Шэдоу-Вэлли

— Твоя сестра ждет первенца, — сообщает Вулси за ужином, как всегда не тратя времени на глупую канитель, вроде "ты не слышал ничего про свою сестру". Джонатан, кстати, и правда ничего не слышал. Он скорее сожрет собственный носок, чем признается, что хочет что-то знать о ней. — Бломфилд сказала? — саркастично уточняет Джо, и Вулси кивает. — Ждут к августу. Он смотрит на Джо, будто тот должен что-то сказать. Как-то показать свои чувства. Джо вскидывает брови, будто не понимает. — Что? — Хороший повод наладить отношения, — поясняет Вулси. — Я-то здесь при чем? — фыркает Джо. — Не я же ей этого ребенка сделал, чего мне дергаться? Вулси закуривает, потом задумчиво произносит. — Кстати, Флора, говорят, тоже тяжела. У Джо по позвоночнику стекает ледяная волна. — Ага, возможность стать отцом тебя тоже не радует, — усмехается Вулси. — Выдыхай, Джо, про Флору я соврал. Но ребенок Клариссы — твой племянник, член твоей семьи. Подумай о том, что не так уж много у тебя родни, чтобы отгораживаться. — Твоего совета не спросил, — ворчит Джо. Но эта мысль не отпускает его ни к вечеру, ни на другой день. На самом деле, он не думал, что это событие как-то его затронет. Но Вулси, черт возьми, Вулси снова попал в яблочко. До этой поры семья Джо только убавлялась. Новый человек в ней появлялся впервые. Может быть, он будет и первым, с кем Джо не наломает дров. Хоть с кем-то не наломает дров. Только у всего этого есть серьезное препятствие. За очередным ужином Вулси вздыхает и откладывает вилку. — Джо, мне сходить поинтересоваться положением Флоры? Джо поднимает взгляд от тарелки и в первый момент даже не понимает, о чем он. — Или ты все-таки думаешь о своей сестре? — продолжает тот. Джо ковыряет в тарелке вчерашнюю картошку, приготовленную Бриджит, и думает, что сказать. — Не знаю, — бросает он в конце концов. — Кларисса меня знать не желает. Думаешь, она подпустит меня к ребенку ближе, чем на расстояние выстрела? — Думаю, да, — с серьезным видом кивает тот и, когда Джо поднимает удивленный взгляд, поясняет: — С большим удовольствием она вцепится в тебя голыми руками, используя ребенка, как приманку. — Очень смешно, Скотт, — хмыкает Джо, отодвигая тарелку. Желание есть пропадает вместе с желанием говорить. — Джо, — Вулси смотрит внимательно, будто пытается просверлить взглядом его череп и добраться прямо до мозгов. — Тебе в самом деле не все равно? — А тебе не все равно? — огрызается Джо. — Хочешь снова ткнуть меня носом в это дерьмо? Я и без твоих напоминаний помню, что облажался! Вулси молчит и, вопреки всему, это значит, что разговор не окончен. Джо бросает недоеденный ужин и делает попытку сбежать и от разговора и от Вулси, но тот его опережает: — Послушай, Джо, — бросает он ему в спину. — Я не думаю, что ты без ума от орущих младенцев и страдаешь, что тебе не доведется их понянчить. Джо оборачивается и ждет продолжения. Ему всегда интересно, к чему выведет кривая рассуждений Вулси. — Я даже глубоко сомневаюсь, что ты вообще испытываешь симпатию к детям, — размышляет вслух тот. — Верно? Джо скрещивает руки на груди и прислоняется плечом к дверному косяку. — Ну и что с того? — Рано или поздно этот ребенок вырастет и узнает о тебе… Джо скептически хмыкает. — Узнает, узнает, — кивает Вулси. — И у него определенно возникнут вопросы, почему вы с его матерью знать друг друга не желаете. Джо сжимает зубы, понимая, что волчара, как всегда, прав, и что черта с два у Джо будут нормальные отношения с кем-то из родни, роди Кларисса хоть десяток детей. — Ну и к чему ты ведешь? — К тому, что пока этот ребенок ни черта не соображает, — Вулси и сам, похоже, не питает нежных чувств к мелкотне, — у тебя будет время изменить ситуацию. — А может, меня завтра пристрелят и не придется ничего менять! — хмыкает Джо. — Не ищи легких путей, — безжалостно отрезает Вулси. — И кому это ты оставил тарелку? — Если ты такой умный, может, скажешь заодно, что мне делать? — ворчит Джо, возвращаясь за стол. Доедает холодную картошку, пока Вулси неспешно закуривает и явно не торопится отвечать. — Что, сам не знаешь? — поддразнивает он. — Никогда не имел дело с детьми, — признается тот без тени смущения. — Но говорят, что они — лучший способ подмазаться к их родителям. — Ха, ха, — раздельно говорит Джо. — Пособники твоего отца не подкладывали тебе лучшие куски? — Вот еще, — Джо испытывает желание опустить тарелку на голову Вулси. — Отец, если б заметил, что со мной цацкаются, выгнал бы кого угодно к чертям. Он меня как мужика воспитывал. — Поверь мне, Джо, твои железные яйца видно за милю, — задушевно подтверждает Вулси. Встает и, похлопав его по плечу, добавляет: — Жизнь не часто дает шанс что-то получить, подумай об этом, Джо. Он выходит из кухни и уже в дверях напоминает: — И тарелку за собой помыть не забудь. Зараза... Несколько дней Джо варится с этой мыслью, не зная, что делать. Стыдно признаться самому себе, но он даже замечает на улицах пару горожанок на сносях, на которых раньше не обращал внимания. Джо заставляет себя не пялиться. Зато как-то надолго зависает на крыльце офиса, делая вид, что просто курит, но на самом деле наблюдая за играющими на улице мальчишками. Те спорят до хрипоты и задирают друг дружку. Джо за это время успевает понять, что игра будет в шерифа и разбойников, и спор идет о том, кому быть шерифом. В итоге побеждает самый горластый. Он же, после недолгого шушуканья с другими мальчишками, подходит к Джо. — Сэр, — деловито заявляет он. — Не одолжите нам ваш значок на время? Джо давится сигарным дымом, кашляет под внимательным взглядом мелкого наглеца. — Прости, приятель, — отвечает Джо, откашлявшись. — Значок можно носить, только присягнув городу на службу. Мальчишка пожимает плечами с независимым видом, мол, не больно то и хотелось, и это неожиданно подкупает Джо. — Эй, — окликает он уже отвернувшегося мальчишку. Тот поворачивается, хитро прищурившись. — Могу дать шляпу, — предлагает Джо. — И сигару? — торгуется тот. Джо нахлобучивает шляпу ему до самого носа за наглость. Окурка ему не жалко, но пусть мальчишка не думает, что все в жизни дается легко. — Я теперь буду как шериф Скотт! — кричит мальчишка, сбегая с крыльца. Засранец неблагодарный, мог бы назваться и Верлаком! Шляпу Джо возвращают на второй день и заштопанной. Мать мальчишки вообразила, что это ее отпрыск попортил имущество помощника шерифа, и приносит ее сама с извинениями и пирогом. Вулси рожает миллион и одну шутку о том, как можно сдавать самого Джо внаем и брать плату пирогами. Престон точно первая в очередь встанет! А сам Джо теперь вообще не может выкинуть это все из головы. Наверное, это здорово, если кто-то будет смотреть на тебя снизу вверх и с гордостью говорить другой малышне, что его дядька самый лучший шериф в округе. Ну, может, после Скотта — вряд ли за несколько лет тот уступит место самой большой занозы в заднице кому-то другому, — но помечтать то можно. Пока еще можно. Подмазаться к родителям… Вулси легко говорить, ему и подмазываться не надо, весь городишко носит его на руках, одних крестных детей уже полдюжины, на Пасху с мэром бились об заклад, у кого первого будет дюжина крестников. Джо даже не сомневается, кто победит в споре — будь у него спиногрызы, он бы в жизни не доверил их Бранвеллу. Даже Мур и то лучший кандидат, по крайней мере свинья у него жировала… В самом деле, чего от него ждут? Что он что-нибудь подарит племяннику? Он заходит в магазин — бывший магазин Мортмейна, теперь Хоппера, — якобы за спичками, и надолго зависает у прилавка, рассматривая товары. Там выставлен отличный нож, но вряд ли это подходящий подарок для младенца. Лакричные леденцы, стеклянные шарики, книжки с картинками. Все не то. И Джо уходит из лавки, к удивлению Хоппера так ничего и не купив. Вулси приносит ему эти чертовы спички вечером. Бросает на кровать, где валяется, листая одну из его книжонок, Джо, и сообщает: — Хоппер беспокоится о твоем душевном здоровье. Мистер Верлак, дескать, выглядел взволнованным, не случилось ли чего. Он смотрит пристально и немигающе, так что Джо становится неуютно под его взглядом. — Не дождетесь, — ворчит он, отворачиваясь. Вулси ловит его за подбородок и заставляет поднять голову. На этот раз Джо выдерживает его взгляд. — Ничего не натворил, значит, — почти удовлетворенно замечает Вулси. Джо мотает головой, сбрасывая его ладонь. — Иди в задницу, Скотт! — Как пожелаешь, — кивает тот и заваливает его на спину. Методы лечения “блажи” у Вулси не слишком-то разнообразные. Зато действенные. Джо уже привык, что, чаще всего, когда они грызутся, все заканчивается в койке, и после этого в голове как-то проясняется. Вулси смеется — это потому, что кровь отливает от головы. Джо кажется — это потому, что после ругаться и думать о чем-то нет сил, но, разумеется, не признается в этом. — Ну и чем ты взволновал бедолагу Хоппера? — спрашивает Вулси, спихивая с кровати скомканное одеяло, чтобы не мешало, и закуривает. — Так что он аж пришел ко мне в офис с твоими спичками... Джо провожает одеяло взглядом. Он еще разгорячен, а вечер по весеннему свеж, но ему слишком лень шевелиться и поднимать его. — Расскажи дядюшке Вулси, что тебя беспокоит, — подначивает тот. Джо толкает его коленом. — Или затолкать тебя в исповедальню к отцу Захарии? — не успокаивается Вулси. — Чтобы я рассказал ему о том, чем любит баловаться дядюшка Вулси? — лениво спрашивает Джо. — Ну, тогда придется рассказать с кем именно он балуется, — ухмыляясь, кивает тот. — В шестой раз за этот месяц. Джо пытается вспомнить, какое нынче число, но сдается. Какая к черту разница? — Ну так что? — Вулси протягивает ему раскуренную сигару, но стоит Джо потянуться за ней, отдергивает руку. — Сначала скажи. — Я искал подарок этому треклятому ребенку, — рычит Джо. — А теперь дай мне закурить! Вулси впихивает ему сигару и хватается за грудь. — Зовите проповедника: старина Скотт сейчас отдаст концы — он дожил до того светлого дня, когда ты послушал его совета! — Не радуйся, — бурчит Джо. — Я нихера не купил. И сердце левее, кстати. Вулси больше не паясничает, но продолжает ухмыляться. — А что так? Джо выпускает сигарный дым и признается: — Не имею понятия, что нужно детям. — Да неужели? — насмешливо спрашивает Вулси. — А самому тебе что хотелось? Джо долго думает, вспоминает свое паскудное детство и то, что как-то его радовало. Потом с сожалением говорит. — Это не подойдет. Вулси весь подбирается. Кто бы мог подумать, что он настолько любопытен… — И все-таки? Джо возвращает ему сигару. Потом подбирает с пола свою одежду и натягивает штаны — ему холодно, это только Вулси может лежать голяком, ему все нипочем. — Джо? — окликает тот. — Я хотел лошадь, — не поворачиваясь к нему, отвечает Джо. Он чувствует себя довольно глупо. Наверное, дети должны хотеть чего-то другого. Игрушек. Сладостей, может быть… Молчание Вулси это только подтверждает. Джо путается в рукавах рубашки, потом понимает, что пытается надеть ее наизнанку, и раздраженно выворачивает. — Ну, — раздается за его спиной. — Думаю, это вариант. — Глупо дарить лошадь тому, кто не может на ней усидеть, — ворчит Джо. К тому же, даже если бы было и не глупо, у него все равно нет на это денег. — Я бы на твоем месте не торопился отказываться от этой мысли… На чердаке темно и пыльно. Света керосиновой лампы не хватает, чтобы осветить его целиком, поэтому взгляд Джо выхватывает только мебель, обтянутую чехлами, да кое-какие вещи, когда Вулси, чихая и чертыхаясь, ведет его за собой. — У тебя даже здесь книги, — ругается Джо, спотыкаясь об стопку, лежащую на пути. — Это учебники, — Вулси невозмутим. — Когда в следующий раз будешь одержим жаждой сжечь мои книги, можешь взять их. — Неужто ты хоть с какими-то бумажками не цацкаешься, как старая дева со своей невинностью? — изумляется Джо. Вулси со вкусом чихает и веско отвечает: — Жги. Джо чихает тоже, потом предупреждает: — Если у тебя тут припрятан скелет лошади, я тебе самому все кости пересчитаю, так и знай. — Скелет лошади? — переспрашивает Вулси, поднимая лампу повыше. — Ну, как в музее естествознания… — Я не расслышал, ты сказал “в музее”? — оборачивается тот. — Я заходил туда погреться, — Джо упрямо вздергивает подбородок. — И прошелся по нему, раз все равно купил билет. Вулси бормочет под нос, что для одного дня многовато потрясений. Джо и сам не знает, что он ожидал там, в музее, увидеть — кости да чучела, да еще разные черепки. Тут на чердаке и то интереснее, все не такая древность… Он из любопытства открывает стоящий рядом сундук и находит поистине сокровище. — Бархатные штаны, — вслух восхищается он. — Не твои ли, Скотт? Тот оборачивается, и теперь света на них попадает больше. — Бог мой, — давится от смеха Джо. — Малиновые бархатные штанишки с вышитыми подтяжками… Да ты был франтом, барон Мармелад! У Вулси такой вид, будто он сомневается, не надо ли похоронить Джо в сундуке с штанами. — Закрой крышку и никогда не копайся в чужих вещах, — говорит он тем не менее почти дружелюбно и по-отечески хлопает Джо по плечу. Правда в следующее мгновение из-под его ладони падает прибитая моль. — Эти твари все-таки тут расплодились, — хищно осматривается кругом Вулси. — Боишься, что доберутся до твоих штанов? — не может удержаться Джо. — Мамочка дарила? — Тетя Адалуолфа, — хмыкает тот. — И не надейся, я их не носил. — А где сейчас тетя Адалуолфа? — Джо в первую очередь интересно, не подарит ли она Вулси еще чего-нибудь этакого. — Слава богу, очень далеко, — отвечает тот, будто и другой континент — слишком близко. Значит, одними штанами и вправду дело не обошлось. Он обходит еще что-то из мебели, затянутой чехлом и до Джо доносится довольное “ага”. По правде сказать, это не “ага”, а “ого”, да еще какое! Когда Джо подходит к Вулси, он не верит своим глазам. Перед ним чуть покачивается из-за движения рассохшейся половицы лошадка-качалка. Будь Джо на месте своей сестры, он бы продался с потрохами за такой подарок. Искусно вырезанная из дерева морда с широко раздутыми ноздрями, глаза с натурально прорисованными зрачками — будто живые и смотрят на Джо. Уши задорно приподняты, а в матово блестящих гладких боках отражается свет керосиновой лампы. И тонкие ноги, будто не приделанные к планкам, а готовые сорваться вскачь. Эта игрушка в первый момент кажется совершенством. Потом Джо замечает, что грива и хвост у нее ободраны, бархатное седло поела моль, а на крупе глубокий скол с торчащими занозинами. Вулси сам придирчиво осматривает лошадку со всех сторон. — Да, я и не думал, что старушка Ви так потрепана… — Ви? — переспрашивает Джо. — Виктория, — поясняет Вулси, задумавшись. — Победа. — Ты не мог даже игрушечную лошадь назвать без пафоса, да? — ехидничает Джо. — Я с детства отличался любовью к возвышенным вещам, — скалится тот. Джо опускается на корточки, разглядывая скол на заднице старушки Ви. — Хороший плотник поправит, — уверяет Вулси. — Только придется снова покрасить. — И вот это заменить, — Джо двумя пальцами приподнимает мочалку, оставшуюся от хвоста игрушки. — По-хорошему — еще бы седло подновить, — кивает Вулси. — Но время еще есть. Джо думает, что времени даже слишком много. — Ее все равно не подаришь младенцу, — с сожалением говорит он. Наверное, надо бы как-то сказать еще спасибо Вулси за то, что он это предложил вообще, но язык пока не поворачивается. — Дети быстро растут, — хмыкает тот. — Так что плотнику мы ее все-таки отнесем. Один черт стоит тут без дела… Джо кажется, что ухмылка у него не сильно радостная. Должно быть не слишком-то приятно быть среди вещей, которые напоминают о прошлом. У Джо вот кроме отцовских часов да свадебной фотографии родителей ничего и нет, и то при взгляде на них нет-нет да ковырнет противно в груди. — Забирай ее и пошли, — командует Вулси. — Почему я? — возмущается Джо. — Потому что я несу лампу, а ты всегда хотел лошадь, — ехидно отвечает тот. Джо не ждет никакого подвоха, когда на следующий день в офисе Вулси командует: — Собирайся, у нас есть дело. Джо недоуменно вскидывает брови. Вообще-то Вулси почти перестал гонять его с мелкими поручениями, к тому же он сказал “у нас”, а не “у тебя”, и это интригует. — Надеюсь, достаточно важное, чтобы выходить на улицу? — Джо кивком указывает на окно, за которым льет дождь. — Дело жизни и смерти, — уверяет Вулси. Когда они останавливаются у знакомой двери, Джо понимает смысл этой фразы. — Смерти моей хочешь, Скотт?! — шипит он. — Я тебя хотя бы просто убить хотел, без лишних мук! — Заткнись и улыбайся, — с приклеенной к лицу ненатуральной улыбочкой советует тот. Дверь распахивается. Бломфилд восторженно квохчет: — Минута в минуту, какая пунктуальность! Скотт, зараза, еще и заранее в гости напросился, значит. — Мистер Верлак сам смущался прийти за советом, — произносит сущую ересь тот, подталкивая Джо в спину. — Понимаете, личное дело, весьма деликатное… Джо думает, что деликатности что в нем, что в Вулси примерно, как в дерьме — золота, но покорно проходит в дом. Там уже накрыт стол к чаю, и это немного примиряет его с суровой действительностью. Сливовое варенье, которое Бломфилд всегда подает к сконам, отменное на вкус. Правда, Джо все еще чувствует себя лисой, кружащей вокруг капкана с курятиной: и пахнет вкусно и опасность чувствуется. Вулси ведь не просто так приволок его к Бломфилд — жди беды… Терпения любопытной старой девы хватает ровно до того момента, как Джо успевает пригубить чай. — Так чем я могу вам помочь? — с важным видом спрашивает она. Джо тоже это интересует. Они вместе смотрят на Вулси. Тот ставит чашечку на блюдце и с невозмутимым видом поднимает взгляд. — Видите ли, мисс Бломфилд, мистер Верлак хотел спросить вашего совета по поводу подарка. Джо много чего хочет сейчас. Например, заткнуть ему рот. Или пустить пулю себе в голову, только бы не продолжать эту пытку. Раньше, чем закончится дождь, полгорода будет знать, что они приходили к ней за советом. А к вечеру — уже весь город и со всеми подробностями. Возможно и с теми, которых не было. Даже сливовое варенье не лезет в горло. — У мистера Верлака есть… кузина, — у Вулси хватает совести хотя бы не говорить о родной сестре. — Она живет с мужем в окрестностях Уотергласс. — Он улыбается и загоняет еще один гвоздь в крышку гроба Джо: — Скоро в их семье ожидается пополнение, а мы с мистером Верлаком, как два холостяка, не представляем, что он может им подарить. Бломфилд всплескивает руками. — Это же чудесно, должно быть, вы очень рады за сестру, мистер Верлак! Джо приподнимает уголки губ в попытке изобразить улыбку. — Конечно, вы пришли по адресу! У меня, конечно, все впереди и пока еще нет своих детей, — хохочет она, — но, разумеется, я помогу вам придумать что-нибудь в подарок! Бломфилд делает глоток чая. Джо буквально видит, как в ее голове крутятся шестеренки, как в каком-нибудь из механизмов Бранвелла. — Дайте подумать, — тянет она. — Обычно, если родственники достаточно состоятельны, они могут оплатить обучение ребенку… Джо встает поперек горла кусок скона. Ему самому учеба отравила все, что можно было; даже будь он при деньгах, то не стал бы портить жизнь малявке. — Что еще? — размышляет Бломфилд. — Приданое младенцу дарят женщины… Первую ложку? Первая ложка — это так мило! — Но хотелось бы чего-нибудь более памятного, — бросает Вулси. — И нужного, — добавляет Джо. Бломфилд с задумчивым видом пьет чай. — Колыбель обычно есть своя или ее делает отец, думаю, будет не очень хорошей идеей ее дарить. Джо думает, что не очень хорошей идеей — мягко говоря! — было прийти к ней за советом. Но его даже не спросили. — Знаю! — восклицает вдруг та. — Вы можете подарить игрушку над колыбелью! Джо смотрит непонимающе, и Бломфилд поясняет: — Подвески над кроваткой. Овечки, барашки, пчелки на ниточках, чтобы порадовать малыша. Можете даже сделать своими руками, я уверена, ваша кузина будет признательна вам за заботу. — А мы признательны вам за подсказки, — улыбается Вулси, и Бломфилд смущенно квохчет. Нашлись тоже подсказки: овечки, барашки… Джо выше всего этого дерьма. — Опять все в стружках, — ворчит Вулси, подкравшись сзади. Нож соскальзывает и попадает по пальцу. Джо матерится сквозь зубы и слизывает проступившую на пальце кровь. Во рту становится солоно. — Скотина ты, — отбрасывая деревянную заготовку, ворчит он. — Я почти закончил... Он сосет порез, глядя, как Вулси подбирает фигурку и вертит в руках. — Гляди-ка, уже на человека похоже, — с фальшивым донельзя восхищением говорит он. — Даже две руки! И ноги, Бог ты мой! Тоже две… — Рад, что ты умеешь считать, — язвит в ответ Джо. — Ну, в прошлый раз их было четыре. — В прошлый раз это была лошадь. — Лошадей ты любишь больше, чем людей, — Вулси садится в кресло, так и не выпуская фигурку из рук. — Кто это будет? Солдатик? — Шериф, — нехотя признается Джо. — Пусть с люльки знает, кем быть. Вулси вскидывает на него взгляд, улыбается. — Джо, это может быть и девчонка. — Значит, будет пялиться на шерифа, как им и полагается, — пожимает плечами он. Вулси хохочет и перекидывает ему фигурку. Джо ловит ее одной рукой, но вырезать дальше пока не собирается. Палец занемел. — А как ты его подвешивать будешь? За шею? — В башку гвоздь вобью, — Джо ждал этого вопроса и заранее придумал ответ. — Что-то такое я подозревал, — вздыхает Вулси. — Бедный ребенок, будет смотреть на шерифа с гвоздем в башке... — Закончу с шерифом, вырежу индейца, — скалясь, обещает Джо. — Как этот твой… Большое Горе? Пусть на него тогда пялится, если шериф такой хреновый получается. Он, конечно, помнит, как зовут того индейца, но мелочно радуется возможности поддеть Вулси. — Великое Бедствие, — поправляет тот и советует: — А ты старайся лучше, чтобы нам за подарок краснеть не пришлось. — Нам? А ты что, поедешь со мной? — с подозрением уточняет Джо. — Разумеется, я же не смогу пропустить такое представление, — без обиняков признается Вулси. — Кроме того, я умею вынимать пули. Джо хмыкает, но в глубине души понимает, что, возможно, это умение пригодится, стоит им только подойти к порогу дома Клариссы. Лето настолько жаркое, что кажется, будто все бандиты кругом спеклись — стычек с ними мало, и Джо с Вулси проводят больше времени дома. Свободного времени полно, и к августу Джо успевает вырезать индейца, волка и “удивительную летающую индейку”, как называет Вулси его фигурку орла. Джо как раз пытается привязать ее к основанию — одной из планок, к которым на шнурках будут привязаны все игрушки, когда видит Вулси, подъезжающего к ферме. У Джо обычно нет ни малейшего желания трястись куда-то по духоте, а вот Вулси вечно куда-то ездит. Если не в офис, то в Шэдоу-Вэлли, к своему дружку. Иногда — в резервацию, откуда привозит кукурузные лепешки и вяленое мясо. А однажды привез целый пук цветных перьев — Джо несколько штук уже приладил к игрушке, малявке понравится. Вулси спешивается и не спеша подходит к нему. Молча садится рядом и закуривает. Джо достаточно хорошо успел его узнать, чтобы понять, что это не простое молчание. — Ну? — бурчит он. — Какого черта ты мрачный, будто тебя Иеремия покусал? — Я был в Шэдоу-Вэлли, — отвечает тот. “Я был в Шэдоу-Вэлли” может значить только то, что Вулси пообщался с Клариссой. Или ее муженьком. Другие-то Джо не интересны, и о них Вулси рассказывать бы не стал. Джо откладывает игрушку и смотрит на него. В животе неприятно сводит, потому что новости наверняка плохие, и ему почему-то совсем не все равно. — Ты язык прикусил что-ли, пока туда ехал? — зло шипит Джо. — Что ты цедишь, по слову в час? Он не ребенок и в курсе, что женщины умирают в родах. Что умирают дети. Или и те и другие. Джо хотелось бы, чтобы ему было плевать, как раньше. Но ему не плевать, и он ждет, что скажет Вулси. — Я говорил с Клариссой о том, что ты хотел бы привезти подарок, — сообщает тот. — Она не готова. Джо испытывает облегчение пополам с душащей злостью. Чертов Скотт заставил его полгода носиться с этой новостью, и ради чего — чтобы Джо почувствовал себя круглым идиотом. Мало того, что он выглядел посмешищем, когда сидел у Бломфилд, так еще за каким-то чертом изрезал себе все пальцы, сооружая игрушку, которая никому не нужна! Кларисса, видите ли, не готова — да она никогда не будет готова, так и будет теперь держать его на расстоянии, чтобы он не забывал, что сделал. Чтобы не имел даже шанса это исправить. — Джо, мне жаль, — сжал его плечо Вулси. — Что? — скрипуче отзывается он. — Что ты прокололся? Что советы “дядюшки Вулси” никуда не годятся? Что ты ни черта не понимаешь в бабах? Джо хочется сказать что-нибудь, что разозлит Вулси. Ему хочется ругаться, а лучше подраться, даже если он снова будет побит. Ведь это Вулси виноват, что Джо снова напомнили о его месте в жизни этих благородненьких чистых женщин — за порогом их благополучной жизни. А еще лучше — далеко за пределами видимости. Или вовсе на том свете, они бы не расстроились, Джо в этом уверен и испытывает обиду за то, что ему-то хоть на несколько секунд сегодня было не все равно, что случится с Клариссой. — В каком-то смысле так и есть, — соглашается Вулси, сбивая его с толку. — Я никогда не знал, как подмазаться к женщинам. Джо взглядом дает понять, что врать надо лучше — да шерифу Скотту половина города отдалась бы, нашел, что придумывать. — Я никогда не был любимчиком у тетушки Адалуолфы, — аргументирует тот. Джо ударяет его кулаком в плечо. — И не носил ее бархатных штанов, — Вулси отвешивает Джо подзатыльник в ответ. Потом хлопает по спине. — Два неудачника. — Ну, у меня-то хоть бархатных штанов не было, — хмыкает Джо. — Ну, может, когда-нибудь и ты их получишь от нее в подарок, — зловеще предрекает Вулси. Джо снова хмыкает и достает сигару. Закуривает, чувствуя, как легкие наполняются теплом. К черту все… Не хочет видеть, ну и не надо. Ему и без нее неплохо. — Джо, — окликает Вулси. Он смотрит искоса, выдыхая дым в сторону. — Мне жаль, что твоя сестра не готова к встрече. Джо молча затягивается, надеясь, что это просто проявление вежливости, некстати навалившееся на Вулси. — Но я рад, что ты готов, — еще раз хлопает его по спине тот и уходит в дом. Джо не спеша докуривает и затаптывает носком сапога окурок в песок у порога. А потом все-таки привязывает чертову индейку-орла к планке. Когда-нибудь пригодится.