***
Два дня минуло с дозора на городской стене в компании Айрилет. За это время Шаэвин лишь немного довелось вздремнуть, поэтому основные события осады разворачивались у нее на глазах. Братья Бури несколько раз предпринимали вялые попытки штурма, но неизменно отступали под градом стрел. В течение этих двух дней эльфийка перестала понимать, в чем заключается тактика генерала Туллия: казалось, он намерен и дальше сидеть сиднем внутри города, лишь изредка выходя на стену, чтобы взглянуть на споро строящиеся укрепления противника. На все вопросы генерал вежливо, но непреклонно качал головой, показывая, что посвящать босмерку в свои планы не намерен. Зато он неожиданно охотно рассказывал о происходящем внизу. - Ульфрика среди осаждающих нет, но действуют они по его указаниям: обратите внимание на положение ставки командования, а также на насыпанные валы рядом с мостом и по внешнему периметру лагеря. Это стандартная подготовка осады для Легиона. Буревестник не гнушается использовать полученные в нем знания, - Туллий, скрестив руки, смотрит вниз со стены, а Шаэвин в этот момент думает, что, пожалуй, не так плохо было бы наслаждаться гостеприимством ярла Элисиф и дальше. - Скажите, генерал, чего мы ждем, ради Восьмерых? Вы думаете, что они снимут осаду, если вы их измотаете бездеятельностью? Так город построен на возвышенности, у нас с трех сторон отвесные скалы, а здесь их укрепления – и у них, в отличие от Вайтрана, нет проблем с питьевой водой и продовольствием. Конечно, какое-то время город продержится, но я думала, это будет битва, а не отсиживание за стенами. - Увидите, Шаэвин. Всему свое время.***
Утром третьего дня состоялись переговоры. Насколько босмерка понимала, надсадно кричавший Галмар, сидевший на новом здоровенном жеребце, предлагал городу сдаться миром, пока это возможно, а ярлу обещал сохранить его полномочия, при оказании поддержки Ульфрику. Балгруф, впрочем, полностью оправдал свою репутацию: - Решать свою судьбу я буду не по чьему-то указу. Люди привыкли воевать, менее всего пользуясь советами врагов. Существует неизменный закон, чтобы каждый устраивал свои домашние дела так, как ему кажется лучше. Однажды наступит время, когда вы захотите спрятать свои головы под кустами терна и не найдете нигде места. Что же касается Вайтрана, то, находясь в нем, я ничем чужим не владею; вы же желаете овладеть тем, что вам не принадлежит, но независимо от этого, его сохранят за собой прежние властители. И всякий из вас, мечтающий, что он вступит в Вайтран без боя, ошибается в своих ожиданиях: пока я жив, это невозможно*. Хорошо сказано, ярл. Интересно, из какой исторической книги вы это почерпнули? Галмар, похоже, другого и не ждал, судя по довольной усмешке. Откровенное презрение его явно не задело. - Таков твой последний ответ, Балгруф? Правитель города, не отвечая, спустился со стены. В полдень без всякого сигнала или предварительной подготовки начался штурм.***
Первая волна была отбита без особенных проблем, однако вслед за этим в дело пошли катапульты, нанесшие серьезный ущерб городским стенам и вынудившие защитников города искать убежища от снарядов. Через некоторое время осаждающим удалось пробиться к воротам города, и, похоже, основные силы Братьев Бури подвели к ним таран. Задние ряды лучников Галмара посылали тучи стрел в сторону стены, не позволяя защитникам как-то помешать происходящему. Впрочем, ворота все еще держались. Шаэвин, наблюдающая за этим с другого конца городской площади, не находит себе места от ощущения собственного бессилия. Туллий и его легионеры заняли место недалеко от ворот, и она не может даже высказать ему все, что думает о глупцах, которые, руководя обороной города, ждут, пока противник полностью укрепится и сможет без помех начать пробиваться внутрь стен. В какой-то момент эльфийка вдруг понимает, что град стрел, взмывающих над стенами, прекратился, как и удары тарана по воротам. Затем откуда-то из-за стен доносится пронзительный и заглушающий все прочее сигнал имперской тубы. Городские ворота неожиданно распахиваются, и легионеры во главе с генералом бросаются наружу. Это еще что такое? Уважаемый генерал решил закончить свою жизнь максимально героическим образом? Шаэвин легко пересекает площадь и по лестнице взлетает на городскую стену. Осторожно высунувшись и взглянув на поле боя, она на мгновение теряет дар речи. Внизу, где еще недавно располагался лагерь мятежников, не осталось и следа от укреплений и шатров. Сейчас там бушует море из людей и лошадей – причем сходу понять, где кто, невозможно. При мысли о том, что она бы тоже могла находиться там, не устрой Туллий допрос с пристрастием о ее навыках владения мечом, эльфийке становится дурно, а где-то в голове возникает тупая, ноющая боль. План генерала был предельно простым и одновременно действенным. Пока осажденные держали паузу и оборонялись, лишь раззадоривая Братьев Бури, пытающихся проникнуть в город, несколько подразделений Легиона, ранее расквартированных в фортах Греймур и Сангард, осуществили марш-бросок и ударили мятежникам в тыл. Несмотря на численное преимущество, норды, немалую часть из которых составляли ополченцы из простонародья, запаниковали, оказавшись меж двух огней, когда сначала атака подкрепления вынудила их прижаться к стенам Вайтрана, а затем генерал Туллий со своими людьми нанес удар из города. В итоге войско Галмара оказалось разбито наголову – большинство его воинов остались на поле боя, а сам он в сопровождении нескольких отрядов в общей неразберихе сумел прорваться к западному берегу Белой реки и уйти на север, отступив к Виндхельму. Разумеется, силы мятежников войском, прибывшим на осаду Вайтрана, не исчерпывались, однако первое же открытое столкновение в войне нанесло серьезный удар по амбициям Ульфрика и намного более серьезный – по его самолюбию. Впрочем, обо всем этом Шаэвин довелось узнать значительно позднее; сейчас же она с внутренним содроганием наблюдала за кровавой сечей, даже не пытаясь выбрать цель для своих стрел. Любые такие попытки будут бесплодными, когда ты не в силах отличить врагов от союзников – настолько тесно они сплелись в этом жутком месиве. В какой-то момент проснулось обоняние, до этого милосердно витавшее за границей сознания, и босмерка против своей воли опустилась на холодные камни, не справившись с головокружением. Наверное, впервые за последние полгода непревзойденный вор и не ведающий жалости наемный убийца испытал одуряющую слабость пополам со страхом. Так, соберись. Или тебе сразу после боя лучше отправиться в храм Кинарет и попросить там крова и возможности смиренно служить остаток своей жизни. Сделав над собой усилие, Шаэвин вновь привстает и видит, что не только она одна смотрит на бой с высоты. Да и сражение на какой-то миг утихает – и имперские воины, и мятежники-северяне с одинаковым выражением ужаса и недоверия поднимают лица к небу, завидев тень, заслоняющую солнце. Черный дракон, раскинувший невероятных размеров кожистые крылья, парит над Вайтраном, как будто бы с интересом наблюдая за разворачивающейся внизу битвой. Для некоторых нордов это оказывается уже слишком – часть Братьев Бури бросает оружие и с позором покидает поле боя. Шаэвин, затаив дыхание, отводит взгляд черных глаз от невообразимой твари в небе и вновь смотрит вниз – где-то вдали там она ясно видит Туллия, который стоит в окружении своих офицеров, тоже запрокинув лицо к небу. Шаэвин не может разглядеть, что написано у него на лице, но не сомневается, что губы его крепко сжаты, а черты благородного профиля еще более резки, чем обычно. Дракон неторопливо взмахивает крыльями, и, услышав этот далекий мягкий шелест, эльфийка вновь обращает взгляд к небу – часть ее души как будто рвется туда же, трепеща от восхищения, к которому примешивается что-то намного более личное и глубокое, нежели поэтичное воспевание дикой природы, свободы и силы, которыми могло бы дышать такое величественное крылатое создание. - Почуял кровь… Значит, все же это правда, они снова тут, - хриплый и надтреснутый, словно звук песка по металлу, голос невесть как снова оказавшейся рядом Айрилет рушит магию момента, и Шаэвин чувствует приступ гнева и возмущения, которые будто бы и не принадлежат ей, но в то же время исходят от самого сердца… пусть даже и сердцу, и разуму ее всегда были незнакомы мысли о таком понятии, как святотатство. В следующий миг она осознает эти чувства, и острый укол страха из-за их чуждости позволяет ей прийти в себя. Дракон же делает еще один круг в небесной выси и вдруг резко пикирует на крепостную стену, с грохотом опускаясь неподалеку от двух эльфиек. Вблизи он кажется еще более огромным, черная чешуя выглядит, будто необработанный камень. Красные немигающие глаза, похожие на жидкое пламя, встречаются с черными – и Шаэвин цепенеет, не в силах отвести взгляд. Теперь наружу из глубин ее существа рвутся животный, раболепный страх и чувство вины, перебивающие любые мысли – где-то совсем далеко она слышит как будто бы собственный голос, что-то пытающийся ей сказать, но он захлебывается в этом потоке ледяного ужаса. Силы вновь покидают ее, и вот босмерка неуклюже начинает крениться вниз, опускаясь на колени; должно быть, так чувствует себя щенок, провинившийся перед хозяином и ожидающий наказания. Айрилет, к счастью, подобные переживания чужды. Она с возгласом изумленной досады обхватывает Шаэвин за талию и бросается вниз. Секундой позже там, где они были, бушует пламя. Эльфийки приземляются на пролет лестницы, с которого можно попасть во внутренние помещения стены. Данмерка рывком ставит обмякшую было спутницу на ноги и резко толкает внутрь, как можно дальше вглубь темных покоев стражи. С потолка осыпается пыль, а следом разносится оглушительное хлопанье крыльев, постепенно удаляющееся куда-то на север. - Улетел, - с трудом хрипит Айрилет. Шаэвин ничего не отвечает, незрячим взглядом смотря прямо перед собой. Темная эльфийка придирчиво ее оглядывает, а затем без тени сомнения и не без капли удовольствия дает ей оплеуху. Босмерка вздрагивает, поднимая руку к алеющей от удара щеке, и в ее глазах мелькает осознанное выражение, на какой-то миг сменяющееся гневом. А затем происходит то, чего не видел еще ни один житель Скайрима – бесстрашная Шаэвин, лишенная слабостей и способная решить деликатную задачу любой сложности, закатывает глаза и кулем падает на пол, лишившись чувств. Внизу, под стенами Вайтрана, ожившие после исчезновения дракона легионеры добивают мятежников.