Home

      Стайлзу срочно нужен был аддералл. Прошло уже две недели с момента их изоляции от внешнего мира, а в последней пачке осталось всего три таблетки, которых, совершенно точно, может не хватить даже до вечера. Самое неприятное в этой ситуации не то, что СДВГ скоро обострится, а то, что, по всем канонам, болезнь должна была покинуть тело Стайлза еще два, а то и три года назад. К врачам он решил не ходить, боялся услышать какой-нибудь страшный диагноз, после которого единственным достойным завершением станет смерть. И смерть эта явно не будет пределом всех мечтаний, ибо сумасшедшие уходят в иной мир не как герои, и даже не как простые смертные, а как дикие, необузданные животные, не способные самостоятельно справиться со своими демонами. Точно так же умерла его мать. До последнего она кидалась на собственного сына и пыталась его убить. Если бы не Джон, то никакого Стайлза Стилински и в помине не было бы. Не завидная участь. И лучше не знать о ней, наслаждаясь последними годами жизни спокойно и без особой нервотрепки. Вот только… таблетки-то закончились. И если их не найти в течение ближайших нескольких дней, шериф узнает, что с его сыном что-то не так, и забьет тревогу.       Стайлз втайне от собственной стаи и родного отца запланировал побег. Сегодня, когда все будут праздновать ровно две недели с начала апокалипсиса, желая подчеркнуть тем самым, что Бейкон Хиллс единственный город во всей округе, который все еще жив, появится возможность свалить через главные ворота и остаться незамеченным. В Ристоле, соседнем и, скорее всего, заброшенном городке, находился медицинский центр, где Стилински и закупался таблетками ежемесячно. Чтобы туда добраться, надо было пройти сквозь лес, обогнуть скалистый обрыв и перейти через мост над рекой. Идти по главной дороге не хватало ни времени, ни желания. Пешком дорога займет целый день, а по кратчайшему пути не больше трех часов, если не останавливаться на привалы. Стайлз даже собрал рюкзак, запихнув туда все самое необходимое: пепел рябины, биту, серебряный клинок —подарок Арджентов, шесть штук шоколадных кексов и бутылку воды. Праздник начнется днем, в два часа, в тридцать минут третьего подросток покинет город, пол шестого окажется в городе и к восьми уже будет дома. По идее, никто не должен заметить его отсутствие, но все могло пойти не по плану, поэтому, на всякий случай, Стайлз запихнул в рюкзак веревку и спрятал все под кроватью, после чего уже начал бояться преждевременного раскрытия. Благо, волчата в комнату своего советника больше не суются. Рябиновая дверь творит чудеса, особенно когда советник бесится после пробуждения в обнимку с голым Джексоном, чье тело, выделяя хоть и безвредную, но неприятную прозрачную субстанцию, избавляется от такой же неприятной кожи, чьи ошметки не просто лежат рядом, но и попадают в рот.       У Дитона, несмотря на непривычную загруженность, хорошо, тихо и относительно спокойно. Скотт, погруженный в дела стаи, забыл про ветлечебницу и туда теперь приходил только в экстренных случаях. К примеру, когда очередного волчонка нужно подлатать или когда после полнолуния возникли некоторые осложнения. Алану, казалось, это только на руку, потому что, стоило только Стайлзу прийти на замену истинному альфе, как мужчина тут же завербовал его в себе в команду. Так Стилински и стал друидом, а после и советником. Теперь даже не кажется странным то, что настойки с самыми разнообразными и невиданными смесями расставлены не только по всему дому шерифа, но и по всей комнате его беспокойного сына. Джон новое увлечение своего ребенка сперва не воспринял как нечто достойное, но потом один из бутыльков разбился, и, если бы не вовремя подоспевший Стайлз, кухни у Стилински больше не было бы.       — Если ты и дальше будешь бегать от стаи, проблем меньше не станет, — именной этой фразой ветеринар встречает своего помощника уже третий день подряд, потому что тот, в свою очередь, третий день подряд прячется во всеми забытой ветлечебнице от собственных волчат.       — Они меня уже достали! Дерек постоянно куда-то сваливает и перекидывает всю ответственность на меня. Я чувствую себя папашей-одиночкой, а ведь я даже детей не люблю. А тут их сразу четверо, и всем надо помочь, за всеми проследить, всем дать совет. Когда я соглашался быть советником, я не полагал, что мне придется выслушивать нытье Эрики насчет того, что она не может затащить Бойда в постель. Вы знали, что Вернон девственник?       — А четвертый — Джексон? — Алан снисходительно улыбается, игнорируя совсем не тактичный вопрос советника, и ставит перед Стайлзом несколько заполненных доверху склянок. Недолго думая, Стилински поочередно открывает каждую, нюхает и, смешав в отдельном пустом сосуде две из них, оставляет в сторону. Дитон одобрительно кивает.       — Скотт, — Стайлз пожимает плечами, чувствуя на себе ничуть не удивленный, но немного насмешливый взгляд ветеринара. — Как вы думаете, если я по периметру дома рассыплю пепел рябины, они оставят меня в покое?       — Попробуй начертить руны, — советует Дитон. — Тогда стая никогда не сможет прийти в твой дом без твоего одобрения.       — То есть и не изоляция, и не нарушение границ личного пространства?       — Да, Стайлз, сбежать от своей стаи ты все равно не можешь, а это вполне эффективный способ показать свою позицию, — Алан садится рядом с подростком на кушетку и обреченно вздыхает. — Я был хорошим друидом только потому, что смог найти общий язык со стаей, советником которой являлся. Я тоже, как и ты, чувствовал, что беты слишком сильно на меня полагаются, путая понятия советника и мамочки. Первое — значит, помочь стае принять правильное решение в жизненно-трудной ситуации. Второе — до конца своих дней возиться в песочнице. Я выбрал первое, но для этого мне пришлось расставить все точки над «и». Дай стае понять, что ты им не нянька, что они должны некоторые проблемы решать самостоятельно. И, самое главное, дай понять это Дереку.       — Мне кажется, Дерек все понимает, просто за что-то мстит, — Стайлз хмуриться, пытаясь вспомнить, что такого в последнее время он успел натворить, но в голову ничего не приходило. Наверно, немного изменившийся цвет волос оборотня не стоит брать за причину, ведь краситель в шампуне даже шуткой назвать трудно. Это так, детская проделка. Да и Хейл до сих пор думает, что волчата издевались над вожаком без ведома советника.       — Как бы не был я похож сейчас на Питера, — Алан прикрывает глаза, пытаясь абстрагироваться от удивленного взгляда новоиспеченного друида, — но Хейл верно подметил, говоря, что его племянник — черное пятно на репутации всего рода.       — Вы это сказали, — неверяще шепчет юноша, но потом — для достоверности — все же переспрашивает. — Вы действительно это сказали?       — Да, — Дитон еще раз вздыхает, но на этот раз его вздох пахнет разочарованием. — Дерек не самый умный представитель их семейства. Он слишком вспыльчивый, агрессивный. Если за альфу надо было голосовать, то я отдал бы свой голос Хейлу-старшему. Он хоть немного ненормальный, но с мозгами. Никогда не полезет в драку первым и не станет обращать, кого попало.       — Я полагал, что вы ненавидите Питера. Из-за него Дерек вас связал, избил и похитил.       — Еще одно доказательство того, что ваш альфа не отличается большим умом, — усмехнулся доктор и, встав на ноги, открыл дверь в приемную, впуская единственного за весь день пациента. Стайлзу только и оставалось, что гадать, как именно ветеринар учуял посетителя. Какая-то женщина средних лет, вся в слезах и со сконфуженно разлегшимся на ее руках пекинесом.       — Тогда почему вы ему помогаете? – дамочка с пекинесом подозрительно косится на нервно сидящего в кабинете подростка, но Алан ее успокаивает и выводит в коридор, прося не вмешиваться.       — Я обещал его матери, что, в случае чего, присмотрю за Хейлами. И за ее сыном в частности.       — Не думаю, что Дерек придет к вам за помощью. Он слишком гордый для этого.       Дитон приглушенно смеется, гладит перепуганного пекинеса по рыжей пушистой голове и ощупывает сломанную лапу. Пес, или как его величаво прозвала женщина, Генрих Седьмой, настороженно тявкнул, но дергаться и вырываться не стал, видимо, подсознательно чувствуя, что Дитон ему ничего плохого не сделает.       — Он и не придет, но придут волчата, если ты им тонко намекнешь. Для этого ты и стал советником. Тебе нужно направлять, учить, особенно если вожак не в состоянии понять, что правильно, а что может навредить всей стае. Можно сказать, теперь ты в какой-то мере даже главнее Дерека.       Стайлз шокировано смотрит на ветеринара, потом на выпученные глаза Генриха Седьмого, потом снова на Дитона и, наконец, так и не придя в себя, хрипло отзывается:       — Только Дереку этого не говорите, он и так болезненно относится к своему статусу. Ему все мерещится, что его хотят понизить.       — Договорились, — хмыкает Алан. — А тебе пора к стае. Поговори с волчатами, покажи, в чем разница между мамочкой и советником.       — Спасибо.       Стайлз уходит, но идет он не к стае на серьезный разговор, а домой, за сумкой. В гостиной, что даже странно, сидит только Айзек и читает бестиарий. Когда мимо проходит Стилински, тот даже не здоровается, рассеянно кивает и перелистывает страницу. Книга явно не из библиотеки Дерека, да и у самого Стайлза они в кожаные обложки не обернуты. Скорее всего, этот экземпляр Лейхи дал Крис. Никто кроме Стайлза еще не знает, но волчонок уже как месяц оккупировал спальню Арджентов и хозяин покоев явно не против того, что у него появился пушистый сосед. Охотник как-то учил друида стрелять, драться, но дальше основ дело не продвинулось. Пришлось заканчивать с тренировками и возвращаться к склянкам Дитона. Зато за время обучение навыкам охотничьего мастерства Стайлзу не посчастливилось застать парочку за весьма интересным занятием, после которого бледная задница Лейхи еще долгое время мерещилась друиду в кошмарах.       Стайлз знает, что, если скрываться, тебя непременно заметят. Именно по этой причине он, не прячась и не пытаясь что-то скрыть, идет прямо к главным воротам. За спиной у него большой рюкзак, рассчитанный на годовой запас антидепрессантов, на который никто толком не обращает внимания, хотя в нынешнее время, когда за воротами бушует апокалипсис, все ходят налегке, чтобы, в случае чего, быстро разбежаться и спрятаться. Стайлз такой порядок действий одобряет, хоть и не до конца. Он считает, что нужно укреплять ворота, ставить по периметру ловушки, строить смотровые башни, но это займет слишком много времени и сил, чтобы найти добровольцев, способных все это осуществить. По крайней мере, со всем этим арсеналом шансов на выживание окажется в несколько раз больше. Крис, что не странно, со Стайлзом согласен, да и отец, что непривычно, тоже поддерживает сына. Остается только организовать строительство. А пока Стайлз идет мимо грузовиков, на крышах которых стоят охотники с автоматами, ружьями, стрелами, биноклями. Все вооружены до зубов. Остается только надеяться, что ни одна из этих опасных красавиц не выстрелит в голову не пившему аддералла слишком долгое время подростку.       Все тихо. Даже огромные ворота не скрипят, беззвучно пропуская наружу мальчишку. По ту сторону изоляции, как кажется Стайлзу, даже воздух немного отличается. Он пахнет свободой и немного подгнившей от жары листвой. Пройдя вдоль забора, Стилински добирается до разросшегося куста дикого крыжовника и ныряет в его нутро. Пролезать сквозь лезущие в глаза тонкие веточки, щурится, чтобы ни одна из них не проткнула глаз, но желание как можно быстрее добраться до города пересиливает порыв вернуться обратно и пожаловаться отцу на опустевшие запасы таблеток. Несколько минут и из-за покосившегося старого дуба не видно ни Стайлза, ни его огромного рюкзака. Грудь и локти влажные, колени черные, и с них крошатся кусочки земли. Наспех отряхнувшись, Стилински последний раз смотрит на родной Бейкон и входит в лес. В нем темно и шумно от пения птиц и шороха листвы, но все кочки, каждое поваленное дерево слишком знакомы, чтобы бояться идти дальше. Стайлз не раз и не два бегал сюда, когда был маленьким, потом, когда стал старше, начал приходить уже не от скуки, а из-за тишины и отсутствия одноклассников, в очередной раз нашедших что-то веселое в издевательстве над отличающимся от них ребенком. А, когда наступило шестнадцатое лето, необходимость посетить лес стала официально связана с волками. Поэтому, будучи даже с закрытыми глазами, Стайлз уверен в том, что всегда сможет найти из этого лабиринта одинаково темных и высоких стволов деревьев выход.       Только спустя два часа беспрерывного пути показывается город. Цепью неровных зубцов вдоль главной улицы, и единственной по совместительству, по обеим сторонами дороги раскинулись высокие, по меркам того же Бейкон Хиллс, дома. Пятиэтажные, посеревшие от времени, с паутиной трещинок на стенах и неизменно побитыми окнами. Почти возле каждого дома валялись кусочки стекол, стоило на них наступить, как под подошвой тут же раздавался неприятный скрежетащий хруст. Хлопая ставнями и дверьми, город словно бы безмолвно призывал как можно быстрее покинуть это место. Стайлз нервозно поежился, но поворачивать назад не стал, ведь он как-никак сын шерифа. Возможно, когда перед лицом сверкают красные глаза и блестят от слюны длинные белоснежные клыки, не так просто притворяться героем, но в заброшенном городе дать слабину как минимум стыдно. Стилински засунул руки в карманы толстовки и пошел вперед. В самом конце этой длинной улицы находился склад с медикаментами, в который доставляли все возможные и невозможные лекарства, которые позднее уже распределялись по точкам торговли. Стайлз подумывал взять еще немного препаратов, не антидепрессантов, но теперь он сомневался даже в том, что сможет, не перепугавшись до смерти, добраться даже до аддералла. Послышался шорох, и, обернувшись, Стайлз с облегчением увидел держащую в зубах какой-то непонятный пакет собаку. На шее болтался розовый ошейник с биркой. Животное фыркнуло и побежало дальше, так же поступил и Стилински. Чем дальше он проходил вглубь города, тем отчетливее становилась тревога в груди. Почему Дерек постоянно возмущается по поводу отсутствия у советника инстинкта самосохранения? Он есть, инстинкт этот, просто иногда его можно заглушить и влезть в неприятности, чтобы помочь волчатам, да и самому Хейлу.       В здании склада было также тихо, как и в остальной части города. Ни одной живой души. Это было странно, ведь до Бейкона эпидемия еще не добралась, а мутантов здесь не имелось. По крайней мере, Стайлз в это свято верил. Шкафчики, в которых хранились таблетки, скрипели дверцами и пошатывались от малейшего вздоха, отчего возникала вероятность, что в любой момент все строение с невероятным грохотом устремиться наземь. Стайлз принялся осторожно запихивать таблетки в рюкзак, не забывая также про антибиотики и прочие полезные вещи: бинты, антисептик, противоаллергенные, болеутоляющие и другие. Мисс Маккол жаловалась, что в последнее время обезболивающего катастрофически перестало хватать. Где-то со стороны лестницы, ведущей на второй этаж, что-то прошумело, но Стилински постарался не обращаться на это внимания. Дверь он предусмотрительно закрыл, чтобы, в случае чего, тот, кто хотел добраться до Стайлза, смог сделать это не сразу. Руки дрожали, один бутылек морфина упал на пол и закатился под шкаф, и звук соприкасаемого с поверхностью пола стекла показался оглушительно громким и пугающим. Шорох из коридора стал отчетливее, поэтому Стайлз, чертыхнувшись, быстро застегнул рюкзак и подошел к двери, вслушиваясь в чьи-то шаркающие шаги. Кто-то, хрипло дыша, прошел мимо и исчез где-то возле спуска на подземные этажи. Выходить из своего не особо безопасного укрытия почему-то совершенно не хотелось, но, переборов эту непростительную слабость, Стайлз покрепче сжал в руке биту и шагнул в коридор.       Никого. С потолка капает вода. Мигает лампочка. Видимо, где-то под этажами на последнем издыхании тарахтит генератор, ибо отголоски былой цивилизации тускло отсвечивали тут и там, заставляя и так далеко не спокойное сердцебиение долбиться, словно бы пытаясь выломать грудную клетку. Подавив нервный вскрик, Стайлз осторожно начал продвигаться к выходу, не забывая временами поглядывать на непроглядную тьму складских тоннелей, откуда в любой момент мог прийти тот, кто минутой ранее проходил по этому же коридору. Каждый последующий шаг казался громче предыдущего, словно бы грохот, исходящий из-под его ног, сотрясал землю, заставляя все вокруг оживать и наполняться звуками. Стайлз был уже практически возле выхода, когда откуда-то из глубины коридоров послышался булькающий хрип и резкий хлопок. Это был звук падающего на пол учебника, из-за которого обычно просыпаешься поздно ночью сидя за столом перед недоделанным домашним заданием. Стилински замер, не решаясь сдвинуться с места, и посмотрел в темноту, откуда что-то очень и очень быстро бежало. Мутная, непонятно черная тень на фоне такого же черного коридора. Она спотыкалась, припадая направо и врезаясь со всей дури в стену. Стилински взял покрепче биту в руки. Если противник один, то с ним можно справиться, и убегать, поджимая хвост, смысла нет. И Стайлз уже приготовился изо всех своих человеческих сил ударить это хрипящее нечто по голове, чтобы та отлетела в сторону или хотя бы поломала под собой несколько шейных позвонков. На большее рассчитывать не приходилось.       Стайлз сделал глубокий вдох и, разглядывая уже отчетливо виднеющееся лицо мутанта, бледное и пучеглазое, почувствовал, как сердце уходит в пятки. Позади одного, на расстоянии примерно в пятьдесят метров бежало еще трое. Врезаясь друг в друга, они падали, наступая на собственные переплетения рук и ног. Кажется, на стенах оставались после них грязные темные пятна. Возможно, не кровь, но явно что-то мерзкое.       — Вот черт, — обреченно пискнул Стайлз и, забив на какие-либо идеи о самозащите, рванул на улицу и побежал к ближайшей водонапорной башне. Она не работала уже больше десяти лет, но никто ее так и не снес, жалея деньги и время на организацию работ. Главное — только успеть.       Стайлз бежал, чувствуя, как ему дышит в затылок стая ненормальных зараженных, как немеют ноги и становятся ватными. Он обернулся, пытаясь разглядеть где-то позади себя шанс на спасение, и тут же об этом пожалел. Он ведь не раз смотрел по телевизору, как жертва, не вовремя обернувшись, теряет свою жизнь. Он всегда осуждал все эти глупые поступки, но сейчас он и сам чудовищно сглупил. Один из мутантов, громко зарычав, отчего у существа тут же разошелся по швам рот, сделал рывок и прыгнул на Стилински. Видимо, расстояние он не рассчитал, ибо до жертвы своей он не допрыгнул, успев только схватиться за край правой штанины и упасть на землю, утягивая за собой подростка. Стайлз громко закричал и, как следует, пнул существо по морде. Оно тут же дернулось назад, выпуская из рук кусок джинсы и позволяя Стайлзу встать на ноги и преодолеть оставшиеся пару метров до вышки. Залезая по скрипучей, ржавой лестнице, он мог думать только об одном — хоть бы эта рухлядь не отвалилась ко всем чертям. Но лестница, хоть и скрипя и шатаясь, исправно выдерживала вес человека.       Стоило только Стайлзу добраться до конца лестница, как та тут же начала дрожать. Внизу, не разбирая, кто именно мешается под ногами, за первенство добраться до жертвы дрались мутанты. Возможно, именно эта неспособность мыслить рационально помогла Стилински выжить. Несколько ударов ногой, и лестница с грохотом падает на грызущуюся четверку.       — Съели, уроды! — заорал Стайлз, радостно глядя на неспособных допрыгнуть до него мутантов.       Сердце отбивало в груди чечетку, дыхание сбилось, а из глаз текли слезы. Даже во время волчьих походов Стайлз так не боялся.       — Гребанный апокалипсис, — судорожно выдохнул он и повалился спиной на проржавевшую сетку пола. Она была еще теплая. Успела нагреться от дневного солнца. Позади возвышался сам контейнер, в котором, по идее, хранилось около пятисот литров пресной воды. От жажды Стайлз точно не помрет, а вот от голода — запросто. Хотя в рюкзаке есть таблетки и кексы. Водонапорная башня — не самое плохое место покончить жизнь самоубийством.       Стайлз лежал, смотрел на темнеющее небо и думал об отце, о стае, о Дереке немного. Теперь уж точно не получится остаться незамеченным. Возможно, через пару дней кто-то придет сюда и спасет глупого самоуверенного подростка, а, может, никто так и не узнает, что юноша выбрался за таблетками, а не ради приключений. Хейл, скорее всего, подумает именно о последнем, назовет советника идиотом и пойдет переламывать волчатам ребра, чтобы успокоиться и хоть немного прийти в себя. Стайлз знал, что иначе Дерек просто не может. Тут осуждать не за что, но все равно. Со своей стаей можно было бы и помягче.       Холодало. Но мутанты все еще караулили возле упавшей лестницы. Оно и понятно. Когда есть нечего, будешь за любой шанс держаться зубами, чтобы хоть как-то выжить. Прошло уже больше часа, а до конца гуляний оставалось не так уж и много времени. Если сейчас не найти способ безопасно спуститься, то весь Бейкон непременно встанет на уши и поднимет тревогу. А ведь Стилински, глупая голова, даже записки отцу не додумался оставить.       — Валите, я все равно не спущусь! — закричал подросток, и на его голос тут же дружно заворчала четверка и принялась активнее дергать туловищами. — Подохнете ведь от голода, пока будете меня караулить! Свалите, мне домой надо!       Стайлз замер, замечая, что позади копошащихся существ сидит пес. Большой и лохматый. Шоколадная морда спокойно смотрит на мутантов, переводит взгляд на человека, потом обратно.       — Смотрите, собака! Собака! Идите, ешьте ее! — тут же заорал юноша. — Она вкусная, а я — нет! Смотрите, какая псина толстая! В ней мяса много!       Мутантам, кажется, все равно. Они никак не реагируют на слова их жертвы, а вот пес дергает хвостом и довольно скалиться. По крайней мере, Стайлз полагает, что делает он явно не без удовольствия. Черный нос влажно блестит, правое ухо немного порвано на правом боку еле заметный белоснежный островок седины. Размеров это четвероногое внушительных, и Стайлз ни за что не хотел бы на такую махину натолкнуться поздно ночью в подворотне. Стилински какое-то время думает, что собака тут вообще забыла, а потом глаза животного резко вспыхивают красным, и все встает на свои места. Конечно же, кого еще может встретить друид по дороге домой. Только оборотня. И только альфу. И это явно не Дерек, потому что Хейл еще не дорос до полной трансформации, да и сюда он, определенно, не прибежал бы. Стоит только догадываться, что именно за скотина сидит и наблюдает за мучениями беспомощного человека. А скотина помогать явно не собирается. Она наслаждается представлением.       — Тварь волосатая, так и будешь там сидеть? — закричал Стайлз. — Помочь не хочешь?       Волк лениво поднимается, оттряхивается от пыли и бредет к водонапорной башне. Он передвигает лапы настолько медленно, что Стайлз не выдерживает и до крови прикусывает губу, чтобы не сорваться и не послать этого гребанного оборотня к чертовой матери. Стилински не видит, как тот оборачивается, но чувствует, как трясется башня под весом карабкающегося по опорной балке оборотня. Стайлз считает до трех, потом заново до четырех, а потом появляется лохматая небритая физиономия Хейла. Один глаз его не переставая светится красным, второй — абсолютно человечий. Странная аномалия или последствия дома Айкина?       — Твою мать, — застонал друид, хлопая себя ладонью по лбу за то, что сразу не догадался об очевидном. Кто еще будет так спокойно сидеть и смотреть, как мутанты пытаются съесть человека. Оборотень либо пройдет мимо, либо поможет, либо сам попытается сожрать. И ни одна блохастая гадина не станет так вальяжно разваливаться в сторонке и посмеиваться над попытками человека прогнать глупых, ничего не понимающих существ.       — Я тоже рад тебя видеть, Стайлз, — усмехается Питер и подсаживается к подростку. Волк абсолютно голый, но его это совершенно не смущает. Даже наоборот. Кажется, он наслаждается сложившейся ситуацией. — Я, конечно, знал, что ты идиот, но не думал, что настолько. Ты зачем сюда пришел?       — В больнице заканчиваются лекарства, — и Стайлз почти не врет. Он говорит правду, но не ту, которую хочет знать Хейл. Просто иногда приходится прибегать к маленьким хитростям, чтобы не выдать себя сердцебиением. Этому его научил Крис. Арджент врать умел, и не просто умел, он мог обвести вокруг пальца кого угодно. Не Питера, конечно, но Дерека без особых трудностей. — А ты что здесь делаешь?       — Мимо пробегал. Услышал, как один придурок завывает, решил посмотреть.       Стайлз обиженно пыхтит, пытаясь подобрать слова, но ничего не выходит. Приходится просто злобно покоситься на оборотня и спокойно спросить:       — Ты поможешь мне отсюда выбраться или нет?       Питер усмехается.       — А Дерек в курсе, что ты шастаешь по городу, кишащему зараженными тварями, один?       — Нет. И если ты сейчас поможешь мне вернуться домой, то и не узнает! — Стилински срывается на крик. От резкого звука Хейл хмурится. — Кстати, почему у тебя глаза красные?       — Потому что я альфа, Стайлз, — Питер закатывает глаза и обреченно качает головой.       — А почему один глаз…       — Ладно, идем. Подвезу тебя, — перебивает волк и нехотя поднимается на ноги.       Питер не дожидается благодарностей от подростка, собственно, его никогда особо и не интересовали те звуки, которые издает этот маленький язвительный рот. Стайлз все время болтал, и прислушиваться к нему – навсегда повредиться мозгами. Но Хейлу приходилось слушать, ибо иногда в этой забитой разной дрянью голове возникали гениальные мысли, но не в данный момент. Умная часть Стайлза спала беспробудным сном, позволяя самым бредовым идеям выходить на свет божий. Хейл повел плечами, размял шею и начал превращаться в волка. Не самое приятное зрелище, если говорить начистоту. У него выламывались кости, поворачиваясь под таким углом, под каким Стилински никогда не мог эти руки и ноги представить. Грудная клетка заходила ходуном, шея резко дернулась вправо, потом с громким хрустом влево, а потом встала на место и начала покрываться шерстью. Резко выступили позвонки и, казалось, попытались прорваться сквозь толщу человеческой кожи. Наверное — в голове Стайлза мелькнула жалость — превращение очень болезненная штука. Еще одна странность Питера. Дитон как-то упоминал о способности матери Дерека к полной трансформации, но он не говорил, что это может быть настолько неприятно на вид.       Как только Питер полностью обратился, Стайлз полез вниз. На него тут же отреагировали мутанты, поэтому на некоторое время подросток замер, не зная, что делать дальше. Хейл молча ждал, когда Стилински спустится и заберется на него верхом. Он не рычал, не шевелил ушами и даже не смотрел на друида. Просто ждал. Несколько раз он нервно дернул хвостом, пару раз забор позвонков попытался прорваться сквозь толстую волчью шкуру, но Питер на это не обратил никакого внимания, Стайлз решил поступить также, продолжая пробираться вниз к волку. По-другому отсюда выбраться было невозможно. Мутанты бегают быстро, но не быстрее оборотня, да и резкий запах волчьего пота на некоторое время собьет их с толку.       Стоило Стилински забраться на Питера и вцепиться в густую шоколадную шерсть, как тот тут же рванул, оставляя позади растерянных мутантов. Стайлз от неожиданности вскрикнул и весь приник к волку. Было страшно, ветер хлестал лицо, слезились глаза, и, кажется, мошка залетела в рот. Сзади бежала четверка, сбивая друг друга с ног и громко вопя. Они отставали, но не настолько, чтобы появилась возможность скрыться.       — Мы ведь от них оторвемся, да? — обеспокоенно спросил Стайлз, но волк на это ничего не ответил. Просто прибавил скорости и побежал в противоположную от Бейкона сторону. Стилински возмущаться не стал, успел догадаться, что так оборотень пытается обезопасить родной город от эпидемии. И это было логично. Вполне в духе Хейла-старшего убежать, запутать след и спокойно вернуться туда, где он был изначально, чтобы потом просто продолжить свой путь. Дерек так никогда не поступал. Пер напролом. И это еще одно отличие старшего Хейла от младшего, и еще одно доказательство недалекого ума нынешнего вожака стаи. Стайлз, честно говоря, очень часто их сравнивал. Думал, как все обернулось бы, если бы альфой остался Питер, а не его племянник. Вроде бы он отомстил Кейт за семью, успокоился, но и его жажду к козням не стоит так просто отодвигать в сторону. Питер любит спокойную размеренную жизнь, но и отказываться от веселых будней интригана не стал бы. Слишком дорога ему его репутация, хотя к званию злодея всея земли он не стремится, просто все обычно складывается так, как хочется ему.       Они бегут долго, пока позади не скрываются четыре размытые точки и не затихает рев. Только тогда Хейл сбавляет скорость и заворачивает в сторону леса. Приходится сделать крюк, чтобы не натолкнуться на обратном пути на озверевших мутантов. Часть леса, в которую забегает волк, Стайлзу не знакома, но через какое-то время начинают мелькать знакомые тропинки и метки, которые Стилински оставлял, будучи еще незнакомым с этой местностью. Они идут тихо, слышно только тяжелое дыхание волка и еле слышное человеческое. Сильные лапы ступают по влажной земле бесшумно, хвост иногда дергается, уши стоят торчком. Каждые пять секунд — Стайлз отмерял — Питер останавливается и внюхивается, опасаясь погони, но мутанты отстали давно, и, скорее всего, преследовать Хейла они не в состоянии.       Питер останавливается возле речки. До Бейкона еще около пятидесяти метров, но крыши домов видны уже отсюда, поэтому подросток не беспокоится. Слезает с волка и ждет, пока тот обратится.       — Спасибо, — еле слышно, но Питер слышит и просто кивает головой.       — Не суйся больше туда. В следующий раз я могу и не прийти, — хрипло отзывается Хейл, и Стайлз замечает, что у мужчины под глазом, через всю щеку, тянется шрам. И он не заживает. На этот раз оба глаза человеческие, но почему-то этот факт не успокаивает, а еще больше напрягает.       — Идем, у нас там праздник, — Стилински неловко улыбается и делает в шаг в сторону города, но Питер за ним не идет. — Ты мог бы вернуться.       — Нет, — он качает головой.       — Почему?       Стайлз искренне не понимает, почему волк не хочет идти с ним. В городе безопасно, там еда, вода и все условия для комфортного проживания. Там можно, сидя на кресле перед камином, строить козни и гадить племяннику, настраивая волчат против него, ведь именно это так любит зомби-дядюшка, ведь именно этим он занимался все то время, что жил в лофте. Так что теперь изменилось?       — Меня не примут, — Питер мягко улыбается и треплет друида по голове. Рука его немного подрагивает. — Иди, тебя отец ждет.       — Я не понимаю, ты же можешь вернуться. Некого убивать, не то время. К тому же ты умный, ты можешь что-нибудь придумать, ты же всегда что-то придумываешь. Согласен, после твоих идей нам приходится за тобой разгребать, но ведь, если бы ты был на нашей стороне, то все стало бы замечательно. Это же любой дурак поймет! Крис точно от тебя не отвернется. Может, пустит пулю в ногу, или, не знаю, аконитом накормит. Но вылечит и примет обратно. И Скотта можно уговорить. Ты же его укусил. Зов предков, родственные чувства и все дела. А волчата соваться не станут, я им скажу, чтобы не думали даже об этом, я ведь…       — Ты забыл Дерека, — Хейл подходит ближе и по-отечески прижимается ледяными губами к вспотевшему лбу юноши, забывая, что стоит абсолютно голый. Стайлзу неловко, потому что он чувствует что-то неладное, потому что близость чужого тела будоражит, особенно если тело с твердыми, как камень, мышцами и темной дорожкой волос, ведущей туда, куда глаза не рискуют опуститься.       — Дерека слушать не обязательно, — немного обиженно отвечает Стилински и смущенно отводит взгляд.       — Не убегай больше из города. Иначе приду и глотку тебе вырву.       Стайлз смотрит, как обращается волк и уходит. И только потом, после того, как он скрывается в листве, друид шепчет:       — Я ведь уже решил, что ты вернешься.