***
С каждым следующим посещением родных погибших солдат Лиззи чувствовала всё меньше страха и трудности. Снова привыкает к таким ужасным вещам. Становится противно от самой себя. «Какой же тварью становлюсь… — подумала она. — Точно как Леви!..» По окончании обхода Элизабет вовсе растерялась. Как относиться к Леви после того, как он открылся ей с новой стороны? Всё больше и больше ей хотелось узнать эту личность. Слишком интересный человек для неё. Так и распирает желание понять, о чем он думает. С другой стороны, находиться рядом с ним всё ещё проблематично. Лиззи решила для себя, что нужно просто игнорировать тот случай. Словно она не напилась в присутствии вышестоящего, словно капрал не возбудился от вида беспомощной, пьяной девушки. Это был мимолётный сон, показавшийся бесконечным кошмаром. Всего-то. Пустяк. Но и постоянно представлять, что ничего не было, тяжело. Все следующие семьи не дали никакой полезной информации. Лиззи и Леви приняли решение просто выждать. Посмотреть, как будут развиваться события дальше. Капрал также чувствовал груз. Он не мог ничего сделать, чтобы спасти своих солдат. Он даже не знал, от чего их нужно спасти, да и нужно ли на самом деле. Никто ничего не мог сделать. Оставалось только ждать. Вечер приближался к концу, постепенно переходя в ночь. Благо, Элизабет успела купить семена до закрытия рынка. Ноги и голова гудели от совершенной работы. Однако она была невообразимо довольна. Всё-таки нужно считать это бесценным опытом. Возможностью научиться подбирать нужные слова при общении с людьми, научиться читать их. Она поняла, что всегда немного завидовала Людмилу — мужчина знает столько всего о поведении человека. Элизабет пригодились бы эти знания. Не только для того, чтобы выведывать у солдатов информацию о прошлом капрала, но и для того, чтобы эту информацию анализировать, преобразовывать в какие-то выводы. Сквозь дымку этих сладких мыслей, Лиззи услышала мяуканье. Она остановилась и опустила взгляд вниз, пока Леви продолжал идти вперёд. Её глаз наткнулся на комочек белоснежной шерсти возле стены дома. В такое тёмное время суток он довольно отчётливо выделялся. Но самое важное, что выделяло его, — глаза: голубой и зелёный. — Элизабет, не отвлекайся на всякую ерунду. Идём! — поторопил её Леви. Но она не послушалась. — Пресвятые угодники, Леви! — В глазу девушки разгорелось пламя. На губах разыгралась сумасшедшая улыбка, совершенно несвойственная для обычной Элизабет. — Это не ерунда! — Она протянула к его лицу мордашку белоснежного кота. — Это мой ключик к разгадке! — Она залилась искренним, раздражающим смехом. — Моя отмычка к замку тайны! Моё будущее, в котором я добиваюсь намеченной цели! Это моё всё! Капрал стоял, вглядываясь в две пары разномастных глаз. Он попал в одну из тех ситуаций, когда не знаешь, как реагировать. Несомненно, он был рад за свою подчинённую, но показывать ей не хотел. Как и не хотел верить в это сам. — Ты не сможешь держать его в казарме. — Так он у вас в кабинете будет. — Лиззи притянула комочек к себе, хихикая. Тёплый котенок отчаянно норовил выбраться из цепких лап девушки, но нельзя позволить себе так банально упустить шанс. — Для начала тебе придётся спросить меня. И перестань тереться лицом о него, он же грязный. — Леви поморщился. — Тц, деньги тоже грязные, но это не мешает никому восхищаться ими. Для некоторых, деньги — Бог. Окунутые в грязь монеты — всё ещё монеты. Упавший в помои самородок — всё ещё самородок. Такое маленькое животное может изменить всю мою жизнь. А вопрос с размещением уже является второстепенным. Ну и, я думаю, вы не будете против. — Она натянула идиотскую улыбку. — Буду. Пф, делать мне нечего, кроме как следить за ходячей шерстяной проблемой. — Капрал скрестил руки на груди. — Неуже-е-ли вы посмеете отказать нам? — Она состроила грустную мину. Ладонь гладила кота, который становился всё менее строптивым. — Откажете такому чуду? Смотрите, какой он ласковый, не то что вы. — Я уже сказал: нет. Элизабет прищурила глаза и повернула голову набок. — За плату? — Перестань действовать мне на нервы. Она подошла к нему поближе. — Даже вот так? — Она потянулась к нему, чтобы поцеловать, но вместо этого Леви взял её за свободную руку и развернулся спиной, уводя подчиненную в сторону штаба. Элизабет оставалось только закатить глаза. — Ну и как вас тут понять? Или вы возбуждаетесь исключительно от вида беспомощной пьяной девушки? — В ответ на эту реплику капрал сильно дёрнул её за руку. Девушка чуть не упала, а котенок впился когтями в её кисть. — Нет, серьезно, я не понимаю. — Можем ещё потрахаться тут. — Он развернулся и посмотрел ей в лицо. В его глазах готова была разразиться молния. — Вокруг слишком много людей. Мне не нужны слухи. — В таком случае вам бы лучше отпустить меня, не находите? Отпустил. Свободной рукой Элизабет принялась гладить свою ношу. — Как бы тебя назвать? Хм… Вин. Да, ему подойдёт. Стоп, вдруг это девочка? А, не-е-ет, мальчик. Ты будешь отличным подопытным, дорогой. Вечером того же дня она посетила доктора Коула. В помещении как обычно пахло свежими чернилами. За столько времени Элизабет возненавидела этот запах. Если бы смешали все цвета планеты и преобразовали в запах, без сомнений, им бы оказался именно аромат чернил. Такой же чёрный. Так же отдавал металлическим привкусом. Как в кузнице, когда в ней отливают острые, ослепляющие ярким светом клинки для разведчиков. Так же сильно пощипывал в носу, как когда заходишь в лазарет, полный раненых солдат. Мутил душу. Распространял изнутри по всему телу изморозь. Девушка сделала шаг внутрь. Еще не зажившая до конца рана на ноге вдруг дала о себе знать. Похоже, настолько резко и решительно идти всё же рано. Позади закрылась скрипящая дверь. Доктор обратил на неё внимание. — Добрый вечер, Аккерман. Как твои дела? — поинтересовался он, поправляя свои очки и доставая из стопки документов папку с её именем. — Ты какая-то мрачная. Всё хорошо? Нет. Ничего не хорошо. — А как же иначе? Я себя отлично чувствую, — ответила она с натянутой улыбкой. Не говорить же ему, что она как треснувшее стекло — ткни пальцем, и тонкая ветвистая сеть разлетится тысячью звенящих осколков. На её плечах тяжёлое задание. — Чудесно. Присаживайся. — Он взял её за руку и лёгкими, малозаметными движениями стал поглаживать, вводя в транс. — Расслабься, дорогая, ты очень напряжена. Пока ты здесь, нет места для беспокойств. — Его голос лился ручьями ранней весны — тихо и однотонно, словно журча. — Ты забываешь о всех проблемах: от мелких до катастрофических. Каждый новый вдох приносил в её тело всё больше спокойствия. Оно почти обмякло. Веки потяжелели. — Ты хочешь спать. Ложись. Нет, она не будет спать. Не в этот раз. Под закрытыми веками застыли зрачки, но сознание бодрствовало и ждало следующих слов и действий. Слышится шелест бумаги и едва уловимое дыхание. — Элизабет, ты перемещаешься в своё детство. Вспомни, как дети в церкви помыкали тобой. Вспомни, что ты чувствовала в этот момент? — Гнев… досада… — Стоп. Элизабет, ты… не спишь? — услышала она. В ответ молчание. Она прикладывает все усилия, чтобы сохранить ровное дыхание. Все пошло не по плану. — Ох, Элизабет. Почему ты ни с того ни с сего перестала следовать моим указаниям? Вот оно. Самое большое опасение претворилось в жизнь. Она не имеет ни малейшего понятия о том, как ведёт себя во время транса. Как можно сыграть роль без сценария? Должно быть, она допустила какую-то ошибку. Но неизвестно, какую именно. Ничего не остаётся, кроме как заснуть на самом деле. — Простите. Давайте попробуем ещё раз.***
После сеанса, Элизабет вышла в коридор. По обыкновению чувствуя лёгкую головную боль и душевное равновесие, она прислонилась к стене спиной. Внезапно её застало врасплох душащее чувство вины. Она даже не успела понять отчего, но через несколько секунд, покопавшись в недрах своего разума, пришла к заключению — ей стыдно перед Леви. Она не смогла выполнить задание, порученное им. Как ему смотреть в глаза теперь? Она всё-таки обещала. А тут так впечатало. Лицом в грязь. Омерзительно. И именно сейчас нужно зайти к нему, чтобы сообщить эту новость. Нет. Она обязана попробовать ещё кое-что, прежде чем опустить руки. Пусть этот вариант и имеет практически ноль шансов на успех, но попытаться стоит. Нужно поговорить с Мией. — Я ждала тебя. Выкладывай свою просьбу, чтобы я в очередной раз отказала, — вальяжно начала Мия. Лиззи даже не озвучила свою мысль. Успела только войти в библиотеку и осмотреться. Почему-то первым делом её потянуло именно сюда, хотя она знает, что Мия любит читать в людных местах, где беспрерывно звучат голоса. Словно внутреннее чутьё подсказало. — Откуда ты знаешь? Черт подери, ты знаешь всё, только по неведомым мне причинам не хочешь говорить. Твой собственный брат может пострадать. Мы можем помочь ему. Мы можем помочь всем, предостеречь каждого, кто находится под угрозой. Но нам нужно твоё участие. Ты располагаешь информацией, несомненно. Я не знаю, каким образом, да и, в общем-то, не так важно. Важнее будет, если ты расскажешь мне. Пойми, я подожгла тебе волосы в бессознательном состоянии. Есть подозрение, что это из-за доктора Коула. Я уже извинялась перед тобой. Что тебе нужно? Что я могу сделать? Судьба разведки стоит на кону. Пожалуйста, прошу тебя. Прости. — Не волнуйся за Лукаса. У меня есть способ, как ему помочь. На тебя мне всё равно. — Мия отвела взгляд в сторону окна, затем снова на собеседницу. — Интересно, откуда я всё это знаю? Я поведаю тебе. Вряд ли ты поверишь, но тем не менее. Если вкратце, я слышу голоса. В основном мужские, но исключения бывают. Я слышу, что говорит доктор Коул прямо сейчас, командор Эрвин, капрал Леви, Эрен Йегер… Представляешь масштаб? Я вижу всю разведку наизнанку и имею возможность повлиять на такое количество действий. Единственное, на что я не могу повлиять… Ты нравишься Лукасу. — Элизабет точно поразила молния средь бела дня. Выходит… — В то же время, он нравится мне. И ты всерьёз считаешь, что я стану помогать тебе в чем-то? Да хоть на кону будет судьба всего мира. Мне всё равно. Я уберегу его. На остальных мне плевать. Ты не можешь ничего поделать тут. — Мия, ты должна понимать, что от меня не зависит это. Я не могу заставить его… разлюбить меня и полюбить тебя. В этом нет моей вины. — Ничего, дорогая, скоро всё изменится. Он любит тебя такой, какая ты сейчас. А скоро ты изменишься. Ещё через некоторое время умрешь в желудке титана. Ты сама к нему в пасть запрыгнешь. — Пожалуйста, последний раз прошу. Пусть тебе плевать на меня, но остальные тебе что сделали? В твоих руках столько чужих жизней, ты просто пожертвуешь ими ради собственной мести? — Да. Можешь проваливать. Девушка не знала, что и думать о всей этой ситуации. В жилах кипела концентрированная ярость и требовала хоть куда-то выплеснуть её, но тут же осела при мысли о необходимости посетить капрала и донести информацию. Разобрать всё сказанное Мией она решила позже. — Чёрт возьми, не вышло! — Элизабет ворвалась в кабинет капрала так бесцеремонно и громко. Но Леви совершенно не среагировал, продолжая заполнять очередные документы. Его рука плавно и в тоже время быстро двигалась по гладкой поверхности бумаги, а острое перо выводило идеальные буквы. Мужчина был сосредоточен на работе, поэтому вновь проигнорировал, когда шумная посетительница захлопнула дверь, протопала к его столу и уселась на стул. Сам капрал уже прекрасно знал, о чём пойдёт их разговор. — Да хватит там строчить! — Элиза, не в силах сдерживать свой пыл, резко вскочила со стула, что тот упал, и упёрлась руками о столешницу. — У нас проблемы! — Успокойся. — Сохраняя свою привычную беспристрастность, Леви отложил перо и бумаги. — Я спокойна, — уже сдержаннее ответила девушка, продолжая сверлить мужчину взглядом. — Я жду чётких и ясных объяснений вместо чертовой истерики. Элизабет шумно втянула воздух носом и отошла от стола, проводя рукой по лбу. Сердце в груди у неё бешено колотилось, отчего мысли в голове отказывались собираться в одно целое. Немой гнев не давал сформулировать предложение. Всё её состояние напоминало какой-то приступ. Для полного эффекта ей оставалось лишь свалиться на пол и биться в конвульсиях. Но вот что-то тёплое и мурчащее начало тереться о ноги девушки. Лиззи нагнулась, беря в руки пушистика. Кот продолжал успокаивающее мурлыкать, упираясь своими мягкими лапками в грудь Элизы. Некое умиротворение и совершенное спокойствие начало медленной волной накрывать тело. Элизабет и сама не заметила, как прикрыла глаза и уткнулась носом в белую шёрстку животного. Возможно, это могло продолжаться ещё долго, если бы не одно но: — Я вам не мешаю? — Уже можно было уловить в голосе капрала нотки раздражения. — Да, третий лишний, — усмехнулась Элизабет. Всё также держа на руках кота, Лиззи подошла к столу и уселась на его край. — Мой хорошенький и ласковый Вин, — проводя рукой по мягкой спине животного, произнесла Лиззи, бросив при этом взгляд в сторону мужчины. — Знаете, Леви, наш план с Коулом провалился… — Что это значит? — сдвинул он брови. — Это значит то, что старикашка знает, как я веду себя, когда нахожусь под его контролем. — Её рука замерла. — А я — нет. Видимо, Вин почувствовал напряжённость ситуации, отчего даже перестал мурчать. В кабинете повисла вязкая тишина. Леви, откинувшись на спинку стула, прикрыл глаза, что-то обдумывая. Да, такого он не предполагал. Казалось же, ничего сложного, просто притвориться спящей и внимать бредням мужика. Нужно было придумать другой способ, и как можно скорее, иначе неизвестно, куда всё это может привести. Хотя примерно капрал знал, куда это может привести — живой пример сидел у него на столе в обнимку с блохастым комком шерсти. А об этом коте ему думать вообще не хотелось. — А знаете, что больше всего бесит? — резко, с нарастающим недовольством заговорила Элизабет. — Эта Мия Ларссон. Возомнила о себе теперь чёрт знает что! Подумаешь, волосы слегка подпалила!.. Лиззи вскочила со стола. Малышу Вину же пришлось спрятаться под шкаф с книгами: чувствовал он что-то неладное. Девушка в сердцах пнула лежащий на полу стул. Кулаки были плотно сжаты, зубы стиснуты. Всё её состояние походило на кипящий вулкан — совсем чуть-чуть, и случится мощное извержение. Капрал пока просто молча наблюдал, позволяя девушке выплеснуть эмоции. — Дрянь!.. — прошептала гневно Лиззи. — Точно! — Она развернулась лицом к Леви. Мужчина увидел, как яростно и злобно засверкал её глаз, а на губах заиграла дьявольская улыбка. — В этот раз она останется без лица! Я не только волосы ей подожгу, но и всё лицо! После этих слов девушка метнулась к двери. Но крепкая хватка капрала за руку и сильный рывок назад не позволили ей даже схватиться за ручку. Однако так просто Элиза сдаваться не собиралась. В её сознании сейчас пульсировала мысль о том, что Мия должна ответить за своё поведение. И эта самая пульсация побудила Лиззи свободной, больной рукой попытаться заехать капралу по челюсти. Но Леви Аккерман не зря имел неофициальное звание «лучшего война человечества», и это ведь относилось не только к титанам. Ему не предоставило труда увернуться, а затем схватить и вторую руку девушки. В одну секунду Элизабет уже была прижата лицом к поверхности двери, руки её были заломлены за спину, а дыхание капрала коснулось её уха. — Ох, Леви, всё же права я была… — прохрипела, стараясь проигнорировать боль. — Вы любите жестоко и сзади. Таким образом стараетесь преодолеть комплекс роста что ли? Пора бы уже придумать что-нибудь новенькое, а то как-то больно слишком. — Боль отрезвляет и приводит в чувства лучше всего, — сказал он, легким движением надавливая на больную руку, порождая новую волну мук, заставляя Элизабет сдавленно зашипеть и зажмурить глаза. — Какая… нелепая отговорка… Я просто ваш котенок для битья, можете не скрывать это. — Хочешь сказать, всё, что я делал для тебя, я делал для того, чтобы помучить тебя? Уголки её губ чуть поднялись. — Не в силах сказать точно, но и отрицать не посмею. За это мужчина резко оторвал её от двери и швырнул в сторону валяющегося стула. Ей лишь чудом удалось не проломить голову. Однако этим действием капрал лишь сильнее разжёг пламя в девушке. Элиза поднялась, оперевшись руками о колени, делая вид, что пытается отдышаться и прийти в себя. Резинка, державшая волосы в хвосте, порвалась, отчего локоны сейчас разлились по плечам и скрыли её лицо. — Успокоилась? — Леви поправил рукава своей рубашки. — Да… — Элизабет схватилась здоровой рукой за ножку стула и со всей силы, на которую только была способна, кинула его в сторону мужчины. Возможно, если бы капрал не смог увернуться, то она бы вполне смогла бы попасть ему в голову и тем самым оглушить. Но стул врезался в дверь, с грохотом треснул и свалился на пол. Элиза знала, что не попадёт, но именно таким образом она выплеснула свой гнев. Испуганный кот с неимоверной скоростью вылетел из-под шкафа и белой стрелой унёсся в другую комнату. — Вот теперь успокоилась! — Лиззи усмехнулась. Но вид медленно приближающегося к ней капрала быстро стёр улыбку с её лица. Она начала отходить назад, пока не упёрлась копчиком в стол. Леви был всего в паре миллиметрах от её лица. Его стальные глаза казались сейчас темной бездной, в которой разбушевалось само адское пламя. Элизабет резко ощутила себя маленькой. Было чувство, что перед ней стоит пятнадцатиметровый титан, готовый в любой момент откусить голову. Элиза сглотнула, и сердце будто медленно опустилось в желудок, вводя в смятение. — Признаю, стул — это слишком, — осевшим голосом промямлила девушка. — Вы в праве меня наказать. И самое нагнетающее было то, что Леви молчал. Он прожигал её взглядом, не произнося ни слова. Мысленно Элиза уже была готова к самой страшной ругани в её сторону, а потом и к жестокому избиению. Ведь она знала, что он на такое способен. Не зря же среди солдат ходили сплетни о том, как капрал Леви Аккерман избил того самого Эрена Йегера прямо в зале суда. — Да не молчите… — Она отвернулась, не в силах больше терпеть его взгляд. — Кричите, бейте, но не молчите!.. — Пришлось прикусить губу, чтобы сдержать слёзы. — Думаете, мне самой не противно от себя такой?! Да я готова что угодно отдать, чтобы это прекратилось! Я ведь была готова и впрямь сделать это с Мией! — Она остановилась на несколько секунд. — Нет, я вовсе не считаю себя игрушкой для битья для вас. Вы многое сделали для меня. Я просто не контролирую своё тело, в том числе речевой аппарат и мысли. Это поистине убийственное ощущение безвыходности. Чем сильнее Лиззи стискивала челюсти, тем сильнее намокали глаза. И причину своего рыдания она понять не могла. Просто было чувство, словно её по голове огрели, отчего и звон такой противный стоял. Вот и плакать хотелось. От своей беспомощности и странного поведения. В один момент она готова убивать, а уже через минуту захлёбывается собственными слезами. И, наплевав на всё, Элизабет просто уткнулась лицом в сильную грудь капрала, обняв его за корпус. Конечно, было страшно, что сейчас её оттолкнут, и она свалится на пол, а руку никто не подаст. И плевать, что он такой весь из себя холодной и жестокий человек, который без эмоций на лице может избить собственного солдата. Ведь сейчас ей просто нужна чья-то поддержка, пусть такая, немая. Просто нужна. И он не оттолкнул. Позволил слабо всхлипывать и цепляться за него. И не побрезговал того, что теперь ткань его одежды пропитается её слезами. Просто молча поглаживал по содрогающейся спине. Кажется, он никому не позволял так близко к себе подбираться. Ведь он лучше кого-либо другого знает, что такое потеря. А тут вышло так, что и сам не понял, как теперь какая-то сопливая девчонка жмётся к его телу, и мысли в голову вовсе не приличные закрадываются. — Спа-асиба-а, — слегка заикаясь, прошептала Элизабет. — Так, х-хватит с меня… Пойду развеюсь на улице. Ваша боль приводит в чувства, но не может привести меня в нормальное состояние. Она выбежала из кабинета, не в силах больше пользоваться временной добротой капрала. Утерла слезы, несколько раз сделала глубокий вдох и уже почувствовала себя относительно живой. Для полного эффекта жизненно необходимо прогуляться. Привести в порядок мысли, разобраться в своём отношении. Приводит в чувства свежий воздух и природа, а не боль. По крайней мере для неё. Весеннее небо встретило её тонким полотном серых облаков. Дождя, однако, не было. Такая погода очень точно описывала душевное состояние девушки. На грани. В одном шаге от потери контроля над собой, своими мыслями. В одном шаге от проливного, не щадящего ни единой души, ливня. Направление Элизабет выбрала случайным образом. К югу отсюда, далеко-далеко, по слухам располагался хвойный лес. Роскошные ели размахивали своими ветвями-лапами под потоком настойчивого ветра. Диких животных здесь уже не было — всех убили браконьеры. Элиза представила шкуры медведей, лежащие на полу в какой-нибудь хижине богача, что живет за стеной Сина. Куда ни глянь, повсюду они — стены. Будь они неладны, даже в лесу с таким обилием изумрудных пушистых иголок, даже за ними отчётливо видны границы сооружения. Не верится, что человек мог проделать настолько большую работу. Но сейчас не нужно думать об этом. В конце концов, она покинула корпус, чтобы разобраться в себе и в то же время отвлечься от суматохи. Значит, так тому и быть. Отыскав хорошее местечко в самой чаще, зарывшись пальцами в тонкие нити травы, она легла на землю. Морионовое небо с редкими вкраплениями звёзд повисло над ней. Его разрезали игольчатые ветви. Девушка слышала размеренный треск сверчков и цикад. Лес не спит никогда, а её неимоверно потянуло в сон. Тихий и безмятежный. Но вдруг откуда ни возьмись послышался издаваемый орлом клёкот. Оглушающе громкий, надрывный, он застал Элизабет врасплох, заставляя раскрыть глаза и сделать резкий вдох ртом. Через секунду с неба прямо к земле уже летели десятки воробьев. Мертвые птицы ударялись о почву, еле заметно отскакивая от неё. Девушка перешла в полусидячее положение и закрыла голову руками, зажмурив глаза. Пара тушек приземлилась на неё. Когда же внезапная бомбардировка завершилась, Лиззи заинтересованно рассмотрела пространство вокруг себя, и, черт возьми, всё было усеяно трупами! Как? Почему? В книгах она ни разу не встречала информации о массовой гибели птиц. Желание оставаться здесь улетучилось вместе с атмосферой, что царила в лесу считанные секунды назад. Раздался ещё один пронзительный крик орла, и источник звука тут же пролетел мимо девушки, едва ли врезаясь в неё. Что за чертовщина? В момент перестали шуметь цикады и сверчки, в воздухе образовался тягучий звон колоколов. Он гипнотизировал своей насыщенностью, не позволяя Элизе даже подумать, откуда в лесу вообще взялись колокольни. Но тело среагировало на подобные странности едва ли не мгновенно. Инстинкт самосохранения сработал. Она хотела было помчаться обратно, по дороге, по которой пришла сюда, если бы не забыла. Остаётся бежать в случайном направлении. Рано или поздно, лес останется за плечами. Остался бы, если бы ноги не шагнули в песок. Затягивающий в самые недры земли песок. Небо выплюнуло новую волну мертвых воробьев на поле. Половина из них застревали на ветвях, некоторые падали в те же зыбучие пески и беспощадно поглощались за считанные секунды на глазах Элизабет; другие падали на голову, выбивая оставшиеся крупицы спокойствия, провоцируя на крик и слёзы, вколачивая многострадальное тело в песок. Когда девушка по шею оказалась в земле, она взяла последний глоток воздуха и приготовилась к смерти, что уже проявляла себя темнотой в глазах. А под песками оказалась пустота, заполненная драгоценным кислородом. Полное отсутствие чего-либо под ногами. Девушка падала в небытие, но отчего-то уже не была так напугана. Лишь когда где-то внизу материализовались бескрайние песчаные поля, лишь тогда она почувствовала, как воздух с огромной скоростью проходит сквозь пальцы и волосы, как её тело вздрагивает в свободном падении. Похоже на пустыни, о которых в детском возрасте она читала в книге «Внешний Мир». Резкий удар о поверхность выбил воздух из легких. Разбитая, она еле поднялась на ноги. Куда не оглянешься — везде песчаные барханы, палящее солнце греет уже донельзя раскалённую атмосферу. Элизабет находилась там всего ничего, но казалось, что жажда мучила, испаряла воду из её организма на протяжении долгих веков. Она посмотрела на свои ладони — иссохшие, тонкие, бледные пальцы напоминали пальцы трупа. Новый приступ страха ударил по сознанию. Хотелось заплакать, но слёз не было. От непонимания сердце бешено билось в её груди, стремясь проломить выступившие под одеждой рёбра. И вдруг где-то недалеко она увидела спасительный родник. Движимая одними только желанием и волей, поползла к нему, оставляя за собой кривые следы. Холодная, оживляющая вода скользнула в иссохший рот. В то же мгновение она увидела свои пальцы в нормальном состоянии, а жажда больше не мучила вовсе. Пары глотков хватило, чтобы напиться вдоволь. Элиза прикрыла глаза, но, услышав женский голос, резко обернулась на звук. Там быстрым шагом, словно летя, направлялась к ней изящная женщина в чёрном одеянии. Это было платье без рукавов, но с глубоким вырезом, показывающем чудесные прямые плечи и ключицы. На шее её красовалось золотое ожерелье, играющее бликами в солнечных лучах, как и большая диадема на её голове, что была украшена золотыми элементами. Свисали тёмные бусины и ленты, искрились тончайшие золотые нити, длинной доходившие до поясницы женщины. На лице и руках нарисован чёрной краской какой-то сложный орнамент. Она оторвала свой взгляд от просторов пустыни и вонзила его в Элизу. Таким гордым и властным взглядом можно было сломать, если не убить человека. Женщина приближалась всё быстрее, волоча за собой длинные чёрные волосы и подол платья. С её головного украшения начало капать золото и смола, пока диадема полностью не превратилась в лужи. Элизабет дернулась, когда женщина обратилась в кобру и слишком неожиданно сократила расстояние. Цепкие клыки впились в кожу. От острой боли Лиззи вскрикнула, и картинка в её глазах слилась со звуками, звуки с болью, а боль с оставшимся после воды вкусом во рту. Всё смешалось воедино. Вода в роднике породила мощную волну, мгновенно затопившую пространство вокруг. Элизабет разомкнула веки. Соленая вода не щипала глаза, потому она смогла разглядеть красно-желтые ветвящиеся структуры на дне. Стаи цветастых рыб проплывали перед её носом с невообразимой скоростью. Чистая, почти кристальная вода позволяла рассмотреть все в деталях: крапинки, полосы, блики на чешуе рыб. Многообразие свело с ума. Девушку вышвырнул на берег новый прилив. Пена шелковыми лепестками огладила голые ступни. Хватаясь за голову и откашливаясь, Элизабет встала и принялась уносить ноги как можно скорее, пока следующая волна не забрала её обратно. Прямо перед ней из ничего образовался Элтерн. Практически реальный, сотканный из воздуха и микроскопической пыли, он улыбнулся. Элиза приблизилась к нему, чтобы крепко-крепко обнять, утолить жажду общения, разбудить молодые души в предощущении резонанса, как вдруг он растворился в воздухе, а вместо него появились тонны гороха, сходу завалившие своим весом девушку. Он обращается в морскую пену, змейками ускользая к воде. Земля под девушкой устремилась вверх, и теперь она среди заснеженных горных вершин. Дула метель, покрывала коркой льда мокрую кожу и волосы. Снег сыпался прямо в лицо, лишая возможности видеть. Очередной поток ветра сорвал её с места, и она скользнула по ледяной дорожке к пропасти. Пальцы цеплялись за горный массив, но все попытки были тщетны. Там, на дне расщелины, текла речка, принёсшая с верховьев ту самую баночку чернил. — Эй, ведьма, у меня чернила закончились. Давай свои. Звонкий детский голос отскакивал от острых скал с лианами, раздавался бесконечным эхом всё больше и больше, разрастался как снежный ком, готовый разорвать ко всем чертям барабанные перепонки, и в конце концов сошел на нет. Застыла река, застыли снежинки в воздухе, заледенело время и тут же понеслось бурным потоком, перенося Элизу на площадь с инструментами для казни. К столбу привязана мама, пламя пожирало её ноги. Толпа вопила и рукоплескала. Но всё снова исчезло, когда огонь молниеносно уничтожил и маму, и площадь, и людей, оставляя только выжженное поле. Кричали стены, разрушаясь как карточные домики, передавая по земле дрожь. Элизабет, морально обессилев, упала на колени вместе с ними. Облака на чёрном небе обратились в пепел и стремительно достигли земли, покрыли тело толстым слоем, создали могилу. — Поднимайся! — Мужской голос заставил её вынырнуть из пучины мыслей и сделать глоток наполненного запахом гари и сырости воздуха. — Что ты за боец такой, если всё время падаешь? Я сказал: поднимайся. Враг ещё не победил. — Мне жаль, — дрожащим голосом произнесла она, — мне жаль, он победил. Я сдаюсь. Это конец, мне нечего делать больше! — Элизабет вытирает пепел со лба, тот оставляет бледно-серые следы своего пребывания. Слёзы полились реками солёной воды по её щекам, ещё больше разводя грязь. — Я сдаюсь!!! Моя удача, моя любовь, мой Бог, мои мечты, моё будущее, мой разум… Всё, что осталось, — дурацкий хрупкий пепел. Следующий дождь смоет всё, и вот тогда я останусь ни с чем!!! Вот тогда и от меня останется только проклятый идиотский смех и дьявольская улыбка! Мне плевать! Я готова сдохнуть прямо сейчас! Он подаёт руку. — У меня нет сил! Пусть будет, что будет. — Если есть силы на крики, значит, есть силы и на то, чтобы хотя бы схватиться. Элизабет! — Оно прожигает меня изнутри! Я теперь тоже горстка пепла! — Элизабет!!! — Что?! Просто идите, оставьте меня в покое. Я хочу умереть. — Ты что, не понимаешь, малявка? Я не для того всё это сделал для тебя, чтобы ты просто так, как капризная девчонка, потеряла себя. — А мне всё равно! Я не хочу проходить через всё это снова! В обломки стен ударила молния. Тучи выпустили град и воду. — Ты, сука неблагодарная, послушай меня внимательно! — Он схватил её за шиворот. — Я тебя тут не оставлю. Но я не могу взять тебя на руки и увести отсюда, как дитя малое, ты должна встать сама. Последний раз повторяю: поднимайся. Времени мало. Давай же, твою мать! Она перестала дрожать и всхлипывать. И голос сел. А дождь смывал всё, очищая руины. Поднялась ладонь. Его рука притянулась к её. Туман в голове вдруг стал слишком тяжёлым. Он распространился по крови в руки, в грудь, отяготил все движения, и ладонь упала обратно. Леви не успел поддеть. И Элиза не успела, не смогла продержаться. Снова крик, снова плач, снова истерика. Ливень усиливается, превращается в ураган. Ветер пронёс мимо нож с гравировкой, мамино серебряное кольцо, нашивку Петры, кусок хлеба, повязку, свитки, книги и в один момент… ...пропадает всё. Все чувства, запахи, вкусы, воспоминания. Все остатки разума. Пропадает славная девушка. Пропадает душа, поглощенная забвением и смолами хвойных деревьев.