***
- Поднимайся, скотина остроухая! Дались вам эти уши. Шаэвин приоткрывает глаза, глядя на стоящего над ней стражника в облачении Братьев Бури, но не делая никаких попыток встать. - Оглохла, тварь? Поднимайся, мать твою! – стражник будто бы собирается ее пнуть, но тут за его спиной появляется Ралоф и кладет крепкую руку на плечо смотрителю. - Хватит. Достаточно того, что она получила, когда мы ее взяли, - норд внимательно смотрит на эльфийку. – Шаэвин, ярл Ульфрик желает тебя видеть. Честь-то какая. Только сейчас пожелал – не хотел любоваться на кровоподтеки на лице, что ли? - Уместно ли будет осквернять его взор остроухой лесной зверушкой, да еще и столь бездарно попавшей в силки? – она сама не узнает своего голоса, настолько хрипло и неприятно он звучит. - Талос всемогущий, заткнись и просто следуй за мной, хорошо? – Ралоф начинает терять терпение. – Мне тоже неприятно видеть тебя тут в таком состоянии. Ярл хочет обсудить с тобой в том числе и твое освобождение. Шаэвин морщится, с трудом поднимаясь на ноги. - Прекрасно разыгранная партия, Ралоф. Ты замечательно справляешься с ролью доброго стражника. Вынуждена выразить восхищение – в отличие от этого ублюдка рядом с тобой, тебе приходится стараться. Разбудивший ее охранник делает шаг вперед и с размаху впечатывает кулак в район солнечного сплетения. Шаэвин сгибается пополам, а затем с сухим кашлем падает на пол камеры. Ралоф наблюдает за этим с каменным лицом, но, когда стражник снова приближается к босмерке, вновь берет его за плечо и удерживает на месте. - Эйдур, я сказал, довольно. Корчащаяся на полу Шаэвин согласно шипит, не торопясь вновь вставать.***
Судя по всему, комната, в которую ее привели, является личными покоями ярла Ульфрика. На это намекает висящее на стенах оружие и щиты с гербом Виндхельма и на это же намекает письменный стол с множеством документов (тех самых, что она так самонадеянно думала выкрасть). Но особенно недвусмысленно на это намекает дверь в другую комнату, в которой виднеется огромная кровать. Освобождение, значит. Звучит многообещающе… Вольготно расположившийся в кресле лидер мятежников молча изучает съежившуюся перед ним на стуле пленницу в кандалах. Наконец, закончив осмотр, он как будто приходит к некоторым выводам и кивает стоящему за ее спиной Ралофу. Тот кланяется в ответ и покидает покои. Ульфрик вновь пристально смотрит на босмерку, а затем все язвительные мысли и желание хорохориться вылетают из ее головы – Буревестник начинает говорить. - В свое время я задолжал вам извинение, Шаэвин. Вы тогда не сочли нужным его принять, но я думаю, что в нынешних обстоятельствах выбирать не приходится – и потому мне очень жаль, что с вами так грубо обошлись мои соратники и братья. За это я вынужден извиниться. Эльфийка изо всех сил старается сохранить внешнюю бесстрастность, призывая на помощь все уроки владения лицом, полученные во время разговоров с Астрид. Норд с интересом наблюдает за ней, а затем удовлетворенно усмехается. - Прекрасно, это больше не будет помехой в разговоре. Вопросы я всегда успею вам задать, а пока позвольте обрисовать картину нашего общего ближайшего будущего. Шаэвин, медленно растворяющаяся в его голосе и силящаяся избавиться от этого наваждения, против воли косится на приоткрытую дверь спальни. Да что же с тобой творится! Не может быть так, чтобы голос человека оказывал такое влияние! Ульфрик как будто не замечает ее внутренней борьбы, рассеянно оглядывая стены кабинета. Когда он вновь начинает говорить, его голос звучит совершенно по-другому – намного менее звучно, гораздо более ясно и предельно по-деловому. - В сложившихся обстоятельствах передо мной открываются несколько вариантов, как с вами поступить. Во-первых, я могу послушать Галмара и отдать приказ скормить вас сторожевым псам. Скажу честно – подобное мне кажется удивительным расточительством. Меня очень печалит, что такой блестящий военный тактик, как Галмар, предлагает подобное, не видя других путей. - Блестящий военный тактик, проявивший себя при Вайтране? – осмелев и слегка собравшись, интересуется Шаэвин. Ульфрик и бровью не ведет, игнорируя сказанное. - Во-вторых, я могу держать вас в заложниках и использовать это как одно из средств в войне – если Марк проявит чрезмерное усердие в попытках взять город. Ярл Элисиф, вероятно, расстроится, получив письмо с обещанием прислать вашу голову. Еще больше ее расстроит, если она ее действительно получит. Из полезной информации – генерала Туллия зовут Марком*. По крайней мере, популярная при дворе Солитьюда шутка, что генерал – это имя, оказалась беспочвенной. - Наконец, есть третий вариант. – Ульфрик на секунду замолкает, а затем его голос разносится по комнате подобно ласкающей кожу волне, эхом отдающейся внутри эльфийки и заставляющей вибрировать все ее естество. – Мы с вами обсудим перспективы возможного сотрудничества на взаимовыгодных условиях. Причем под взаимовыгодными я понимаю не только скорое обретение свободы, но и существенные привилегии при моем дворе, когда эта война закончится. Я уверен, что многие наши интересы в целом совпадают, Шаэвин. - Вполне вероятно, ярл Ульфрик, - плавающая в теплом море его голоса босмерка капитулирует, отказываясь от попыток контролировать свой язык. – Я ведь тоже думаю над тем, как бы убить Императора… Кажется, я сказала что-то не то… Вид у Ульфрика такой, будто она выстрелила в него из арбалета с тех нескольких шагов, что их разделяют. Пару мгновений ярл Виндхельма оторопело смотрит на нее, а затем запрокидывает голову и начинает хохотать. - Прекрасная шутка, Шаэвин. Убить Императора – это, наверное, последнее, что я ожидал от вас услышать, - Буревестник внезапно становится серьезным. – И последнее, что я бы стал делать сам. Неужели вы думаете, что подобное – в моих интересах? - Почему же нет? – теперь, когда магия его голоса снова рассеялась, Шаэвин с одной стороны, вновь обретает некоторую уверенность в себе, а с другой – готова вскочить со стула и со всей силы приложиться головой об угол стола. Терять, впрочем, уже нечего. – Разве ваша конечная цель – не возглавить Империю? Ульфрик смотрит на собеседницу чуть ли не с сочувствием. - Зачем мне становиться капитаном судна, которое идет ко дну? Меня не заботит будущее Империи, которая давно перестала быть Империей, что я когда-то знал. Все мои помыслы и стремления связаны только с королевством Скайрим. Буду с вами откровенен, чтобы у вас не возникало сомнений в моей искренности. Глава бунтовщиков поднимается с кресла и начинает ходить по кабинету, вновь подпуская в голос те нотки, что так будоражат эльфийку. - Предположим, что Тит Мид II погибнет от моей руки… или от чьей-то еще. В обоих случаях мы получим Императора, погибшего смертью мученика – и не имеет никакого значения, каким трусом он был при жизни и на что обрек Империю. Он погибнет либо во время обороны Имперского города от руки Верховного короля Скайрима, вознамерившегося захватить трон, либо от рук безымянных убийц, которых свяжут или с Талмором, или, опять же, с Братьями Бури. Предположим, что я стану новым Императором. В наследство от старого глупца мне достанется умирающее государство, которое не позволит мне заняться восстановлением и окончательным освобождением Скайрима, а вынудит отвлекаться на массу проблем, никак не связанных с делами королевства. Кроме того, это неизбежно приведет к форсированию конфликта с Доминионом. Нет, это не то, что меня интересует. Кому-то, наверное, нужны великие потрясения, мне же нужен великий Скайрим. Пусть Сиродиил и Хай Рок сами решают свои трудности, - Буревестник на мгновение замолкает, переводя дух. - Второй вариант: не столь важно, будет ли продолжаться война в момент смерти Мида, или нет. Если к этому моменту мы не успеем ее закончить, то она быстро закончится сама, пока будет решаться вопрос престолонаследия – хотя бы потому, что по моральному духу Легиона будет нанесен тяжелейший удар. Если Скайрим уже освободится от гнета Империи, то ситуация не будет отличаться… за исключением того, что Имперский Легион существенно поредеет, а не просто лишится одного из лучших своих командиров. Я уважаю Туллия, - Ульфрик делает паузу, отвечая на невысказанный вопрос босмерки. – И считаю его отличным полководцем, но оставлять его в живых в сложившихся обстоятельствах недопустимо. Возвращаясь к политике… под боком мы получим беззубый Сиродиил, который падет ниц перед Доминионом, не имея ни достойного лидера, ни армии. Нужно ли такое Скайриму? Нет, не нужно. Как бы я не относился к Миду, но пока он у власти, Конкордат Белого Золота будет действовать, и меньше будет вероятность, что Доминион постарается нарушить статус-кво**. На какое-то мгновение лесная эльфийка видит перед собой того, кем он и является – не слишком молодого и очень усталого норда в богатых одеждах. - Если хотите, Сиродиил с Титом Мидом II выступают в роли оборонительного редута, который позволит Скайриму окрепнуть и уверенно вести борьбу с Талмором, когда придет время, - мрачно произносит Ульфрик. – Наконец, смерть Мида может облегчить Сиродиилу восстановление связей с Хаммерфеллом, а для Скайрима в долгосрочной перспективе это невыгодно. Шаэвин молча переваривает услышанное, пытаясь привести в порядок разбегающиеся мысли. Наконец она поднимает голову и тихо спрашивает: - Но если вы бьетесь не за власть в Империи… неужели дело только в независимости Скайрима? - Я бьюсь за тех, кто умер у меня на руках вдали от дома. За их жен и детей, чьи имена шептали, умирая, мои солдаты. Сражаюсь за нас, тех немногих, кто смог вернуться домой, и не нашедших там ничего, кроме чужаков, живущих в их домах. За мой разоренный народ, вынужденный платить долги Империи, слишком слабой, чтобы управлять ими, но смеющей объявлять их преступниками за желание быть свободными. Я сражаюсь за то, чтобы жертвы прошлых сражений не были забыты, - голос Ульфрика мечется по его покоям, отдаваясь как будто и за их пределами, в каждом уголке Королевского дворца. – Сражаюсь… потому что должен сражаться. Да, Шаэвин. Дело в независимости Скайрима, и том месте, которое Скайрим должен занять в Тамриэле, обретя ее. Имперская пропаганда часто выставляет меня болтливым узурпатором, который не видит дальше своего носа и хочет просто добиться власти над королевством, не думая о том, что за этим последует. Это величайшая глупость; возможно, именно поэтому многие столь охотно этому верят. Босмерка с силой мотает головой, пытаясь стряхнуть гипнотический эффект его голоса. Наконец, сдавшись, она осведомляется: - Мне необходимо дать свой ответ сейчас, или у меня будет время подумать? Ульфрик благосклонно кивает: - Завтра мы продолжим этот разговор.***
Сидя на подстилке из соломы в своей камере, Шаэвин размышляет о состоявшемся в покоях ярла разговоре. Бесспорно, предложение Ульфрика звучит достаточно заманчиво, но слишком уж многое выглядит не выдерживающим критики. В первую очередь – откуда он может знать, что после освобождения я не нарушу его доверие снова? Во вторую – в чем, собственно, заключается подвох? «Нанимая» эльфийку, чтобы извлечь из Корваньюнда Зубчатую корону, Ульфрик намеревался взять ее в плен сразу после операции. Значит, уже тогда он либо имел некоторые планы на ее счет, либо желал предупредить определенные действия, которые она могла бы предпринять. Какие это могли быть планы, и чего он не хотел допустить? Очевидно, что не в его интересах было, чтобы в Солитьюде раньше времени узнали о короне. Да и в целом попытка ее пленения сводится к желанию обзавестись ценным заложником, который, к тому же, как свои пять пальцев знает Солитьюд, слабые места в оборонительных укреплениях города, хорошо осведомлен о численности стражи и давно вошел в доверие ярла Элисиф. Нынешнее положение отличается только отсутствием короны, но это не та проблема, которую не сможет решить взятие города. Что бы ни случилось, Элисиф сама ее себе на голову не наденет, а вот Буревестник без лишних сомнений сможет объявить венец королей Скайрима своим боевым трофеем, добытым по праву сильного. На что может рассчитывать Ульфрик, предлагая сотрудничество, в ходе которого он заведомо не сможет мне доверять? Либо он считает ее намного более беспринципной и продажной особой, чем она есть на самом деле, либо попросту полной дурой. Как вариант, и тем и другим одновременно. Кроме того, он не знает о ее связях с Темным Братством. Редкостное по своему идиотизму высказывание об убийстве Императора (Шаэвин кривится в темноте) на поверку оказалось возможным преподнести как довольно удачный с ее стороны саркастичный комментарий. Главное, не забывай, что ты и вправду намереваешься это сделать, а потому победа Ульфрика в войне в любом случае будет невыгодной – пусть даже он действительно был искренен. Босмерка согласно кивает своим мыслям. Да, ко второму раунду переговоров она подойдет гораздо более подготовленной. …Пусть даже ничто не сможет подготовить ее к тому, как он говорит.***
На следующее утро ее вновь грубо будят, однако рук больше не распускают. Что ж, уже неплохо – когда тебя избивает тюремщик, это не слишком помогает прислушаться к последующим предложениям союза. Вновь ее ждет путь в покои ярла, и вновь ее сопровождает Ралоф. На попытки заговорить и узнать что-то о ходе войны он не реагирует, на жалобы о том, что порции похлебки, которыми ее кормят, становятся все меньше – лишь пожимает плечами. Никаких сведений о том, насколько Виндхельм близок к голоду из-за осады. Ульфрик встречает пленницу, вертя в руках Бритву Мехруна и внимательно разглядывая ее ножны. - Интересная вещица. Галмар говорил, что вы пытались применить ее против него, Шаэвин. - Даже ваш ручной медведь не мог ожидать, что я просто сдамся в плен, - босмерка невозмутимо выдерживает его взгляд. – Разумеется, я пыталась обороняться. Ярл Виндхельма вздыхает и затыкает кинжал себе за пояс. - Не могу вас обвинять. Впрочем, все это уже не имеет значения. Перейдем к делу. Прежде чем задать вам главный вопрос, я хотел бы пояснить, с чем связано мое предложение – наверняка после нашего вчерашнего разговора вы об этом задумались. Слава Восьми, он говорит нормальным голосом. - Не буду скрывать, Шаэвин, положение дел для меня и Братьев сейчас сложное. Мы заперты в городе, запасы продовольствия практически на исходе, при этом нас осаждают превосходящие силы противника. Кроме того, и я, и Галмар имеем основания ожидать предательства изнутри… - Серый квартал, - понимающе кивает босмерка. - Безусловно. Данмеры не слишком благонадежны. Часть нашего гарнизона вынуждена нести усиленное дежурство в квартале… и бороться с осадой это не помогает. Любой удар со стороны Легиона несет в себе угрозу, любые потери обходятся нам намного дороже, чем Туллию и его войскам, которые в любой момент могут получить подкрепление. Прорви они стену – и, скорее всего, мы обречены. О каком, интересно, подкреплении он ведет речь? Туллий же говорил, что осаждающим потребуется намного большее войско – и лишь поэтому выдвинулся из Вайтрана… - Уверена, вы преувеличиваете, ярл Ульфрик – имперское войско не так велико, да и с осадными орудиями там беда. Но к чему этот разговор? Вы пытаетесь вызвать у меня сочувствие? Буревестник выглядит довольным. - Ваша помощь может оказаться неоценимой, Шаэвин – если вы согласитесь сотрудничать. Чтобы вы понимали ситуацию, Туллий прекрасно осведомлен о наших силах в городе и перекрыл пути, по которым в Виндхельм попадало продовольствие… - То есть ему все же удалось каким-то образом получить раздобытые мной документы. - Вы имеете в виду документы, которые вы спрятали в доме Аретино? - Да, в тайнике… …А зачем, собственно, я все ему это выкладываю?.. Ульфрик с интересом наблюдает за осекшейся босмеркой. - Наше сотрудничество определенно будет плодотворным, Шаэвин, - голос норда набирает силу. – Разумеется, если вы ответите согласием. Лесная эльфийка демонстративно задумывается. - Предположим, я соглашусь. Что за этим последует? - Вместо вашей камеры я помещу вас в свободные покои во дворце – до тех пор, пока мы не покончим с осадой. Взамен я ожидаю, что вы охотно разделите со мной беседу, когда придет время. - То есть, если я правильно понимаю, - осторожно начинает эльфийка, – все изменения в моем положении заключаются в более комфортабельных условиях плена. В обмен на которые вы рассчитываете, что я буду покладисто сообщать вам любую информацию во время допроса, оставаясь в заложниках. Так? Буревестник тяжело вздыхает, всем своим видом выражая огорчение. - Почему же вы говорите о допросах, Шаэвин? Мы просто беседуем. - Возможно, конечно, я действительно такая дура, какой вы меня считаете, ярл Виндхельма, - задумчиво отвечает босмерка. – Но при этом все же не настолько глупа, чтобы с радостью менять каменный мешок на золотую клетку. - Как пожелаете, – Ульфрик разом теряет все свое обаяние, оглядывая собеседницу холодным колючим взглядом прищуренных глаз. От поисков достойного ответа мучительно раздумывающую эльфийку спасает, как ни странно, Галмар, без стука открывая дверь в покои ярла и как-то буднично сообщая то, чего она уже долго ждала: - Имперцы начали штурм.