* * *
Ни Джейс, ни Алек о тревогах отца не знали, хотя они были не так уж необоснованны. — Эти ублюдки снова ограбили поезд, — Джейс раздраженно скомкал и отбросил газету со статьей о бесчинствах Валентина — недельной давности, но он собрался ее прочитать только сейчас. Алек педантично подобрал газету и разгладил на колене. — В этот раз их почти задержали, — дочитал он заметку. — В поезде ехали военные. — И что? — Джейс с раздражением сплюнул. — Они пишут это в каждой газете: «вот-вот будут пойманы», «почти остановили». А правильнее было бы «расцеловали в задницы и упустили, как последние мулы»! — Джейс! — укоризненно одернул его Алек. — Какими надо быть кретинами, чтобы упустить бандитов, грабящих тот самый поезд, в котором вы едете? — Пешие конных не догонят, — пожал плечами Алек. — А соваться в каньон они явно не рискнули. Там бы их перестреляли, как койотов. Джейс хмуро хмыкнул. — Надо собрать народ и прочесать там все. — Прочесывать каньон можно месяцами, — Алек сложил газету и сунул в карман. — За это время они могут пройтись по всем фермам и дотла спалить город. Вспомни прошлый год. Джейс помрачнел. В прошлом году «Отреченные» совсем потеряли страх. Фермы грабили одну за другой, пока власти не прислали на охрану военных. Те стояли лагерем под городом три месяца, подстрелили несколько парней Валентина и положили несколько своих, сунувшихся в каньон. Но банда на какое-то время затихла. А теперь принялась грабить с новыми силами. — Может, их уже взяли? — без особой веры в свои слова предположил Алек. — Все-таки неделя прошла. — Держи карман шире! — Джейс засунул руки в карманы, прислонившись к стене почтовой станции. Дилижанс запаздывал, и это тоже вызывало тревогу. Впрочем, спустя еще полчаса вдалеке сначала запылило, потом показалась крохотная точка, выросшая до экипажа с парой лошадей. Соскучившийся по новостям Джейс оживился, но раньше, чем он поздоровался с кучером, тот открыл двери, выпуская из дилижанса пассажиров. Первой вышла и осмотрелась женщина с настолько серьезным и озабоченным лицом, будто она приехала сюда по ошибке и решительно не понимала, как здесь будет жить. За ней показался молодой человек, примерно одного возраста с Джейсом и Алеком. Он, наоборот, выглядел преувеличенно бодро, заявив «Какое чудесное место! И чудесная погода!», хотя ничего чудесного в ней не было. Солнце стояло в зените, немилосердно пекло, а дождя не было уже с месяц, и пыль противно скрипела на зубах. Парень поправил очки и, протянув руку, помог выбраться из дилижанса молоденькой рыжеволосой девушке. Она с любопытством и без смущения взглянула сначала на Алека, а потом задержалась взглядом на Джейсе. — Добро пожаловать в Шэдоу-Вэлли! — Джейс не упустил случая познакомиться и в знак приветствия коснулся пальцами края шляпы. Девушка улыбнулась, глядя на него с еще большим интересом. Алек вдруг почувствовал необъяснимое раздражение. Наверное, они приехали из какого-нибудь огромного города, может, даже с промышленного севера, и теперь смотрят на них, как на диковинку из приключенческих книжек — диких ковбоев, палящих направо и налево из своих кольтов, — или вовсе принимают за деревенщин. Ему захотелось показушно сплюнуть сквозь зубы — даже слюна во рту скопилась, но Алек удержался. Не зря же мама прививала им с Джейсом хорошие манеры, а она, все-таки, была на четверть француженкой и знала в этом толк. — Благодарю, — чопорно кивнула женщина. На нее обаяние Джейса явно не распространялось. — Я — помощник шерифа, — попробовал козырнуть тот. — Могу чем-нибудь помочь, мэм? — Не думаю, — тем же тоном отозвалась та. Девушка с сожалением вздохнула. А вот парень, наоборот, сделал шаг навстречу: — На самом деле, можете, — он протянул Джейсу ладонь для рукопожатия. — Саймон Льюис. Я сопровождаю миссис Гэрровей и мисс Фрей… — У нас здесь родня, — сообщила девушка, кокетливо поглядывая на Джейса. — Тетушка Доротея. — Миссис Витч? — догадался Алек. Фамилия ей подходила как нельзя лучше — старая ведьма частенько притаскивала их с Джейсом за уши к отцу, когда заставала за воровством яблок в своем саду. — Да. Но, кажется, телеграмма о нашем прибытии приехала вместе с нами, — хихикнула мисс Фрей. — У нас в последнее время плохо с почтой, — поспешил поддержать тему Джейс и добавил многозначительно: — Местная банда промышляет разбоем. Только очень отважные женщины могли отправиться в путешествие в такое время… Мисс Фрей смущенно потупилась, а миссис Гэрровей, судя по внешнему сходству, приходящаяся ей матерью, качнула головой без тени улыбки. — Мы не боялись, ведь с нами был мистер Льюис. После этого смущенно закашлялся уже он. На взгляд Алека, мистер Льюис не мог бы защитить суслика, сидящего в норе, не говоря уже о двух женщинах. Скорей, от бандитов отбилась бы сама миссис Гэрровей — сковородой или зонтиком от солнца. — О банде мы наслышаны, — безрадостно сказал Льюис. — Я намерен собрать материал о них. Видите ли, я — репортер… — Мистер Льюис работает в газете моего супруга, — бесцеремонно перебила его миссис Гэрровей, и тот умолк с видом человека, привыкшего к таким вещам. — И тот посчитал весьма удачным совместить нашу поездку сюда и возможность насобирать материал для мистера Льюиса. — С этим вам каждый поможет! — уверенно заявил Джейс. — Здесь весь город знает этих уб… — он осекся на полуслове, но успел поправиться, — нехороших людей. — Прекрасно, но… Мы совсем не знаем этого города, — Льюис обвел обреченным взглядом улицу. — А для начала нам бы добраться до миссис Витч. Не подскажете, как нам ее найти? — Подскажу и могу помочь донести вещи, — вызвался Джейс, и раньше, чем изумленный Алек успел вставить хоть слово, хлопнул его по плечу. — Заберешь почту? — Да, конечно, — кивнул тот, глядя как Джейс с Льюисом вынимают из ящика для багажа чемоданы и шляпные коробки. Глядя на растущую гору вещей, Алек, уже было успевший обидеться на Джейса, порадовался, что его помощи не попросили. И еще больше — что Джейс, вечно сующийся, куда не надо, будет, наконец, объезжен. Но провожая их взглядом, Алек задался вопросом, что могло так заинтересовать в их компании Джейса, и напрашивающийся ответ был ему совсем не по душе.* * *
Алек сидел за стойкой бара рядом с Джейсом и угрюмо смотрел в свой стакан с водой. Сегодня главной темой в салуне были миссис Гэрровей и ее дочь, и их достоинства завсегдатаи обсудили уже со всех сторон. Мамаша, по их мнению, была чертовски хороша, но та еще штучка, настоящая необъезженная кобыла, которой просто нужна твердая рука. Алек мысленно посочувствовал смельчаку, который рискнет подкатить к суровой миссис с этими лошадиными сравнениями. А вот о юной мисс Фрей говорили исключительно с придыханием, которое вызывало у Алека желание кого-нибудь подстрелить. Можно даже саму нежную розу посреди дикой пустыни. Все равно местный климат вреден для роз, так что это было бы актом милосердия. Сам предмет разговора скромно ютился в углу салуна вместе с матерью и мистером Льюисом. Ей здесь, очевидно, было неуютно, зато миссис Гэрровей вела себя так, словно Камилла Белькур должна умереть от счастья, что ее почтили своим присутствием такие уважаемые гости. Льюис, как типичный репортер, с любопытством вертелся, оглядываясь по сторонам. Джейс не сводил внимательного взгляда с углового стола, замерев над полупустым стаканом бурбона. Он ловил любое упоминание о мисс Фрей и довольно кивал, соглашаясь с каждым комплиментом. Алеку казалось, что от такого частого кивания его голова вот-вот отвалится и покатится по грязному заплеванному полу под ближайший стол. За которым, кстати, тоже обсуждали мисс Фрей, но гораздо менее восторженно. — А она милашка, — говорил Грязный Бэт, которого так прозвали не только за вечно немытые волосы, но и за похабное поведение. — Я бы ее покатал на своем жеребце! Этот дрищ, с которым она приехала, вряд ли сможет показать ей такой же класс! Довольный своей шуткой, он заржал на весь салун, и его тут же поддержали еще несколько собутыльников. Джейс со стуком поставил свой стакан на стойку. — Эй, следи за языком! Еще раз посмеешь сказать что-то столь же гнусное о наших гостях, и я... — И что же ты сделаешь? Джейса в городе не боялись, скорее уважали, как большого любителя подраться. К тому же, драки он редко начинал сам, а что после них драчуны оказывались в камере — так это не самое худшее место, чтобы проспаться. Да и шериф Лайтвуд после этого часто наливал опохмелиться стаканчик-другой. В общем, большинство мужчин в городе понимали в хороших драках, а Грязный Бэт вообще любил нарываться на них развлечения ради. — Так что же мне сделает уважаемый помощник шерифа? Попросит своего братца прочесть проповедь о пользе воздержания? Не говоря ни слова, Джейс ударил первым. Грязный Бэт отлетел на стол, сбив по дороге пару стульев и одного из своих приятелей. Тут же салун загудел, как растревоженный улей — почти все посетители с радостью присоединились к драке. Алек вскочил на ноги. Он терпеть не мог эти бессмысленные бои без правил, целью которых был только сам процесс. Но Джейс всегда лез в самую гущу, и Алеку приходилось быть рядом, чтобы вовремя защитить его от очередной разбитой бутылки или ножки от стола. Вот и сейчас Джейс раздавал удары направо и налево, но совершенно не смотрел, что происходит за его спиной — настолько привык, что брат будет рядом и прикроет. Послав одного заигравшегося ковбоя в нокаут и приложив стулом по спине другого, тот оттащил от Джейса совсем озверевшего сыночка мистера Блэкторна. Пацан размахивал ножом, и Алек поспешил отобрать его прежде, чем кто-нибудь пострадает. — А теперь слушайте меня! — он обернулся и увидел, что Джейс уже забрался на барную стойку и начал свое обычное представление. — Вы все арестованы за нарушение порядка и порчу имущества мадам Белькур. Бросайте стулья, допивайте виски и на выход! Мужики, которые к подобным процедурам уже давно привыкли, молча поставили уцелевшую мебель на место и со смешками один за другим начали покидать салун. Они выпустили пар, а через полчаса им никто не помешает вернуться в уже убранный зал и насладиться видом стройных ножек танцовщиц мадам Камиллы. Джейс выволок не сопротивляющегося Грязного Бэта на улицу, громко возмущаясь, что была бы его воля, он бы упек того за решетку минимум на месяц. Усмехнувшись, Алек взвесил в руке трофейный нож и задумался, стоит ли возвращать его малолетнему владельцу, когда рядом с ним раздалось деликатное покашливание. Мисс Фрей теребила в руках сумочку, глядя вслед удаляющемуся Джейсу. Причем в ее взгляде было такое восхищение, словно он только что на ее глазах совершил величайший подвиг. — Чем могу быть полезен, мисс? — спросил Алек, загнав подальше растущее раздражение. — Вы ведь друг мистера Вейланда? — щеки мисс Фрей вспыхнули легким румянцем от одного упоминания Джейса. — Вообще-то сводный брат. — Вот как… Тогда вы точно должны знать… У мистера Вейланда есть невеста? От неожиданности Алек даже закашлялся. Нет, он заметил интерес этой девушки к Джейсу, но она, в конце концов, приехала в Шэдоу-Вэлли ненадолго и скоро уедет обратно. Зачем строить далеко идущие планы на парня, с которым через пару недель расстанешься навсегда? Это свойственно всем женщинам или только северянкам? В любом случае, Алеку это не нравилось. — Нет, мисс, у Джейса нет невесты. Он пользуется слишком большой популярностью у девушек, чтобы выбрать какую-то одну. Мисс Фрей погрустнела, но понимающе кивнула. — Конечно, он же такой галантный. — Галантный? — искренне удивился Алек. Это слово к Джейсу уж точно не относилось. — Ну да, — заверила девушка. — Он очень помог нам, когда мы только приехали, и сейчас тоже заступился за меня, хотя тот грязный человек был вдвое больше него. Алек рассмеялся. — О, не берите в голову, мисс! Вы тут ни при чем. Просто драки в салуне — любимое развлечение почти всех местных мужчин, включая Джейса. Если бы не вы, они нашли бы другой повод подраться. — Неправда! — мисс Фрей топнула ножкой. — Мистер Вейланд ударил того человека, когда он оскорбил меня! Все вы врете! — С чего бы мне врать? — Алеку больше не удавалось скрыть, как его раздражала эта рыжая девчонка. — Потому что вы завидуете! Я слышала, что о вас говорили в салуне. Что вы не лезете в драку, вечно держитесь за спиной мистера Вейланда и еще ни разу никого не арестовали. Вы просто трус! Стиснув зубы, Алек придвинулся к мисс Фрей на шаг, нависая над ней. Девушка была совсем миниатюрная, а рядом с ним вообще казалась каким-то воробушком. В ее глазах отразился испуг, и Алек вдруг вспомнил, что все еще сжимает в руке отобранный у Марка Блэкторна нож. — Держись от Джейса подальше, — процедил он зло, глядя, как бледное личико мисс Фрей покрывается красными пятнами. Рядом открылась дверь салуна, и из нее величественно выплыла миссис Гэрровей. За ее спиной маячил мистер Льюис. Алек отошел от Клэри и приподнял край шляпы. — Приятно было поговорить, мисс Фрей. Миссис Гэрровей. Он кивнул на прощанье и быстрым шагом направился в офис шерифа.* * *
На самом деле ничего нового для себя Алек не услышал. Многие жители Шэдоу-Вэлли говорили то же самое в глаза и за спиной, но вот в трусости никогда не обвиняли. Да и насмешки их были добродушными, потому что многие испробовали на себе, как Алек умеет постоять за себя, если нужно. А уж стрелял он лучше всех в городе, и об этом тоже знали все. Но почему-то слова мисс Фрэй больно задели. Может, из-за тона, которым они были сказаны, или из-за убежденности девушки в их истинности. Да, Алеку ни разу не приходилось арестовывать преступников, но только потому, что местных пьяниц и драчунов он таковыми не считал. А в те несколько случаев, когда в городе действительно случались преступления, Джейс так рвался в бой, что и Алек, и даже Роберт просто отступали в сторону — пусть получит удовольствие. И вот теперь оказалось, что Алеку и возразить наглой девчонке нечего. Он остановился возле офиса шерифа. Заходить и смотреть, как Джейс изображает перед Грязным Бэтом грозу преступности, не хотелось совершенно. Алек прислонился к стене, сдвинул шляпу на лоб и вздохнул. Черт бы побрал всех рыжих, всех северянок и всех женщин заодно! Или хотя бы одну конкретную! — …и гнали их до самого каньона, — донесся вдруг из открытого окна голос отца. — А уже там след потеряли где-то в районе Могильного ущелья. — Лучше скажи, что они и не искали! — голос Джейса дрожал от возмущения. — Судя по тому, что Валентин успешно скрывается от властей уже десять лет, каньон он знает, как свои пять пальцев. Чего не скажешь о солдатиках из Канзаса, которые просто ехали по своим делам в том злосчастном поезде. Да мы должны благодарить Бога, что они туда не сунулись — нам только новых трупов не хватало! — если шериф и преувеличивал, то самую малость. Трупами «Отреченные» регулярно снабжали всю округу. — Причем, Валентину даже не пришлось бы их убивать, издохли бы сами под палящим солнцем и без воды! — Тогда давай каньон прочешем мы. Теперь даже ориентир есть — Могильное ущелье. Отец тяжело вздохнул, потому что Джейс предлагал это по три раза в неделю. — Джейс, ты сам знаешь, почему это ущелье получило такое название. Сгинуть там легче, чем схлопотать по морде в салуне у Камиллы! Никто не знает его достаточно хорошо, кроме, разве что, шайки Валентина и, может, еще индейцев. — Значит, не разрешишь? — спросил Джейс угрюмо. — Нет. Алек знал, что спорить с отцом бесполезно, и Джейс это знал тоже. Через секунду хлопнула дверь, и он пронесся мимо, даже не заметив брата, замершего в тени дома. Хоть бы этот упрямец не отправился искать Валентина один — это было бы чистым самоубийством. Потому что, даже если Джейсу удастся напасть на след, он не вернется за подкреплением, а бросится в бой и, конечно же, живым из него не выйдет. Но он так не поступит, он обязательно возьмет с собой Алека, ведь с самого детства они всегда все делали вместе, разве не так? Но куда бы не направлялся Джейс, по дороге его отвлекли от героических планов. Ненавистная мисс Фрей перехватила его у дома миссис Витч, и Алек даже издалека мог видеть, как загорелись глаза брата при виде этой девушки. Еще вчера Джейс первым делом кинулся бы искать Алека, чтобы уговорить его на вылазку, и они бы долго обсуждали все за и против, изучали карту каньона и составляли бы несбыточные планы за бутылкой бурбона. А сейчас Валентин, «Отреченные» и мысли о мести мигом вылетели из головы Джейса, уступив место более приятным вещам. Не в силах больше на это смотреть, Алек оттолкнулся от стены и пошел домой. Мисс Фрей имела уникальный талант — она портила все, к чему прикасалась, а каждое ее слово отравляло не хуже самого сильного яда. Сначала она обвинила Алека в трусости, а теперь заставила Джейса забыть о долге! Алек хлопнул дверью, и из кухни тут же выглянула Изабель. Судя по запаху, которым успел провонять весь дом, она снова пыталась научиться готовить. — Ты чего грохочешь? — Ничего…, — буркнул Алек, поднимаясь по лестнице к себе в комнату. — Да что случилось? — крикнула сестра ему вслед, но он только отмахнулся. Значит, Джейс так занят этой рыжей ведьмой, что даже не собирается искать Валентина, хотя теперь им известно место — Могильное ущелье. Что ж, тогда Алек справится сам! Он найдет логово Валентина, заткнет красивый ротик мисс Фрей и напомнит Джейсу о самой важной цели в его жизни. А когда он приведет его и отца к «Отреченным», больше никто не посмеет сказать, что он трус! Быстро побросав в сумку все, что могло ему понадобиться, Алек спустился вниз и осторожно заглянул в кухню. Изабель уже успела куда-то убежать, оставив кастрюлю на печи, и, судя по горелому запаху, ее содержимое оставалось только выбросить. Но это было к лучшему — значит, на этот раз ужин пройдет без пищевых отравлений. Алек снял кастрюлю с огня, быстро наполнил водой две фляги и завернул в платок краюху хлеба и кусок копченого мяса. Порадовавшись, что не придется никому объяснять, куда он собрался, Алек снова вышел из дома и пошел седлать Стрелу.* * *
Солнце палило нещадно, и за те несколько часов, что Алек добирался до каньона, он успел выпить всю воду из одной из фляг. Пот каплями стекал по вискам, рубаха прилипла к телу, а шляпа от послеобеденного зноя спасала мало. Стреле тоже приходилось несладко, хотя Алек как следует напоил ее перед уходом и не пускал вскачь. Воздух был густым и горячим, обжигал легкие и маревом стелился над землей, красная пыль, которую копытами взбивала лошадь, липла к коже и лезла в глаза. Поэтому, когда Алек добрался до Могильного ущелья, он почти обрадовался. Здесь можно было хоть ненадолго спрятаться в тень, если держаться западного склона. Алек спешился, чтобы размять ноги и немного осмотреться — где-то тут должны были оставить свои следы «Отреченные» и преследовавшие их военные. И действительно, земля здесь была буквально истоптана, следы на песке виднелись повсюду. Но Алек не успел в них как следует разобраться. Стрела заметила пробивающиеся из-под камней зеленые побеги и быстро засеменила вглубь ущелья. Выругавшись, он бросился за ней, надеясь, что они создают не слишком много шума и еще не привлекли к себе внимание бандитов. То тут, то там на дне ущелья валялись выбеленные солнцем и временем кости животных, точно так же забредших сюда в поисках тени и редкой травы. Но Стрелу не смутил даже треснувший лошадиный череп — она самозабвенно обгладывала какой-то кустик. Алек направился к ней, споткнулся об камень и чуть не загремел носом в землю. Лошадь, как ни в чем не бывало, отступила на шаг и тактично отвернулась. — Ну, отлично! — Алек потер ушибленное колено и оглянулся в поисках слетевшей с головы шляпы. — Смотри, что ты наделала! Стрела весело всхрапнула и вернулась к своему кустику. Шляпа обнаружилась в десяти шагах, но как только Алек наклонился, чтобы ее поднять, неожиданно налетевший ветерок отнес ее еще футов на пять дальше. — Видимо, сегодня просто не мой день, — вздохнул Алек. — Сначала мисс Фрей, потом Стрела, теперь шляпа. С такой удачей нечего и думать о том, чтобы найти Валентина. Он снова наклонился, но на этот раз шляпа вела себя смирно. Протянув руку, Алек вдруг заметил странные следы — будто кто-то подметал дно ущелья метлой. Верхом он бы их ни за что не заметил, да и ветер уже слегка разметал песок, но в том, что эти следы — дело рук человека, сомневаться не приходилось. Вот почему до сих пор никому не удавалось отыскать логово «Отреченных». Свои следы они заметали в буквально смысле! Алек обошел этот участок ущелья, отмечая, где начинаются и заканчиваются странные полосы. Получалось, что дальше вглубь бандиты не уехали, а девались куда-то именно отсюда. Но куда? Не улетели же они по воздуху! Да и не нужно было бы в таком случае подметать за собой. Нет, они куда-то свернули, возможно, в какой-то тайный проход, только как его найти? Покрутившись еще с полчаса, Алек заглянул под каждый камень и даже залез по скале наверх, но ничего не обнаружил. Стрела мирно топталась внизу, уже полностью объев кустик, и теперь примерялась к старому высохшему дереву неподалеку. Но есть на нем было совершенно нечего, оно давно умерло. Да и вообще странно, что оно смогло вырасти до таких размеров на этом сухом песчанике. Стоп! Дерево? В два человеческих обхвата толщиной? К сухостою Алек подлетел так резко, что Стрела недовольно всхрапнула и попятилась. Он осмотрел дерево со всех сторон, и чуть не закричал от радости. Он был абсолютно прав — кто-то приволок его специально и камнями замаскировал отсутствие корней. На самом же деле, дерево прикрывало узкий, на одну лошадь, проход среди скал. Наверняка, именно так всегда скрывались «Отреченные», оставляя преследователей с носом. Хоть дерево было и сухое, но большое и тяжелое, и Алеку пришлось попотеть, чтобы отбросить его с дороги. Зато когда путь был свободен, и он запрыгнул на лошадь, направляя ее по тропе, казалось, у него за спиной выросли крылья. Столько лет никто не мог выследить Валентина или хотя бы напасть на его след, и вот теперь Алеку удалось совершить невероятное открытие! Он уже представлял, как расскажет об этом Джейсу, как проведет их с отцом по этой тропе, как они, наконец, поймают «Отреченных» и отправят их на виселицу. Через полмили проход расширялся, и можно было больше не бояться ободрать ноги о скалы. Алек почти не смотрел по сторонам, поэтому не заметил, откуда раздался выстрел. Только почувствовал, как болью обожгло левое плечо, и упал с лошади, ударившись головой о камень. Стрела испуганно встала на дыбы, и Алек едва успел увернуться от ее копыт. Раздался еще один выстрел, и еще один, но лошадь уже скакала прочь, унося с собой сумку с едой и полную флягу, а также коробку патронов. Алек спрятался за большим валуном и достал свой кольт. Впрочем, он понятия не имел, где находился стрелок, поэтому просто выжидал, когда же тот проявит себя снова. Но ничего не происходило, и как он не вслушивался, слышал только стук собственного сердца и отдалявшийся топот копыт. Голова болела зверски. Алек дотронулся рукой до затылка и обнаружил на пальцах кровь. Из плеча ее тоже натекло немало — рубаха пропиталась красным, и даже на земле уже была небольшая лужица. Лежать здесь и медленно истекать кровью не имело никого смысла, лучше уж встретить смерть лицом к лицу и попытаться забрать стрелка с собой. Держа кольт наготове, Алек выбрался из-за камня, но новых выстрелов не последовало. Видимо, бандит посчитал, что его противник сдохнет сам по себе, поэтому глупо тратить патроны. И нужно было признать, что шансы такого исхода были очень велики. Без лошади, без воды и еды, да еще и раненый он вряд ли уйдет далеко. Но и сидеть на месте Алек тоже не собирался. Оглянувшись по сторонам, он попытался определить, откуда приехал. В глазах плыло и двоилось, но, кажется, вон тот камень они со Стрелой проезжали. Или тот? Подобрав шляпу и чуть не упав при этом, Алек медленно побрел обратно, надеясь, что хоть с направлением он не ошибся. «И все-таки сегодня не мой день…», — билась в голове одна и та же мысль, и он старался за нее держаться.***
Алек с трудом разлепил веки и не понял, спит или проснулся. Над ним склонилась странная птица с человеческим лицом и нечеловеческими глазами. Она сказала что-то непонятное, но успокаивающее, и Алек, так и не разобрав ни слова, опять провалился в забытье. Когда он снова пришел в себя, птица обрела четкость и превратилась в человека. Индейца, если говорить точнее. Он сидел, привалившись спиной к стене и, прикрыв глаза, курил длинную глиняную трубку, выпуская дым через нос. Алек сонно разглядывал его роуч, лицо с носом с горбинкой и глазами, густо обведенными сажей, пока не пошевелился и по плечу не разлилась горячим ломящая боль. Он зашипел, и индеец открыл глаза — очень светлые с черной бусиной зрачка, придавшие ему еще больше сходства с большой хищной птицей. — Больно? — он странно выговаривал звуки, немного тягуче и мягко. — Больно — это хорошо. Больно — значит, живой. Алек с трудом сел, придерживая плечо другой рукой. Он оказался по пояс раздет и перевязан полоской суконной ткани, из-под которой остро и терпко пахло травами. Голова тоже была обмотана и неприятно гудела. Индеец смотрел на него, прищурившись. — Это ты мне помог? — спросил Алек. Тот медленно кивнул, не сводя с него внимательного взгляда. — Где я? Индеец повел рукой вокруг себя. — Мой хоган. — Твой… дом? — переспросил Алек, оглядываясь. — Дом? — задумчиво повторил тот, будто пробуя слово на вкус. — Дом, да. Алек попробовал встать, и растревоженное плечо снова зверски разболелось. Индеец встал и протянул ему миску с травяной настойкой. — Что это? — нахмурился Алек, сглотнув. Страшно хотелось пить, но настойка казалась подозрительной. — Выпьешь — уснешь, — честно или, по крайней мере, Алеку хотелось так думать, ответил индеец. — Не-ет, — мотнул головой он. — Мне нельзя спать. Мне нужно домой. Я давно здесь? Индеец задумался. — Йохано-ай трижды проезжал на белом коне по небу… — Что? — переспросил Алек. Он все еще не очень хорошо соображал и, казалось, не полностью понимал отрывистую речь индейца. — Я нашел тебя три дня назад, — вдруг сказал тот, гораздо чище, без этого непривычного акцента. — У самого каньона. — А… три дня?! — Алек сам не понял, от чего опешил больше. От того, сколько времени пробыл без сознания, или от того, что индеец вдруг заговорил на чистом английском. — Ты продержал меня у себя три дня?! Казалось, тот даже обиделся. Он вскинул брови и, прищурив глаза, ткнул Алека в грудь пальцем. — Ты был почти мертвый! Стервятники уже слетелись и ждали подле тебя. Я думал — умрешь раньше, чем довезу! И это благодарность?! Он отвернулся так резко, что перья его роуча хлестнули Алека по лицу, и вышел из хогана. Тот прижал ладонь к горящей щеке. В одном индеец был прав — с его стороны было черной неблагодарностью показывать свое возмущение человеку, который, вероятно, спас ему жизнь. Алек поднялся, с трудом справляясь с головокружением, придерживая раненое плечо и морщась от боли, и последовал за ним. Но далеко уйти не получилось — едва он доковылял до выхода, завешенного цветным одеялом, как столкнулся на пороге с вернувшимся индейцем. — Зачем встал? — еще сильнее рассердился тот. — Ложись! Я суп принес. Суп Алека не обрадовал, а приказ лечь он выполнил немедленно, повиснув на индейце так, что тот едва удержал в руке миску, выплеснув половину на глиняный пол. Встать Алек действительно поторопился. Перед глазами все плыло, и он не очень хорошо понял, как снова оказался на одеяле. А потом индеец приподнял ему голову большой, широкой ладонью и принялся поить супом через край миски. — Глупые белые люди, — бормотал он. — Бегут куда-то, спешат, убивают друг друга… Алек глотал суп, слушая его ворчание странно отрешенно, будто перебрал в заведении мадам Белькур. Такое с ним пару раз случалось, и то состояние ему не нравилось. Не нравилось чувствовать себя неуклюжим и смешным и терять контроль над собой. А сейчас это было как будто даже правильно и отчего-то очень приятно. В его губы снова ткнулась миска, Алек сделал еще глоток и почувствовал горечь травяного отвара. Он протестующее замычал, хотел было увернуться, но индеец придержал его голову и, успокаивающе бормоча, заставил все выпить. — Вот так, — смуглая ладонь легла ему на лоб, утерла пот. — Теперь спи. Завтра будет лучше. И Алек закрыл глаза, отчего-то сразу поверив. Назавтра действительно стало легче, и, хотя раненое плечо болело так же сильно, Алек уже смог сидеть. А индеец, оказавшийся шаманом племени навахо, рассказал, как нашел его в каньоне. Оказалось, Алек почти сумел из него выбраться, хотя сам он об этом ничего не помнил. Шаман рассказал, как удивился, увидев тело, и еще больше — поняв, что он жив. Говорил по-английски он настолько хорошо, что Алек все-таки не удержался от любопытства и спросил, кто его учил. Тот помолчал, а потом рассказал о своей белой бабке, когда-то похищенной его дедом и прожившей в племени всю оставшуюся жизнь. Навахо в целом могли объясниться с белыми несколькими десятками слов, но шаману мальчишкой нравилось звучание английской речи, и он учил ее, сколько мог запомнить. Разговаривать с ним было интересно, его голос успокаивал и убаюкивал, и почему-то не хотелось спорить с тем, что пока Алеку нельзя садиться на лошадь. — Сможешь на нее забраться — сам отвезу тебя домой, — пообещал шаман, снова надымив в хогане. — А пока — лежи и проси своего Бога, чтобы он скорее тебя исцелил. Алек сонно смотрел на него из-под одеяла, в голове было пусто и совсем не хотелось молиться. Он на секунду вспомнил отца Захарию, но сама мысль о нем казалась неуместной в этом хогане. Сейчас Алеку казалось, что если кто и слышит, то боги навахо — раз его спас их шаман. — Как тебя зовут? — не сразу догадался спросить он. Шаман выпустил трубку изо рта и произнес что-то длинное и очень сложное. — Я не смогу повторить, — смущенно признался Алек. Тот задумался. — А твое имя? — Алек. Александр. — Это что-нибудь значит? — шаман смотрел внимательно, не отводя взгляда. — Защитник людей, — припомнил Алек. Индеец задумался, кивнул, тихо произнес под нос еще какую-то неразборчивую фразу. Потом снова посмотрел на него, уголки губ у него приподнялись в усмешке. — На ваш язык я — Великое Бедствие.* * *
Утром третьего дня Великое Бедствие внимательно осмотрел плечо Алека и кивнул. — Можешь ехать. Сердце Алека подпрыгнуло к горлу. Он успел соскучиться по своим родным и прекрасно понимал, как они волнуются, и все же... на какую-то долю секунды он даже пожалел, что не может остаться дольше. И казалось, Великое Бедствие прочитал его мысли. — Я бы тебя не отпускал…, — он смотрел с загадочной усмешкой. — И ты бы жил с нами, как моя бабка... — Я не хочу быть похожим на твою бабку! — возмутился Алек. Усмешка сошла с лица шамана. — Мне жаль, — серьезно сказал он и, раньше, чем Алек понял смысл его слов, вышел из хогана. Тот остался ждать со странным ощущением, будто он обидел Великое Бедствие и при этом настолько глуп, что даже не может понять — чем. Но когда индеец снова заглянул в хоган, по его лицу ничего нельзя было прочесть. — Пойдем, — позвал он, и Алек вышел из хогана. Солнце на несколько секунд ослепило его, и поэтому Алек испугался, когда что-то толкнуло его в грудь. Великое Бедствие засмеялся. — Охэнзи любопытный, как я... Алек, прищурившись, посмотрел на него. Серый конь, очевидно, заинтересовавшись запахами из-под повязки, фыркнул и снова потянулся к нему. — Отстань, — дернул его за косичку на гриве Великое Бедствие. Конь в ответ прянул ушами и покосился на него лиловым глазом. А потом, будто из упрямства, снова ткнулся мордой в Алека. Тот засмеялся, а потом услышал переговаривание двух сидящих рядом женщин. Конечно, Алек не понял ни слова из сказанного, но выражения их лиц, когда они смотрели на шамана, уже говорили о многом. Если бы это были кто-то из соседок Алека, это точно было бы замечание в духе: «настолько бестолков, что даже лошадь его не слушается». Похоже, шамана в племени не носили на руках. Великое Бедствие сделал вид, будто это его не касается, и Алек понял, что не ошибся в предположении. А тот ухватился за гриву Охэнзи и легко запрыгнул ему на спину, без всякого седла. — Садись за мной, — сказал он Алеку. — Охэнзи не сбросит, он умный. Алек никогда не ездил без седла, и потому подошел к коню с опаской, не зная, как к нему подступиться. Великое Бедствие избавил его от раздумий, протянув ему руку. — Может, я один поеду? — рискнул спросить он. — Один — упадешь, — отрезал тот. — Ну?! Алек ухватился за его руку и с грехом пополам вскарабкался позади него. Плечо немедленно снова заныло, в рот попали длинные волосы Великого Бедствия и вдобавок ко всему женщины племени засмеялись от его неуклюжести. Алек вспыхнул и уставился в макушку шамана. — Держись за меня, — будто почувствовав его взгляд, приказал тот. — Крепко держись! Алек смущенно положил ладонь ему на плечо. Великое Бедствие сокрушенно вздохнул и, перехватив его ладонь, положил ее себе на живот. А потом так же, только аккуратней поступил с его левой рукой. Держаться больной рукой было неудобно, но от этого плечо ныло не так сильно, как когда рука просто висела вдоль тела. — Так и держись, — уже мягче сказал Великое Бедствие и, поудобнее перехватив веревочные стремена, ударил Охэнзи пятками. Конь с места перешел на рысь, и Алек судорожно вцепился в замшевую куртку Великого Бедствия, боясь свалиться. Тот засмеялся: — Если боишься — привяжу к себе веревкой! Алек, едва успевший выдохнуть после смешков женщин, снова покраснел. Но, к счастью, после этого индеец умолк. Охэнзи мерно перебирал копытами по ровной степи, Алек перестал бояться упасть с него и цеплялся за куртку Великого Бедствия уже не так крепко. В дороге тот не болтал, а сам Алек не знал, что говорить и нужно ли. И только когда вдалеке показались крыши ближайших домов, шаман немного придержал коня и с прохладцей сказал: — В город не поеду. Дойдешь до своих? — Конечно, — кивнул Алек, соглашаясь и с первой половиной фразы и со второй. Дойти он прекрасно мог хоть и отсюда, если бы тот вздумал ссадить его, а нежелание Великого Бедствия заезжать в город и объяснений не требовало. Шаман снова ударил Охэнзи пятками, и остаток пути снова прошел в молчании. Уже спрыгнув с коня, Алек замялся, не зная, что сказать шаману на прощание и как выразить свою признательность за все сделанное для него. — Спасибо, — наконец, сказал он, и тот усмехнулся в ответ. — Смотри — не теряйся больше в каньоне, меня там может и не быть… Алек кивнул, а Великое Бедствие махнул ему рукой и отправил коня обратно. Почему-то от того, что они толком не попрощались, было как-то обидно. А еще казалось, будто Алек не сделал чего-то важного. Он еще немного постоял, глядя вслед шаману, которого было почти не видно в столбе поднимающейся из-под копыт Охэнзи пыли, но потом вздохнул и поплелся в город. Мальчишки, запускающие змея на дороге, восторженно завопили, увидев его, а самые шустрые побежали вперед с криками: «Алек Лайтвуд жив!», «Алек вернулся!». И он совсем не удивился, когда через несколько минут увидел бегущих к нему мать, Изабель, Макса и Джейса. Изабель со слезами кинулась к нему на шею, да и мать с Максом не слишком от нее отставали. И только когда они отпустили изрядно помятого Алека, Джейс обнял его, похлопав по спине. — Мы уже и не надеялись тебя найти… Где ты был, бродяга? — Долгая история, — ответил Алек, оглядываясь. Уже и соседи подтянулись, посмотреть своими глазами на него, вернувшегося невесть откуда, а отца все не было видно. — А где отец? — Вчера уехал с мужчинами навстречу дилижансу, — мать утерла глаза ладонью. — Боялись, что на него снова нападут… Не то, чтобы Алек ожидал, что его ищут и ждут всей семьей, но то, что отец уехал, бросив поиски, неприятно кольнуло. — Ты ранен? — отвлекла его вопросом Изабель, и мать заохала, увидев простреленное плечо. — Что ж ты сразу не сказал? — Да все в порядке, — попытался отговориться Алек. — Рана сквозная! Но это не помогло. Через пару секунд его уже тащили к врачу. Даже Джейс, вместо того, чтобы поддержать, коварно подталкивал в спину. А потом вся семья дружно стояла над ним, пока доктор Лосс придирчиво осматривала его плечо и повязку. — Не ожидала, что индейцы разбираются в таких ранениях… — она с нескрываемым удивлением покачала головой. — Нет ни воспаления, ни нагноения, рана прекрасно обработана… — Надо думать, у них было на ком тренироваться, пока их сгоняли в резервацию, — хмыкнул Джейс, и у Алека испортилось настроение от его слов. Это было странно для него самого — посмотреть свежим взглядом на случившееся и на то, с какой почти необъяснимой добротой отнесся к нему шаман навахо. А он даже не успел поблагодарить его за это, да еще и обиделся, что тот не попрощался… Алек всю дорогу до дома чувствовал себя тем еще негодяем и смог отвлечься от этого, только когда Джейс утянул его на конюшню. — Ну, — спросил он. — Может, расскажешь, почему тебя понесло в каньон, да еще и одного? Почему не позвал с собой меня? Алек посмотрел на него, но так и не решился сказать, что причина в нем самом. Спасла от ответа заглянувшая к ним Изабель: — Джейс так переживал, буквально все слезы выплакал… — Неправда! — натужно засмеялся тот. — Правда-правда, — подмигнула Алеку Иззи. — Я сама видела, как он плакал в обнимку со Стрелой, когда она вернулась без тебя. — А сама-то, сама? — возмутился Джейс. — Мне можно, я же девчонка! — нагло парировала та. — И ты тоже, оказывается! Алек засмеялся и погладил Стрелу по шее. — Хорошая девочка… я скучал бы, если бы ты не вернулась… — А мы бы скучали по тебе, — призналась Изабель, снова обнимая его. — Не пропадай так больше… Она как-то подозрительно хлюпнула носом, да и Джейс выглядел необычайно серьезным. — Хорошо, — Алек смущенно и неловко чмокнул ее куда-то в висок. — Постараюсь не пропадать. А то Джейс так совсем раскиснет.* * *
Отец вернулся к вечеру, когда Алек уже успел рассказать о своем приключении пять раз: по разу Джейсу с Иззи, в сокращенном варианте — матери, и два раза Максу — со всеми подробностями. И каждый раз обходить стороной причину своего странного поступка было не так-то просто. Но по возвращении отца пришлось все рассказывать еще раз, и Алек почему-то был уверен, что тот догадывается, как так вышло, что он сунулся в каньон один. Что отец видит в нем этот страх — показаться для окружающих трусом — с таким пониманием он посмотрел на Алека, когда тот замялся и заявил: «Я просто подумал, что нужно проверить, там ли они прячутся». — Хорошо, что все закончилось благополучно, — потрепал его по здоровому плечу он. Алеку показалось, что он хочет сказать что-то еще, но на этом приступ отцовской нежности закончился. — Так ты помнишь, где именно тебя подстрелили? Алек задумался. Конечно, проводить было бы проще, но свободно сидеть в седле он сможет только через пару дней, а за это время что-то может и забыться. Он и так провалялся у Великого Бедствия почти неделю и сомневался насчет части воспоминаний. Особенно той, где присутствовали птичьи глаза и орлиные перья… — Я ехал не очень долго, — ответил Алек, мысленно добавив: «иначе черта с два смог бы оттуда выбраться». — Сначала по ущелью до большого сухого дерева. Если его отодвинуть, за ним начинается узкий проход. А дальше все время по прямой, хотя там по-другому и не получится … Он вспомнил палящее солнце, красную пыль, скрипящую на зубах, и стервятников, плавно и медленно парящих над его головой. На мгновение его замутило, но он сглотнул и закрыл глаза, вспоминая вкус травяного отвара, которым поил его шаман, а потом продолжил рассказывать. Отец слушал внимательно, кивая и иногда уточняя детали, и, когда Алек закончил, решительно сказал: — Завтра мы все соберемся и все-таки прочешем ущелье в этом месте. Может, удастся подойти незаметно и взять этих ублюдков раньше, чем они угробят наших ребят. — Завтра? — переспросил Алек, не зная, чему удивляться больше, тому, как скоро отец принял решение или тому, что он вообще решился на вылазку против «Отреченных». — Чем раньше, тем лучше, — ответил тот. — Думаю, я смогу собрать ребят на рассвете… — Отлично! — Джейс едва не прыгал от радости, которую Алек разделить не мог. — Наконец-то мы с ними поквитаемся! Я же могу поехать с тобой, пап? Это был козырь Джейса. Он без проблем называл его отцом на людях, но дома старался обходиться общими фразами. Алек знал, что отца это огорчает — он, в самом деле, относился к Джейсу иногда лучше и мягче, чем к Алеку или Максу, — Изабель не в счет, ей вообще позволялось все, — но на Джейса он не давил. И когда тот называл его отцом, ему все сходило с рук. В этот раз волшебное слово тоже сработало. — Конечно, — кивнул отец, как будто тот спрашивал о чем-то само собой разумеющемся. — А вот Алек останется дома. — Что?! — тому показалось, что он ослышался. — Ты же не можешь… — Я не могу взять тебя с собой, — заявил тот. — Я не буду брать раненых и больных… — Но Джейс… — Джейс цел и здоров, — отец говорил отрывисто, будто каждое слово давалось ему с трудом. Джейс же смотрел растерянно, словно не зная, чью сторону принять. — А ты не сможешь даже на лошади удержаться. — Я смогу! — Нет! Я запрещаю, — отрезал отец, и Алек почувствовал, как краснеет, словно его окатили кипятком. — Думаешь, я не справлюсь? — с трудом выдавил из себя он. — Ты так думаешь? Отец хлопнул по столу ладонью. — Посмотри на мать! Как я должен ей сказать, что забираю тебя с собой против «Отреченных», когда ты едва вернулся с того света?! — Я… — Ты можешь думать, что хочешь, но я… — отец смотрел серьезно и как-то вымучено, так что Алек пожалел, что вообще задал эти вопросы. — Я недостаточно храбр, чтобы сказать ей это. Ты остаешься дома, и это не обсуждается. Он вышел из комнаты, и Джейс, пробормотав «Прости, братишка…», выскочил за ним. Алек прислонился к стене, чувствуя себя странно опустошенным. Только что у него была цель и повод гордиться собой — едва ли первый раз в жизни настоящий весомый повод. А ему велели оставить все мысли об этом и отсиживаться дома, зная, в какое пекло лезут его родные и друзья. Он знал, что это глупое, нелогичное чувство — ведь он, и правда, со своим плечом был бы в бою с «Отреченными» только обузой. Но обида клокотала в груди куда сильнее, чем тогда, когда из-за ревности к мисс Фрей он сунулся в Могильное ущелье. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, Алек попытался убедить себя, что отец абсолютно прав. Не получилось. Пусть и по глупости, на чистом везении, но это он нашел путь в логово Валентина, и он никому не хотел отдавать шанс достать этого гада. Он просто должен быть там! Он, черт побери, это заслужил! В голове уже созрел план, и Алек мысленно извинился перед матерью, потому что сейчас ни ее слезы, ни приказы отца его не остановят. Он не будет сидеть дома и ждать, чем все закончится. Он поедет и поможет своим близким. Тем более, теперь он знал, к кому обратиться за помощью. А еще это был повод сказать Великому Бедствию спасибо.* * *
Алек дождался, когда в доме все уснут, проверил кольт и рассовал по карманам патроны. А потом, прихватив нож, неделю назад отобранный у Марка Блэкторна, тихо выбрался из дома, надеясь, что до рассвета его никто не хватится. Будь его плечо здоровым, он точно не беспокоился бы о времени, но с таким ранением он не мог рисковать свалиться с лошади и поэтому не мог пустить Стрелу вскачь. Он знал, что трусцой и в темноте до резервации придется ехать не меньше двух часов. И хорошо, если Великое Бедствие будет на месте, а не уедет по делам. О том, что навахо могут и пристрелить странного белого, прокравшегося посреди ночи в их резервацию, он старался не думать и, в общем, оказался прав. У резервации его окружили всадники, но он вскинул руки, показывая, что безоружен, и несколько раз выкрикнул: «Помощь! Шаман!», — надеясь, что эти-то слова индейцы знают. Неизвестно, то ли и тут он оказался прав, то ли кто-то узнал его, но Алека заставили спешиться и отвели — ощутимо подталкивая, правда, — в хоган Великого Бедствия. Тот сидел у костра с трубкой, и при виде Алека лицо у него удивленно вытянулось. — Мне нужна твоя помощь! — торопливо признался тот. Великое Бедствие растерянно моргнул, а потом, повернувшись к сопровождающим Алека навахо, принялся с ними переговариваться. Алеку показалось, что он успокаивает их, доказывая, что тот неопасен, но один из них обличительно указал на нож, торчащий у него из-за пояса. Алек торопливо вытащил его, и один из индейцев наставил на него копье. Великое Бедствие придержал того за руку, а Алек протянул шаману нож ручкой вперед. — Это тебе, подарок. Тот растерянно моргнул, потом что-то сказал индейцу с копьем и тот, осуждающе нахмурившись, вышел из хогана. За ним вышли остальные, оставляя Алека наедине с Великим Бедствием. Алек понимал, что ему не доверяли, но доказывать что-то не было ни времени, ни желания. — Никто из белых не делал мне подарков, — задумчиво сказал Великое Бедствие, пробуя лезвие пальцем. — Никто из навахо не спасал жизнь белым, — ответил Алек, а потом добавил, смутившись. — Ну, по крайней мере, никому из наших… — Может быть, — шаман смотрел также задумчиво. — За какой помощью ты пришел? Алек замялся, потом сел рядом с ним. — Я подумал, что тебе может быть не все равно… Он выдохнул, собираясь с мыслями и жалея, что не продумал по пути в резервацию, как объяснить Великому Бедствию, что ему нужно. — Есть плохие люди, которые грабят и убивают наших друзей, — Алек вдруг поймал себя на мысли, что тот может просто сказать, что индейцев не волнуют проблемы белых — и будет полностью в своем праве. — Один из них ранил меня… — Ты о тех подлых змеях, что прячутся в каньоне? — спокойно спросил шаман. Алек едва не подпрыгнул. — Ты знаешь о них?! Великое Бедствие посмотрел на него с осуждением. — Их все знают, даже дети. — Но…, — Алек так растерялся, что потерял и ту слабую нить рассуждения, что была. — Все знают? И ты знаешь, где они прячутся? Тот кивнул. Алека буквально затрясло. Они все столько лет страдали от банды Валентина, не зная, где их искать, а навахо знали и молчали! — Почему же вы никому не сказали?! Великое Бедствие снова посмотрел на него, как на несмышленыша. — Потому что белые люди не задают вопросов надине. Алек задохнулся так, будто его ткнули лицом в подушку. И обидней всего было от того, что Великое Бедствие снова был по-своему прав. — Почему тогда вы сами их… — Алек замялся, — не накажете? — Потому что белые люди очень не любят, когда на-дине… наказывают других белых, — мрачно ответил тот, язвительно выплюнув слово «наказывают». — Какими бы подлыми они ни были. — Прости, — Алек смутился окончательно. Конечно, не стоило и спрашивать, если бы отец узнал, что навахо вырезали «Отреченных», то порадовался бы этому, но тут же пожаловался военным на бесчинства индейцев. А тем и так жилось несладко. Великое Бедствие серьезно кивнул, а потом спросил, с интересом глядя на него: — Так что ты хотел от меня? Алек пожал плечами. — Теперь уже не важно. — Ты приехал ночью, и говоришь, что это не важно? — развеселился Великое Бедствие, заставляя Алека покраснеть еще сильнее. — Мои отец и брат на рассвете поедут в ущелье, — выпалил он. — Они не знают, где конкретно их искать, и сколько их. Я тоже не знаю, но… Мы просто хотим избавиться от этих ублюдков! И я подумал, что ты можешь знать ущелье или тропы и подвести меня к ним так, чтобы меня не заметили. Чтобы я хоть что-то успел разведать до приезда моих родных. Великое Бедствие смотрел на него молча. — А еще я хотел сказать «спасибо», — уже тише признался Алек. — За все, что ты для меня сделал… Великое Бедствие продолжал молчать. Алек выдержал еще одну мучительно долгую минуту, а потом встал, не глядя на него. — Я поеду. Прости, что потревожил. Смуглые пальцы вцепились в его рукав. — Хорошо, я пойду с тобой. — Что? — Алек неверяще посмотрел на шамана. — Я поеду с тобой и проведу тебя в наши пещеры, — повторил Великое Бедствие. — Ваши пещеры? — Когда-то Бизонье Копыто ходил в эти пещеры встречаться с духами, — шаман тоже поднялся с пола, все еще сжимая в руке подаренный Алеком нож. — Но потом их заняли белые. Алек, наверное, все еще выглядел растерянно, потому что Великое Бедствие счел нужным пояснить: — Я покажу тебе дорогу и помогу очистить от них наши пещеры.* * *
Ехать по каньону ночью оказалась куда легче, чем днем. Полная луна висела в небе, похожая на фарфоровое блюдце, и ее света хватало, чтобы скакать, не боясь свернуть шею лошадям и себе. Однако доезжать до Могильного ущелья Великое Бедствие не стал, заявив, что на-дине никогда не были настолько глупы, чтобы пробираться через него. И, свернув в какой-то проем в скале, вывел Алека на широкое плато, откуда можно было увидеть всю равнину перед скалами, и откуда виднелись вдалеке едва различимые огоньки индейских костров. — Пойдем, — тихо сказал шаман Алеку, завороженному открывшимся перед ним видом. — Скоро рассветет, а нам еще далеко… Они спустились с плато и, привязав лошадей у тропы, зашли в пролом в скале, на который уверенно указал Великое Бедствие и который сам Алек никогда бы не заметил. Идти по узкому ходу было непросто. Нужно было все время беречь плечо, чтобы не потревожить рану, впечатавшись в очередной выступ неровных каменных стен. Слишком низкий потолок тоже добавлял неудобств — пару раз чиркнув по нему шляпой, Алек пригнулся и дальше уже шел, не разгибаясь. Он не понимал, как Великое Бедствие, который был даже выше него, скользил по тоннелю, как ни в чем не бывало, и ему не мешал ни потолок, ни чадящий факел. Он шел впереди, чутко прислушиваясь, и в повороте его головы Алеку казалось что-то птичье. — Стой! — вдруг сказал шаман и поднял руку, призывая к тишине. Алек послушно замер и тоже прислушался — где-то недалеко разговаривали люди, хотя слов разобрать было невозможно. — Дальше — маленькая пещера, — Великое Бедствие говорил шепотом, и Алеку пришлось придвинуться ближе к нему, чтобы лучше слышать. — Там есть люди. Двое. Чтобы пройти, нужно сначала убрать их. — У меня есть это, — Алек достал свой кольт из кобуры. Но индеец посмотрел на него, как на полоумного. — Ты хочешь пройти дальше или созвать сюда побольше белых с оружием? Так ты только устроишь грохот. — А что тогда? Великое Бедствие улыбнулся и его глаза в свете факела хищно блеснули. — Мы сделаем это так, как делают на-дине. Просто смотри. Он снова двинулся вперед, но через пару десятков шагов бросил факел на землю, затоптал и засыпал песком. Проход погрузился во тьму, только где-то вдалеке виднелось светлое пятно, но до него еще нужно было как-то дойти. Алек вцепился в куртку шамана, делая шаг вперед и стараясь при этом ступать как можно тише. Учитывая, что он не видел, что у него под ногами, это было непросто. Великое Бедствие тихо рассмеялся и перехватил Алека за руку, крепко сжав его ладонь. Тот почувствовал, как вспыхнули щеки — он, как глупая девица, позволяет мужчине вести себя за руку, — но вырываться не стал. Без поддержки индейца он, чего доброго, упадет или наделает шума, а с ним Алеку было удивительно спокойно и надежно. — Стой здесь, — шепнул Великое Бедствие, остановившись и отпуская его руку. — Что ни услышишь — молчи. Я скоро вернусь. Шорох — и шаман исчез в темноте. И как Алек не напрягал глаза, он не видел ничего, что хотя бы очертаниями напоминало бы человека. Зато в тишине где-то у светлого прохода в стене вдруг что-то стукнуло, и посыпались камешки. Проход на секунду закрыл темный человеческий силуэт, будто один из бандитов заинтересовался происходящим. — Да это просто летучие мыши, не дергайся, Фрэнк, — донеслось до Алека. — Я лучше проверю, — отозвался тот. Через минуту Алеку показалось, будто он услышал какую-то возню, но сказать наверняка, не разгулялось ли у него воображение, он не мог. Еще через несколько минут второму бандиту надоело ждать напарника. — Фрэнк! — позвал он. — Где ты там? Шею свернул в потемках, что ли? Светлый проем снова закрыла тень, странные звуки повторились, и через минуту совсем рядом с Алеком раздался шепот: — Можно идти дальше. Алек вздрогнул он неожиданности. — Это ты? — Я, — Великое Бедствие поймал его за руку и повел за собой. — А они? — Алек послушно пошел за ним. — Ты их связал? Он вдруг споткнулся обо что-то мягкое и вздрогнул, сообразив, обо что именно. — Я их наказал, — невозмутимо отозвался тот, выводя Алека в пещеру, освещенную светом костерка. — Ага, — пробормотал он, чувствуя себя неуютно. И спросил, сам не зная зачем: — Ты раньше убивал людей? — Случалось, — невозмутимо отозвался тот. — И белых тоже. А ты нет? Алек отвел взгляд, не зная, как объяснить, что он и в драках-то участвовал только из-за Джейса, а уж убивать ему и подавно не приходилось. Великое Бедствие расценил это по-своему. — Не стыдись того, что делаешь, — сказал он, вынимая подаренный им нож и шагая в дальний ход в скале. — Иначе никогда ничему не научишься… Алек пошел за ним, стараясь ступать осторожно и бесшумно и размышляя над его словами. Задумался он так крепко, что очнулся, только когда наткнулся на предостерегающе выставленную руку шамана. Тот прижал палец к губам. Алек замер. Великое Бедствие указал на него пальцем, жестом же указал ему стоять на месте, а сам, крадучись, пошел дальше. Вернулся он через пару минут, трижды показав Алеку пятерню. Тот закусил губу и снова достал кольт. В этот раз Великое Бедствие думал дольше, но все равно отрицательно покачал головой, а потом снова жестами приказал оставаться на месте. И пошел туда, откуда они пришли. Не зная, что задумал шаман, Алек проводил его удивленным взглядом. На всякий случай, он взвел курок — если кто из бандитов выглянет, Алек встретит его пулей. Но шли минуты, а он так и стоял в проходе в гордом одиночестве. Наконец, когда он совсем извелся и уже подумывал о том, чтобы выскочить в пещеру с криком «Вы все арестованы!», показался Великое Бедствие с парой кожаных мешков в руках. Алек вспомнил, что что-то такое шаман прихватывал с собой, вроде седельных сумок. Но зачем он притащил их сюда? Тем временем Великое Бедствие принялся прямо на полу вынимать из мешка травы и, принюхиваясь к ним изредка, собирать в пучок. Алек наблюдал за ним с интересом, особенно, когда тот начал жевать какую-то сухую травинку. Потом он встал и, прихватив пучок, снова на цыпочках пошел в пещеру. Алек не выдержал и последовал за ним, изо всех сил стараясь не шуметь и замерев у входа в большой каменный зал с высоким потолком. Пятнадцать человек, как и показал Великое Бедствие, спали на циновках прямо на земле. Алек закусил губу, глядя, как шаман осторожно идет куда-то к центру пещеры. Что он собирался делать? В одиночку он не сможет справиться даже с частью бандитов, не разбудив оставшихся. Великое Бедствие перешагнул через одного из них, обошел другого и остановился у тлеющего догорающего костерка, на котором, судя по висящему над ним закопченному котлу, готовили ужин. А потом кинул на угли мгновенно занявшийся и задымивший пучок. Вернулся к Алеку он почти бегом, ухитряясь при этом двигаться совершенно бесшумно, и, ухватив его за руку, потащил обратно по коридору, подальше от пещеры. — Ты их отравил? — тихо спросил Алек на бегу. Он уже не представлял, чего ждать от Великого Бедствия. — Они уснут, — отозвался тот. — И мы сможем их связать. — Они же и так спят, — не понял Алек. — Они уснут крепко, — устало вздохнул тот. — Как ты спал у меня в хогане, когда я просил Богов не забирать тебя. Алек на секунду вспомнил вкус травяного отвара и преследующие его сны. — Мне снилось, что ты — птица, — немного невпопад признался он. Великое Бедствие выглядел польщенным. — Красивая? — Большая, — честно сказал Алек. Но индеец, кажется, был доволен и этим. — Ты не похож на других белых, — заметил он. — Почему ты решил, что мне будет не все равно? — Но ведь ты же не бросил меня в каньоне, — пожал плечами Алек. — Ты тоже не такой, как другие навахо. Тот задумчиво кивнул. — Мы друг друга поняли… На несколько минут — очень долгих минут — повисла неловкая пауза. Наконец, Великое Бедствие снова открыл свой мешок с травами и протянул Алеку такую же траву, что жевал сам. — Поможет не уснуть. Сам он для примера тоже закинул себе в рот травинку. Алек пожевал ее немного и тяжело выдохнул, когда рот обожгло острым. В одном шаман был прав — после такой дряни уснуть было невозможно! — Пойдем, — рассмеялся тот. — Свяжем их, пока они не проснулись. Храп бандитов был слышен раньше, чем они зашли в пещеру. Но вот чего Алек и, кажется, сам Великое Бедствие, не ожидали, так это того, что в пещере еще пара бандитов пыталась растолкать спящих. Увидев Алека с шаманом, один из них выхватил револьвер, но Великое Бедствие успел раньше — метнув в него томагавк. Бандит завалился на спину, выстрелив куда-то в воздух. Алеку показалось, что шаман попал тому в грудь, но приглядываться не было времени — второй бандит кинулся на индейца врукопашную, и они покатились по земле, мутузя друг друга. Алек выхватил револьвер, но стрелять не решился, боясь попасть в Великое Бедствие. Вдруг над головой у него просвистела пуля — первый бандит оказался только ранен и воспользовался тем, что на него не смотрят. Алек пригнулся и, добежав до удачно возвышающегося рядом обломка скалы, почти не целясь выпустил пулю в сторону бандита. Ответного выстрела не последовало и он, решившись, выглянул из-за обломка. Бандит лежал на боку, и изо рта у него вытекала струйка крови. Алек на секунду замер, пытаясь осознать, что только что сделал, и тут же обернулся, сообразив, что больше не слышит потасовки. И выдохнул с облегчением — Великое Бедствие вытирал подаренный Алеком нож о куртку второго бандита, скрючившегося на полу. Ноздри шамана хищно раздувались, он тяжело дышал, а глаза горели недобрым блеском. Он встал и, подойдя к первому бандиту, ногой перевернул его на спину. — Хороший выстрел, — одобрил он. Алека затошнило, и он поспешил отвернуться.* * *
— Валентина здесь нет, — сообщил Алек, связав последнего бандита. Тот даже не шелохнулся, продолжая мирно сопеть и пускать слюни на циновку. Великое Бедствие, который с интересом крутил в руках найденную где-то сигару, только пожал плечами. — Зато есть много других. Ты хотел поймать одного койота, а поймал целую стаю. Разве это не лучше? — Ты не понимаешь, — Алек подошел к нему и встал рядом. — Этот один стоит всей стаи. Если повесить его людей, он наберет новых и будет грабить и убивать снова. Чтобы все прекратить, нужно повесить его самого. — Вы, белые, слишком любите убивать, — покачал головой шаман. — Нет. Просто иногда это единственный выход. Алек оглянулся по сторонам. Бандиты громогласно храпели, и этот звук многократно усиливался, отражаясь от стен пещеры. Именно здесь «Отреченные» скрывались столько лет, здесь они чувствовали себя в безопасности, уверенные, что никому не удастся найти путь в их логово. А значит, куда бы ни уехал Валентин, он обязательно сюда вернется, нужно только подождать. — Как долго будет действовать твоя сонная трава? — До рассвета и еще немного, — ответил Великое Бедствие. — Твои люди доберутся до того, как они проснутся. — А если Валентин успеет раньше? — Алек достал кольт и снова оглянулся в поисках подходящего укрытия. — Мы должны устроить ему западню. — Какую западню, Александр? Он сразу заметит, что на входе никого нет. — Верно… Тогда нам нужно… — Тихо! — перебил его шаман. — Я слышу стук копыт. — Наши? — Алек направился было к выходу, но Великое Бедствие схватил его за руку. — Нет, там только один всадник. Прислушайся. Послушно остановившись, Алек напряг слух, но по-прежнему слышал только храп «Отреченных» и дыхание Великого Бедствия, который так и не отпустил его руку. — Ничего не слышу, — сообщил он почему-то шепотом. Шаман улыбнулся и наклонился к его уху. — Белые люди не умеют правильно слушать. Если захочешь, когда-нибудь я научу тебя, — Алек кивнул раньше, чем успел подумать, и услышал в ответ тихий смешок. — Но сейчас не время. Тот человек уже зашел в пещеру. Алек дернулся, мысленно отвесив себе подзатыльник, и потащил индейца за составленные у одной из стен ящики и мешки — видимо, добыча или запасы еды и оружия. Вот теперь уже и он услышал крадущиеся шаги, скрип песка и мелких камешков под сапогами и щелчок взведенного курка. Из-за поворота показалось дуло револьвера и край шляпы — кто-то осторожно осматривал пещеру. Аккуратно пристроив кольт в щель между двумя ящиками, Алек прицелился. Возможно, это не самый честный способ, но подставляться под пули Валентина, который слыл превосходным стрелком, он не собирался. Не обнаружив угрозы, Валентин вышел из укрытия. Он двигался мягко, на полусогнутых ногах, как готовый к прыжку большой кот. Держа револьвер наготове, он склонился над одним из своих людей. Бандит громко храпел, связанные за спиной руки ему совершенно не мешали. — Эй, выходите, кто бы вы ни были, — предложил Валентин оглядываясь. — Вас вряд ли много, иначе можно было обойтись и без фокусов со снотворным. Алек хотел что-то ответить, но Великое Бедствие закрыл ему рот ладонью. От нее пахло травами и костром, и Алек на секунду вдохнул этот приятный запах, прежде чем отбросить руку шамана. Тем временем Валентин неспешно обходил пещеру, заглядывая во все углы. Он выглядел точь-в-точь, как на плакате на доске возле офиса шерифа. Светлые волосы и борода, злые глаза, тонкий рот. Вот он остановился возле небольшой естественной ниши, заглядывая за стоящие в ней корзины. У его ног Алек заметил небольшой бочонок с порохом — такой шанс упускать было нельзя. И он выстрелил. От грохота заложило уши, а с потолка посыпались камни. Великое Бедствие толкнул Алека на землю, накрывая собой — сверху на них сыпалась пыль и мелкая каменная крошка. — Эти белые… — сердито проворчал шаман, а потом добавил еще несколько слов на своем наречии, и Алек был уверен, что их смысл был глубоко нецензурный. Он вывернулся из-под тяжелого индейца и выглянул из-за бочек. Валентина не было возле ниши, зато спавшие мертвым сном бандиты проснулись и заворочались, стараясь выпутаться из веревок. Алек выругался. — Где он? — прошептал он, обращаясь к Великому Бедствию. — Ты его видишь? — Вон там, — шаман ткнул в сторону выхода. И действительно, несмотря на дым и пыль, там можно было увидеть человеческую фигуру, тяжело бредущую прочь. Видимо, Валентина хорошо задело взрывом, и рисковать он больше не хотел. А что будет с его людьми, его, судя по всему, не очень волновало. — А ну стой! — крикнул Алек, вставая из-за ящиков. Валентин резко развернулся, и Великое Бедствие очень вовремя дернул Алека вниз. О стену в том месте, где секунду назад была голова Алека, чиркнула пуля. Молва не преувеличивала — главарь «Отреченных» был отличным стрелком. Но и младший Лайтвуд не зря считался лучшим в Шэдоу-Вэлли. Он вскинул кольт и спустил курок. Револьвер вылетел из простреленной руки Валентина, и тот вскрикнул, обхватывая запястье здоровой рукой. — Сволочь! — выругался он. — Ты мне за это заплатишь! — А вот это вряд ли, — тихо сказал за спиной Алека Великое Бедствие. — Твои друзья здесь. Но Алек даже не успел ответить — в пещеру ввалилась целая толпа с ружьями и револьверами наперевес. Они пораженно оглядывались, кашляя от дыма, и, казалось, потеряли дар речи. Только шериф сориентировался мгновенно и бросился к Валентину, скручивая ему руки за спиной. — Алек? — Джейс смотрел на брата удивленно, даже восхищенно, и в то же время с большой обидой. — Что ты здесь?.. Как ты это все?.. Алек почувствовал, что краснеет, и понадеялся, что в полумраке пещеры это не слишком заметно. — Это не я. В смысле, я был не один. Мне помогал… — он обернулся, но Великого Бедствия нигде не было видно. Алек заозирался, но не заметил даже следов того, что индеец был здесь еще минуту назад. Наверное, тот не захотел проверять, какой будет реакция белых людей на его присутствие и помощь. Это можно было понять, и все же Алек снова почувствовал горечь и разочарование. Все это было неправильно, и он непременно попытается изменить отношения навахо и белых в лучшую сторону. Даже, если на это уйдет вся жизнь. — Отец, я…, — начал он. Но Роберт уже шел к нему с таким каменным выражением лица, что Алеку захотелось позорно сжаться у стены. — Александр Гидеон Лайтвуд! Ты хоть представляешь, что мне скажет твоя мать, когда узнает обо всем этом? — он положил руку на здоровое плечо Алека, и вдруг его суровое лицо смягчилось, и он привлек сына к себе. — Но как же, черт возьми, я тобой горжусь!* * *
С поимки «Отреченных» прошла всего неделя, а Алек уже не знал, куда деваться от свалившейся на него славы. Во-первых, он не мог пройти по улице, чтобы его все не провожали взглядом и восторженными перешептываниями, а девушки еще и дурацким хихиканьем. Алек сам не понимал, как это сделало его самым завидным женихом в округе, но пара почтенных отцов семейств уже намекнули ему о своих дочерях на выданье. Алек делал вид, что не понимает намеков, и вообще ему было гораздо спокойнее, когда девушки вздыхали по Джейсу — он и понятия не имел, что это настолько раздражает! Во-вторых, преподобный отец Захария начал воскресную мессу с того, что попросил Алека встать, и на его примере рассказал пастве о том, как скромная добродетель — звучало бы лучше, если бы Джейс на этих словах не заржал, — способна противостоять большому злу, если испытывает достаточно веры в свои силы и в Бога. Алек не рискнул уточнить, что верил он скорее в силы Великого Бедствия. В-третьих, мадам Белькур лично — и в этот момент Алек покраснел так сильно, как никогда в жизни — расцеловала его сначала в обе щеки, а потом и в губы под завистливыми взглядами Джейса. После чего заявила на весь салун, что любая из ее девочек обслужит героя по полной программе в любое время, когда тот пожелает. И Алеку только чудом удалось вырваться из ее лап. В-четвертых, Джейс — Джейс! — кажется, не поверил ни единому слову Алека про то, что тот справился с «Отреченными» только благодаря помощи шамана навахо, и решил, что братец просто скромничает. Это раздражало не только тем, что Джейс впервые ему не поверил, но еще и тем, что теперь даже он считал Алека заправским героем, которым тот себя нисколько не ощущал. А еще Джейс впервые, казалось, немного ему завидовал, и это было приятно, но очень неправильно, ведь заслуга Великого Бедствия в поимке бандитов была гораздо больше. В-пятых, гордость отца, которой Алек всегда так жаждал, тоже, как оказалось, имела обратную сторону. Весь офис шерифа Роберт увешал вырезками из местных газет о подвигах сына, в каждой из которых выдумки было раз в десять больше, чем правды. И в каждой из которых шаман навахо не упоминался ни единым словом. Сам шериф тоже делал вид, что Алек справился с «Отреченными» один, и когда сын поправлял его, недовольно поджимал губы. Ну, и в-шестых, мистер Льюис к своему огромному счастью и такому же огромному раздражению Алека, таки собрал просто тьму материала для статей и Алек в одночасье стал героем всей Юты, когда вышла газета с его портретом, и статьей на целую страницу о его героическом поступке. Еще на две страницы были расписаны преступления Валентина и «Отреченных», еще на страницу — рассказы очевидцев о преступлениях и задержании… Словом, миссис Гэрровей позаботилась о том, чтобы ее протеже получил свой бенефис, а газета мужа — сочный материал на долгие месяцы. И только о Великом Бедствии опять не говорилось ни слова, словно его не существовало вовсе. И это раздражало Алека больше всего. Сама миссис Гэрровей с дочерью так и продолжала гостить у миссис Витч, и Джейс, в этот раз оставшийся в тени, утешался тем, что бегал за мисс Фрей хвостиком. С этим Алек смирился, на фоне всего вышеперечисленного дурацкая влюбленность Джейса была просто мелочью. Но, ко всему прочему, у Алека была еще одна причина нервничать всю неделю. Он так и не смог выкроить время, чтобы съездить объясниться с Великим Бедствием, узнать, почему он ушел из пещер и оставил Алека одного с этой незаслуженной победой. Что бы ни говорили все вокруг, Алек знал — «Отреченных» победили только благодаря помощи шамана навахо. Поэтому, проснувшись утром очередного дня, вместо того, чтобы слушать восхищенные вздохи и предложения выпить за победу, Алек вывел Стрелу из конюшни и поскакал в резервацию. В этот раз часовые индейцы даже не стали его слушать и просто сразу отвели к шаману, очевидно решив, что этому ненормальному белому снова требуется его помощь. И, в общем, так оно и было. Великое Бедствие так же сидел у костра с трубкой, как ночью неделю назад, и так же удивился, вновь увидев Алека. — Что тебе нужно на этот раз? — спросил он, слегка прищурившись. Алек сел на одеяло напротив него, со странным спокойствием и умиротворением глядя в его птичьи глаза. — Ты обещал научить меня правильно слушать, — ответил он. И Великое Бедствие рассмеялся в ответ.