***
В десять утра состоялись похороны. Отец Габриэль с печальным и всегда немного испуганным видом читал проповедь, а Абрахам и Спенсер закапывали тело покойного. Упокой, Господи, душу раба твоего, христианина Боба Миллера, верного супруга, отца, деда, гражданина Александрии и нашего доброго друга. Боба Миллера, который прошёл через твои испытания, Господи, будучи старцем и не уронив головы… Не сдавшись до самого конца. Габриэль произносил не один из тех стандартов, что не раз довелось слышать всем присутствующим в их прежней жизни. Он говорил от души, говорил просто, и его иногда сбивающаяся и неровная речь гулким и мрачным эхом отдавалась в висках собравшихся. Ты посылаешь нам тяготы и испытания, Господи, и мы стараемся пройти их так, как каждый может. Закаляясь, преступая через себя, через других, опуская руки, хватаясь за оружие, падая и поднимаясь. Ты ввёл нас в новый страшный мир, где родители переживают своих детей, а Боб Миллер пережил и детей, и внуков. Миссис Миллер схватилась за рот, подавляя рыдание, и Мэгги приобняла её за плечи. Он был в том возрасте, когда можно отложить труд и посвятить себя отдыху, когда завершены главные дела жизни, когда остаётся только радоваться, глядя на новое поколение честных и хороших людей, выращенное тобой, и спокойно проживать свою старость… Но он был вынужден потерять, столько потерять… И спасать оставшееся: свою жену и самого себя. Вопреки всему, держась и не сдаваясь. Боб прошёл через ад на земле, так уготовь же ему место в раю, Господи! Кто заслужил это, если не он?! Отец Габриэль почти сорвался на крик. Губы его тряслись. Он тихо извинился и продолжил уже намного спокойнее и суше. Дэрил стоял позади и смотрел в пепельный затылок Кэрол. Он вспомнил похороны Дейла. Он вспомнил несколько десятков похорон. Когда речь закончилась отрывистым и гулким «Аминь», повисла жуткая, многослойная тишина, и только звуки лопат нарушали её. Когда тело старика было зарыто в александрийскую землю, все медленно стали разбредаться по своим домам и делам. Кэрол была стремительно перехвачена Оливией, которая всё утро косилась на неё, поджидая нужного момента. Кэрол было не до неё: у женщины были свои планы на сегодняшний день, да и похороны оставили тяжёлый осадок в душе — говорить совсем не хотелось. Однако Оливия не намерена была сдаваться и почти насильно затащила Кэрол к себе в дом на пирог. Кэрол знала, что Оливии не терпится обсудить вчерашнее происшествие, но самой Кэрол сплетничать на эту тему не хотелось категорически. Даже делать вид, чтобы не обидеть Оливию. Она пила свой чай и смотрела куда-то в окно, а безостановочное щебетанье Оливии превратилось в мутный белый шум, который она спокойно могла игнорировать. — … И что Джесси-то говорит? — Оливия смотрела на Кэрол вопросительно, и только это заставило женщину вернуться к реальности. — Прости, Оливия… — Кэрол отставила чашку и встала. — Было очень вкусно, но мне пора. Оливия удивленно посмотрела на неё. — А они… и без нас разберутся, верно ведь? — примирительно улыбнулась Кэрол и вышла прочь. Она забежала в дом, прошлась кругом него и наткнулась на Мишонн. — Ты не видела Дэрила? Мишонн подняла дугой бровь и сдержанно улыбнулась. — Я думала, ты спросишь, как у меня дела, а ты первым делом о Диксоне. Кэрол улыбнулась: — О, дорогая, просто у меня к нему важное дело. — Секретное? — Вовсе нет. Хотела взять его себе в провожатые. — Куда это ты собралась? — полюбопытствовала Мишонн. Кэрол выдохнула: — Только ничего не говори. Я хотела сегодня сходить за ворота. — Ох. Не рановато тебе? — покачала головой Мишонн. — Я знала, что ты это скажешь. Любой бы так сказал, это логично… Но я уверена, мне это пойдёт на пользу. Чтобы вспомнить. Чтобы стать собой, наконец. Здесь я… как в аквариуме. И я хотела позвать с собой Дэрила — всё же подстраховка мне необходима. — Дэрил с Аароном после похорон сразу уехали на тот склад, где ты ударилась головой. Он там оставил свой байк, решил забрать, наконец. Кэрол едва заметно поджала губы: — Жаль, — несколько секунд подумала и произнесла. — А ты, Мишонн? Не хочешь прогуляться со мной? — Если честно, это как раз то, что мне сейчас нужно, — улыбнулась самурайка. — Хочу какое-то время не попадаться Рику на глаза. Кэрол понимающе кивнула. Женщины договорились выдвинуться после двух часов дня, когда Мишонн закончит свои дела.***
— Мы можем спокойно пройти мили полторы на юго-запад. Там чистая территория, ровная. Лес редкий. Если и появятся ходячие, то мы их заранее увидим. Так что, надеюсь, обойдёмся без сюрпризов, — произнесла Мишонн, когда они вышли за ворота. Здесь, в лесу, уже было заметно наступление осени. Деревья, особенно ближе к верхушкам, пожелтели. В воздухе пахло сыростью, а недружелюбная прохладца, пробирающая насквозь с порывами ветра, напоминала о том, что впереди их ждёт очередная холодная зима. Солнце же который день пыталось опровергнуть упрямый факт, что зима придёт уже через пару месяцев. Оно полыхало с двойной мощью, высвечивая лес и делая его визуально почти дружелюбным, но грело всё меньше и меньше. Кэрол закуталась в тёплую толстовку, которая на пару размеров была ей велика. Женщина с интересом вглядывалась вперед, насколько хватало глаз. Если расслабиться, если настроить себя правильно, можно было поверить, что никакого конца света и не было: птицы всё так же пели, под ногами сновали деловитые муравьи, а деревья всё так же, как и прежде, роняли листы и шумели от ветра. Кэрол казалось, что они вот-вот выйдут на солнечную поляну с палатками и её знакомыми из прошлой жизни. Что от толпы веселых ребят отделится маленькая фигурка и бросится ей на шею с криками: «Ура! Вот и мама приехала!». И руки, трясущиеся и худые, руки, наконец-то сумевшие ощутить скопившуюся в них за эти годы усталость, запутаются в мягких волосах, пробегут по детским скулам и подбородку и прижмут дитя к груди, сотрясаемой неровным сердцебиением и сдавленными рыданиями. Лицо в веснушках то прячется у неё на груди, то выглядывает растроганно, вопросительно. Мама, где же ты была? Мы тебя так ждали! Я так скучала! Мама, Тимми научил меня ставить силки! Хочешь, покажу? Пойдём! Мама, папа подстрелил утку, мы её сейчас будем жарить! Мама! — Да уж, Дэрил был бы лучшим провожатым, конечно, — голос Мишонн разорвал тишину, а вместе с ней и наваждение. Кэрол повернула к ней голову и увидела, что Мишонн остановилась и вглядывается вдаль из-под ладошки. — Мы потерялись? — с удивлением произнесла Кэрол, вернувшись в реальность и всё ещё немножко этой реальности не доверяя. Мишонн усмехнулась: — Нет, что ты, мы же шли по прямой. Просто думаю, сколько мы еще можем пройти дальше без риска наткнуться на котловину. Это нам ни к чему — там запросто могут быть ходячие. — У нас есть оружие, — отозвалась Кэрол. Мишонн пристально посмотрела на неё: — Ты где-то витаешь. Не время и не место, Кэрол. Соберись. Кэрол поджала губы и кивнула: — Прости. Мои призраки меня и здесь достали. — Гони всех призраков в шею. Они нам сейчас не помощники, а как раз наоборот, — Мишонн тронула Кэрол за плечо. — Думаю, нам лучше пройти на восток. Может быть, дойдём до ручья. Кэрол последовала за подругой. — Что с Риком? Если не хочешь говорить об этом, только скажи. Мишонн тяжело вздохнула и сорвала травинку, путающуюся в ногах. — Я хочу говорить, но не знаю, могу ли. Кэрол взяла её за руку и заставила остановиться: — Ты не виновата, Мишонн. Мишонн хмуро смотрела куда-то в траву. — Не виновата, — настояла Кэрол. — Ты не можешь заботиться обо всех. Строй, наконец, свою жизнь. Мишонн подняла глаза: — Мне очень жаль Джесси, я не хочу делать ей больно. — Не жалей её. Она справится. В ней есть сила, я знаю это. — Я просто… всё перевернулось, Кэрол. Нам с Риком уже не повернуть назад. Не сделать вид, что ничего не было. И я хочу пройти этот путь с ним… — Но ты боишься? Мишонн взглянула Кэрол в глаза: — Чёрт, да я просто забыла уже, что такое мужчина, — она рассмеялась. — Отличный повод вспомнить, милая, — улыбнулась Кэрол. — Да уж… А еще он так спешит. Несется в омут. И это… немного смущает. — А я думаю, что не стоит вам затягивать. Не стоит всё томить на медленном огне. Если хочешь, забирай его себе и не бойся ничего. Этак можно годами вокруг да около ходить… По-моему, это неправильно. Мишонн посмотрела на неё во все глаза и с трудом подавила смех. — Я что-то не так сказала? — улыбнулась Кэрол. — О, нет, ты абсолютно права, Кэрол. Вот только не задавай сейчас вопросов, а запомни мои слова: ты сама постарайся тоже применять это правило. На себе. — Что-то из моей забытой жизни? Мишонн, поколебавшись, кивнула. — Вот именно поэтому я буду пытаться вспоминать еще усерднее. А если не выйдет, — в глазах у Кэрол сверкнул озорной огонёк, — калёные щипцы и дыба помогут мне получить от вас нужные сведения. — Ох, Кэрол, не шути так, у тебя получается очень жутко, — рассмеялась Мишонн.***
Женщины добрались до уютной открытой поляны и расположились пообедать у поваленного дерева. Кэрол вскрыла банку с консервированным тунцом, а Мишонн достала из промасленной бумаги несколько тонких бледных лепешек. Орудуя маленьким походным ножиком, что завалялся в кармане Мишонн, они быстро сделали себе несколько импровизированных сэндвичей. Самурайка откусила и произнесла, продолжая жевать: — Мука совсем негодная стала, чувствуешь? Мерзкий вкус. Хоть тунец спасает. Скоро всё старое закончится, а новое — не произвести. Прощай, мука. Прощай, тунец. Прощай, консервированная фасоль. — Прощай, шоколад, — отозвалась Кэрол, прожевав. — А на самом деле, всё не так плохо. Здравствуй, собирательство. Здравствуй, охота. Здравствуй, земледелие. — Да, возможно, следующее поколение уже не будет хныкать по арахисовому маслу и протеиновым батончикам, — усмехнулась Мишонн и резко нахмурилась. — Тссс… Слышишь? — прошептала она, и Кэрол отложила лепешку в сторону. Женщины мигом вскочили, продолжая вглядываться в листву. Ходячий. Учуял их и с рыком, шустро направился к ним со стороны чащи. Мишонн бросила быстрый взгляд на Кэрол: ей было интересно, что та почувствует: можно считать, что она видела чудовище впервые. Кэрол во все глаза смотрела на мертвеца, но Мишонн не сумела различить страх в её глазах. Когда самурайка потянулась за катаной, Кэрол остановила её движением руки. — Это должна сделать я, — проговорила она и взяла в руку револьвер.***
До ворот Александрии не было и мили, когда Дэрил на байке и Аарон за рулём седана услышали выстрел где-то в чаще. Оба резко остановились. — Я проверю, — мрачно проговорил Дэрил, слезая с байка и снимая со спины арбалет. — Я с тобой, — отозвался Аарон, но Дэрил остановил его движением руки. — Да ну, езжай дальше. Я разберусь. Аарон пристально поглядел на реднека, кивнул, завёл мотор и, медленно пробираясь по неровностям грунтованной лесной дороги, поехал в Александрию. Байк Дэрил положил на бок и по привычке наскоро закидал ветками — мало ли кто здесь шастает — не хотелось бы делиться с чужаками своим транспортом. Выстрел не повторился, но охотник совершенно точно определил направление и быстро и бесшумно двинулся по нему. Не прошло и пяти минут, как он дошёл до поляны и сквозь деревья различил знакомые силуэты. Кэрол и Мишонн о чём-то негромко разговаривали. На земле недвижно лежал упокоенный ходячий. Кэрол не выпускала из руки револьвера. Мишонн озиралась. Дэрил нахмурился и, не таясь, двинулся прямо к ним. Ветки под ногами затрещали, и женщины разом обернулись на него, машинально хватаясь за оружие. — Чёрт, Диксон, лес — не место, где можно подкрадываться! — простонала Мишонн. — Какого чёрта?! — он подошёл к Мишонн близко, в глазах пылала ярость. — Дэрил, — попыталась вмешаться Кэрол, но он ее не слышал. — Это что — место для прогулки? Ты охуе… сбрендила вообще?! — рычал Дэрил, тыкая в Мишонн пальцем. — А что такого? С каких это пор мы не можем выходить за ворота? — искренне возмутилась Мишонн, скрещивая руки на груди. Дэрил сделал шаг назад и прошёл по дуге, схватившись за голову. Ему не хотелось слетать с катушек, особенно при Кэрол. Но он был чертовски зол. Мишонн смотрела на него с вызовом, подняв одну бровь. Дэрил тяжело выдохнул и проговорил, понизив голос: — Да чё ж ты не понимаешь-то ничё. Рано ей сюда. — Совсем нет, Дэрил, — отозвалась Кэрол и вышла вперед. В ее взгляде была строгость и спокойная уверенность. Он подумал, что сейчас, глядя на неё, ни за что не догадаешься, что она не помнит большую часть случившегося за два роковых года. Она была точно прежняя. — Дэрил, очень мило, что ты волнуешься, но… — она сделала еще один шаг вперед. Как дрессировщица к зверю, — подумалось ему. Ну да, уж она-то точно знает, что некоторые мужчины в ярости — считай, дикие звери. — Но не перегибай палку. Я умею стрелять, я умею убивать ходячих. При их виде в обморок не валюсь. Физически я уже, считай, здорова. И я хочу быть полезной. Быть собой. Делать, что делала, — продолжала Кэрол. Кажется, она подошла еще ближе, а на дне ее зрачков строгость сменилась на примирительное тепло. Это подкупало. — И не срывайся на Мишонн, это я её уговорила пойти со мной. Если хочешь ругаться, ругай меня. Мишонн улыбнулась уголком рта, наблюдая, как меняется настроение Дэрила. В нём еще бурлила невысказанная ярость, но он уже совершенно перехотел её как-то выражать, и теперь просто пыхтел, сжимал кулаки, но смотрел на Кэрол совершенно… влюблённо. — Чёрт, да я… Как лучше хотел. Тут опасно, — пробубнил окончательно пригвождённый к стенке Дэрил. — Опасно сейчас везде, тебе ли не знать, — отозвалась Мишонн, и Дэрил перевёл взгляд на неё и вновь немного нахмурился. — Есть один путь себя обезопасить — научиться справляться с опасностью, — Кэрол покрутила револьвер на пальце. — Этим я и занимаюсь. И Мишонн мне помогает. Может быть, и ты поможешь? Дэрил хмыкнул: — Ну уж если вы решили по лесам шляться, то уж у меня выхода нет.***
С полчаса они шли в полной тишине, и каждый был обращен к своим мыслям. Сначала они услышали, а потом уже увидели: их дорогу пересекал маленький, но проворный ручей. Все почувствовали одно общее желание — напиться студеной чистой воды. — Никто не прихватил кружку? — спросила Мишонн, усаживаясь у самого потока. — Увы, — ответила Кэрол и зачерпнула ладонью из ручья. Дэрил только мотнул головой. Он перепрыгнул ручей, сел на корточки с другой стороны и погрузил руку в неспокойную воду. Неудержимые, куда-то вечно спешащие струи приятно щекотали и холодили руку. Вода была совсем прозрачной — сквозь течение он видел не только свою руку, но и бурую подложку из вымытого грунта. Дэрил поднял глаза и осекся. Кэрол сидела у воды и завороженно смотрела на что-то в траве. Он видел, на что. Пальцы Кэрол аккуратно прикасались к нежным лепесткам белого цветка. Она подняла на него глаза, и их взгляды встретились. Внутри, где-то в районе диафрагмы кто-то точно натянул струну, а затем отпустил. Всё внутри преисполнилось щемящего тепла. И он видел то же самое в её глазах. Тепло через боль. Тепло памяти. Тепло общности. В её глазах, по голубой окружности её радужки растеклось сияние — это и пелена искрящихся слёз, и улыбка, и ответ. Я помню. Она помнила. Она знала, что это за цветок. И почему это не просто цветок. Её пальцы продолжали, точно в замедленной съемке, касаться лепестков. Нежно-нежно. Ему казалось, что она касалась его. Касалась его сердца. — Красивый цветок. Как он называется? — голос Мишонн донесся откуда-то извне, точно через толстое стекло. На него совсем не хотелось отзываться. — Роза Чероки, — ответила Кэрол, не отводя взгляда, оставаясь внутри этого одного на двоих наваждения. Не ломайте это наваждение. Мишонн перевела взгляд с Кэрол на Дэрила и обратно и, поняв, что что-то между ними происходит, подавила желание разговаривать. Но Кэрол смущенно улыбнулась, опустила глаза и проговорила: — Это особенный цветок, Мишонн. Мишонн усмехнулась: — О, я успела это понять. — А я успела это вспомнить. — Эй, подруга, а ты делаешь успехи! — улыбнулась Мишонн, поднимаясь с земли. Кэрол хотела что-то ответить, но её перебил внезапный вопрос Дэрила: — Сорвать его? Кэрол пару секунд смотрела ему в глаза, а затем ответила: — Нет, пусть растёт. А мы с тобой еще как-нибудь его навестим. Мишонн незаметно ущипнула ее за руку и проговорила на ухо: — Еще чуть-чуть и я сквозь землю провалюсь от неловкости с вами, голубки. Давайте возвращаться туда, где я не буду как собаке пятая нога. — Мишонн, — укоризненно прошептала Кэрол. Мишонн рассмеялась, и они втроём двинулись назад в Александрию.