Ещё одна несчастная Джульетта

На пятый день я просыпаюсь так же рано. На часах без пяти шесть. Будит меня стук в дверь, тихий, но довольно настойчивый. Я медленно встаю и таким же темпом иду открывать Энобарии. А кто ещё это может быть? Но я ошибаюсь. На пороге, сияя как начищенный самовар, стоит Катон. Я уже собираюсь захлопнуть дверь и снова завалиться спать, как парень берёт меня за руку и увлекает прямо в пижаме в коридор. Спросонья я соображаю мало, поэтому молча следую за ним. В итоге мы оказываемся на крыше, где вчера довольно мило провели остаток вечера, скрываясь от наших менторов. -Что мы здесь делаем? – еле слышно, шепотом спрашиваю я, не желая нарушать тишины, принявшей нас в свои полные тайн объятия. Как же прекрасно утро, отчасти потому что капитолийцы прекращают своё веселье и отправляются по домам, чтобы выспаться и вернуться на площадь снова следующим вечером. Думаю, вы догадываетесь зачем. - Скоро рассвет… - виновато отвечает Катон. Я улыбаюсь и без лишних слов заключаю его в кольцо своих рук, смыкая пальцы на спине. Он делает то же самое, и так мы проводим секунды, минуты, часы, наслаждаясь мгновеньями свободы. Но солнце встает, и нам приходится спуститься с небес на землю, точнее с крыши обратно в наши «шикарные» номера, где на протяжении ещё нескольких дней мы будем жить, а потом покинем их навсегда и, вероятно, глупо погибнем, ради забавы Капитолия. Мы прощаемся в коридоре, и я иду к себе.

***

- Ну что, Мирта, приступим? – говорит Энобария, едва закрыв за собой дверь. В руках у неё туфли на высоченном каблуке. Я молча проклинаю этот день, улыбаясь моему ментору. Целых пять часов я то и делаю, что хожу туда-сюда по комнате, смеюсь, улыбаюсь и разговариваю. Не прекращая, разговариваю. К вечеру я уже как выжатый лимон, а интервью ещё не началось! Моя команда подготовки появляется в пять и на протяжении двух часов колдует над моим внешним обликом. Над внутренним уже поработала Энобария. Мы решили, что я буду довольно милой, но твердой и сильной. Основные мои движения: хлопать глазами, загадочно улыбаться, сидеть прямо, нога на ногу, общаться с публикой. В семь меня подводят к зеркалу. На мне фиолетовое по колено платьице, такое же невесомое, как и на параде трибутов. Ребекка сказала, что они решили сохранить для меня тот же образ древнегреческой воительницы. Только на этот раз на голову мне повязывают золотистую ленточку. Волосы завиты крупными локонами и подняты наверх в аккуратную прическу. Мне дают последние инструкции и выводят к лифту. Там мы встречаемся с Катоном и его командой подготовки, Брут, по-видимому, будет чуть позже. На моем напарнике черный костюмчик, белая рубашка, лакированные ботинки и в цвет платью, которое мне подобрали, галстук. Выглядит он как всегда ослепительно, отчего мне хочется застонать. Ну не могут жить на свете такие красивые люди! И уж тем более один из них не может принадлежать мне. Наверное, я никогда к этому не привыкну. Мы спускаемся вниз, 22 разукрашенных трибута уже толпятся в окружении своих менторов и стилистов. Оказывается, мы пришли последними. Я замечаю Диадему и Марвела, беседующих с Брутом. Так вот куда он смылся. Что, обговаривает с блонди новые планы? Может теперь он хочет устроить им свадьбу? А что? Это вполне в стиле сумасшедшего ментора Катона. Пылая как огромный костер, я подхожу к нашим союзникам и здороваюсь. Катон чмокает нашу Барби и переплетает с ней пальцы. Скрипя зубами, стараюсь не злиться. А то из меня скоро пар повалит. Повисает неловкая пауза. К счастью, со сцены уже слышится голос бессменного ведущего Цезаря Фликермана, и трибутов по одному начинают вызывать на сцену. Диадема идет первой. Я, наконец, выдыхаю и перестаю кипятиться. Похоже у меня уже аллергия на эту мисс «я приватизировала всех лучших парней». Каждому трибуту отводится по 3 минуты. Почти все это время Цезарь как назло выспрашивает Диадему об её внезапном романе с парнем из другого Дистрикта. Оказывается, они «давно» знакомы, почти с самого детства, и Игры стали лишь поводом для сближения, поэтому блонди благодарна судьбе и прочие тра-ля-ля. Благодарна… за что интересно? За то, что сдохнет? Зрители томно охают и аплодируют. Звучит сигнал, повествующий об истечении 3-ёх минут. Диадема одаривает всех воздушными поцелуями и уходит со сцены. Дальше идет Марвел. Его интервью не отличается особой оригинальностью, поэтому я почти не слушаю. Успеваю уловить лишь, что дома, в Дистрикте-1, Марвел оставил свою невесту, и что свою победу он посвятит именно ей. Вскоре вызывают меня. Я осторожно поднимаюсь на своих высоких каблуках к Цезарю. Он радушно приветствует меня и представляет публике. Секунд десять, пока я усаживаюсь, звучат аплодисменты, а потом лишь одним движением руки Цезарь велит публике стихнуть. Повисает пауза. Я улыбаюсь и жду вопросов. -Ну что ж, Мирта, мы очень рады, что ты здесь! Наверное, ты гордишься тем, что представляешь Дистрикт-2 на 74-х Голодных Играх? – громко произносит Цезарь. Или это мне кажется, что громко, потому что в зале стоит абсолютная тишина. -Конечно, Цезарь! – я слышу, как дрожит мой голос, но беру себя в руки. – Это честь для меня и моей семьи. -Не сомневаюсь, родители гордятся тобой! Расскажи нам о них. Я спотыкаюсь: -Они… Эм, они замечательные. Фликерман замечает мою неуверенность и тут же меняет тему: -Конечно. Скажи нам, Мирта, твой напарник Катон, наверное, тот ещё Казанова у вас в Дистрикте? Не пытался ли он встречаться и с тобой? Ха, хотят сделать любовный треугольник! Не выйдет. -Нет, - я улыбаюсь. – Он не мой тип, - загадочно хлопаю глазами, притворяясь кокеткой. -Так всё-таки были попытки? -О, Цезарь! Не будем об этом, – я издаю отрывистый смешок. Фликерман грозит мне пальцем, а публика в то время просто ревёт. Надеюсь, мне удалось отвлечь их на себя после истории любви Диадемы. Дальше речь идет о показательном просмотре, моих баллах, полученных по его результатам. Затем три минут истекают, и я удаляюсь, помахав на прощанье публике. За сценой меня встречают Брут и Энобария. Они обнимают меня и поздравляют. Интересно с чем? Вызывают Катона. Он бросает на меня странный взгляд и уходит. Надеюсь, он не воспринял всерьёз мои слова, сказанные о нем Цезарю. Он ведь знает, что всё это всего лишь шоу. Сплошная полоса лжи. Интервью Катона я не смотрю. Не хочу больше ничего слышать о любви и Диадеме. С меня хватит этого.