Шесть лет

      Новая неделя не предвещала ничего хорошего. Снова пары, снова серость, снова будни.       Я оставил его одинокую фигуру на перроне. И себя - где-то рядом.       Я не скажу, что мне было сложно, я соскучился за домом за эти выходные. За матерью. Но мне было страшно, ведь я уехал и оставил его одного.       Он рассказывал, что одинок. Что по вечерам ему не к кому спешить домой с работы. А я тупо пошутил, что можно завести собаку, на что он даже немного обиделся. Говорил, что годы идут и он не молодеет. На что я ответил, что старость - тоже радость, а он опять обиделся.       Он рассказывал много пугающих вещей о своём прошлом и настоящем.       — Теперь у меня есть ты, — говорил он тихо, поглаживая меня по щеке, когда я лежал на его груди.       Нам было хорошо вдвоём. Нам было легко общаться, несмотря на разницу в двенадцать лет — темы для разговоров всплывали сами собой. Мы готовили вместе завтраки. Мы дурачились, бегали как сумасшедшие по квартире и бились подушками.       — Вовка! Ну что за ребячество?! — возмущался он сквозь смех, когда я повалил его на пол и, усевшись сверху, начал щекотать.       — Ревнивый какой! — прикрикивал я в ответ, ни на минуту не останавливаясь.       И уезжая из того города, я решил, что всё-таки счастлив и всё у нас ещё будет.       Неделя не летела. Неделя была похожа на бабку, пережившую два инсульта и только начавшую потихоньку ходить. Это была даже не неделя — пять дней. И я знал, что уже в пятницу услышу милый уху стук колёс и умчусь за 150 километров от своего города, и меня не будет в целом мире. И миром для меня станет уютная трёшка.       К слову, матери я сказал, что у меня появилась девушка. И что она немного старше и из другого города. На что она поохала, поахала, выпила сердечных капель и махнула на меня рукой, мол, что с вас, мужиков, взять. Нет, конечно, этим всё не закончилось, были расспросы, на которые пришлось врать что-то правдоподобное. Годы конспирации дали о себе знать. И даже пришлось пообещать познакомить, когда отношения, так сказать, устаканятся.       Задумывались ли Вы когда-нибудь о мирах? О макромире и микромире?       Когда под макромиром подразумевается весь мир в общем, с планетами и звёздами. Это галактики, системы, чёрные дыры. Это висящая во Вселенной серо-голубым шариком наша Земля. Это Бесконечность. Необъятная, непонятная нашему уму. Поглощающая звуки и свет.       А микромир? Это то, что внутри каждого из нас. Это наша личная Вселенная. И стоит только заглянуть в себя — откроется ещё большее пространство. И копайся там, хоть закопайся — жизни не хватит, чтобы разобраться в себе и найти какие-то свои простые, но непонятные другим истины. Микромир — это самопознание. Бесконечное созерцание своего внутреннего мира разовьет Вашу фантазию, поможет Вам найти себя. Найти свою стезю в жизни и ступать по ней правильно. И если пробраться в этот бесконечно маленький, необъятный уголок другого человека — можно потеряться. И потерять себя.       И я потерялся.       За еженедельными переездами. За попытками понять и принять другого человека. За попытками раствориться в нём.       Новые встречи дарили только улыбку и радость. Секс стал приносить удовольствие, а не только боль. И он стал бережнее относиться к моему телу, ласкать меня. А я стал смелее исследовать его. Набирался опыта. Он стал брать меня настойчивее, а я отдавался охотнее. Но по-прежнему лишь отдавался.       Каждый раз после неторопливого траха, а он был именно неторопливым, — нежным что ли, медленным, — я выходил покурить на кухню. Один. И жмурясь от света после тёмной спальни, я не понимал, почему так муторно на душе. Как будто я делаю что-то не так. Как будто мы движемся не в том направлении. И этот непонятный мне червь, похожий на зубастую гидру, вгрызался в моё нутро. Тянул из меня жизненно важные соки. Чувство, образовавшееся в желудке, напоминало голод.       Но я готов был быть с ним. Я готов был и дальше продолжать таскаться по иногда не топленным вагонам к нему до скончания своего века. Готов был прятаться от всего на свете, даже от солнца. Но только быть с ним. А надо ли это было ему?       Кипящая жизнь выходного дня и существование в будни длились для меня уже около двух месяцев.       В какой-то момент он стал говорить мне, что я отнимаю много времени. Что он устал от моих звонков и от встреч, при которых надо бесконечно шифроваться. Часто пропадал, не отвечая на те самые звонки, а были они не чаще двух раз на дню. И в последние выходные попросил не приезжать, аргументируя тем, что у него какие-то проблемы, и он будет очень занят.       Вот тогда я и стал ждать, когда «это» произойдет.       И дождался.       Как раз после тех самых выходных, в понедельник, от него пришло смс:       «Прости, Вова. Но мы не можем больше встречаться. Мы разные. Ты молодой. У тебя жизнь, учеба. И я для тебя старый. Я не думаю, что эти отношения к чему-то приведут».       Вот тогда-то и рухнул мир.