Небо и земля

      Сил на какие-либо объяснения не осталось. Увидев диван, Элиза сразу плюхнулась на него. Голова казалась тяжелой. Хотелось лечь, забыть все проблемы и просто спать, пока не случится еще что-то серьезное. Диван не особо подходил для таких целей, но это не имело значения: сейчас что угодно подойдет, даже железные гвозди покажутся мягкой постелью. Элизабет и не заметила, как заснула. Всё тело наконец вспомнило, что такое расслабление. Каждая клеточка испытала покой. Маленькое счастье.       Зайдя в комнату, капрал хотел было сказать, что нашел лишнюю кровать для своей опекаемой, но, увидев посапывающую Элизабет, не решился будить её. Ребенок слишком многое пережил, чтобы теперь обходиться с ней так. Девочка положила голову на руки, заменяющие подушку. Ноги ниспадали на пол. С лица исчезла тревога. Леви бережно поднял её, стараясь не спугнуть сон. Он донес её до своей кровати, ведь чтобы попасть в комнату, которую капрал отыскал для неё, нужно было пройти через шумный коридор и поймать множество косых взглядов. Уложив Элизабет, он принялся снимать потрепанную одежду. Пуговица за пуговицей — и блузка Петры уже лежит неподалеку. Затем некогда белые штаны, обладательницей которых раньше тоже была Рал. Леви охватила грусть. Сложись всё иначе, он мог сейчас раздевать саму Петру. Но жизнь крайне жестока, и не только по отношению к нему. Нельзя ничего с этим поделать, кроме как принимать удары судьбы или пытаться уворачиваться, что удается не всякому. Кто-то, взбираясь по горе, проходит через все испытания и трудности, а кто-то — сдается и обходит гору быстро и почти безболезненно — убивает себя. Итог везде один — смерть. Отличие первого пути от второго — удовольствие от того, что ты смог вынести всё, что уготовила судьба, справился со всеми сложностями. Такой азарт покорять каждое препятствие был и у Элизабет. Пусть в конце и будет смерть, зато всё прожитое до неё делает тебя счастливее. Ты оглянешься и поймёшь, что оставил что-то после себя. Из этих маленьких моментов собирается мозаика жизни. И, возможно, твоё имя не забудут сразу после смерти.       Глаза Лиззи приоткрылись. Вокруг полумрак. Судя по сероватому небу, которого начали касаться первые лучи, отчего внизу появилась бордовая полоса рассвета, скоро наступит утро. На тумбочке горела свеча, придававшая лицу спавшего Леви оранжевый оттенок с той стороны, откуда исходил свет. Сам капрал сидел в кресле. Элиза задумалась на секунду: комфортно ли ему так спать? Когда её пытали, она спала довольно мало, так как тело изнывало от неудобной позы и полученных увечий. Тяжело уйти в сон, когда свежие раны гудят, а перед глазами стоит образ «палача». Элизабет мотнула головой, дабы отогнать неприятные воспоминания.       Натянув на себя простынь и взяв свечу, Элизабет аккуратно приоткрыла дверь, скользнула в кабинет. Рыться в чужих вещах плохо, но любопытство так и съедало. Шаг за шагом. Лиззи босыми ногами подкрадывалась к письменному столу, ступала по прохладному деревянному полу. Скоро зима. За спиной волочился шлейф простыни, сопровождаемый тихим шуршанием. Она села на стул. На столе идеальный порядок и чистота. Сбоку есть пара выдвижных ящиков. Ладонь схватилась за ручку и потянула на себя. Здесь лежали какие-то бумаги, заточенное перо и баночка для чернил. Элизабет бегло оглядела текст, написанный ровным почерком, и не обнаружила ничего интересного. Второй ящик оказался начинён более личными вещами: среди них была нашивка с надписью «Петра Рал, член элитного отряда капрала Леви». В голове наперебой зазвучали мысли: «Должно быть, мертва, раз нашивка лежит здесь, а не используется по прямому назначению. И если Леви хранит эту вещь, значит, она ему дорога. Сестра? Подруга? Возлюбленная?» Как следует рассмотрев клочок ткани, Элиза заметила оборванные нити. Значит, сорвали. Следующая вещь — ножик с выгравированной надписью «Аккерман». Лезвие настолько блестящее, что Лиззи увидела часть своего лица в отражении. Она представила, сколько людей могло быть убито этим. А ведь выводили ей линии на руке похожим орудием. Она задумалась: не тот самый ли это нож? Руки затряслись, чуть не выронив предмет. Попытка вспомнить детали того происшествия оказалась не столь удачной. По форме и размерам ножи были похожи, но, так как оружие по большей части находилось в руках той женщины, Элизабет не смогла вспомнить, имелась ли гравировка на рукояти. «Что если это как-то связано? Нет, почему тогда… Или же в тот день, когда меня хотели убить, вся эта сцена была подстроена? Боже…» Её ладонь закрыла рот. Чувствуя жжение от слёз, она зажмурила глаза. Вторая рука всё еще держала нож крепко, чтобы он не упал и не наделал лишнего шума. Раздался непроизвольный всхлип. Элизабет положила вещь точно так, как она лежала в ящике. Теперь она трогала свои порезы. Высохшая кровь немного царапала кожу пальцев. Невыносимо. Руки закрыли лицо. Испугавшись пробуждения капрала, она поспешила закрыть ящик. Встала, всё еще держа ладонь у рта. Горячие слёзы скатились по щекам, а затем и по пальцам. Чтобы убедиться, что в соседней комнате Леви крепко спал и ни о чём не подозревал, она заглянула в замочную скважину. Там их взгляды и встретились. Элиза громко ахнула. Дверь в ту же секунду отворилась. — Ты что, снова копалась в моих ве… — Стой, где стоишь! — крикнула она, вытирая слёзы с лица и выставляя руку вперед. Ноги сами шагали назад. — Не подходи!       Капрал свёл брови к переносице. В мыслях возник вопросительный знак. — Зачем я вам нужна? Вы что-то задумали? Почему нож, которым мне изрезали кожу, лежит в столе? — Свихнулась, малая? Этот нож единственный в своём роде. Больше ни у кого нет такой гравировки. — Его недоумение начала сменять внутренняя раздражённость. — Правда?       Леви сжал губы и кивнул. Элизабет ещё секунду принимала важное решение: верить ли ему? — Извините. — Она подошла к капралу. Взгляд был направлен в пол. — Мне кажется, я становлюсь параноиком. Просто всё происходит так быстро… В церкви каждый мой день проходил как по шаблону: ничего нового, всё медленно и монотонно, а теперь… Я не знаю, что на меня нашло. Кажется, что всё нереально, и я — не я… Я впервые общаюсь не только с книгами и Элтерном, но и с другими людьми. Действительно общаюсь, а не обмениваюсь колкими фразами. Я одновременно и жутко боюсь, и отчаянно жду момента, когда проснусь на скрипящей кровати в своей комнате. Не знаю, что хуже. — Новый порыв эмоций накатил на Элизабет. Она больше не плакала, но горечь песком осела в жилах. Иногда приходилось применять усилия, чтобы выговаривать слова. Буквы словно разбегались в разные стороны. — Я не ожидала таких внезапных перемен.       Каково было удивление Лиззи, когда капрал сделал шаг и обхватил её плечи. Должно быть, у него всё-таки есть сердце, пусть оно и прикрыто маской безразличного и холодного взгляда. Всё тело задрожало. Элизе безмерно хотелось объятий. И хотя она стояла в одном нижнем белье и простыне, холод не ощущался. Волна мурашек пробежалась по коже. У неё нет дома, нет родителей, она не знала, что такое тепло, любовь и забота. Каждая минута жизни была сухой и пустой. Бесполезной. До этих минут. До ухода из церкви.       «Всё будет хорошо».       Элизабет обняла Леви кулачками, которыми держала углы простыни. — Кстати, где моя одежда? — спросила Элизабет, поднимая глаза к капралу. — Микаса принесет её, как только вещи высохнут. А за то, что рылась в моих вещах, тебе еще влетит.

***

      Сидя на стуле рядом с окном, Элизабет встречала новый день. Из-за стен снова поднялось поразительно яркое светило. Оно рассылало свои лучики, озаряя светом дома, небо, землю. Жаль, что уже не такое тёплое. Ноябрь скользнул по зданиям. Природа просыпалась вместе с людьми, голоса которых становились всё более отчетливо слышны. Элиза повернула голову к Леви. Тот что-то выводил на бумаге. Его волосы едва заметно колыхались, взгляд сосредоточенный, движения аккуратные. — Так… Значит, Эрвин сегодня будет на совещании, которое решит участь разведкорпуса? — уточнила Лиззи. Она начала грызть ногти. — Именно. Элиза, думаю, ты сама прекратишь, или мне помочь? — капрал отложил перо и провел рукой по своим волосам, впиваясь в девочку суровым взглядом.       Лиззи вздрогнула и тут же убрала пальцы ото рта. Она немного поежилась, пытаясь унять свое беспокойство. Время начало тянуться как-то слишком долго, а заняться толком нечем. В голове вертелся один единственный вопрос: что будет дальше? Что, если разведку закроют? Куда ей податься после? А если все обойдется? И это «если», «что» и «куда» не давали покоя. Остается только ждать.       Микаса занесла чистую одежду Элизабет. Теперь она могла пройти в библиотеку, скоротать время до возвращения Эрвина. Библиотека оказалась не особо просторной: здесь всего четыре стола и несколько книжных шкафов, располагавшихся возле стен, но это и понятно, ведь не слишком уж и нужно это помещение. Важные записи хранились в отдельной комнате. Элизабет пробежала глазами по переплётам книг. Её взгляд остановился на томике анатомии человека. Любопытство взяло верх, и она решила взять эту книгу. Всё-таки как хорошо, что в сознании человека есть что-то, заставляющее стремиться узнавать новое. Оно дает нам энергию, ведь любопытный человек всегда деятелен. Без любопытства вряд ли люди стали бы такими, какими они являются сейчас. Тяга к знаниям спровоцировала прогресс, который и позволил разработать УПМ. В свою очередь без УПМ вряд ли люди добились бы такого преимущества против титанов. Ценное качество.       Страницы в книге бледно-желтые. Казалось, от малейшего прикосновения осыпятся. Однако первое впечатление оказалось обманчиво: листы достаточно прочные, чтобы не зацикливаться на аккуратном обращении с ними. На первой странице были коряво изображены красные и синие разветвляющиеся линии внутри очертания тела человека. Заголовок гласил «Кровеносная система». Текст сбоку был от и до напичкан непонятными терминами. Объяснения некоторых из них были даны в конце страницы. Автор рассчитывал, что остальное читатель уже знает. И это проблема для девочки. Даже если она попытается прочитать несколько строк, то не сможет понять и половины. Нужно раздобыть что-то наподобие словаря. Элизабет обследовала всё помещение и ничего похожего не обнаружила. Жажда к познаниям так и зудела. Но ничего поделать с ситуацией невозможно. Элиза проглядела странички, выхватывая понятную ей информацию, после чего книга была запрятана в особое место подальше от чужих любопытных глаз, чтобы при следующей возможности не пришлось долго искать. Этим действием она для самой себя обозначила цель: обязательно вернуться сюда. Время ещё оставалось, так что было решено ещё прогуляться внутри здания.       Как только Лиззи приоткрыла тяжёлую дверь, ведущую к стойлам, послышался запах свежего сена. Прозвучало чьё-то фырканье. Элиза затаила дыхание, заходя в конюшню. Она была гораздо больше, чем ожидалось: много стойл и денников. Её внимание сразу привлек розовый нос, выглядывающий из своего окна. Красивый и молодой вороной жеребец с белой отметиной на лбу кивнул головой, увидев девочку. Элизабет провела рукой по его чёрной чёлке. Конь же начал чмокать губами и тянуться к волосам Лиззи с намерением попробовать их на вкус. — Советую отойти, а то этот дьявол оставит тебя без волос.       Элиза резко отступила назад, вздрогнув всем телом. Из тёмного угла вышел Жан Кирштейн с вилами, с которых осыпалось сено. Девочка заметалась, не зная, что сказать, но парень продолжил: — Я тебя знаю: ты та девчонка, что была ввязана в авантюру с Йегером? — Жан отставил вилы и взялся за вёдра. — Что ж, я Жан. А ты? — Элизабет, — она произнесла имя неуверенно, словно это может разозлить собеседника.       Парень хмыкнул, поднося ведро к голове животного. Конь же начал жадно глотать воду, утопая в ведре по самые уши. Лиззи прошлась вдоль денников, замечая, что многие из них пусты. Но больше всего девочке понравилось рассматривать самих животных. Она смогла полностью насладиться видом коня, когда Жан вывел его из стойла, чтобы почистить. Вороная шкура отдавала серебряным отблеском. Казалось, что конь был сделан из чистого металла. Конская чёрная грива, в которой иногда находился мелкий сор в виде сена, аккуратно подстриженная, лежала с двух сторон на мускулистой шее. Длинный, такой же тёмный хвост доходил да самого пола. Элиза подметила, что лошади из разведкорпуса отличаются от тех, которых ей приходилось видеть мельком. Длинные, мускулистые ноги, сильный корпус, мощные шеи. Видно было, что эти животные специально были выведены для продолжительных скачек не на жизнь, а на смерть. Ведь на равнинах, где нет возможности использовать УПМ, твой зад от титана сможет спасти только резвый конь. Вороной недовольно фыркал и мотал головой, когда Жан принялся чистить копыта. Лиззи с удовольствием смотрела и даже хотела сама принять в этом участие. В этот момент громкий голос эхом отозвался где-то снаружи: — Командор Эрвин вернулся и ждёт всех в зале для конференций.       Жан, заведя коня обратно, поспешил ретироваться. Элиза последовала его примеру. Время пришло.