детектив решил просмотреть альбом в надежде, что там может оказаться что-нибудь ещё, но лишь разочарованно пролистал страницы в обе стороны.       Потом вдруг расхохотался и захлопнул альбом. Это же надо так – грузиться из-за каких-то фотографий. Ну мало ли где их сделали. Мужчина ещё пару минут поуспокаивал себя подобными мыслями и со спокойной душой открыл шкаф, чтобы вернуть альбом на отведённое ему место – на верхнюю полку. Возмутитель спокойствия был возвращён куда нужно, Хьюга хотел уже закрыть шкаф, как вдруг взгляд скользнул по пиджаку. Это был его любимый пиджак. Мужчина коснулся рукавов, лацканов, попытался оттереть какое-то едва заметное пятно – стоило бы отдать его в химчистку, - залез в карманы… И застыл. Рука наткнулась на что-то бумажное и твёрдое, на ощупь похожее на картон.       Хьюга, нахмурившись, вытащил находку из кармана и едва не выронил её из рук. Пальцы прошлись по потёртому истрепавшемуся корешку билета, на котором, хоть и чуть затёртые, но всё же явственно читались слова «Цирк «Радуга Чудес» рад приветствовать Вас! Вы не поверите своим глазам!».       - А вашим рассказам не поверят знакомые… - сказал вдруг Хьюга и задумался – фраза казалась ему до жути знакомой. Где-то он её уже определённо слышал. Он перевёл взгляд на пиджак. Подсознание услужливо дополнило образ шляпой с разноцветными лентами – жёлтой, голубой и красной. Картинка не складывалась, но мысль о том, что он это уже где-то видел, прочно укоренилась в сознании. Ему нужно понять, что происходит.       Хьюга лёг спать с твёрдым намерением выяснить всё.       Утро началось с того, что Хьюга проспал на работу. Но сердце его гулко стучало не из-за этого. Стоило мужчине вскочить с кровати – не из-за осознания того, что кто-то отключил будильник, и он опаздывает в пекарню, - как что-то заставило его спуститься вниз и открыть входную дверь.       Порыв ветра впечатал ему в грудь лёгкий белый конверт, а стук закрываемой калитки заставил посмотреть на утреннего почтальона. Невысокий худой мальчишка был бледным и казался болезненным, его светло-голубые волосы только усугубляли впечатление. На секунду их взгляды встретились, и Хьюга мог поклясться, что незнакомец смотрит на него с мольбой.       А потом парень в буквальном смысле исчез, словно дым.       Хьюга так и остался стоять на пороге, а потом словно в трансе, по-прежнему прижимая конверт к груди, медленно закрыл дверь. Опустил глаза на белую плотную бумагу и, открыв её, вытащил на свет божий небольшую фотографию старинного дома. Двухэтажное здание с кованым забором, большой подъездной дорожкой и фонтаном производило впечатление тихого и уютного места, последнего пристанища, куда сможет прийти уставшая душа. Дом был окружён раскидистыми деревьями, и Хьюга как наяву услышал шелест зелёной листвы. Усадьба детективу была незнакома, но с фотографии веяло покоем, и мужчина решил, что снимок должен был зачем-то попасть к нему. На обороте значилось лишь одно слово «Надежда». У Хьюги ёкнуло сердце, хотя ни смысла слова, ни почерка он не узнал. Это и было то важное, что ему нужно было вспомнить? Мужчину охватило странное чувство, что он словно кого-то подводит.       Ближе к полудню тревога лишь усилилась. Рико хмурилась, заметив состояние мужа, но с вопросами не лезла, считая, что если Хьюга захочет, он расскажет ей всё сам. Рассказывать же было нечего.       Мужчина решил обратиться за помощью к Теппею, надеясь, что хотя бы он сможет чем-нибудь помочь. Напарник отнёсся к фотографии с интересом и обещал сообщить, если вдруг что выяснит.       Сам Хьюга целый день размышлял над увиденным сегодня, над всеми фотографиями, которые он нашёл, но так ни к каким выводам и не пришёл. Пекарню он открыл с большим опозданием, и всё делал, словно во сне, автоматически, потому что мысли его были заняты отнюдь не выпечкой.       В это время года в городе вечерело рано, на улице уже зажглись первые фонари, когда Хьюге наконец-то позвонил Теппей.       - Я тут пробил твой дом, - начал без предисловий бывший напарник. – Он находится в нашем городе, высоко в горах. Сто лет назад принадлежал какому-то аристократу, сейчас он ничейный и там никто не живёт. Со словом на обороте фотографии никак не связан. Почерк мы тоже прогнали по базам, совпадений не нашли.       - Спасибо, Теппей, ты очень помог, - отозвался Хьюга чисто на автомате.       - Сомневаюсь, что был тебе полезен, - хмыкнул Киёси и, попрощавшись, отключился.       Чем ближе время шло к полуночи, тем больше Хьюга не находил себе места. Сегодня он был сам не свой, и от греха подальше закрыл пекарню пораньше, отпустил работников по домам, а сам вышел на улицу, вдохнул ночной свежий воздух и пошёл куда глаза глядят, не особенно задумываясь над тем, куда приведёт его путь.       Петляя, он набрёл на небольшой парк – оазис зелени среди каменных джунглей. Хьюга улыбнулся, вспомнив, что когда-то они гуляли здесь с Фионой и Матильдой. Мужчина нахмурился, припомнив также, что был с ними кто-то ещё. Это была не Рико – ей стало нехорошо и он оставил её дома. Но кто ещё…       Собачий лай привлёк его внимание – в парке кто-то бросал палку огромной овчарке. Словно увидев какое-то видение из прошлого, Хьюга посмотрел на противоположную сторону дороги и на «зебру» со светофором. Горел красный. Мужчина вспомнил волочащийся по земле ошейник и взволнованные возгласы дочерей. От них сбежала собака. Но… у них же никогда не было собаки.       Яркими вспышками замелькали другие воспоминания – как Хьюгу вызвали на расследование ночного пожара. Как он рылся в кустах в поисках подозреваемого, а наткнулся на пса. Как этот самый пёс верно ждал его у машины…       - Нигоу, - вырвалось у детектива, и он вспомнил, что несколько недель назад, на этом самом месте встретил двоих странно одетых парней – владельцев Нигоу. Память, словно сдаваясь, открывала ему кусочек за кусочком, позволяя сложить картинку. Парня с красными волосами звали Кагами. Блондин был фокусником. И его звали… Ки… Как же… Как же звали его?       Хьюга сам не заметил, как уже почти бежал по улицам прочь из города. Куда он бежит на ночь глядя? Что ведёт его? Что зовёт?       Часы на городской ратуше, оставшейся за спиной, начали отсчитывать первый из двенадцати ударов.       Сердце готово было выпрыгнуть из груди – не от бега. От безотчётного, необъяснимого страха не успеть.       Хьюга побежал быстрее, дорога проходила через небольшой лес. Бой часов отдавался в ушах, сердце с каждым новым звоном давила паника.       - Кисе! – выпалил Хьюга, вспомнив, наконец, имя яркого блондина. С ними был кто-то ещё. Тот парень с фотографии, в шортах и майке. Он что-то говорил о… Выступлении! – Цирк, - прошептал детектив и бросился бежать быстрее, не обращая внимания на боль в боку. Ему нужно было успеть. Ему жизненно необходимо было вспомнить всё.       - Кисе, Куроко, Аомине, Кагами, - как заклинание повторял Хьюга на бегу, ослеплённый вспышками воспоминаний, которые словно градом сыпались обратно в память. Он вспомнил и то, какими измученными были лица проклятых циркачей. Они устали жить и хотели умереть раз и навсегда, но не могли. – Мидорима, Такао, Момои, Рё, Акаши! – уже почти кричал Хьюга, с предпоследним ударом часов влетая на равнину, где целый месяц располагался цирк. – Ниджимура… - выдохнул детектив.       И остолбенел. Последний, двенадцатый, стук с ратуши возвестил о том, что начался новый день. С этим ударом у Хьюги словно разбилось сердце. Он не мог поверить своим глазам.       Поле перед ним было абсолютно пустым. Словно здесь никогда никого не было.       - Ребята… - прерывисто вздохнув, Хьюга рухнул на колени. Накрапывавший во время бега, дождь зарядил сильнее, щедро поливая бескрайнее пространство и одинокого мужчину. – Я же… Я же вспомнил вас… - прошептал Хьюга, потерянно озираясь. – Я же… вспомнил… - шептал детектив уже беззвучно, оседая на землю. Но глаза его не обманывали – равнина была пуста, цирк и все его обитатели уехали. Хьюга поднял голову к небу. Раскат грома показался ему заливистым смехом невидимых японских богов.       Хьюга сидел на земле, не замечая, как его нещадно хлестает дождь, и смотрел в одну точку. Сейчас ему не хотелось ничего. Наступила апатия, чувство безысходности и тоски. Он вспоминал слишком долго. И это стоило жизни людям, которые на него рассчитывали.       - Я же говорил, что он будет здесь, - раздался знакомый голос. На голову перестала литься вода. – Я ещё не растерял свои способности! – в голосе сквозила гордость и озорство.       - Хватит языком молоть, а то укорочу.       - Шин-чан, почему ты такой жестокий?       Хьюга просто задрал голову и увидел над собой тех, кому принадлежали голоса. Мидорима держал огромный зонт и поправлял очки, Такао ластился к нему, как кот, и совершенно не обращал внимания на то, какие уничтожающие взгляды ему посылает лучник. Рядом с ними, абсолютно сухой, не нуждающийся в защите от погоды, стоял Ниджимура. Он молча смотрел Хьюге прямо в глаза и того прошило от макушки до пяток. Когда на тебя смотрит бог, очень сложно не отвести взгляд.       - Ты справился, - просто сказал Шузо, но бывший детектив кожей чувствовал исходившую от бога благодарность.       - Где остальные? – спросил Хьюга, понадеявшись, что его голос не сильно дрожит – он боялся услышать, что спас только этих троих.       Вместо ответа бывший хозяин цирка чуть наклонился и приложил руку к груди Хьюги. Сначала мужчина подумал, что в сердце. Потом, едва сдержав смех, понял, что Шузо коснулся фотографии в нагрудном кармане. Значит, со всей семьёй всё будет хорошо. Хьюга вспомнил о них за считанные секунды до двенадцатого удара. И этого хватило. Цирк исчез с поля, словно мираж, для того, чтобы переместить его обитателей в тот огромный дом, где они все наконец-то смогут отдохнуть. И стать свободными.       - Сейчас все чувствуют себя неважно, но мы оправимся. Благодаря тебе, наши мучения закончены, - произнёс Ниджимура. - Мы у тебя в долгу. Проси, что хочешь.       За секунду в голове Хьюги пролетели банальные «деньги, любовь, счастье», но он понял, что у него всё это уже есть.       Поэтому он только улыбнулся и что-то проговорил, но эти слова унёс порывистый ветер. Который никогда не являлся особой проблемой для бога. Тот лишь хмыкнул и похлопал мужчину по плечу.       После чего троица исчезла, а за ними пошёл домой и Хьюга.       Теперь поле окончательно опустело.       И только ветер с дождём лютовали, отражая гнев проигравших японских божеств.