Ещё одна несчастная Джульетта

-О чем Цезарь спрашивал тебя? – обращаюсь я к Катону, когда после интервью мы проскальзываем в мою комнату. Я не спешу снимать платье, странно, но мне нравится вся эта мишура, нравится быть красивой. Я лишь освобождаю голову от больно давящих шпилек, позволяя локонам упасть мне на плечи, и смываю косметику. -А ты не слушала? – изумляется Катон. -Нет, – бурчу я, стоя к нему спиной у зеркала в ванной комнате. - Стандартные вопросы о семье, о Дистрикте-2. Неужели зрителям не надоело каждый год слушать одно и то же? Я фыркаю. - Был ещё вопрос насчет того, что я делаю в твоей комнате, заходя в неё по вечерам, потом мы дружно посмеялись над моим ответом, потом… - начал перечислять мой напарник с улыбкой на лице. -Стоп! Что? – я невольно прыскаю. – Кто-то видел, что ты каждую ночь шастаешь ко мне? – на этом моменте мы разом начинаем смеяться. -Даа, - наконец протянул Катон. – Я сказал, что страдаю лунатизмом, а ты каждый раз выгоняешь меня пинками! Несколько минут мы ещё громко смеемся до колик в животе. - Значит с Диадемой покончено? – счастливо спрашиваю я, складывая пальцы пистолетом и дуя на них, как обычно делают в фильмах. Катон перестает смеяться. Моя шутка явно не удалась… -Не думаю, что это так. Они хотят сделать любовный треугольник, так пусть так и видят это. Главное ведь то, что чувствуем мы. Я согласно киваю, чуть выпятив нижнюю губу, как обиженный ребенок. Через час мы уже оба спим, крепко обнимая друг друга. Ведь это последняя наша ночь в Капитолии, вдвоем. Завтра днем на всех отвезут в стартовый комплекс, а с него на арену. Не думала, что этот день настанет так быстро.

***

Утро выдается хмурое. Мы просыпаемся рано, но не разговариваем, лишь смотрим в тишине повтор интервью. Слова, как будто застревают в горле, не желая срываться с губ. Я лишь бросаю на Катона отрывистые взгляды, а он, завидев в моих глазах отчаянье, крепче сжимает мои тонкие бледные пальцы. На этот раз он не ушел. Нам бы просто не хватило сил оторваться друг от друга. Да, мы будем вместе ещё какое-то время на арене, но ведь это уже не то. Там не будет места чувствам, нежным взглядам и прикосновениям, лишь жестокости, убийству других детей и ненависти к товарищам. И всё это будет транслироваться на больших экранах в Капитолии, в Дистриктах, в каждом доме Панема. Родители будут видеть смерть своих детей. Я лично убью добрую половину трибутов. Раньше эта мысль приободрила бы меня, но сейчас… Как я вообще раньше могла быть такой хладнокровной? Я рада, что встретила Катона. Чувства к нему разбудили во мне человека и погубили машину для убийства, которую во мне воспитывал Капитолий. И я рада, что так случилось. Каждый человек проживает ровно столько, сколько ему позволено. Я выбью для Катона победу, и на этом моя миссия в этом мире закончится. Я уйду спокойной, что у него будет счастливая жизнь и семья. Пускай он не сразу забудет меня и Игры, но время сделает своё дело. Постепенно черты моего лица начну таять в его памяти. Я не представляю, как можно смириться с собственной смертью, но постараюсь это сделать. Мои мысли вновь прерывают. В нашу комнату заходит радостный Брут: -Ну что, детишки, идём? Молча и не размыкая рук, мы с Катоном поднимаемся и следуем за его ментором. Наши крепко переплетенные пальцы своего рода маленький протест. Единственное, что мы ещё можем сделать, будучи здесь. У входа нам приходиться расстаться. Меня забирает Ребекка, а Катона - Слеттер. Мы не прощаемся. Хотя, наверное, следовало бы. Хотя бы попрощаться с нашими отношениями. Никогда не чувствовала себя такой обреченной. Раньше я как-нибудь выкручивалась, но то были бытовые мелочи, а не шоу подобного масштаба, где на кон ставят жизни, а не коробку разных мелочей. Планолет забирает нас из Тренировочного центра и доставляет в стартовый комплекс, где каждому трибуту отводят отдельную комнату. В ней он облачается в заранее заготовленную одежду (она является единой для всех и представляет собой вещи, характерные для природы арены) и ждёт приказа ступить на диск, который и поднимает каждого участника Игр на арену. В этот раз одежда состоит из коричневых штанов, светло-зеленой футболки, длинной черной ветровки достающей до бедер, тугих высоких ботинок и ремня. Ребекка заплетает мне волосы в тугой хвост на затылке и закрепляет по всей его длине резиночки. Я недоуменно смотрю на неё. -А, так будет удобнее, - спохватывается она, когда видит на моём лице вопрос. – Волосы не будут сильно спутываться. Расчесок ведь вам с собой не дают, - она виновато, как бы с сожалением, пожимает плечами. Я вздыхаю. До старта ещё как минимум час. Я плотно обедаю, а затем сажусь рядом с Беккой. -Спасибо. Хотя, возможно, для тебя это будет значить немного другое, нежели думаю я. Но все равно спасибо. Ты, по крайней мере, не желаешь мне зла, - говорю я девушке вместо прощания. Она обнимает меня и начинает плакать. Так мы сидим около десяти минут, затем Бекка подскакивает и начинает хлопать себя по карманам, бормоча: -Совсем забыла.. Я должна была тебе… Ааа, где же оно?! Я хмурю брови, пока мой стилист достает из нагрудного кармана какую-то вещицу. -Я знаю, вам можно брать талисманы из Дистрикта, и прости, что не предупредила… Но я кое-что приготовила для тебя. Комиссия одобрила, а я чуть не забыла тебе отдать, - тараторила Ребекка. – Конечно, пришлось приврать, эта вещь принадлежала мне, но… В общем, вот! Она раскрывает ладонь, и я вижу крохотный фиолетовый камешек на подвеске, по форме напоминающий мне слезу. Маленький, аккуратный, он поражает меня своей твердостью. Непоколебимый – это первое, что приходит мне на ум, когда я сжимаю подарок уже в своей ладони. Не то что я… Я хочу сказать спасибо, но женский голос велит трибуту приготовится к подъему на арену, и начинается отсчет времени. 30 секунд. Бекка в спешке одевает мне мой новый талисман на шею и желает удачи. Я ступаю на металлический диск. Прозрачный цилиндр опускается, отгораживая меня от плачущей Ребекки. Я глубоко дышу, пытаясь вспомнить, о чем мы договаривались с Катоном, Диадемой и Марвелом. Наша первая цель – Рог Изобилия, наполненный различными видами холодного оружия, продуктами, вещами, полезными на арене, типа палатки или спального мешка. А вот затем трибуты. Часть из них не успеет разбежаться, тут то мы и нападем. Обычно, первыми погибают трибуты из дальних Дистриктов, да те, кто послабее. В среднем человек 10-15 мы должны положить в первой же битве. Цилиндр поднимается, и меня внезапно ослепляет. Щурясь на солнце, я слышу голос ведущего Клавдия Темплсмита: – Леди и джентльмены, семьдесят четвертые Голодные игры объявляются открытыми! 60 секунд, чтобы оглядеть местность и трибутов. Справа от меня озеро, чуть дальше лес. Отлично, все кинуться прятаться за деревьями. Думаю, парочку ножей успею кинуть прямо от Рога, потом придется бежать. 24, 23, 22, … Привстаю на носочки. 16, 15, 14, … Сжимаю руки в кулаки. 10, 9, 8, … Бросаю последний взгляд на Катона. 5, 4, 3, 2, 1! Звучит гонг, и я срываюсь с места.