За что?!

- Юра, развезешь детей, тебе же все равно по пути, - не терпящим возражения тоном сообщила мне мама, увидев, как я намереваюсь незаметно смыться, прихватив ключи от отцовской машины. - По пути? А ничего, что мой универ и садик мелких находятся в разных частях города? - возмутился я. - Я все сказала. Мы с теть Верой на рынок поедем, там, говорят, джинсы по девятьсот девяносто девять рублей продавать будут. Я сразу понял - спорить тут бесполезно, потому что джинсы очевидно выигрывали в борьбе с моим психическим здоровьем. Маме явно был важнее вожделенный китайский «Levi's». Пришлось смириться с неизбежным. *** - Привет! - похлопал меня по плечу мой университетский друг Боря. - А ты чего, сегодня в ночную смену выходил? - С чего ты взял? - удивился я. - С того, что в твои мешки под глазами картошку можно складывать. Или опять мелочь на тебя свесили? - Борька был в курсе моей ситуации. - Не спрашивай, - практически простонал я, с ужасом вспоминая совместную поездку и вопли Славки, который до последнего цеплялся за мою штанину, не желая оставаться в садике. Это не говоря о том, сколько нервов было потрачено, чтоб раздеть Сонечку, которая своим видом напоминала детскую загадку "сто одежек и все без застежек". Зима, мать ее. - Не бережешь ты себя, - усмехнулся Борька. - Пошли, кстати, быстрее, а то нам первой парой матан поставили. Опять эта грымза бесноваться будет. Мужика бы ей хорошего. Я хмыкнул. Обладая на редкость мерзким характером, преподаватель по математике была очень красивой женщиной, и втайне половина мужского населения универа мечтала оказаться тем самым мужиком, которого ей якобы не хватает. После пар я подвез Борьку до общежития, а сам поехал на работу, в кафе с дивным названием "Райские кущи". Несмотря на то, что заведение было, мягко сказать, эконом-класса, директор возомнил себя Гордоном Рамзи и ходил, как напыщенный индюк, гордясь своим детищем неимоверно и рассказывая всем, как он самолично разрабатывал меню. Хорошо, что он не знал, как обслуживающий персонал тайком ржет над его разработкой, потому как оная состояла в том, чтобы просто переименовать блюда на свой лад. Так что вместо "мимозы" у нас "поцелуй Афродиты", вместо "оливье" - "любимый салат Наполеона", а копеечная мороженка, политая кленовым сиропом - "Канадская гордость". Слава Богу, обладающий исключительно больной фантазией директор не добрался до униформы официантов, поэтому все было цивильно. Рабочий день прошел как обычно: суетливо, но весело, коллектив у нас хороший, сплоченный, за редким исключением - я все время обращал внимание на новенького, ещё и месяц не отработавшего официанта Диму, уж очень необычно он себя вел - ни с кем не разговаривал, с клиентами был неизменно учтив, обедал отдельно от коллектива и, как только выдавалась свободная минутка, бегал курить на улицу. Я с ним пару раз сталкивался, но парень только скользил по мне равнодушным взглядом, не отвечая на мои приветственные кивки. Его замкнутость будила во мне нешуточный интерес, да и внешность у Димы была незаурядная - он больше на девчонку смахивал, нежели на парня. Я за все это время так и не решился с ним заговорить, предполагая, что он просто не станет меня слушать, а тем более отвечать на мои дурацкие вопросы. Девчонки-напарницы только посмеивались, глядя на то, как я провожаю Димку взглядом, куда бы он ни пошел. Спокойно доработать смену мне не дали - позвонила мама с просьбой забрать мелких из детсада, потому как "ты все равно на машине, а нам не тащиться же по морозу". Я было попытался отмазаться, мол, как же я с рабочего места уйду, но мама, прекрасно выучившая мой график, парировала тем, что на оставшийся час работы меня кто-нибудь и подменить может. Можно было, конечно, выдумать какой-нибудь банкет, но я бы сразу спалился - вру я плохо. Так что пришлось отправиться в самую жопу города, где находился этот чертов частный детский сад - не могли, что ли, его где-нибудь в центре организовать? Один плюс - ехать туда без пробок. Славка, увидев меня, восторженно завопил и побежал обниматься. Воспитательница это действо сопроводила завистливым взглядом, потому как питала по отношению ко мне нежные чувства. Спалил девушку Слава, рассказав, как Мария Николаевна про меня выспрашивала всякие подробности. В другой раз я, может быть, и обратил бы внимание на нее, но сейчас все мои мысли были о Диме. Вообще, в принципе, если коснуться вопроса ориентации, я позиционировал себя как бисексуала, но терпеть не мог вопросов типа: "А с кем тебе больше нравится?". Для меня в отношениях с кем бы то ни было главную роль всегда играли чувства. Один раз я повелся на красивую обертку, так потом не знал, как отвязаться от назойливой барышни с интеллектом хлебушка. - Юр, а почему кошка, перед тем как лечь, вокруг себя крутится? - Во славу Сатане, - устало отмахнулся я. - Одевайся быстрее, Слава, нам ещё Сонечку забрать надо. Помочь тебе, может? - Я сам, - пропыхтел мальчик, пытаясь совладать со шнурками. - А почему вода мокрая? - Ну, э-э-э, - замялся я. - Потому что, вот почему. Оделся? Пошли за сестрой твоей. - Пошли. Юра, а почему уши не падают? - А потому что внутри головы веревочка есть. Вот если ее обрезать - уши сразу и отпадут. - Правда? - восхищенно выдохнул Слава. Я только покачал головой. Принцесса София была в печали. Потупленный взгляд, понуро опущенные плечи... Я присел на корточки, заглянул племяннице в глаза: - Что случилось, принцесса? Соня вздохнула грустно-грустно: - Диска меня не любит. - Диска? Это ещё что за хр... кто это? - Он в насей глуппе. Он Настю любит, а меня - нет. А должен меня любить, я же самая главная плинцесса! Славка кинул на сестру сочувствующий взгляд, но промолчал. Умный Слава был выше земных чувств и каких бы то ни было влюбленностей. Я справедливо рассудил, что Сонька хоть маленькая, но все же женщина, поэтому привел всегда срабатывающий аргумент: - Диска просто боится признаться тебе в своих чувствах. Вон ты какая: красивая, модная, самая главная принцесса. А он простой Диска. Он боится, что ты его отвергнешь, поэтому и говорит, что любит Настю. - Плавда? - подняла на меня сияющие глаза Сонечка. - Плавда, - подтвердил я, на всякий случай скрутив кукиш за спиной и незаметно шикнул на Славку, намеревающегося спросить, почему я это сделал. Воспрявшая духом Соня дала быстренько себя одеть, умудрившись даже ни разу меня не выбесить. Пока я завязывал шнурки на ее миниатюрных ботиночках, мысленно проклиная принцессову мать за то, что она не сподобилась приобрести детям обувь на "липучках", Сонечка гладила меня по голове, как любимого кота. Дорога домой много времени не заняла. Я уже предвкушал, как передам мелких их матери, а сам закроюсь в комнате и спокойно посмотрю новую серию любимого сериала, попутно думая о загадочном Диме с работы, но мечтам было не суждено сбыться. Дома обнаружился только куда-то собирающийся Никитка, который сообщил, что теть Вера с мамой ушли по продукты в ближайший супермаркет. Я еле сдержал нецензурный вопль. Вот что за женщины? За детьми им идти холодно, а в супермаркет нет! Чтоб я так жил! - Ладно, значит, посидишь с мелкими, - решил я, всучив Никите Сонечкин шарф. - Разденешь их. - Эй! - возмутился Никита. - Так нечестно! Я, вообще-то, собирался уходить! - Это твои брат и сестра, так что всё честно, и куда ты вообще собрался в таком виде? - Я только сейчас обратил внимание на прикид Никиты. Всё бы ничего, если бы не кошмар очей моих - черная помада на его губах. - А ты мне не отец, чтоб указывать! - взвился племянник. - Куда хочу, туда пойду, я уже взрослый! - Конечно, не отец. Я бы с таким сыном уже через пару дней вздернулся. Ты, конечно, идти-то можешь, куда хочешь, это верно. Только около подъезда собрались наши замечательные соседи - Шпала, Лысый и Лёха. Как ты думаешь, они оценят актуальный цвет твоей помады? - Я их не боюсь! - не очень уверенно буркнул Никита. - Ладно, - я отошел от двери. - Иди. Несколько минут я гадал, что победит: бунтарский дух или здравый смысл. Победу одержал пункт первый, и со словами: - Ну и пойду! - Никита взялся за ручку двери. - Если прикопаются, скажи им, что ты мой брат, - крикнул я напоследок, не удержавшись. Никита говнюк тот ещё, но племянник же. Неудобно перед теть Верой будет, если ее сыночек придет домой с кровавым месивом вместо лица. - Юра, а почему радуга разноцветная? - Юла! Я покакала!