Небо и земля

      Распахнулись разномастные глаза. Элиза ощущала под собой чересчур мягкую постель. В нос закрался запах сырости, мягко переплетающийся с ароматами терпких трав. Взгляд наткнулся на слегка просевший потолок. Скорее всего, крыша немного протекала во время дождей, отсюда и взялся этот неприятный пресноватый запах. Старая хижина, в которой оказалась Элизабет, напоминала древнюю и давно позабытую избушку какой-нибудь ведьмы или травницы из детских книжек. Бревенчатые стены с многочисленными потёками были увешаны всякой всячиной, из которой можно было бы сварить зелье: от сухих веток чертополоха до ссохшихся кроличьих лапок. Лиззи задержала взгляд на клыкастой морде кабана, что висела под потолком и как-то злобно смотрела своими раскосыми глазами-бусинками. На полу же лежал плетёный коврик с невообразимо красивым узором, который непременно хотелось рассмотреть поближе. Из единственного круглого окошка с грязными стёклами еле-еле пробивались редкие лучи еще толком не вставшего солнца, зайчиками падали на пол и стены, играли и переливались с тенями.       В просторную комнату вошла старуха лет восьмидесяти. Она несла на подносе две чашки ароматного напитка. — Очухалась? Вот и славно. Просыпаться пора, третьи сутки спишь, пользуешься тут, видите ль, моим пространством и хорошим расположением духа. Ишь какая, деловая! — заворчала она. — А вы кто вообще, бабуль? — протирая сонные глаза, спросила Элиза. — Ну здра-а-авствуйте, приехали. Я целительница, внученька. Ходила по окрестностям, малины запасы кончились, и слышу крик. Да такой, что мне наслаждаться прогулкой мешал, отвлекал. А меня, знаешь ли, отвлечь от дела сложно. Ну и зашагала я на крик. Ты себе всё горло ободрала, наверное. С ума сходила прям. Я давай тебя за ноги волочить сюда да чаем травяным поить, нервишки успокаивать. Ты что-то невнятное бормотала и в сон упала вскоре. Сейчас, вот, очнулась. Как самочувствие? Не стесняйся, пей чай, он с жасмином, расслабляющий. — Последнее слово бабушка произнесла с особой старческой интонацией, будто вспоминая былые времена. — Вот оно как. Ладно. — Элизабет аккуратно взяла горячую чашу в руку и сделала глоток. — Ух-х… — причмокнув языком, сморщилась она. — Гадость редкостная. — Вкуса у тебя нет, милочка. Посмотри-ка на меня. — Целительница грубым движением руки развернула её лицо. — А-а, не почудилось. И правда демоны. Давай я тебе помогу. Вечером проведём с тобой обряд, выгоним из душеньки твоей силы нечистые. И глазки засияют, нормальный цвет приобретут. Я даже с тебя плату не попрошу, соглашайся! — Пф, ещё чего. Мне помощь не нужна, это вам она нужна, раз вы считаете, что «демоны», — передразнила она, — действительно существуют. — Элизабет презренно усмехнулась. — Скажите мне лучше, как с этой дыры в город выбраться. Я должна в штаб вернуться. — Тьфу, шуруй отсюда, неблагодарная! — махнула рукой старуха. — К югу иди, вернёшься целой и невредимой, коли по дороге не схватят и не сожгут прилюдно. И чтоб глаза мои тебя здесь больше не видели!       Пинком выкинутая, но чувствующая непривычную приятную лёгкость, она гордо двинулась в путь. Поляну, на которой происходили странные вещи, узнала сразу. Никаких трупов птиц не было. Должно быть, воображение совсем разыгралось. Однако произошедшее несколько суток назад навряд ли тревожило её. Наверное, потому что она была уверена — такого больше не повторится. Забылись ощущения, державшие тогда в стойком напряжении. А вспоминать… не то что бы не хотелось, просто-напросто не получалось. Одни картинки всплывали перед глазами. Жаркая пустыня, беспокойное море, клыки скалистой горы. Она поймала себя на мысли: «Хочу побывать там ещё раз…» Подумала, есть ли такие места на свете, или же это один гигантский обман — книга о внешнем мире и потайные двери в её голове? Нужно решить этот вопрос. Может, где-то там, далеко-далеко отсюда… Там, где не ступала нога человека, там, где миром правит природа во всей своей красе и безмятежности… Может, там есть то, что теперь так трепетно желает найти Элизабет. То, к чему рвется душа с малых лет.       Путь в город был изнурительным и долгим, но она вышла рано на рассвете, а значит, прибудет как раз к утренней тренировке легионеров. Утром лес выглядел совсем иначе, и Лиззи подметила это. Ныне стоявшие тихо, деревья энергично переговаривались между собой, двигаясь в такт под легким ветерком. Непринужденно ввязывались в их диалог птицы. Девушка улыбалась при виде маленьких обитателей леса. Но что-то пугающее просачивалось через эту улыбку. Казалось, даже окружавшая природа подметила эта, потому как беседа стихла, ослаб ветер, и теперь всё вокруг общалось шепотом. Как ночью. Элизабет решила отставить эмоции, только поглощать глазами сочные цвета, впитывать яркий запах травы и внимать музыке.       Жаркое солнце испепеляло уставших, взмокших солдат, занимавшихся рукопашным боем. Приближаясь к тренировочной площадке, Элизабет ощутила острое желание присоединиться к ним. Дух борьбы чувствовался за несколько десятков метров от поля. Носы легионеров шумно втягивали пыльный воздух. Должно быть, капралу здесь не очень нравилось. Но сильнейший воин человечества должен был держать себя в форме. Он чтил порядок и обязанности. Поэтому сейчас работал вместе со всеми. Сжатые кулаки, сосредоточенный взгляд… Леви выглядел ещё более привлекательно. Элизе было приятно смотреть на него и на то, как он наносит меткие удары неудачливому солдату. Суровые методы воспитания. Наверняка, парниша сейчас очень зол на капрала и даже не представляет, как ему в будущем может пригодиться этот опыт. Как не понимала Элизабет раньше и держала немую обиду.       Пережив очередное поражение, солдат решил не вставать. Осточертело. Леви же, завидев Элизабет, заметно удивился. Перед тем как подойти к ней, он подал руку своему подчиненному и помог подняться. — Где ты была? — твердо начал он. Элиза скрестила руки на груди. — И вам доброе утро. Я прогуливалась, только и всего, — улыбнулась она уголками губ. — Три дня? — Ну… Это была долгая прогулка. — Ещё раз выкинешь что-то подобное, и мне придётся выкинуть тебя из разведки. — О-о-ой, — нараспев сказала она, — ну и что вы такой злой? — Элизабет сделала шаг вперед. — У кого-то проблемы с… — Марш переодеваться в форму и живо возвращайся сюда. — Леви подавил острое желание схватить её за шиворот блузки. — Пф, я вас смогу и в юбке, и с распущенными волосами побить, если понадобится.       В ответ он вскинул бровь и оценивающе рассмотрел юбку. Она действительно была не слишком длинной — где-то на ладонь ниже колена. Но всё равно не поверил, что рукопашной борьбой в таком виде удобно заниматься. Однако обычно Элизабет отвечает за свои слова. Леви взял её за руку и повёл на песчаную площадку. — Готова?       Леви кинул презрительный взор на неё. Друг напротив друга, они встали в привычную для боя позицию. Элизабет усмехнулась, поманила его пальцами. И начался роскошный танец двух теней. Под музыку пыла битвы воодушевленные сердца разожгли пламя. На торжество собрались посмотреть остальные легионеры. Они молча наблюдали за происходящим, внимательно изучали движения каждого из бойцов. Солнце безжалостно распаляло азарт и страсть в их грудных клетках. Каждый вдох был наполнен стремлением, желанием прочитать действие противника. Они боролись впервые, поэтому не знали почерк друг друга. Победит не тот, чья сила больше, а тот, чья проницательность не знает границ. — Легче. Ты слишком спешишь.       Пропустив эти слова мимо ушей, Элизабет рванула вперед. Юбка стремительным шлейфом плыла за ней, открывая вид на стройные ноги. Из толпы собравшихся солдат послышались свист и пошлые выкрики. Лиззи отпрыгнула от капрала, скинув волосы с лица. Все удары прошли мимо, словно она и не била. В этой дикой пляске безусловно вёл Леви. И его па было холодным и острым, как клинок. Девушка только и успевала ставить блоки да отскакивать от греха подальше. Точные быстрые выпады, мелькающее лицо противника и его сосредоточенный взгляд. В какой-то момент всё и впрямь переросло в слишком буйный танец, ведь Элиза изо всех сил изворачивалась от метких ударов мужчины. Мгновение — и Лиззи чуть не потеряла равновесие, но успела схватиться за рукав капрала. От неожиданности Леви наступил на подол юбки, едва не разрывая светлую ткань. Воспользовавшись секундным замешательством, Элизабет ловко выскользнула, закрутившись вихрем. Её волосы сейчас напоминали разбушевавшийся огонь, и повязка грозила слететь. В одну секунду она оказалась уже с другой стороны от капрала и намеревалась сделать подсечку. Но была перехвачена. Так легко и просто. И точно так же оказалась уже лежащей на песке, наблюдая за самодовольным взглядом мужчины. Лишь доля усмешки сверкнула в стальных глазах, когда лицо оставалось таким же каменным и непробиваемым.       Леви протянул ей руку, но Элиза уставилась на ладонь так, словно та была раскалённой магмой. Точно такое же лицо было у неё, когда она нашла картинки с этой массой в книге «Внешний Мир». — Ну? — Капрал недовольно сморщился. — Мы ещё не закончили! — Она подскочила сама. — Тц! — Мужчина развернулся и собрался уходить. — На сегодня хватит.       Элизабет смотрела вслед. Кулаки непроизвольно сжались. Она не хотела отпускать его победителем, но в то же время понимала, что нельзя позволить солдатам видеть проигравшего Леви — это может пошатнуть его авторитет, а это ей ни к чему. В конце концов, пока вышестоящий входит в круг лиц, с которым она поддерживает хоть какие-то отношения, есть вероятность, что это благоприятно скажется на каких-либо планах в будущем. И чем больше таких людей, тем лучше. Неплохо было бы ещё заиметь безупречные отношения с майором Ханджи. Кстати, нужно отправиться к ней. Элизабет так и поступила, предварительно сменив одежду. Зоэ встретила её в своём привычном расположении духа. — Аккерман, что-то давненько я тебя не наблюдала в штабе. Пропадала где-то? — Увидев девушку, майор захлопнула журнал, в который пялилась несколько секунд назад, и поспешно убрала его в один из ящиков письменного стола. — Добрый день, майор Зоэ. Да так, пустяки. Извините. Я обещаю, больше не буду уходить на такой длительный срок без предупреждения и разрешения. — Элизабет вошла внутрь и встала напротив собеседницы. — У меня к вам несколько… просьб и предложений. Я начну, если позволите?       Ханджи кивнула. Однако что-то смутило её в своей подчиненной. Только не могла понять, что именно. — У меня есть небольшое подозрение. Я хочу изучить детальнее каменную породу, что образует стены, и вещество, которым оградила себя Энни после битвы в стенах Сины. Могу я достать образцы этих образований и воспользоваться микроскопом? Или, может, вы желаете самостоятельно проделать эту работу? Я не буду против, но хотелось бы о результатах узнать одной из первых. Я не смогу уснуть, пока не подтвержу или опровергну свою догадку. — Она движением головы изящно стряхнула выбившуюся из хвоста прядь с лица и выжидающе посмотрела на Ханджи, размышлявшую некоторое время. — Хм… Значит, ты считаешь, что они могут быть похожими по составу. Лёд, которым обложила себя Энни, прозрачен, а камень стен — абсолютно нет. Но внешность обманчива, так? — Ханджи поправила свои очки для чтения. Элизабет легко улыбнулась последней фразе. — Хорошо. Мы с тобой займёмся этим вопросом вместе после того, как ты расскажешь мне то, что собиралась. — Спасибо. Хотела бы спросить, есть ли где-то место, где я могла бы посадить горох? Он нужен для моего исследования. Нужно место, в котором его не потревожат. — Двор за корпусом, что находится к западу отсюда. Здесь тренировочная площадка занимает много места, боюсь, оставаться в целости саженцам будет проблематично. — О, вот оно как… — В мыслях Элизабет уже успела чертыхнуться. Каждый день мотаться в такую даль… Не самая приятная перспектива. Дел и так хватает. — Хорошо. Пусть будет так. — Я оповещу разведчиков при следующей возможности и сразу сообщу тебе. Ну что, это всё? Мы можем идти? — Да, майор. Я готова. — На губах тенью отразилась уже привычная улыбка, но тут же исчезла с лица. То, что Ханджи не могла выяснить в начале разговора, удалось выяснить в конце. Изменился тон речи Элизабет. Он стал более лёгкий, беззаботный, но с нотами чего-то нездорового, как у самой Зоэ. Прежде было иначе. Лиззи разговаривала серьёзнее. Голос её был чётко поставлен, а сейчас он был довольно… разболтанный. Плавно, но часто переходил с низких частот на высокие. Это чувствовалось непривычно. Всё равно что есть обычную кашу на завтрак на протяжении месяца, а на тридцать второй день тебе в тарелку добавят одну чайную ложку сахара. Мелочь, но ощутимая.       По дороге от кабинета Ханджи до подвала, где лежит тело Энни, от подвала до стены и от стены до лаборатории, они разговаривали о множестве вещей, поднимали разные темы. Почти без умолку. Впервые Элизабет почувствовала, что это значит, — найти родственную душу. Она и предположить ранее не могла, что можно настолько сильно разговориться с кем-то, позабыв о посторонних делах. И напряженно от этого, и хорошо. Не хотелось привязываться к человеку. Её работа не позволяла. Но, на удивление, она и не чувствовала в этом потребность. Не было такого чувства одиночества, что съедало, оставляя после себя пару обглоданных белых костей, как это было после того нападения титанов. Нападение, которое отняло у неё последнюю опору. Последнюю желанную душу. Нет, она ни за что не позволит себе испытать это снова. Хотя, даже если такая ситуация вдруг сложится, вряд ли она будет тосковать и рыдать. С этого дня никаких соплей. С этого дня ей не захочется плакать.       Элизабет, почувствовав, что сейчас есть неплохая возможность выведать немного информации о капрале, завела новый разговор: — Майор Ханджи, вы же довольно близки с Леви, я правильно понимаю? — Знаешь, я так заметила… Все почему-то удивляются. Говорят, мол, как такие разные люди могут быть друзьями? — Зоэ принялась доставать микроскоп с верхних полок стеллажа, на котором, казалось, чего только не было. Стеклянные пробирки разных форм и размеров, стеклышки с какими-то образцами, кучи записок-напоминалок… На столе, на удивление, был относительный порядок. Держатели для пробирок блестели в свете ламп. — Леви… специфичная личность, и… — Именно поэтому я хочу понять, что сделало его таким. Вы должны знать. — Не думаю, что это резонно. Я имею в виду, разговаривать о таких вещах, — сказала майор и отошла в другую часть лаборатории, чтобы вымыть руки. — «Таких вещах»? Там есть что-то «такое»? Вытирая руки о маленькое полотенце, она вернулась к столу. — Ладно. Я расскажу тебе. Но только в общих чертах. Элизабет приготовила уши. — В Подземном городе он был преступником, и когда ему предложили работать в Легионе Разведки, чтобы не попасть в суд, он согласился. — Ханджи принялась подготавливать образцы.       Элизабет надеялась, что картина немного прояснится, но появилось только больше вопросов. Что случилось с родителями? Какого рода преступником он был? Вором? Или пошёл по стопам дяди? Она усмехнулась, рассматривая гладкую поверхность стола. — Ответы порождают новые вопросы… — Так всегда, дорогая. Хм, а я думала, ты любишь запутанные вопросы. Чем сложнее, тем больше мотивации найти на них ответ. — Считаете этот вопрос запутанным? Ханджи отвлеклась от дела на пару секунд, чтобы взглянуть на Лиззи. — Все вопросы, касающиеся личного прошлого человека, запутанны. Если человек говорит: «У меня было самое обычное детство, самая обычная семья», то проверь свои уши. В большинстве случаев, на них лапша.       Она задумалась, прикусив губы. Ведь именно так охарактеризовала своё детство, когда беседовала с Людмилом. — Потому что это глупо. — Майор взглянула на предмет исследования через микроскоп. — Жизнь каждого по-своему наполнена секретами. Кругом постоянно что-то происходит. И человек может не замечать событий вокруг. Для этого нужно немного. Желание хотя бы. Я считаю, Леви до определенного момента не хотел принимать тот факт, что темпы жизни быстры. Не хотел успевать. На него так повлияло одно происшествие. Но это ты узнаешь у него сама. Такой момент — обязательная составляющая самой что ни на есть запутанной штуки на свете. Подай листы и чернила. Они в той тумбе. — Ханджи, не отвлекаясь, повела плечом в сторону. — Как у тебя с рисованием дела обстоят? Хочешь попробовать составить небольшую зарисовку? — Да, конечно! Пф, спрашиваете еще. — Элизабет встала со своего места. Слегка подрагивающие пальцы настроили картинку в микроскопе. Внимательно, запоминая каждую линию, каждую точку, она вглядывалась в увеличенный осколок стены. Наконец, закончив анализировать, солдат принялась восстанавливать структуру на бумаге. — …А что относительно тебя? — спросила Ханджи. — А? — Как ты попала в Легион Разведки? — А-а… Я вообще-то собиралась вступить в военную полицию, но не попала в десятку. Да и не очень-то жалею, если уж на то пошло. В Гарнизон у меня не было желания подаваться. Каждый день наблюдать за непостижимой красотой, не имея возможности оказаться там — отвратительная перспектива. Я буду за стенами несколько раз в неделю, но я буду там именно находиться, а не быть где-то на вонючей окраине. Даже титаны не испортят мне удовольствия от пребывания там. — Лучше синица в руках, чем журавль в небе. — Именно. — Элизабет сделала последний штрих. — Готово. У меня хорошо получилось, как думаете? — Отлично! — Ханджи взяла предметное стеклышко с предметного столика и положила на него следующий образец. — Сможешь сама настроить? — Я не глупа, майор.       Элизабет начала регулировать масштаб, пока картинка не стала достаточно четкой. — А я и не отрицаю. — На лице обеих девушек проскользнули улыбки. — Что там? Выдержав паузу, получше рассматривая изображение, солдат сделала заключение: — Поздравляю вас, майор Ханджи, — улыбнулась она, — Стены — это пятидесятиметровые титаны. Точнее, их каменная кожа. — Дай посмотрю! — опешила майор. Она размышляла, бегая глазами то к рисунку, то к микроскопу. — Да… Что ж, похоже, стена действительно кишит ими. — На её лице вдруг промелькнула злость. Неожиданно кулак Зоэ врезался в деревянную поверхность стола. — Черт! И это было у нас под носом…       Обстановка значительно накалилась. Казалось, вот-вот могли лопнуть стекляшки на полках. Несколько долгих минут майор старательно обдумывала что-то. Вместе с ней и Элиза. Снова вопросы. Как титаны там оказались? Почему? Зачем? Неужели всё это время титаны… оберегали их от титанов? — Хорошая работа, Аккерман. Мы проверим эту теорию.

***

      Сразу после того, как девушки закончили работу в лаборатории, Элизабет решительным шагом направилась искать другой корпус Развед Отряда. Позже Ханджи вспомнила, что главнокомандующий штаба уехал по делам, но ждать, пока он вернётся, Элиза не собиралась. Если можно приступить к работе раньше, то почему не сделать это? Время — слишком ценный ресурс.       Она исследовала улицы города. Янтарное солнце приятно, пусть и еле заметно грело щёки. Постепенно охлаждается воздух, даря снующим прохожим свежесть. В целом, настроение людей было приподнятое — закончился очередной будний день. Матери торопят своих детей домой после долгой прогулки, купцы собирают с прилавков товары. А Элизабет путается в переулках и тупиках. «Безобразное расположение улиц…» — ругалась она про себя, пока не увидела на входе в большое здание крылья свободы и табличку «Легион Разведки».       Она решила осмотреться. На заднем дворе было просторно, нужно выбрать место. Желательно, подальше от любопытных глаз. Земля здесь относительно неплохая. В любом случае Элизабет не для потребления собирается выращивать горох, так что качество урожая не так важно. Вдруг за спиной она слышит шаги. — Не видел тебя здесь раньше, — раздался низкий голос. Лиззи отчётливо различила улыбку в его речи. — А я и не появлялась тут. — Она обернулась и увидела худощавого мужчину. Несмотря на бороду, он не выглядел слишком старым. В руках дымилась сигарета. — Элизабет Аккерман. — Джон Роу. — Засветился огонёк его самокрутки, как догорающее на горизонте солнце. — Рад знакомству. — Он протянул руку. Лиззи оценивающе посмотрела на неё. — Увы… Не могу сказать того же в твою сторону. Ты миленький, но кто знает, что у тебя вот здесь. — Она ткнула пальцем в его грудь, поднимая взгляд вверх, к глазам. — О да, внутри я черствый и грубый, тебе лучше не связываться со мной. — На лице Джона появилась кривая улыбка. — Так… что это мы затеяли здесь? — Мамочка говорила мне не разговаривать с подозрительными незнакомыми типами. — …А если стану знакомым подозрительным типом, расскажешь? Я мог бы тебе помочь, но сначала мне нужно узнать о твоих планах. Лиззи прикрыла глаза, будто собирается сделать Джону одолжение. — Мне нужно посадить горох. Мужчина поднял брови и усмехнулся: — У нас тут не клуб юных садоводов. — Знаю. У вас клуб юных самоубийц. Так вот, открою секрет, некоторые самоубийцы преследуют кое-какие цели. И чтобы их достигнуть, нужно посадить чертов горох. Доволен, Леший?       Девушка встала прямо, скрестив руки на груди. Джон очередной раз затянулся и с косой улыбкой на лице выпустил клубу дыма ей в лицо. Она подавила желание раскашляться, поэтому просто закрыв глаза, уверенно стояла и старалась не дышать. Словно идет навстречу упорному ветру. — Меньше яда, малютка. Я покажу, где ты можешь реализовать то, за чем пришла. — Меньше яда? Пф, я еще даже не пыталась.       Джон повел её за собой. Вскоре они пришли к небольшому полю, на котором рос табак. Чуть поодаль располагались какие-то целебные цветы и травы. Лиззи увидела вспаханный участок земли. — Я хотел посадить тут мелиссу, но раз явилась такая упорная дама, я не могу ей отказать. Лиззи улыбнулась и приступила к работе. — «У нас тут не клу-у-уб садоводов», — передразнила она, оглядывая окружающие растения. — Хах, лжец, ты мне уже не нравишься. — И какие же цели преследует юная самоубийца? — А тебе прямо всё расскажи. — У меня есть предчувствие, что мы с тобой идем в одном направлении. Наверняка смогу тебе и с этим помочь. — Ну что ж… Я хочу исследовать это. — Элизабет поднялась и, повернувшись лицом к Джону, стянула с глаза повязку. — Поняв, как работает генетика, есть вероятность, что я пойму, в результате чего цвет одного моего глаза не совпадает с цветом второго. Для изучения генетики лучше всего подходит горох: этот товарищ неприхотлив, его легко выращивать, легко различить признаки разных сортов. А еще можно опылить одно растение гороха пыльцой другого. Всё гениальное — просто.       Джон удивил её. Первый человек, которого не испугали её глаза. Впервые она встретила того, кто не шарахнулся, не поднял брови; того, чья челюсть не встретилась с полом в тот миг, когда она сняла повязку. Это тот случай, когда смутилась именно она, а не собеседник. — В том то и дело — есть только малая вероятность. Вряд ли твою ситуацию возможно воссоздать на каком-то горошке садовом. — Ну, я и не пытаюсь воссоздать. Это поможет мне понять. А дальше придётся отталкиваться от закономерностей, о которых я узнаю. Теоретически в природе царит порядок. Всё поддаётся законам. Нужно только выяснить, каким. А кто клубом садоводов заведует? — Если ты о владельце этой рассады, то он перед тобой. — Вот оно как, значит… Чайку с мелиссой захотелось? — Не совсем. Это мне для настоев. Все, что тут растет для настоев. Исключая табак. — А-а, всё теперь понятно. Курящий врач, ну надо же! Что дальше? Глухой музыкант? — заметила Элизабет, подняв голову на медика. По нелепой случайности, она задела растущие рядом кустики крапивы. Вскрикнув от неожиданной жгучей боли, девушка обратила взгляд на ладонь. — Черт! — Это тебе за такой тон судьба предоставила подарок. — Карма, сучка… — Она хотела дотронуться до ожога второй рукой, но та была перехвачена. — Эй, не трогай, дурочка! — Джон оказался рядом. — Хуже… будет…       Элизабет посмотрела поочерёдно сначала на руку, в которую крепко вцепился мужчина, потом на него самого. На его лице читалась обескураженность. Волевая личность на короткое мгновение становится мягкой и податливой, как тесто. Вопрос: что из него слепить? — Молодой человек, я бы на вашем месте не нарушала личное пространство незнакомой девушки. — Она посмотрела на него так, как смотрит охотник на свою жертву. — Никогда не знаешь, какие черти водятся в тихом омуте. Настоятельно советую их не будить. Вдруг кончится плохо? — Меня такими выкрутасами не запугать. Но должен признать, ты права. — В его голосе послышалась лёгкая фальш, наигранность. — Мне стоило позволить тебе вдавить волосинки в кожу? Усилилась бы реакция химических веществ крапивы, увеличилась бы её длительность. Было бы лучше, миледи? Элизабет презрительно хмыкнула. — Ну ладно, на этот раз твоя взяла. Действуй, доктор.       Она вернулась в штаб с перевязанной рукой. В небе уже долгое время царила полная луна. Желтая, совершенная, она едва заметным, тусклым излучением освещала тропу к парадному входу. Элизабет подняла голову к окнам. В женской казарме горели керосиновые лампы. И в окнах кабинета капрала тоже. Точно. Нужно зайти к нему. — Здравия желаю, капрал Леви! Чем заняты в такой поздний час? — Она влетела в комнату как маленькое торнадо — быстро и шумно, нарушая идеальную атмосферу рабочего процесса. Даже не присела на стул, осталась стоять перед ним. Капрал устало потёр переносицу, одной рукой придерживая толстенную книгу со слабо-желтыми страницами. — Что читаете? — Девушка наклонила голову, пытаясь прочесть слова на обложке. — А-а, в психологов метим? Кста-а-ати. Собственно говоря, то, зачем я пришла. Какой план дальше? Предыдущий, напоминаю, с грохотом и треском провалился в пучину неудачных заданий. Но… Должна сказать, выход есть. — Мия. — Да! Эта дрянь… Она меня раздражает. И все-таки она знает больше, чем говорит. Я не смогла бы наладить с ней отношения, даже если бы вдруг по каким-то странным причинам захотела. Даже в другой вселенной этого бы не случилось. Она меня настолько… — Не будем терять время и говорить о том, как сильно ты её ненавидишь. Я попробую поговорить с ней и выяснить что-то. — Ух ты. А давайте поспорим? Она не послушает вас. Чересчур упрямая. — Или чересчур целеустремлённая. — Чего? Не-е-ет, целеустремленность — положительное качество. — Смотря в каком количестве. — Нет. Я не согласна. Ларсон упрямая, а не целеустремленная. Точка. — У меня нет настроения на споры. Да и на выслушивание всего этого. — Устали, наверное, да? Отложите вы уже этого монстра. — Она ткнула пальцем в книгу у него на руках. — Как давно вы нормально отдыхали? Плохо спали этой ночью? Спали ли вообще?       Леви закрыл глаза, пытаясь расслабиться. В голову то и дело пробирались мысли, предположения. О том, что будет дальше. О том, как всё дошло до этого. И, конечно, что со всем этим делать. Как поступать дальше? Смотря на то, как он хмурится, Элиза могла только догадываться о его внутреннем состоянии. Как минимум, снаружи он выглядел разбитым. — Насколько это важно сейчас? — не скрывая раздражения, произнес Леви. — Я хотела вам кое-что предложить. Отличное средство для крепкого сна, не пожалеете! — улыбнулась Элизабет, воодушевленно захлопав ресницами. — Нужно, правда, ваше согласие. Но, принимая во внимание недавние события, не думаю, что вы откажетесь, — задумчиво проговорила она, поставив локти на стол и оказавшись лицом к лицу с капралом. — Было бы неплохо иногда проводить ночи вместе, не находите? Представляете, вам не придется больше искать момент, чтобы посетить публичный дом, где всякие девицы разносят половым путем ужасные заболевания… — Она хмыкнула. — А я всегда где-то недалеко, могу отложить свои дела для вас… В конце концов, я тоже живой человек и хочу близости. Я достаточно хорошо знаю вас, чтобы сказать точно: вы не умеете добиваться. А мне и не нужно проявление настоящих чувств. Мне не нужны цветы, ухаживания, романтика. Почему? Во-первых, я не уверена, что будет время. Во-вторых, вы прекрасно понимаете, где мы служим. Разведка — не место, где все живут долго и счастливо. Если вы здесь давно, нет гарантии, что не умрете на следующей неделе. Мне хорошо известно чувство потери. И я не желаю больше его испытывать. — Предлагаешь мне воспользоваться тобой? — Что? — Элизабет залилась искренним смехом. — Нет, конечно, нет. Это я воспользуюсь вами.       Эта фраза заставила его слегка улыбнуться. Завидев столь редкое явление, девушка не смогла сдержать улыбку и смешок. Но это была лишь секундная утеха. Казалось, что внутри у него идёт какая-то борьба, и было неясно, что побеждает. Он понимал что, будь она в адекватном состоянии, ни разу в жизни бы не сказала подобного. Он понимал. И не хотел причинять боль настоящей ей. В то же время… С его места открывался безупречный вид на её тело. Несколько верхних пуговиц на блузке были расстегнуты, открывая обзор на ключицы и чуть ниже. Теплый свет керосиновой лампы смешивался с холодным светом луны, тем самым создавая приятные тона на овале её лица. — Одно слово — и я проваливаю отсюда к чертям собачьим, — поторопила она его. Но Леви не мог решить. Эта девчонка точно сведет его с ума. Один из немногих случаев, когда выбор дается ему так тяжело. В мелодии закралась фальшивая нота. Он ощущал это слишком явственно. Внятно. Создавалось неоднозначное впечатление.       Что, если он потерял настоящую Элизу навсегда? Вдруг в этом теле она умерла как личность? Больше не существует такой девушки. И теперь перед ним всего лишь сосуд, наполненный не её мыслями, не её целями, не ею. Наполненный чем-то другим, знакомым, но недостаточно хорошо изведанным ранее. Что, если его опасения напрасны и бессмысленны? Что, если уже некому делать больно? — В прошлый раз ты была настроена иначе. — Не моя вина, что вы возбудились от вида пьяной, мокрой, беззащитной девочки, извращенец. — И все же… — Нет, послушайте, думаете, дама захочет трахаться посреди холодного озера? Серьезно? Нет! Нам нужна теплая уютная постель. Ну… Или как захотите. Мне все равно. Только не озеро. — Я не о том. Допустим, я вожделею ведьму. — Он провёл рукой по волосам. — Но могу ли я быть уверенным, что ведьма не сбежит? — Да ла-а-адно, я же сама вам предложила! — закатила она глаза. Капрал встал со своего места, раздвигая её сведенные ноги и устраиваясь между ними. — Проси.       Садистское наслаждение, с которым было сказано это слово, выдохнутое в губы собеседницы, заставило её растеряться. Но она взяла себя в руки достаточно быстро. Элизабет уперлась руками в стол, слегка отклонившись назад, снова увеличивая расстояние между ней и Леви. — Да черт бы вас побрал! Да, я хочу этого. Так, как хотите это вы. Делайте со мной что угодно, я не возра… — Плохо стараешься.       Почувствовав, что дело приобрело серьезный тон, она промямлила: — Мне жаль, что я отказала вам в прошлый раз. Вам ведь тоже хочется, ну же… — Просят не так.       Возможно, Леви никогда в жизни не видел столько растерянности на чьем-либо лице. И ему безумно понравилось. — Пожалуйста! Черт, возьмите меня, заставьте меня ходить весь завтрашний день из стороны в сторону! Прошу вас… Долбаный изверг… Он неожиданно впился в её губы, больно кусаясь, видимо, норовя пустить кровь, заставляя Элизу сдавленно застонать от внезапности. — Зря ты сказала мне делать с тобой всё, что угодно, — выдохнул он, оторвавшись от неё. Девушку позабавили его слова, вызвали чертовски безумную улыбку и заставили ответить тихим, но убедительным голосом: — Да-а-а! — Она оперлась локтями на его плечи, свесив руки и прогнувшись в спине. — Докажите мне, что действительно зря… — Горячие губы девушки коснулись виска. Кончиком языка она коснулась кожи, дразня Леви всё больше, но он не спешил, и это огорчало и вызывало непонятное чувство досады. Что ему нужно еще? — Ну?.. — Элизабет спустилась к мочке уха. Голос обратился бархатным шепотом, растекающимся сладким янтарем по телу. — Чего вы ждёте? Нарочно дразни…       Договорить ей не позволили. Щека резко соприкоснулась с прохладной поверхностью стола. Новый глоток воздуха был наполнен тем невесомым, легким чувством, что наполняло грудную клетку. Кратковременный страх вперемешку с тем ощущением, которое испытываешь, добиваясь чего-то, чего ждал с особым упоением, — гремучая смесь. Еще одна улыбка, оголяющая верхние зубы, что закусывали нижнюю губу в предвкушении дальнейшего развития события. Теперь она почувствовала нетерпение в мужских движениях. Леви мастерски расправился с ремнями. Длительные тренировки развили в нем столь необходимое для каждого бойца умение быстро приготовиться к нападению титанов в случае непредвиденной ситуации и в любых условиях. Подними его ночью, он без лишних движений сможет сделать это даже в кромешной темноте. Он нашел кожаным перевязям другое применение, но для начала нужно избавить девушку от лифа. В тусклом свете единственной лампы это было несколько сложнее. От вдавливающих жестов, скула девушки немного ныла. Но это не мешало судорожно вздыхать каждый раз, когда грубые пальцы касались нежной кожи спины. Почувствовав свободу от очередного предмета гардероба, Элизабет приподнялась, чтобы позволить капралу откинуть ткань в сторону. Напряженные соски соприкоснулись с чуть теплым деревом. Вскоре Элизабет почувствовала, как ремни затягиваются на её руках, пришлось ладонями вцепиться чуть выше локтей, чтобы было удобнее, в то время как железные пряжки холодили запястья. — А вы в курсе, что используете УПМ не по назначению, а, капрал? — послышался насмешливый голос. Леви опустился к её лицу, плотно прижимаясь бедрами к девушке. — Если я услышу от тебя в ближайшее время что-то членораздельное… — Связали и теперь думаете, что можете командовать? — Она бросалась словами, стараясь вызвать злость с его стороны, спровоцировать на менее вялотекущие действия, но капрал понял это почти мгновенно. — Память отшибло, малявка? Я волен делать с тобой что хочу и как хочу! — Он мрачно усмехнулся. Его дыхание коснулось щеки, зарождая внутри девушки новую волну возбуждения, что текло в венах раскаленной сталью, вызывая сладкую судорогу, заставляя резко втягивать носом воздух и неразборчиво мычать от столь мучительной пытки. Мужчина прильнул ближе, словно хотел сомкнуть губы в властном поцелуе, но в последний момент отстранился, оставив Элизабет ни с чем, из-за чего она обреченно закрыла глаза и сжала губы в полоску. Она изо всех сил старалась пересилить себя, не сорваться, ведь она не имеет права жаловаться и противиться, раз сама предложила такие условия. «Сама напросилась…» Но не жалела о сказанном и сделанном. Теперь ей не знакомо это чувство. Когда-то оно крепко вбетонировалось в её натуру, маленькими шагами разрушало личность, так и не успело поставить на колени. Сейчас же, осознав всё пагубное воздействие этого состояние, она отказалась от него. В противном случае, можно было бы распрощаться с будущим и погрязнуть в прошлом по пояс.       Из посторонних размышлений её вытянула настойчивая рука, державшая волосы, принуждавшая выпрямиться. Тут же другая ладонь крепко схватила подбородок и заставила максимально повернуть голову в сторону, где их губы встретились в жадном поцелуе. Вал мурашек пронесся на невообразимой скорости, отдавая тряской и грохотом, которые передались Элизабет. Капрал был спокойнее и сдержаннее. Свободная ладонь его прижимала тело ближе, практически не позволяя набрать столь необходимый сейчас воздух, перемещаясь к груди. Девушка запрокинула голову, предоставляя доступ к своей шее, которую Леви жестко целовал и покрывал весьма болезненными засосами. Стоны царапали горло. Слишком много напряжения и ожидания. Она хотела было зарыться ладонью в его волосы, но туго затянутые ремни не позволили, упорно сдерживая настойчивые руки. В этой игре без всяких сомнений вёл Леви. Задавал ритм, контролировал ситуацию, умело держал себя и свои эмоции в руках. Элизабет чувствовала это каждой частичкой своего сознания. Как и он чувствовал безнадежно пытавшиеся вырваться из ловушки её руки. Власть затуманивала голову, окончательно и бесповоротно сводила с ума, заставляла покрывать укусами плечи девушки. В это время пряжка ремня, что находилась на штанах, зазвенела где-то на полу. И в этом звоне растаял еще один хриплый томный стон.       Пальцы нырнули ниже, под резинку белья. Слишком неторопливые, они оглаживали половые губы, надавливали на чувствительный бугорок, заставляя вздрогнуть, натянуться стальным тросом, практически упасть на стол, но жесткая рука не дала сделать это, сдавив ребра до неприятного ощущения. Она слышала его дыхание где-то над ушами, чувствовала, как оно щекотало кожу. Повернула голову и теперь начала дышать его воздухом. Леви смотрел в её глаза. Но стоило запустить два пальца внутрь девушки, и они закрывались, подрагивали темные ресницы. Тогда открывался рот, приманивая к себе. Капрал зарывался носом в кофейные волосы, вдыхая тонкий запах мыла. Схватив шею Элизабет, он почувствовал, как отдавало пульсацией её колотящееся сердце, как скользил воздух в горле, как она нервно сглатывала слюну, лишь на мгновение прерывался резонирующий голос.       Когда её отделяло от грани несколько движений, Леви отстранился. Девушка осталась стоять на ватных ногах. Впрочем, вскоре она опустилась на стол, разочарованная и вместе с тем молчаливо ликующая, ведь она чувствовала, как мужчина возился с пуговицами. Элизабет оторвала ноги от пола, сгибая их в коленях. Ожидание вознаградило её. Мозолистые руки легли на тазобедренные кости, и его твердый член вошел внутрь, толкаясь в быстром темпе. Стол поскрипывал в такт толчкам, этот звук растворялся в знойном воздухе вместе с его именем, произнесенном шепотом в бессознательном состоянии. Он двигался с нарастающей силой, но всего было мало. Возможно, Леви наслаждался чувством обладания даже больше, чем процессом. Всё-таки власть над другим человеком — талант. Не каждому дано делать это грамотно. Так, чтобы удовольствие получал не только он. Как ни странно, волевая Элизабет поймала себя на кроткой мысли — ей нравится. Нравится чувствовать себя под его влиянием, ужом извиваясь на столе, за которым при дневном свете решаются важнейшие вопросы, в том числе вопросы спасения человечества. От одной мысли об этом улыбка светилась на её лице, а надменные смешки то и дело рвались из груди, норовя перемешаться со стонами. Скулы ныли из-за постоянного давления. Леви усугубил ситуацию, ладонью прижав её голову к столу. Пальцы зарывались в волосы, массировали кожу, убирали мешающие пряди на одну сторону. Затем мужчина собрал их в руку и потянул на себя, достигая пика наслаждения и изливаясь в Элизабет, которая бесстыдно, развязно вскрикнула от захлестнувшего её оргазма.       Леви ослабил хватку, и девушка медленно опустилась. Ремни слетели с рук, даря желанную свободу. Она размяла кисти, спокойно улыбнулась, из последних сил поднялась на ноги и повернулась лицом к измотанному мужчине, присаживаясь на край стола. Её руки аккуратно легли на гладкие щеки. Во взгляде промелькнула несвойственная ей, обычно чересчур уверенной и легкомысленной, нежность, что заставило Леви внутренне удивиться. Бархатными губами она смело, но без лишнего напора коснулась его рта, не поскупившись на чувственность. Язык медленно, трепетно очертил его губы. Элизабет целовала его так, словно действительно была нескончаемо влюблена в него. Это было своеобразное «спасибо» на языке телодвижений, и Леви смог без труда прочесть его.       Он подхватил её и понес к кровати в соседней комнате. — Что вы делаете? — недоумевая, спросила она. — А разве не очевидно? Хочу провести с тобой ночь. — Леви уложил её в постель и начал было устраиваться рядом, но вдруг появилось небольшое «но». — А-ха-х, Леви. — Именно сейчас его имя зазвучало по-новому, как показалось. От прежней теплоты не осталось и следа, как будто ничего никогда и не было. Элизабет села на кровати. — Я здесь не за телячьими нежностями. Единичное проявление ничего не значит. Просто вы постарались для меня, а мне не в тягость постараться для вас. Как бы вы не пытались скрыть это, я чувствую: вам хочется быть любимым. Может, вы даже не осознаете этого сами. В общем, если вы хотели сделать это для меня — не стоит. Я не люблю вас. — Девушка потянула руки вверх, протяжно зевая. — А вам меня не нужно любить подавно.       Он смотрел на красивый изгиб её спины. До чего странная ситуация… Не может разобраться в своих ощущениях. Словно услышав его размышления, Лиззи повернула голову. Спустя долгое мгновение, она наконец произнесла, улыбаясь: — Хорошая работа. Ну, сладкой ночки.       Она оставила его наедине со своими мыслями. Одеваясь, девушка не терзала себя сомнениями, как это делал Леви, хоть и недолго. Капрал понимал, почему он чувствует себя так неоднозначно, но не мог ничего поделать. Понимал — да, получил, что хотел, но… Таким ли путем хотел? Когда она поцеловала последний раз, он даже был готов попробовать ответить ей с такой же любовью. Пусть это и было бы иллюзией, всё же… Девчонка права. Иногда он действительно испытывал нужду в чистой женской ласке. Как никак, он человек, не механизм. Но он способен держать свои порывы под контролем. Конечно, подобная потребность никогда не становилась на передний план и уж тем более он не чувствовал её слишком долго, и всё же сейчас она ощущалась острее, чем раньше. Несмотря на это, одевшись и сев в своё кресло, он заснул без навязчивых мыслей, спокойно, не тревожась ни о чем.       Будто всего этого и не было.