Шэдоу-Вэлли

Вулси приезжает в резервацию, и Великое Бедствие рад видеть, что между ним и Алеком не осталось никакой неловкости. Последнее время Великое Бедствие счастлив, как никогда, и не боится в этом признаваться, с благодарностью принимая отмеренное богами спокойствие. Александр вернулся невредимым, раскрыв очередное дело. Его отец доволен и не против того, что Алек пропадает в резервации. Великое Бедствие ездил с ним на охоту — они целую неделю провели в степи и лесу: днем охотились, а ночью любили друг друга, забывая обо всем, что обычно не дает им быть вместе. В прерии Александр чувствует себя свободнее всего. Великое Бедствие рад видеть Александра наконец прислушавшимся к собственному сердцу. Вулси насмешничает над ними обоими, но в его улыбке Великое Бедствие видит одобрение. — Я познакомлю тебя с одним парнем, — говорит Вулси, сидя рядом у костра с кукурузной лепешкой в руках, золотящейся в отблесках огня, как его волосы. — Хочу, чтобы ты взглянул на него. Великое Бедствие кивает — он искренне хочет помочь и Вулси, и его другу, кем бы он ни был. Пока на озере не видит черноглазого белобрысого парня, выглядящего точной копией его отца. Великое Бедствие бросает на Вулси сердитый взгляд, но тот притворяется, что ничего не понимает. Мальчишка ковыряет веткой костер, скучает — ему неинтересно слушать малопонятный разговор Вулси и Великого Бедствия, которые мешают английский с навахо, — но не говорит ни слова против. А потом уходит купать свою кобылицу. Великое Бедствие смотрит на него через пламя костра, сквозь взметающиеся искры, и переходит полностью на язык дине: — Он разжигает пламя там, где ступает, — говорит он чужим, более резким голосом. — Тому, кто останется рядом, придется тушить пожары и следить, чтобы он не сгорел в них сам. Джонатан поднимает взгляд — он не может понять, что говорится, но подсознательно чувствует, что о нем, и настораживается. Великое Бедствие подбрасывает в костер травы из заранее приготовленного мешочка. Другие от них становятся словно пьяными, но шаман, вдыхая их дым, слышит и видит больше, чем обычно. Теперь он разглядывает мальчишку сквозь дым, смотрит на него глазами богов, позволяя себе забыться и взлететь на призрачных крыльях вместе с поднимающимся дымом. — Он оставил за собой темный след, который истончается и затирается его нынешним путем. Если он останется рядом с тобой, — Великое Бедствие замолкает, чувствуя фальшь и исправляется: — Если ты останешься рядом с ним, новое перевесит. Перед глазами разворачивается бесконечный бархатный простор степи, на котором леса кажутся меховой оторочкой, а озера блестящими пуговицами. Тысячи путей расчерчивают его, ведут людей друг к другу или разводят в стороны. Великое Бедствие идет вдоль них — на каждом пылают пожары, на каждом он видит боль, а потом сталкивается со знакомым взглядом синих, как небо, глаз, и теряет сосредоточенность. — Зачем ты привел его? — со злостью спрашивает он у Вулси. Тот теряется и молчит — видно, он не ожидал такой реакции. Джонатан смотрит из воды так, будто готов кинуться на Великое Бедствие, но Вулси жестом велит ему ждать. Великое Бедствие сердито выговаривает ему: — Зря ты привел его ко мне. Если тебе и нравится спать со змеей на груди, вовсе не обязательно таскать ее везде с собой. Он смотрит в костер и думает. Вулси не отвлекает. Курит сигару и молча думает. — Ты сказал сначала, что ему лучше остаться со мной, — в конце концов произносит он. — Теперь ты так не думаешь? — То, что лучше для него, не обязательно хорошо для нас, — объясняет ему Великое Бедствие. — Он не умеет прощать и забывать. Он все еще лелеет ненависть к тем, кто, как он считает, убил его отца. — Алек? Нет, слушай, он оставил мысли о мести... — Ты думаешь, я — вижу, — обрывает Великое Бедствие. — Он может не вынашивать планов мести, может даже не думать об этом, но он все еще ненавидит Александра и если получит шанс ему навредить — так и сделает. А ты даешь ему этот шанс. Вулси молча выдыхает сигарный дым. — Если он узнает о том, какие отношения у нас с Александром и расскажет об этом в Шэдоу-Вэлли... Вулси не спорит. Великое Бедствие не слепой и видит, что привязывает его к мальчишке, но не уверен, что его друг понимает все сам. — Не приводи его больше, — устало просит Великое Бедствие. — Я вижу что... — он смягчает определение: — что ты хочешь ему помочь. Но если я увижу угрозу Александру, я буду защищать его. Вулси хмыкает. — Надеюсь, ты не думаешь, что я позволю кому-нибудь навредить Младшему. Великое Бедствие смотрит на Вулси через костер. — Нет. Но я не хочу, чтобы тебе пришлось выбирать. — Прости, что ввязал тебя в это. — Вулси редко говорит так прямо и искренне, и Великое Бедствие ценит каждый такой момент. — Не приводи его больше, — напоминает он. — И еще... Вулси не торопит, и Великое Бедствие наконец собирает в связную картинку то, что видел: — Тебе тоже грозит опасность рядом с ним. Вулси усмехается: — Значит, скучать не придется. Великое Бедствие смотрит на него неодобрительно, но это ожидаемо ни к чему не приводит. И, уже собираясь уходить, добавляет: — Смотри не привяжись к нему сильнее, чем он к тебе. — Он ко мне? — Вулси не на шутку удивлен. Неужели и правда не замечает? Великое Бедствие озвучивает очевидное: — Да он же слушает тебя одного, в рот тебе заглядывает. Вулси смеется. — Это он выжидает момент, чтобы вцепиться в глотку, — отмахивается он. Великое Бедствие уходит, оставляя его с Джонатаном, и долго еще чувствует спиной тяжелый взгляд темных глаз. На душе опять неспокойно, и он возвращается домой и разжигает ритуальный костер, чтобы попросить богов присмотреть за своим легкомысленным другом и дать ему сил идти сквозь огонь.