Хрупкое равновесие

      Она показалась Риктусу очень красивой и хрупкой, словно маленький цветок картофеля из отцовской оранжереи. Едва войдя в обеденный зал, девушка, оставленная конвоиром просто сидеть у стены, приковала к себе всё его внимание, так что никакая еда или разговоры за столом Риктуса уже не интересовали. Корпус как-то сказал, что жён Несмертного называют кобылицами, потому что отец часто ездит на них верхом. Он даже не пытался представить Джо сидящим на спине этого нежного создания — сейчас пояснения старшего брата казались ему глупой и нелепой шуткой.       — Подотри-ка слюни, верзила, — Оружейник с ухмылкой нагнулся к его уху, — эта бабёнка не про тебя.       — Отстань.       Риктус грубо отмахнулся от надоедливого русского — этот тип не вызывал у него ничего, кроме неприязни.       — Вообще-то, Калашников прав, — Корпус кивком отказался от поданного ему куска мяса, — не стоит тебе так уж откровенно пялиться на претендентку, мы здесь не для этого.       Послушавшись брата, Риктус отвёл глаза, но первым, что он увидел, снова была гадкая скалящаяся рожа Оружейника.       — Я вот всё жую и думаю, из кого же эти бифштексы, а, друг мой?       Калашников хитро прищурился, наблюдая за тем, с каким аппетитом Людоед уплетал жирные куски барбекю.       — Не беспокойся, при жизни ты его не знал, — хозяин подмигнул ему не менее лукаво.       — Зато теперь мы, можно сказать, одно целое, — русский хлопнул себя по впалому животу. — Расскажи, кто у нас на обед и за что вы его укокошили?       — Если честно, это просто боров с городской фермы. При жизни покойный был свиньёй, за что, собственно говоря, его и зарезали.       Услышав ответ, Оружейник сделал несчастную мину и, демонстративно отодвинув от себя тарелку, скрестил руки на груди.       — Я разочарован.       Людоед лишь усмехнулся, покосившись на Мэйзи.       — Бывает… Извини, дружище.       — В следующий раз требую, чтобы мне зажарили какого-нибудь дезертира! — он снова взял тарелку и принялся жадно уплетать за обе щеки, а затем, подумав, оскалил зубы и ткнул пальцем в Мэйзи: — Или вот его, например, думаю, мяско-то там сладенькое.       Людоед и его боец снова переглянулись.       — Этого не могу, слишком дорого стоит.       — Так я заплачу, без проблем.       Калашников продолжал разглядывать их обоих с наглой самодовольной ухмылкой. За всё время обеда он не проявил к претендентке никакого интереса, но брат успел объяснить Риктусу, что с точки зрения тактики это вполне нормально.       — Ты только мальчишку купить у меня хочешь?       Людоеду, по-видимому, надоела эта затянувшаяся игра в кошки-мышки.       — Ну, почему только? — в вытянутом лице русского появилось нечто хищное. — Могу вот ещё её. Кстати, кто такая?       — Девка.       Людоед небрежно облизал жирные пальцы. Настроение присутствующих явно улучшилось.       — Спасибо, что уточнил, сам бы я не догадался.       — Зачем она тебе, Оружейник? — Людоед говорил с русским, но смотрел при этом почему-то на лекаря. — Я думал, ты уже лет пятьдесят как импотент!       За столом его шутку встретили сдержанным смехом. Риктус знал, что означает слово «импотент», потому что брат недавно рассказал ему о парнях, у которых ещё в детстве отрезают яйца. Корпус вообще любил говорить на такие темы, весьма откровенно признавая, что насилие над сопляками его заводит. Единственное, чего пока не понимал Риктус, импотенция — плохо это или хорошо для такого старого козла, как Калашников, потому что ему самому частая и почти всегда внезапная эрекция доставляла больше неудобств, чем радости.       — Шестьдесят, если быть точным, — Оружейник довольно хмыкнул. — Да вот мужику одному подарить её думаю. Девка-то здоровая у тебя?       — Я не лекарь, — Людоед лениво развёл руками.       Получив ответ, на который явно рассчитывал, Оружейник развернулся и преувеличенно ласково обратился к Биомеханику:       — Куманёк, ты не мог бы оказать мне услугу, глянуть, что там под капотом у этой малышки?       — Конечно.       Тот с готовностью кивнул и, обтерев руки о штаны, поднялся из-за стола. В это время Людоед сделал знак Мэйзи и что-то быстро прошептал ему на ухо. Риктус видел, что Биомеханик, хватая свои инструменты, внимательно смотрел на пацана, а тот, в свою очередь, не сводил глаз с лекаря, и в какой-то момент украдкой показал ему три отогнутых пальца. Увидев его жест, Биомеханик моргнул, видимо, в знак согласия. Заметив их переглядывания, Калашников отчего-то резко помрачнел, но Риктус так и не смог догадаться, что именно рассердило русского.       Тут он снова вспомнил о претендентке. Очевидно, поняв, что пришло её время, девушка встала и послушно пошла в отдельную комнату вслед за лекарем и бойцом. Когда она шла через обеденный зал, Риктус заметил, как дрожали её руки и ноги. Он мог бы поклясться, что девчонке было страшно, но она держалась, даже в таком унизительном положении стараясь не терять собственного достоинства.       — Вот старые говнюки, — он резко нагнулся к брату и не особенно тихо зашептал ему на ухо: — Говорят о девчонке так, словно она не живая или тупая и не понимает ничего!       Корпус взглянул на него с раздражением. От его сердитого взгляда у Риктуса всегда портилось настроение, и этот раз тоже не стал исключением.       — Ты лучше помолчи сейчас, братец. Просто совет.       Риктус отвернулся.       — Видал? — Оружейник грубо пихнул Корпуса в бок и заговорил злым сдавленным шёпотом: — Все хотят погреть руки на девке для Джо. А знаешь, умник, что я получу за своё беспокойство о его делах? Кукиш с маслом! А этому Людоед три галлона бензака отвалит, только скажи, что баба здорова как лошадь — и дельце сделано.       — Соврать он побоится, — Корпус серьёзно насупил лоб, — если девка порченая, ничто на свете не заставит его сказать, что это не так. Несмертный узнает и не простит.       Калашников лишь зло рассмеялся в ответ.       — Ага, а то у него в Цитадели ещё двадцать лекарей, и все долбаные профи. Нихрена он ему не сделает, морду только начистит, и то вряд ли.       Он посмотрел на Людоеда и, заметив, что тот внимательно за ними наблюдает, вновь растянул губы в неестественной глупой улыбке.       Выслушав их, Риктус, понимая, что Корпус, возможно, опять на него разозлится, всё же тихо спросил, не поднимая головы:       — А если кобылица порченая, могу я оставить её себе?       — Конечно, — брат ответил почти машинально. — Если у тебя есть собственный оружейный склад, малолетняя туша с универсальной кровью, или что там ещё Людоед попросит.       Щёки Риктуса вспыхнули.       — Он же почти дохлый, зачем ему девушка?!       Корпус посмотрел на него спокойным, почти равнодушным взглядом.       — На котлеты пустит.