* * *
До перекрестка все шло действительно гладко. И Алек, и Джейс не раз и не два ездили с Робертом по этой дороге и могли бы спокойно доехать до Люпусвиля, если нужно. Но сейчас им было совсем в другую сторону, поэтому они решительно свернули направо, как велела стрелка на столбе. Что путь до резервации нужно было все-таки разузнать заранее, расспросив хотя бы забулдыг в салуне, стало ясно уже на следующем перекрестке. И здесь никаких указателей никто поставить не додумался. Дорога просто разветвлялась на две поменьше и одну маленькую тропку. Наверное, ими пользовались не так часто, и все, кто здесь проезжал, и так знали, куда им нужно свернуть. — И которая из них в резервацию? — Алек задумчиво сдвинул шляпу на затылок и почесал взмокший лоб. Послеобеденное солнце палило нещадно, и они с Джейсом уже выпили по трети воды из фляг, а заветная цель ближе вовсе не стала. — Не знаю, — отозвался Джейс, рассматривая дороги. Обеими пользовались не так давно, на обеих виднелись следы копыт, еще не заметенные пылью. — Но тропинка нам вряд ли подходит, дорога на резервацию точно должна быть пошире двух футов. И вообще она, наверное, самая широкая. Поехали по левой? — Нельзя выбирать наобум! Так недолго и заблудиться! — А мы и не выбираем. Мы просто рассуждаем логически. Алек закатил глаза. Логика у Джейса всегда была слабым местом. Будто, если сочинить какую-то правдоподобную причину повернуть налево, они больше не будут зависеть от случайности и удачи. Но с другой стороны, они всегда смогут вернуться назад к развилке и поехать по другой дороге. — Нет, послушай! — упрямо мотнул головой Джейс. — Дорогой до резервации пользуются и индейцы, и мы, то есть белые. Причем, пользуются часто, особенно сами навахо. Значит, она должна быть самая широкая и протоптанная. Так? Честно говоря, Алек особой логики не видел, потому что индейцы могли чаще всего пользоваться и какой-нибудь другой дорогой — например, к реке, к привычным местам охоты, в соседние индейские поселения. В Шэдоу-Вэлли они ездили не так уж часто, как и горожане к ним. И на его взгляд обе дороги были почти одинаковой ширины и степени протоптанности. Но Джейс смотрел так просительно и говорил так уверенно, что Алек только кивнул. — Хорошо, налево так налево, — вздохнул он и тронул пятками бока Стрелы, направляя ее по левой из двух дорог. Если Джейсу она казалась на пару дюймов шире правой, спорить из-за этого Алеку не хотелось. Дорогу они все равно не знают, так какая разница? Что они выбрали не тот путь, стало понятно еще через полчаса, потому что отцу обычно хватало трех-четырех часов, чтобы съездить в резервацию и вернуться. Алек и Джейс были в седле уже часа полтора, солнце начинало клониться к краю гор, а вокруг не было никаких признаков поселения — ни дыма костров, ни запахов готовящейся пищи, ни характерных звуков. Но зато пыльная равнина сменилась подлеском, оставляя хоть какую-то надежду. И все-таки Алек был уверен, что едут они совершенно не туда. — Может, повернем назад? — спросил он. Джейс вздохнул. — И только зря потеряем полчаса. Давай хотя бы срежем вон тем путем? — он указал на утоптанную тропу, которая уходила от дороги вправо и склонялась в том направлении, откуда они приехали. — Скорее всего, резервацию мы уже проехали, а эта тропка может вывести нас к ней. Мне кажется, навахо живут как раз в том направлении. — Ты что, хочешь, чтобы мы заблудились окончательно? — возмущенно воскликнул Алек. — Мы и так понятия не имеем, куда заехали! Нужно возвращаться тем же путем, иначе не успеем до темноты! Он редко поднимал на брата голос, но сейчас совсем не понимал упрямства Джейса. Если они не вернутся на знакомую дорогу до сумерек, ничего хорошего им не светит. Конечно, признавать поражение не хотелось и Алеку тоже, но гораздо больше ему не хотелось ночевать неизвестно где без еды, оружия и воды, которой у каждого было уже около половины фляги. — Не кипятись, — Джейс примирительно улыбнулся. — До заката у нас еще где-то час, а от того перекрестка мы едем чуть больше получаса. Давай проедем по этой тропе хоть немного? Мы же не можем сдаться так легко. Если не выйдем к резервации, повернем обратно и вернемся к перекрестку. Как Джейсу всякий раз удавалось уговаривать его на такие авантюры, он не понимал и сам, но сейчас, когда они медленно ехали друг за дружкой по слишком узкой для двух лошадей тропке, Алека не покидало ощущение неотвратимо приближающихся неприятностей. И хуже всего было то, что они гордо двигались им навстречу на поводу у собственной глупости.* * *
Еще через полчаса, так и не обнаружив никаких признаков резервации, Джейс признал, что это бессмысленно, и с тяжким вздохом сам предложил повернуть обратно. Алек встретил это предложение с облегчением и даже не стал говорить, что, по его мнению, это нужно было сделать уже давно. А теперь они вряд ли успеют вернуться к развилке до темноты. Солнце успело окрасить рыжим резной край гор, и, как только оно скроется за ним, разбирать дорогу станет в разы труднее. Зато шансы нарваться на волка или рысь резко возрастут. Но, как оказалось, крупные хищники были не самым страшным, что водилось в этом лесу. Разворачивая Стрелу, Алек краем глаза заметил что-то красное, мелькнувшее между деревьев ярдах в ста по правую сторону от тропы. Он чуть не вылетел из седла, стараясь рассмотреть получше, и чувствуя, как сердце сначала ухнуло куда-то в желудок, а потом забилось, как сумасшедшее. Если это то, о чем он подумал… — Черт возьми! Она что, совсем ненормальная? — выругался Джейс, тоже опознав Изабель по дурацкой красной рубашке! Услышав его, Иззи заозиралась и через секунду уже махала им рукой. Ее голос чуть срывался, когда она звала братьев по имени, а поводья подрагивали в руках, нервируя коня. Коня матери, которого Изабель, конечно же, взяла без разрешения, потому что собственной лошади у нее пока не было. Все еще в шоке от такого поворота событий, Алек с ужасом думал о том, что могло случиться с Изабель ночью в лесу, если бы они с Джейсом на нее не наткнулись. О том, что случится со всеми троими, если они не успеют выбраться из леса до темноты, он предпочитал не думать. Иззи была счастлива их видеть, а еще она плакала, что было заметно по покрасневшим глазам и припухшим векам. Наверное, поняв, что заблудилась, она не на шутку перепугалась, и Алеку было даже жаль ее, несмотря на всю глупость ее выходки. Сестра как-никак. — Как хорошо, что я вас нашла! — Изабель так искренне радовалась, что даже хмурые лица братьев ее не смущали. — Поехали скорее домой, а то темнеет уже! — Без тебя знаем! — огрызнулся Джейс и хотел сказать что-то еще, но Алек не дал ему закончить. — Ты о чем думала, идиотка? Зачем тебя понесло за нами? Жить надоело? Ты же понятия не имеешь, как ходить по лесу, тебя даже отец с собой всего пару раз брал! Одна, без оружия и малейшего понятия, куда ехать! Да с тобой двадцать раз могло случиться что угодно! — Как и с вами! — тут же надулась Иззи. — Вы ведь тоже понятия не имеете, где живут навахо! А пистолет я из стола в спальне родителей стащила. Папа его там держит на всякий случай, я случайно увидела… По остальным пунктам возражений не последовало. Наверное, до Изабель тоже запоздало дошло, как она сглупила, решив поехать за братьями. — Дай сюда револьвер! — Алек требовательно протянул руку. — Пусть будет у меня. — Почему это у тебя? — тут же вклинился Джейс. — Потому что из нас всех я стреляю лучше. Алек проверил, сколько патронов в барабане, и сунул револьвер за пояс. Нужно было спешить, до захода солнца оставалось не так много времени. Больше не говоря ни слова, он направил Стрелу обратно по тропинке в надежде, что до темноты они хотя бы успеют доехать до более широкой дороги. Джейс пропустил Иззи вперед и теперь замыкал их унылую колонну. Хорошо хоть, что у лошадей ночное зрение лучше, чем у людей, и в крайнем случае можно надеяться на их чутье — они вывезут седоков если не к городу, то хотя бы к воде. Когда солнце окончательно скрылось за горами, стало понятно, насколько все плохо. Луна должна была взойти еще нескоро, и даже звезды только-только начали зажигаться в непроглядной темноте неба, так что в лесу было хоть глаз выколи. Алек отпустил поводья, позволяя Стреле идти самой. Он все равно не видел ни зги и не знал, куда именно ее направлять, даже не мог разобрать, туда ли свернули лошади на развилке. Если эта развилка не привиделась ему в темноте. Джейс притих и делал вид, что это глупое предприятие было вовсе не его идеей. Хотя Алек и не собирался винить брата, если кто и был виноват, то только он сам. Он позволил себя уговорить, несмотря на то, что прекрасно понимал, как опасно соваться в лес, не зная дороги. Но ему так хотелось посмотреть, как живут навахо, посмотреть своими глазами, а не просто слушать рассказы отца. Алек поддался искушению, и вот они здесь, в полной заднице. Не убедил Джейса отказаться от глупой затеи, не уследил за сестрой, которая тоже отлично умеет влезать в неприятности… Что сказать? С ролью старшего брата Алек не справился, и теперь должен сделать все возможное, чтобы Изабель и Джейс вернулись домой целыми и невредимыми, желательно не переломав руки и ноги и не попав на зуб какому-нибудь хищнику. Постепенно небо светлело, загораясь мириадами звезд, и глаза стали различать чуть больше, чем очертания предметов на расстоянии пары метров. Например, небольшую залитую тусклым светом поляну в просвете между деревьями. — Привал, — объявил Алек со вздохом. — Нет смысла ехать дальше, мы все равно не знаем, куда едем. — Будем ночевать здесь? — Джейс очень старался спрятать неуверенность за бравадой, но Алек все равно ее слышал. — Да какая разница, на этой или следующей полянке? Расчистим место, натаскаем веток, разведем огонь, чтобы отпугивал зверей. До утра как-то продержимся. У нас есть еще немного воды. А утром отец уже поставит на уши весь город, и нас найдут. — Вот это будет позорище, — буркнул Джейс, и по голосу было слышно, как он недовольно кривит губы. — Да уж. Алек вздохнул, но больше ничего говорить не стал. По его мнению, это позорище они заслужили. Более того, сами напросились. — Изабель? — позвал он. — Ты как? Все время, что они бродили по лесу, пытаясь найти дорогу домой, девочка храбрилась и молчала. Братья ни разу не услышали от нее ни одной жалобы, и Алек был здорово впечатлен. Пожалуй, его сестра была не так безнадежна, как другие девчонки, он даже решил, что может ею немного гордиться. Самую малость. — Иззи? — позвал он снова, потому что та не торопилась отвечать. — Да в порядке я, — огрызнулась Изабель, и Алек уловил в ее голосе с трудом сдерживаемые слезы. С гордостью он явно поторопился. Иметь дело с плачущими девчонками он не умел и не любил, по его мнению, в мире не было ничего более бесполезного и бессмысленного. Хорошо, что у Иззи хотя бы хватило ума попытаться скрыть истерику. — Что делать-то нужно? — спросила она, совладав с собой и потерев глаза тыльной стороной ладони. Сделав вид, что ничего не заметил, Алек махнул рукой в сторону ближайших кустов. — Пошли, наберем хвороста на лежаки. — А я пока привяжу лошадей, — предложил Джейс. — И костер разведу.* * *
Ночь была теплой и ясной, сквозь просветы в листве над головой можно было увидеть звездное небо или краешек желтой, как сливочное масло, полной луны. Но внизу под деревьями единственным источником света был горящий костер. Джейс постарался на славу, пламя было ярким и устойчивым, а на случай, если начнет гаснуть, рядом лежал запас хвороста и толстых веток, которого должно было хватить до утра. — Вы ложитесь спать, а я подежурю, — предложил Алек. Он все равно слишком волновался, чтобы уснуть. В ночном лесу было так много опасностей для трех беспечных подростков с одним несчастным револьвером. — Я тоже спать не буду, — Джейс поудобнее уселся на своем лежаке и мрачно уставился на языки костра. — Нужно огонь поддерживать и вообще... Ему тоже было неуютно и тревожно, и наверняка тоже мучило чувство вины, особенно за Иззи, которая сжалась на куче хвороста, завернувшись в куртку Алека и обхватив руками колени. Ей было здесь не место, такие приключения вообще не для девчонок, пусть она и не жалуется и старается не подавать вида, как ей страшно. Где-то неподалеку протяжно завыл волк, и Изабель вздрогнула, втянув голову в плечи, а лошади, привязанные к дереву на границе света от костра, испуганно заржали. Честно говоря, Алека тоже продрал мороз по коже, да и Джейс выглядел встревоженным, хоть и сказал с наигранной уверенностью: — К нам он все равно не сунется, огонь его отпугнет. Они так и сидели все трое, никто из них не чувствовал себя настолько спокойно, чтобы уснуть, а усталость пока проигрывала страху. А волк бродил вокруг, словно играя, время от времени тихонько подвывая то дальше, то ближе, будто стараясь напугать посильнее. Пока что у него это выходило довольно неплохо. И даже отвлечься не получалось — травить байки у костра или даже просто разговаривать ни у кого не было ни сил, ни желания. Они сидели, не глядя друг на друга, и в наполненной шорохами и уханьем сов тишине было ясно слышно, как вокруг лагеря ступают осторожные лапы. И Алеку, и Джейсу уже приходилось убивать волка, но то было днем, на охоте и из справного ружья, а сейчас уверенности ни один из них не чувствовал. Волк снова протяжно завыл, на этот раз с другой стороны от импровизированного лагеря. Как-то особенно громко и проникновенно завыл, пробрало аж до костей, а лошади, которые и без того нервничали, переступали копытами и прядали ушами, вдруг встали на дыбы. Вернее, на дыбы встала только Звездочка, обломав ветку, на которой крепилась перевязь. Джейс и Алек рванули ей наперерез, но не успели. Звездочка взяла с места в карьер и в мгновение ока скрылась из виду, увлекая за собой остальных лошадей, привязанных к луке ее седла. — Черт, черт, черт! — Джейс в отчаянии пнул попавшийся под ногу камень. — Я же говорила, что нужно стреножить, — съязвила Изабель, хотя дрожь в голосе подпортила впечатление. — А то «Спокойные, и так никуда не денутся!» И как теперь этих спокойных ловить? — Никак, — буркнул Джейс. — Мы останемся у костра. Хватит с нас сегодня глупых подвигов. Алек не мог не согласиться. Он растерянно смотрел в темноту, куда ускакали лошади и где наматывал круги волк, и думал о том, что, если утром их не найдут, на своих двоих далеко они не уйдут. А еще о том, что волк может соблазниться кониной и оставить людей в покое… Через какое-то время стало ясно, что невидимый хищник все-таки ушел, и все трое вздохнули с облегчением, а Изабель даже задремала — так же сидя и кутаясь в куртку. У Алека тоже уже слипались глаза, но он упрямо таращился в темноту за пределами освещенного костром круга. Усталость и переживания предыдущего дня тяжелыми ладонями давили на плечи, шепча на ухо, что ничего страшного не случится, если Алек приляжет на секунду-другую. И даже жесткий колючий лежак из веток уже не казался таким уж неудобным. Ведь Джейс не спит и разбудит в случае чего. Но Алек не собирался идти на поводу у собственной слабости. Он видел, что и брат точно так же клюет носом, а кто-то должен быть начеку. И кто, если не старший брат? В темноте снова затрещали кусты, пропуская кого-то покрупнее волка. Алек переглянулся с Джейсом и пожал плечами, на всякий случай взводя курок. Конечно, огонь все еще служил неплохой защитой сам по себе, но перестраховаться никогда не помешает. Треск веток раздался снова, на этот раз ближе. — Кабан? — шепотом предположил Джейс. — Ты слышишь копыта? Я — нет. Алек снова прислушался. Вокруг костра ходил кто-то большой и тяжелый, кто-то достаточно грозный, чтобы прогнать волка. — Медведь, — снова зашептал Джейс, придя к тому же выводу, что и Алек. — Что будем делать, если?.. Джейс не успел договорить. Ветки кустов на дальнем, почти не освещенном краю поляны с треском раздвинулись под давлением мощной груди, и медведь замер, принюхиваясь. Изабель тихо охнула, видимо, проснувшись от резкого звука. Стиснув рукоять револьвера так сильно, что побелели костяшки, Алек застыл, стараясь даже не дышать. Джейс сделал то же самое, только правой рукой пытаясь осторожно дотянуться до одной из торчащих из костра веток, чтобы успеть выхватить ее в случае чего. Вообще-то медведи старались не приближаться к людям. Эти умные звери хорошо знали, на что способны ружья. Нападали на людей они, только защищаясь, или когда были очень голодны. Ничего съестного, что могло бы привлечь медведя, возле костра не было, скорее всего, ему просто стало любопытно, и он пришел проверить, что здесь и как. Если не проявлять агрессии, не кричать и не размахивать руками, он уйдет сам. А если нападет, единственный шанс это прицелиться как следует и стрелять в глаза или между. Или в сердце, если встанет на задние лапы. Бежать от медведя бесполезно. Несмотря на размеры и кажущуюся неповоротливость, двигаются они быстро и стремительно, так что все равно догонит. Поводив носом из стороны в сторону, медведь продвинулся сквозь кусты полностью и снова остановился в нерешительности. Вряд ли он испугался трех подростков, просто еще не решил, как на них реагировать. Судя по размеру, он был совсем молодой, и с людьми мог еще не встречаться. Если он сочтет их неинтересными, то развернется и уйдет по своим делам. Главное — не провоцировать его на нападение. Изабель не выдержала и закричала, громко и пронзительно. А дальше время будто замедлилось, Алеку даже показалось, что он видит все со стороны — как иначе он смог бы запомнить все с такой точностью. Вот Джейс выдергивает из огня ветку, перехватывая ее на манер факела. Вот они с Алеком за долю секунды огибают костер, оставляя его между собой и медведем и закрывая своими спинами сестру. Вот медведь становится на задние лапы и угрожающе рычит. От этого звука волосы на голове встают дыбом, а револьвер в дрожащей руке пляшет так, что даже стыдно. Конечно, револьвер для медведя слишком слабое оружие, издалека вообще даже пробовать не стоит, нужно подпустить поближе и бить с нескольких метров. Еще бы рука не дрожала. Лучший стрелок, как же. Все это пронеслось в голове Алека за какую-то долю секунды, а потом медведь с грохотом опустился на четыре лапы и побежал прямо на него. Изабель снова закричала, Джейс взмахнул горящей веткой. Алек ждал. Время, скрутившееся в тугую пружину, резко выстрелило вместе с револьвером. Алек промазал. Не смог попасть в глаз меньше чем с десяти метров. Пуля ушла куда-то в челюсть, и кость защитила мозг. Такой выстрел не мог остановить медведя, только разозлил еще сильнее. Он взревел и снова встал на задние лапы, и Алек, уже ничего не соображая, выпустил несколько пуль в корпус. Куда бы они не попали, медведь и не думал умирать, а попер на людей снова, но уже медленнее. Иззи над ухом визжала уже без остановки, на одной ноте, и даже судорожное «Стреляй, стреляй!» Джейса отдавало истерикой. Револьвер ходил ходуном, когда Алек выпустил в морду медведя оставшиеся пули. А потом услышал откуда-то сбоку еще один выстрел, более мощный, и медведь завалился набок, не добежав до костра каких-то полтора метра. Вулси Скотт шагнул в пятачок света, деловито подошел к медведю, все еще держа ружье наготове, и пнул мохнатый бок. Успокоившись, что хищник больше не опасен, он повернулся к перепуганным детишкам и бросил Джейсу: — Ветку брось, пока пальцы не обжег. Огонь действительно уже подбирался к этим самым пальцам, и Джейс поспешил вернуть ветку обратно в костер. Алек, который только сейчас осознал, что так и стоит с револьвером в вытянутой руке, быстро опустил его, пока и его носом не ткнули. — Вы как? — спросил шериф Люпусвиля, подходя ближе. — Сильно испугались? — Вовсе нет, — хором запротестовали Алек с Джейсом, опасаясь как бы их правда не заподозрили в трусости. — Девочка? — Вулси перевел взгляд на Изабель. — Я в порядке, мистер Скотт, — отозвалась та испуганно и сердито. — Но чтоб я еще хоть раз... — Весьма здравая мысль. А вы двое не хотите пообещать, что больше не сунетесь в незнакомый лес одни? Нет? Вдруг совершенно неуловимым движением Вулси ухватил Алека за левое ухо, а Джейса за правое и выкрутил так сильно, словно собирался их оторвать. — Мистер Скотт, — взвыл Джейс, вмиг забыв непочтительное обращение по имени, но ни извиняться, ни обещать ничего не спешил. Алек тоже. Он не давал невыполнимых обещаний, а еще ему было слишком стыдно. Он представлял, что скажет ему отец, и сколько после этого он не сможет сидеть на отбитой заднице. А опухшее красное ухо, как ты ни прячь его под шляпой, добавит еще один повод для насмешек. Вдоволь поиздевавшись над пристыженными мальчишками, Вулси отпустил их, глядя с большим неодобрением. — Вы хоть немного соображаете, что делаете? Хоть на секунду задумались, что сейчас творится с вашей матерью? Ночь на дворе, а трое ее детей взяли лошадей и пропали! Она места себе не находит, весь город с ног сбился, ищет вас, засранцев, Роберт от нервов на людей бросается. Алек все понимал, и это было в сто раз хуже, чем ухо, которое теперь по ощущениям было раза в два больше правого. Разочаровать родителей, расстроить их, заставить так волноваться, причем не только за себя, но и за младших — это было гораздо больнее. И справедливость упреков не позволяла даже оправдываться. Джейс, судя по виноватому молчанию, думал о том же. — Что, так ничего и не скажете? — продолжил выговор Вулси. — Сначала натворили дел, а теперь молчите, как конфедераты на допросе? Но если бы Алек и придумал, что сказать, он бы все равно не успел. На поляну вдруг высыпала целая толпа, людей было так много, что все они не могли уместиться в освещенном костром круге. Здесь даже было несколько индейцев с перьями в волосах, вот только возможность рассмотреть их вблизи больше не радовала Алека. Роберт Лайтвуд протолкался к детям сквозь толпу, посмотрел на убитого медведя, на чумазые виноватые лица, дорожки от слез на щеках дочери и выдохнул сквозь зубы что-то неразборчивое. — Не выражайся при детях, — усмехнулся Вулси, и отец бросил на него грозный взгляд. Но больше ничего говорить не стал, лишь несколько раз глубоко вздохнул. Уж лучше бы он ругался, подумал Алек, чувствуя себя под красноречивым взглядом отца еще хуже. Остальные горожане не особо стеснялись в выражениях, обсуждая количество мозгов в пустых черепушках шерифовых отпрысков. Роберт скрипел зубами и не возражал, наверное, был полностью согласен с оценкой. Под градом насмешек щеки Алека горели ярче костра, но все, что он мог, это виновато опускать взгляд и переминаться с ноги на ногу. — Ты только посмотри, наши друзья навахо изловили сбежавших лошадей! — воскликнул Вулси без особого, впрочем, удивления. Молодой красивый индеец с блестящими бусинами в длинных волосах вывел на поляну Стрелу и Звездочку. Одному Богу было известно, как он их нашел в лесу посреди ночи. Конь Изабель послушно топтался рядом, привязанный к луке седла Джейса. — Домой, там поговорим, — почти прорычал Роберт, и неожиданно привлек к себе обоих мальчишек, всего на секунду, прежде чем поторопить их недовольным окриком: — Живо! Изабель отец посадил перед собой в седло и прижал к себе так крепко, будто она могла исчезнуть в любой момент прямо у него из-под носа. А когда они выезжали на знакомую пыльную дорогу, ведущую в город, Вулси вдруг задумчиво произнес: — А знаешь, Бобби, Младший ведь сегодня убил своего первого медведя. Причем из револьвера, а это не каждый сумеет. Алек замер в седле, не решаясь подать голос и рассердить отца еще больше. Он не понимал, зачем мистер Скотт соврал, ведь все и так прекрасно знали, кто застрелил медведя на самом деле. — Я думал, это сделал ты, — хмыкнул Роберт раздраженно. — Я в него, конечно, выстрелил на всякий случай, чтобы уж наверняка, но медведь бы до них и так не добежал бы. Алек ему всю морду разнес. Отец ничего не сказал, и оставшийся путь до дома они проделали в напряженном молчании.* * *
— Потом нас, конечно же, высекли примерно, чтобы было неповадно, и посадили под домашний арест месяца на два, — Алек смотрел на звездное небо, и ему казалось, что эта история произошла вовсе не с ним, настолько далеким все это было от него теперешнего. — А Вулси смеялся и говорил, что хорошая порка порой здорово прибавляет мозгов. Хотя, казалось бы, где задница, а где голова… Я так точно после этой истории сильно поумнел. И знаешь, в отличие от Джейса, никогда не злился на отца за слишком суровое наказание. Мы честно его заслужили, да и урок усвоили и больше никогда так не делали. — Неужели? — рассмеялся Великое Бедствие, до того слушавший Алека, почти не перебивая. — Тебе напомнить, как я нашел тебя в каньоне, в который тебя занесло по чистой глупости? Но безмятежное настроение Алека было не так легко испортить. Ему слишком нравилась эта теплая ночь, нравилось лежать на спине, вдыхать освежающий аромат трав и смотреть на звезды. И говорить обо всем, что только приходило в голову. Это была новая, до сих пор не приевшаяся свобода, и она пьянила почти так же сильно, как поцелуи и другие приятные вещи, тоже еще не приевшиеся. Если это вообще когда-нибудь случится. — Подловил, — ответил Алек со смехом. — Наверное, я тогда был сильно не в себе, если забыл этот поучительный опыт. Но ведь все к лучшему, правда? — Определенно. Великое Бедствие повозился немного, устраиваясь на боку, и воззрился на Алека, слегка наклонив голову к плечу. — А ведь я помню, как мы помогали белым искать троих детишек в лесу посреди ночи. И убитого медведя тоже помню. Мне тогда было лет двадцать, я еще не был шаманом, и меня даже не хотели брать на поиски... — Почему? — с любопытством спросил Алек. — Вспомни, как меня зовут. В племени считали, что от меня никакого толку, одни только неприятности. Алек улыбнулся и повернул голову, чтобы посмотреть Великому Бедствию в глаза. В темноте они казались темными и глубокими, как река, на берегу которой они лежали. — По-моему, от тебя можно ждать что угодно, но только хорошее, — заявил Алек убежденно. — Жаль, что я тебя тогда не запомнил. Пытаюсь вспомнить и не могу. — Я тоже никак не связывал ту историю с тобой. Но Вулси прав — убить разъяренного медведя из револьвера в пятнадцать лет не так-то просто. — Медведя убил Вулси, что бы он там не говорил. А еще мне кажется… мы отделались только двумя месяцами именно благодаря медведю. Все-таки на отца это произвело какое-никакое впечатление. Так что Вулси смягчил нам приговор. — Он хороший человек, — совершенно серьезно кивнул Великое Бедствие. — И за уши таскает только по делу. Алек даже сел, повернувшись к нему по-настоящему. — А он и тебя так воспитывал? Я просто должен услышать эту историю! Великое Бедствие мягко рассмеялся и снова откинулся на спину, с удовольствием потягиваясь. А потом заговорил, негромко, как всегда, когда баловал Алека интересными байками. — Однажды, когда мне было лет четырнадцать, а в племени на меня в очередной раз повесили очередную неприятность, я решил поискать счастья где-то в другом месте...