Шэдоу-Вэлли

Чертово бедро снова сводит, стоит залезть на лошадь. Болит так, что Джо предпочел бы ползти до дома на брюхе, но он не может показать это Вулси. Поэтому он скрипит зубами, но терпит. Только полный идиот мог упасть на обледеневшем крыльце и растянуть ногу. Когда Вулси ржал на ним, Джо ему даже не врезал, потому что насмешка была справедливой. Спешиваясь, он стачивает зубы от боли, но снова молчит. Вулси больше не будет над ним смеяться. Нужно только дойти до койки не хромая. Крыльцо, лестница наверх и, наконец, кровать. Только чертов Вулси тащится за ним. — Отвали, — рычит Джо. У него нет никакого желания трахаться. Только упасть и не шевелиться в ближайшее время. — И не подумаю, — в обычном спокойно-насмешливом тоне отвечает Вулси. — Не ломайся, снимай штаны. Джо смотрит на него с яростью, но тому, ясное дело, его злость до фонаря. Но зато удается дойти до кровати не споткнувшись. А дальше уже Вулси опрокидывает его лицом вниз ощутимым толчком в спину. И Джо рычит оттого, что по ноге уже не кипятком, а раскаленной лавой растекается боль. Он не сразу понимает, что Вулси сдергивает с него сапоги и штаны. Хочет развернутся, но получает еще тычок в спину и это обидно и странно, потому что еще ни разу за все время Вулси не обнаглел настолько, чтобы завалить его силой. Так что же изменилось? То, что сейчас Джо уязвим из-за чертовой ноги? — Не трогай меня, — снова рычит он, когда под весом Вулси продавливается кровать. Но тот не спешит, как обычно, наваливаться сзади, только опускает холодную руку на спину Джо, и он вздрагивает. Рука исчезает. Джо неудобно выворачивает шею, но оно того стоит — Вулси трет ладони друг о друга, согревая руки. А потом снова осторожно гладит его по спине. Давит пальцами, прощупывая мышцы. Джо прижимается щекой к подушке и молча сверлит взглядом стену. То, что делает Вулси, не особенно похоже на домогательства. — Здесь не больно? — спрашивает он и давит сильнее. Джо не больно — ему, пожалуй, даже приятно, но в этом он точно ни за что не признается, поэтому продолжает молчать. А вот когда Вулси опускает ладонь ниже, Джо шипит и кусает подушку. — Ага, — тянет Вулси так, будто выследил засевшую в скалах банду. Перед лицом Джо оказывается бутылка — Вулси успел цапнуть ее со стола, поднимаясь наверх. Джо глотает бурбон жадно, чувствуя, как по жилам разливается тепло, и снова утыкается в подушку, когда горячие и мозолистые ладони растирают, давят, разминают многострадальное бедро. Поначалу боль такая же острая, как в момент падения, и Джо закусывает угол подушки. Вулси гладит его по спине, но потом снова возвращается к пострадавшей ноге. Мало-помалу боль притупляется, мышцы разогреваются и расслабляются. Шершавые сухие ладони растирают кожу, сильные пальцы сжимают, массируют. Тепло растекается по всему телу, а Джо, абсолютно расслабленный — по кровати. Вулси накидывает на него одеяло, но не уходит. Сидит на краю кровати, курит и потягивает бурбон. Джо тепло и спокойно, даже когда Вулси смотрит на него прищурившись и бросает: — Мальчишка... Я каждый раз за тобой бегать должен, когда тебе плохо? Джо чувствует себя просто грандиозным идиотом. А еще он ничего не может поделать с предательски заполнившими грудь облегчением пополам с благодарностью. — Все со мной нормально, — все равно упрямо бормочет он, прикрывая глаза. Вулси насмешливо фыркает. Его пальцы зарываются в волосы, грубовато ерошат, и когда он убирает руку, Джо едва справляется с желанием самому ткнуться в его руку, чтобы хоть немного продлить прикосновение.