Небо и земля

— Мия, это ни к чему хорошему не приведёт. — Шёпот едва ли заглушал размеренный храп, доносящийся с другого конца казармы. Рука тут же накрыла левый глаз. — Сопротивление ни к чему хорошему не приведёт. Открой мне свой секрет, Лиззи, и я отстану от тебя, — почти с нежностью, будто просящая лакомство кошка, отозвалась Мия. Она резко схватилась за препятствующую ей ладонь, потянув на себя. Элизе не хотелось начинать драку в сонном состоянии. Ей не нравилось, что её оппонент абсолютно бодра, более того, она выглядела вполне готовой к потасовке. К никому не нужной потасовке. — Мечтай.       Мия сидела на животе Лиззи, раз за разом пытаясь оторвать руку от лица. Кровать протяжно скрипнула. Кто-то из спящих заворочался с одного бока на другой, кто-то уже стал тереть глаза кулаками. Мия чертыхнулась, нехотя сползая с Элизабет: «Берегись, Аккерман. Я не успокоюсь,» — слова падали тяжёлыми камнями над ухом. Она аккуратно зашагала по планкам лестницы, за секунду преодолев необходимое расстояние.       Всё утряслось в этот раз. Как и во все прошлые. Только в отличие от предыдущих, сегодня Элиза не чувствовала тревоги. Она отвечала Мие на автомате, словно заведённая, словно знала, что скажет та дальше. Её голос не дрогнул ни разу. Дыхание как у спящего младенца. Никакого опасения за свою тайну. Легкий туман в голове. Больше ничего.       Неделю назад Элизабет наблюдала за вот уже вторым проведением экспериментов. Небо в тот день было молчаливым. Облака исследовали его, пока отряд исследовал титанов. Первым делом Ханджи пыталась говорить с Белиндой и Аланом, но оба лишь пытались съесть майора. Никто и не рассчитывал на такое чудо — услышать голос гиганта. Все ясно понимали, что в этой реальности никогда не добьёшься чего-то ценного простым путём. Нельзя ткнуть в толпу титанов и попасть пальцем на разумного с первой попытки. Даже со второй и с третьей… Мало шансов. Но на случай, если всё-таки получилось, нужно проверить. Этим и занялась в первую очередь Ханджи. В какой-то момент Элизабет в голову пришла интересная догадка. «Я скажу об этом майору, как только мы закончим». Проблема была в том, что она не знала, как можно использовать это предположение, если оно вдруг окажется достоверным. Далее Зоэ решила проверить, что находится у титанов в месте, которое она называла «один метр на десять сантиметров» — это их затылок. У всех титанов, неважно какие у их тел параметры, слабое место было именно такого размера. При помощи Исследовательского Отряда удалось разрезать его вдоль и, воспользовавшись тросами, препятствовать заживлению раны. Внутри не было обнаружено ничего интересного. Элизабет заметила разочарованность Ханджи. Позже выяснилось, что она планировала найти там что-то хотя бы отдалённо напоминающее тело человека. «Могло ли оно абсорбироваться в титане, майор Ханджи?» — подняла руку Лиззи. «Я тоже подумала об этом. Не знаю точно, но такой вариант имеет место быть.»       Когда планы с Аланом и Белиндой были выполнены, солдаты поспешили покинуть двор и двинуться на ужин. Элиза же осталась на улице, дышать острым воздухом. — Лиззи, давай пойдем отсюда, ты ведь знаешь правила, — возникла за спиной Грейс. Она была чем-то очень обрадована. Казалось, каждое произносимое ею слово струилось светом. Настроение само собой чуть поднялось, несмотря на употребление столь нелюбимого обращения. — Как ты себя чувствуешь? — решила спросить она. Не то чтобы было особо интересно. Просто хотелось поддержать разговор. — Хорошо, спасибо, что спросила. Извини, но мне нужно идти к доктору Коулу, а Ханджи попросила проследить, чтобы никто не оставался здесь без присмотра. — Разве ты участвуешь в эксперименте? — Элиза скрестила руки на груди. — Сегодня последний сеанс. Пошли уже!       Правила и вправду не позволяли находиться рядом с подопытными без присмотра вышестоящих. Говорят, один раз разведка уже поплатилась за пренебрежение, предыдущих титанов убил кто-то из солдат. История длинная, и Элизабет в ней знает только ключевые моменты. Она думала спросить об этом кого-нибудь, но не представлялось случаев. В последнее время Лиззи мало с кем общалась, проводила время преимущественно в библиотеке, где редко встречала знакомых. Обычно она брала книги у Ханджи Зоэ в кабинете. Там действительно были залежи полезной информации о строении титанов и иногда об организме человека. Также вскоре майор позволила девушке просматривать отчёты предыдущих наблюдений за гигантами, как только убедилась в том, что Лиззи можно доверять. Всё это помогло ей составить небольшой отчёт со своими догадками о природе титанов, подтверждениями выдвинутых теорий и возможном применении их на практике. Она как раз дописывала заключение, как вдруг дверь в библиотеку распахнулась. Увлечённая работой, Элизабет не обратила особого внимания на вошедшего, но тот заговорил первым. — Так и думал, что ты здесь, — начал капрал Леви. Тогда девушка отвлеклась от листов и подняла голову на мужчину. Ещё секунду она смотрела на него снизу вверх, после чего наконец встала со стула и отдала честь. — Что ты делаешь? — Нахмурив брови, он взял один из исписанных листов со стола. — Можно сказать, наполняю свою жизнь смыслом. Чем могу помочь? — Уголки её губ чуть дрогнули в улыбке. — Нужно поговорить. — Сейчас? — с жалостью пробурчала Элиза. Ей очень не хотелось оставлять работу недоделанной на самом финише. — Да. Но не здесь. — Капрал двинулся к выходу, направляясь к своему кабинету и заставляя девушку поспешить за ним. Она наскоро собрала своё добро со стола. Сквозняк с силой закрыл дверь, из-за чего, вздрогнув, Элиза уронила бумаги, что разлетелись по коридору, а на полу расплылось черное пятно чернил с погрязшими в нём осколками. В этот момент как нельзя кстати пролетели слова девушек: «Он очень чистоплотный…» Всё, что ей оставалось делать — сглотнуть, опуститься на колени, чтобы собрать бумажки, и выжидающе поднять взор на Леви. В это время один из листков упал на лужу. Чернила быстро впитывались, окрашивая светлый угол и распространяясь к центру. Часы работы теперь потребуют ещё неизвестное количество времени на восстановление, что не могло радовать. Элизабет не удержалась, с яростью начала рвать несчастный листок. Пополам, ещё раз пополам и еще, не боясь испачкаться, не стесняясь косых взглядов. «Чтоб его, дурацкий сквозняк!» Когда же минута злости подошла к концу, она поднялась на ноги, на бегу кидая через плечо извинения. Повезло, что кладовая находилась на том же этаже, за тряпкой и ведром с водой долго идти не пришлось. Вновь вернув полу прежнюю чистоту, Элиза огляделась: капрал, по всей видимости, решил ждать её у себя. Что ж, раз так, следует пойти к нему. С каждым шагом волнение нарастало, о причинах столь срочного вызова можно только гадать. Она робко постучала о деревянную поверхность двери и открыла её. — Заходи, — кивнул Леви. Лиззи выполнила приказ, попутно разглядывая место, интерьер которого уже частично стерся из памяти. Особо нового здесь ничего не появилось: кажется, тот же письменный стол, тот же стул и книжный шкаф с парой полок. На одной из них она мельком обнаружила шахматную доску, но чтобы не показаться невежливой, тут же оторвалась от изучения кабинета, присаживаясь на стул напротив. — Так… Я сделала что-то неправильное? — аккуратно навела вопрос. Капрал сидел неподвижно, лицо не выражает ничего, черт пойми, о чем он думает.       Оторвав взгляд от столешницы, капрал посмотрел на девушку, что сейчас сидела напротив него, прямо держа спину. Сложив руки в замок, Леви, слегка нахмурив брови, отрицательно мотнул головой, а затем произнёс: — Что можешь сказать... про психолога?       «Вот, в чем дело…» — подумала Элиза и облегченно выдохнула — отчитывать её не собираются. Но тут же осознала, что вопрос для неё достаточно сложный. Она сама не разобралась до конца в своём отношении к этим людям. — Что я могу сказать… Я не могу ответить вам ничего точного. Доктор Людмил вполне себе хороший человек, он не стал никому рассказывать о моей тайне — глазе. Вроде бы… — занервничала она, подавив привычное желание погрызть ногти. Заметив, как Элиза начала поднимать руку, но потом всё же опустила, капрал как-то устало прикрыл глаза. Но эта слабость длилась всего лишь мгновение. Через секунду его взгляд уже был как обычно сосредоточен и суров, а губы сжаты в тонкую линю. — Точнее, Элиза. Мне нужно знать всё. — Голос был спокойный, а лицо каменное. Однако Леви был раздражён. Возможно, даже зол. — С доктором Людмилом я общаюсь минут по пятнадцать, если это можно назвать общением. Обычно я говорю, а он слушает, записывает, местами вставляет уточняющие вопросы. Что я могу вам ответить? По-настоящему общались мы только во время пробы. Думаю, он человек как человек, ничего примечательного в нём нет. Ничего примечательного для доктора. Разве что его взгляды кажутся мне странноватыми. Например, он не верит в Богинь. Но когда он объяснил почему… думаю, я приняла его точку зрения. Это то, что я могу сказать о Людмиле. С остальными я почти не контактирую. Только с доктором Коулом, но… — Элиза снова запнулась. Никак не получалось подобрать нужные слова, хотя бы приблизительно отражающие ход её мыслей. Мгновенно добавился страх того, что капрал не поверит. Она думала, что в такое поверить достаточно проблематично. — Когда я захожу в кабинет, я сначала сажусь на кушетку. Доктор Коул сидит рядом и гладит мою ладонь. Потом начинает что-то говорить, я не могу запомнить что, но говорит он так медленно и монотонно, что сразу хочется спать. Я ложусь, и начинается… Доктор Коул просит меня вспомнить какой-либо момент из жизни. Я вижу его, как сон, слышу указания Коула. Я не могу вспомнить, что конкретно он говорит. В целом всё происходящее дальше не получается вспомнить. Никак. А когда выхожу, так спокойно и так не хочется думать, потому что голова тут же отзывается глухой болью, — закончила девушка, ожидая реакции Леви. Его брови слегка приподнялись. Сначала он не нашёл ничего странного в словах Элизы. Потом стало отвратительно. Гладить руку, а потом укладывать на кушетку и делать не пойми что. Он бы не позволил никому провести с собой такого. Однако именно этот момент больше всего и заинтересовал капрала. — Поэтому стало меняться твоё поведение? — сходу, прям-таки в лоб спросил Леви. — И не только твоё. Мне необходимо знать, что за процедуру проводит Коул.       Она просто не понимала, о чём говорит её собеседник. Сделав соответствующее выражение лица, девушка, еле шевеля губами, спросила: — М-моё поведение? Меняется? С чего вы взяли? Я веду себя как обычно. Так, как веду себя всегда.       Капрал не удивился. Подпёр одной рукой голову, другой же провёл по волосам, мысленно отмечая, что чёлка стала уже довольно длинной. Не то чтобы Леви беспокоился за Элизабет, просто необходимо было проконтролировать все эти «чёрные» дела докторов. И теперь капрал в особенности понимал эту необходимость. Если Элизабет не замечает, как поменялась за несколько месяцев, то что ждёт остальных солдат? Возможно, разведка снова была в незримой опасности. В опасности, которую чувствовал Леви Аккерман. — Твоя агрессия. Или апатия. Порой ты ведёшь себя так, словно тебя опустошили. — Его взгляд случайно зацепился за шахматную доску, что лежала на книжной полке. Капрал слегка кивнул своей мысли. — Принеси ту доску. Сейчас сама увидишь.       Слегка ошеломлённая, Элиза встала с места и принесла столь горячо любимые ею шахматы. Поставив их на стол, она несмело пододвинула доску, что издавала равномерный звук.       Леви принялся вытаскивать оттуда чёрные фигурки. Заметив, что Элиза всё так и не шевелилась, выдохнув, произнёс: — Если не хочешь, то не держу. — Нет-нет, что вы, я обожаю шахматы! — поспешила ответить она. Появились приятные воспоминания о минувшем веселье в кадетском корпусе. Они тут же сменились картиной смерти дорогих товарищей. Лиззи зажмурилась, на лице отразилась гримаса боли, внезапно пронзившей грудь.       Рука Леви с чёрной ладьёй замерла, но он ничего так и не сказал, прекрасно узнав это выражение лица. Порой такая же алая стрела пронзала и его грудь, когда капрал видел трупы своих друзей. Ладья встала на место.       Давно позабытый легкий трепет предстоящей игры вновь оживил в Элизабет воспоминания, но она заглушила их, зная, к чему подобное может привести. Как же давно это было, столько лет прошло. Она уже и не припомнит свою любимую стратегию, свой стиль игры. Элиза не знала, как играет в шахматы капрал, не знала его манер, но она помнила, как никто не мог выиграть ей в кадетском корпусе. Но будем честны, она была уверена в своей победе в восьми из десяти случаев. Несмотря на всё вышеперечисленное.       Нужно сосредоточиться на партии. Стандартное начало. Стандартная середина. И нестандартная концовка, принёсшая капралу победу. Девушка даже не поняла, как он это сделал.       Лёгкий осадок удовольствия после партии осел в жилах Леви, но тут же растворился. Вся игра прошла в некой тишине, нарушаемая иногда лишь вздохами девушки, поскрипыванием стульев и редким шумом из коридора. Сейчас же Элизабет просто сидела и смотрела на свой проигрыш не моргающим взглядом. Её глаз был широко раскрыт, а зрачок сузился настолько, что казалось, будто бы его нет. Капрал напрягся, сжимая кисти в кулаки. — Элизабет... — Да в порядке я! — Она взмахнула ладонью, обвалив все фигуры с доски на стол. Некоторые впоследствии свалились на пол. Девушка судорожно втягивала воздух через чуть расширившиеся ноздри.       В этот раз капрал не смог сдержать своих эмоций. Его глаза так же широко раскрылись, брови приподнялись, а рот слегка приоткрылся. Что-то дикое плескалось во взгляде девушки. Что-то такое, что, возможно, он видел в глазах титанов, прежде чем ударить в нужное место. Леви быстро взял себя в руки, а затем сделал то, что должен. Звук пощёчины звоном разлился по кабинету, а Элиза так и осталась сидеть с повёрнутой головой. — О чём я и говорил. — На секунду Леви пожалел о содеянном. Но лишь на секунду. — А теперь убери это. — Нравится бить своих подчиненных?! Каждый день такое проделываете? — вскрикнула Элизабет, поднимаясь с места. — А вам еще ни разу сдачи не давали? — Она замахнулась, чтобы нанести ответный удар, но её планам не суждено сбыться. Превосходная реакция капрала сделала своё дело. Леви молниеносно схватил руку Элизы, а затем резко дёрнул её на себя так, что девушка была вынуждена упасть животом на столешницу. Через мгновение её обе руки были заломлены за спину сильной хваткой капрала. Лиззи оставалось лишь громко дышать, уткнувшись носом в столешницу. — Боль — лучшее средство для воспитания! — После этих слов, Леви сильнее надавил на её руки, отчего девушка вскрикнула. — И если они сделали тебя такой, то мне придётся перевоспитывать.       Поверхность дерева приятно охлаждала щеку, но все еще не приводила в чувства. Наоборот, только больше распыляла огонь. — Ох, любите же вы руки заламывать, я еще с давних пор заметила! — Она попыталась повернуть голову так, чтобы встретиться глазами с капралом, но получилось увидеть только часть его лица. Впрочем, это не смутило её, и она продолжила: — Нравится жестко? В такой позе с завязанными руками? — Леви почувствовал, как дрожит её тело в приступе раздражающего истерического смеха.       Эта фраза заставила хмыкнуть Леви. Его глаза странно блеснули, но Лиззи не смогла этого увидеть. Капрал медленно наклонился к девушке: так, что она чувствовала его дыхание на своём ухе. — Поверь, до этого у нас не дойдёт, соплячка. — Он резко отстранился и отпустил её руки.       Капрал вернулся на свой стул и как-то — так показалось Элизе — расслабленно откинулся на спинку, прикрыв глаза. Девушка стояла и смотрела на него несколько секунд, что не скрылось от Леви. Он приоткрыл один глаз и мертвенно-холодно сказал: — Ты всё ещё здесь? Или хочешь «в такой позе с завязанными руками»?       После большого количества провальных попыток вновь овладеть своим сознанием, Элизе удалось вернуть возможность распоряжаться головой. Единственное, что она чувствовала — сожаление, стыд и жгучее желание запрыгнуть в пасть к титану. Грязные вещи, что она говорила. То, как она смеялась. Всё это казалось настолько отвратительным. Но еще больше огорчил тот факт, что Леви ей подыграл, хоть ясно понимал, в каком состоянии находилась жертва идиотского эксперимента. По крайней мере, она думала, что Леви понимает. Хотелось кричать, метать и рвать всё на мельчайшие куски, настолько сильно проело в ней дыру чертово разочарование в человеке, которого Элизабет считала своим спасителем. Он — тот, кто вытащил её из ада, но теперь казалось, что он мог снова туда затащить, если бы хотел. Лиззи закрыла лицо руками, протирая глаза, дабы убедиться, что это не кошмарный сон. Наплевав на правила капрала, она притянула пальцы ко рту, но погрызть не удалось — пальцы вдруг затряслись. Снова почувствовала это ощущение, когда не можешь управлять своим телом, и это стало последней каплей.       Леви ждал от Элизы продолжения потасовки или же того, что девушка просто убежит, гневно хлопнув дверью. Но того, чтобы Лиззи начала разводить сырость в его кабинете — мужчина не предполагал такого исхода. Поэтому даже слегка растерялся. Он не знал, как можно её успокоить. Да и не любил этого. Леви видел, как плачут женщины-солдаты, но никогда не вмешивался. Как правило, они всегда успокаивались сами. А здесь было нечто другое. Возможно, капрал и был причиной этих слёз. Леви не мог знать наверняка, но проблему легче устранить в зародыше. Поэтому самый лучший вариант был успокоить Элизабет сейчас прежде, чем это всё перерастёт в истерику. — Нечего реветь, — выдохнул Леви, потирая переносицу. — Просто перестань ходить к своему Коулу, и всё нормализуется. — Если бы всё было так просто. У меня нет выбора… — Лиззи утёрла слезы, опускаясь на корточки, чтобы наконец собрать шахматные фигурки. — И-извините меня. Я не осознанно, правда. Мне очень жаль, что я спровоцировала вас. — Она уложила деревяшки внутрь шахматной доски. Элиза считала, что это капралу следовало бы извиниться, поэтому постаралась заставить его чувствовать себя виноватым. Хотя сама до конца не верила, что он может что-то чувствовать.       У Леви сложилось впечатление, словно перед ним снова та маленькая Элиза, которую он когда-то подобрал. Та девчонка, которую могли сжечь, если бы не он. Несколько минут назад капрал видел дикого зверя, сорвавшегося с цепи. Хотя Лиззи не особо походила именно на дикого зверя. Скорее, это был мелкий зверёк, у которого только-только прорезались клыки. Однако это было всё не по её вине. И Леви понимал это, поэтому так и поступил. Он будет выбивать клин клином. Жестокость жестокостью. Если пёс однажды укусит хозяина, то этого пса стоит пристрелить. Или посадить на цепь и показать, кто хозяин. Хоть и ситуация была другой, принцип практически тот же. И если капралу придётся избить Лиззи, то это будет только ради её блага. Всё же он волновался за неё. По-своему, но волновался. — Просто убери это на место и иди. — Получилось сухо и, возможно, сурово. Но по-другому он не может.       Жаль, что не с кем обсудить то, что произошло в кабинете. Не у кого просить совета. Можно было поговорить об этом с Кейл, но хоть они и друзья, Элизабет не чувствовала между ними настолько тесной связи, чтобы говорить о чём-то личном. Горечь так прочно засела, что держать в себе беспокойные мысли было невозможно. Очередная безвыходная ситуация. В последнее время она часто твердила себе: «Выбраться можно из любой задницы», но не предполагала, что придётся самой в этом практиковаться. Ничего лучше, чем изложить свои мысли на бумаге, придумать не получилось, так что Лиззи вернулась туда, откуда её увели и, пером впечатывая ненавистные слова в чуть ли не разрывающийся лист, общалась сама с собой. Тяжкий груз стыда наконец обвалился на измятую бумажку, заставив Элизу почувствовать долгожданное облегчение. Перо выпало из расслабленной ладони и упало на стол. Ничего уже нельзя исправить, да и вряд ли можно было бы, если оказалось бы возможным. Нужно просто забыть это как страшный сон, никогда не вспоминать. Но как? При пересечении с капралом в коридоре, на тренировках или ещё где-то события непроизвольно прокручивались в голове. Даже когда она переписала отчёт и отправилась показать его Ханджи, встретила в её кабинете капрала. Хорошо, что он на тот момент уже собирался уходить.       Труды Элизабет окупились после того, как майор прочла её мысли по поводу титанов. Отношение Ханджи к ней изменилось в лучшую сторону, что не осталось незамеченным для остальных солдат из Исследовательского отряда, потому как во время экспериментов и каких-либо переговоров майор стала чаще обращаться к Лиззи. Кто-то завидовал, как, например, Мия. Кто-то был рад, как Кейл. Сама Элизабет не знала, что она думает о таком внимании. С одной стороны ей нравилось, ведь теперь её мнение могло повлиять на что-то важное. К лучшему ли это, она не знала. С другой стороны, теперь на ней больше ответственности, изучение титанов занимает больше времени, она больше устаёт, и встречи с Леви теперь немного чаще, потому как иногда приходится играть роль девочки на побегушках — разносить важную информацию от одного лица к другому, передавать документы. Всё время знать что и где происходит — хорошо это или плохо?

***

— Что думаешь, Элиза? — Неожиданно совсем рядом образовался капрал, бесцеремонно оборвав мысленные рассуждения. Ей думалось, что она спит. Труп создавал такую картину, из-за которой всё вокруг казалось нереальным. Стоит коснуться — исчезнет. Словно всё: стеллажи, столики, стены, пол, небо в окне — пропадёт. Девушка перевела взгляд на лицо капрала. А нет, это не сон. Леви в своём обычном расположении духа. И он что-то спросил. — Оглохла, малая? Есть идеи? — На этот раз вопрос услышан чётко, но все ещё не до конца понятен. — Перестань летать. Почему рядовая Зординат свела счёты с жизнью? — Почему вы меня спрашиваете? Есть солдаты, которые были к ней ближе, чем я. — Она посмотрела на пол под ногами. Вот бы там дыра сейчас образовалась. — Я не раз видел, как ты разговаривала с ней. — Леви скрестил руки на груди, отчего Лиззи показалось, словно её обвиняют в чём-то. — Это было давно. Она попросила меня поскорее покинуть площадку, где мы проводим эксперименты над титанами. И упомянула, что скоро последний раз посетит доктора Коула. Больше ничего. Спросите кого-нибудь ещё, пожалуйста. — Её поведение тоже поменялось, не так ли? — пропустив последнюю просьбу Элизы, продолжил допрос капрал. — Нисколько. — Устав от этого, Лиззи повернулась к нему спиной и стала наблюдать, как майор Ханджи с ассистентом осматривает тело подруги. — Поверь, ни одной тебе всё это встало поперёк горла. — Положив руку на плечо девушки, он резко развернул её к себе. — Ты уверена? — Уж не думаете ли вы, что на причину смерти Грейси повлиял эксперимент доктора Коула? — Капрал расслышал в её тоне нарастающее раздражение, что тут же улетучилось, едва в голове Элизы мелькнула мысль: — Хотите сказать, что я умру так же? — Она свела брови к переносице, опасливо оглядываясь на труп. Немного успокоило то, что она довольно давно сходила с ума.       Леви ответил не сразу. А что ему было сказать: «Да, Элиза, ты сдохнешь так же, если будешь продолжать посещать доктора»? Хотя капрал мог, но не стоило усугублять ситуацию. Леви прекрасное видел, что Лиззи уже на грани. — Не буду говорить тебе ничего по этому поводу. — Он поспешил удалиться. — Что? И что же мне тогда делать?!       Капрал услышал её вопрос, но решил не поворачиваться. Он уже всё сказал. Нечего добавить. А у Элизы ещё тонны вопросов, на которые, вероятно, в ближайшем будущем ответов не найдётся. «Всю жизнь только и делаю, что разгадываю загадки. И ни одну не разгадала успешно…»       Грейс Зординат похоронили на следующий день. Родители ожидали, что в разведотряде их дочь могла погибнуть любым путем: от самопожертвования до смерти по неосторожности. Но то, что их горячо любимая дочь совершила самоубийство без видимых на то причин, повергло их в шок. Бессмысленная, никому не нужная смерть. Элизабет на пару с Ханджи прочесала каждую полку в библиотеке в поисках предсмертной записки. Попутно девушка рассуждала о возможной причастности психологов. Но ведь Грейс почему-то перестала участвовать в эксперименте задолго до суицида, следовательно, нельзя обвинять докторов. Нити слишком быстро и сложно спутываются, клубок все сложнее размотать. Но Элизабет не теряет надежды: возможно, следующее происшествие прольёт больше света на нынешнее положение.       «Неужели этот день закончился…» — промелькнула мысль у девушки, когда она, сидя на кровати, готовилась ко сну.       Но ещё нужно пережить ночь.       Она проснулась по той же причине, по которой просыпалась чуть ли не каждую ночь. Но этот раз отличался от предыдущих. Сегодня она не ощутила усталости или желания сбросить с себя тело Мии. Только кулаки непроизвольно сжимались, короткие ноготки впивались в кожу, причиняя какую-то приятную боль. Чужие пальцы уже в который раз сняли повязку. Только сегодня глаза пронзил свет только что зажженной спички, резкий запах заставил поморщиться. Элизабет не сопротивлялась, — знала, что придумает что-нибудь, — даже подыграла: подняла брови, раскрыла глаза. Зрачок стремительно сузился. А у Мии на лице, освещённом быстро колыхающимся огоньком спички, всплыла искренняя растерянность. Элизабет, услышав, как она сглотнула, не смогла сдержать смеха, предварительно закусила губу, чтобы не рассмеяться на всю комнату. — Ты бы своё лицо видела, идиотка! — прошептала она сквозь смех. — Вот умора: всегда такая холодная и серьёзная, а сейчас что? Испугалась? Знала бы я раньше, что ты отреагируешь таким образом, давно бы перестала препятствовать тебе. — Они не говорили этого… — Кто не говорил, Мия? Дорогая, да у тебя паранойя. Сходи к доктору, может, он поможет тебе. А заодно попросишь кого-нибудь подстричь тебя. — Что? — одними губами проговорила Мия. Оцепеневшая, она даже не почувствовала, как Элиза отняла у неё спичку и поднесла к волосам.       Разведкорпус проснулся от раздирающего горло крика и смеха.