Жрец Кровавой Богини

С праздником вас, дорогие девочки, девушки, женщины и бабушки (если таковые здесь каким-то образом очутились)) — Что ж, это довольно неловко, — спокойно произнёс Наруто, глядя Шикамару в глаза, не мигая. Атмосфера, в эту самую секунду тишины казавшаяся вечностью, была напряжена настолько, что походила на натянутую струну, готовую в любой момент лопнуть. Вопрос тут был не в том, нападут ли юноши друг на друга. Вопрос был в том, кто же сделает это первым. Тут Шикамару заметил, как Узумаки покосился на косу, стоявшую в углу комнаты. Брюнет среагировал молниеносно, и едва джинчурики успел рвануться к оружию, Нара сложил печать и выкрикнул: — Теневое подражание! — тень Шикамару стала плотней, сузилась и юркой змеёй поползла по полу к блондину. Как только она соединилась с тенью Наруто, Узумаки застыл в метре от косы, скованный техникой клана Нара. Он тут же метнул в брюнета взгляд, полный раздражения и даже какой-то обиды. — Ха, вот ведь досада, — на удивление беззаботно сказал жрец Богини Крови и хотел было почесать затылок, но теневое подражание ему не позволило. — Заткнись, — рявкнул Шикамару. Он смотрел то на Наруто, то на тело девушки, и не верил своим глазам. Не хотел верить. Слишком уж всё было ужасно. Слишком резко обрушился карточный домик — представление об Узумаки Наруто, как о замечательном, добропорядочном человеке. — Ради чего? Скажи мне, ради чего ты убил стольких людей?! — Ты всё равно не поймёшь. О таких вещах нужно говорить в спокойной обстановке. — К чёрту спокойную обстановку! Ты виновен, и плевать мне на твои оправдания!!! — Раз так, то что ты намереваешься делать дальше? Убьёшь меня? — последние два слова жрец произнёс с особой язвительностью. — Мне бы это, определённо, понравилось бы, — Наруто отчего-то блаженно ухмыльнулся, словно слова, слетевшие с губ брюнета, были для него усладой. — Уверен, что понравилось бы. В тебе есть необходимые для этого качества: горделивость, лицемерие, злоба… Ещё бы. Ты ведь умный человек, живущий среди идиотов. — Не заговаривай мне зубы! Ни черта ты не знаешь обо мне! — А ты, в таком случае, что знаешь обо мне? Ты же даже понятия не имеешь, чем я тут занимаюсь. — …Я знаю, что за твои деяния тебя навечно упрячут за решётку, — юноша взглянул на Нару с таким умилением, словно тот был наивным ребёнком, лепетавшим какую-то ерунду. — Извини, но этого не будет, Шикамару. Живым я не дамся. — Это ещё что значит?! — голос брюнета дрожал и то и дело срывался на крик. Он с каждой секундой гневался всё сильнее, в то время как Наруто веселился всё больше, будто игнорируя тот факт, что он загнан в угол. — Не дамся и всё тут. — Да какие у тебя варианты? С жизнью покончишь?! Дерзай! Предстанешь тогда на суде перед Богом! — губы Узумаки задрожали, ему так и хотелось сказать: «Моя Богиня меня не осудит». Но он этот порыв сдержал, так как осознавал, что Шикамару всё равно ничего не поймёт. Помолчав какое-то время, он произнёс: — Ты же знаешь о Девятихвостом Демоне Лисе? Чудовище, напавшем на Коноху восемнадцать лет назад. — Ну, знаю. Что с того? — Этот демон, способный стереть нашу деревню с лица земли, запечатан во мне, — Нара и так сохранял трезвость рассудка с трудом, а теперь, когда очередное шокирующее открытие обрушилось на него, стало в разы хуже. Страсть, как захотелось выбежать на свежий воздух, прочь от треклятого подземелья, пропитанного кровью. А Наруто продолжил давить: — Понимаешь, что это значит? Предположим, все узнают о том, чем я тут занимаюсь. Попытаются повязать меня. Я, естественно, буду сопротивляться и убью, скажем, человек двадцать, прежде, чем надо мной одержат верх. И вот тогда я сниму печать и выпущу Кьюби на свободу. Шикамару поразило, с каким спокойствием и расчётом Наруто говорил о таких вещах. От отвращения ему захотелось плюнуть Узумаки в лицо, но тут он в полной мере осмыслил угрозу и оцепенел от ужаса. В его памяти всплыли уроки истории Конохи, из которых он узнал о том, сколько людей погибло в ходе последнего нападения Девятихвостого. Сколько домов было уничтожено, сколько культурного наследия погребено под развалинами и утеряно навечно. И, конечно же, Нара вспомнил о жертве Четвёртого Хокаге. Но теперь его нет в живых. И Третьего нет. Без них, хватит ли Конохе сил снова пережить нападение Лиса? Тут на ум брюнету пришла спасительная мысль. — Лжешь. Лжёшь ты всё, Наруто! — завопил Нара. — Демоны в тебе сидят, да только то не хвостатые! То БЕСЫ!!! — Я лгу? — спросил джинчурики лукаво щурясь. — А ты расстегни мой плащ. — Чего? — брови Шикамару поползли вверх. — Мой плащ. Расстегни его. Не понимая, к чему всё это, Шикамару все же поднёс руку молнии своего жилета чунина, взялся за замок и потянул за него. Наруто, словно отражение Нары, в точности повторил за ним все движения, открыв взору скрывавшуюся под ним сетчатую футболку. Первым делом брюнет обратил внимание на два амулета, висевших на шее жреца — ожерелье первого и триграмм Богини Крови. Затем непроизвольно подчеркнул для себя, что джинчурики превосходил его физически, и лишь после этого заметил то, ради чего затевалось это раздевание. На животе Узумаки виднелась печать, похожая на солнце с водоворотом в центре. Всё стало ясно. — Так это не блеф, — произнёс чунин одними губами. — Ты в самом деле… джинчурики? — А ты не верил, — усмехнулся блондин. Шикамару начал отчаянно думать над тем, как же ему теперь выкрутиться из ситуации. Мысли его роились, словно пчёлы, и он, отчего-то, цеплялся за мелочи и отвлекался на них страшно, забывая о том, что запасы чакры у него не бесконечные, и рано или поздно Теневое подражание ослабнет. Не выдержав, он решил удовлетворить своё любопытство: — А цветы тут зачем? — Те, что на алтаре, призваны «подсластить» жертвенную душу. А вон те, — Наруто указал взглядом на глиняную чашечку, стоявшую в углу комнаты, в которой тлели сиреневые лепестки, — те отбивают трупный запах. Чтобы Киба с Акамару ничего не заподозрили. — Всё-то ты продумал, мразь, — джинчурики лишь расплылся в улыбке в ответ на оскорбление. — Не о том ты думаешь, Шикамару. — Сам знаю!.. Ничего, мне нужно только немного времени. Пара минут, и я что-нибудь придумаю… Обязательно. В этом ведь мой талант — находить выход из критической ситуации. — Хм… Может, и так. Но ты кое-чего не учёл, — лицо жреца вдруг озарила кровожадная ухмылка. — Проводка здесь реально хуёвая. Шикамару непонимающе на него покосился, а в следующую секунду услышал над головой какоё-то потрескивание. Подняв взгляд он увидел, что лампочка, служившая единственным источником света в комнате, зарябила. За мгновение до того, как она погасла полностью, лицо Нары перекосило от осознания собственного просчёта. На доли секунды всё поглотила тьма, техника прервалась, а когда лампочка вновь заработала, Наруто уже стоял вплотную к брюнету, приставив косу к его глотке. — Попался, — довольно протянул Узумаки. Шикамару, уставившийся на него в отчаянии, сглотнул. У него возникло то самое предчувствие неминуемой, скорой гибели, по лицу и шее покатились капли пота, попадая на лезвие косы. Никакой надежды на спасение не было. — Ну, давай, — процедил Нара, храбрясь, хоть ему и было страшно до дрожи в коленках. Он зажмурил глаза и стал ждать… Но ничего не произошло. Наруто убрал косу от его шеи и звонко похлопал юношу по щеке. — Да расслабься ты. Не буду я тебя убивать, — у поражённого брюнета глаза полезли на лоб. Увидев немой вопрос в его взгляде, Наруто на него ответил: — Ты ж не девка какая-нибудь легкомысленного поведения. Ты — наследник одного из благородных кланов Скрытого Листа. Твою пропажу сразу заметят. Допрашивать всех подряд начнут, а мне в этой деревне ещё какое-то время жить придётся. Лишнее внимание мне ни к чему. «Это, что же получается, я отсюда живым уйду?», — эта мысль всё никак не хотела укладываться в голове Нары. А Наруто вернулся к алтарю и, как будто назло ему, погрузил руки во внутренности девушки и начал непринуждённо насвистывать, даже не глядя на Шикамару. У последнего от этого вида содержимое желудка полезло вверх по пищеводу. — Ты совсем не боишься, — произнёс брюнет тихо-тихо, даже не пытаясь снова напасть на джинчурики. — А чего мне бояться? Мы, кажется, уже поняли, что ты не можешь сдать меня властям, а я не могу убить тебя. Выражаясь знакомыми тебе терминами, у нас патовая ситуация. Будем жить, как прежде, словно и не было этой ночи. — А что, если я, едва вернувшись домой, расскажу обо всем отцу, и вместе мы придумаем, как тебя повязать? — мысленно Шикамару ругал сам себя матом за то, что он не сумел сдержать язык за зубами. Сам же ведь даёт Наруто повод себя прикончить, играется с огнём. Наруто помолчал пару секунд, а затем посмотрел на Нару серьёзно, уже без ухмылок. Он опёрся окровавленными ладонями об алтарь и наклонился через него к юноше, так жутко на него посмотрев, что у чунина похолодело внутри. — Ты будешь хранить молчание. А если кому-то все же расскажешь, в тот же день ты, Ино, Чоуджи, — на именах товарищей Шикамару Узумаки сделал акцент, — все вы заснёте в собственных постелях, а на утро родители вас там не обнаружат. Вас будут искать и вскоре найдут в лесу. Мёртвыми. На Ино не будет ни единого живого места — дальнейшая экспертиза покажет, что её шесть часов к ряду страшным образом насиловали. У Чоуджи с живота будут вырезаны ломти плоти, а всё рыло будет в крови. Патологоанатомы потом обнаружат недостающее мясцо в его же желудке. А ты… Тебя найдут привязанным к дереву, в нескольких метрах от твоих друзей. Со срезанными веками. Выяснится, что тебя убили последним, и до самого конца тебя заставляли наблюдать за тем кошмаром, что творился с твоими драгоценными друзьями. И всё это произойдёт от того, что ты по глупости развяжешь мне руки. Если ты правда этого хочешь — валяй. Или можешь просто закрыть глаза на всё, что случилось, а уже через месяц я покину Коноху навсегда. Что ты выберешь? *** Спустя десять минут Шикамару был уже в додзё своего клана. Отделался парой дежурных фраз от родителей, не заметивших, что сын их бледен как снег. Доковылял до своей комнаты, не раздеваясь, рухнул на постель и провалился в сон, из последних сил задумавшись: «Что же случится через месяц». В ту ночь на нервной почве у наследника клана Нара началась лихорадка. Наруто возвратился в свою квартиру гораздо позднее, во втором часу ночи, с чувством выполненного долга перед своей покровительницей. На него навалилась усталость с дороги и он, небрежно скинув одежду, лёг спать. Но стоило ему прикрыть глаза, и джинчурики ощутил, как триграмм, покоившийся на его груди, начал испускать какой-то холод, подрагивая. Это было хорошо знакомое Наруто чувство. Он приоткрыл глаза и, приподняв голову, всмотрелся в темноту, зная, что она там. Странный звук разорвал тишину. Словно кто-то взял несколько сухих веточек, обернул их мокрой тряпкой и начал ломать. То был звук ломающихся костей, выворачивающихся суставов и рвущейся плоти. Наруто ощутил сладковатый запах гнили. Джашин пришла к нему. Личины, в которых она являлась к своему избраннику, менялись с течением времени. Всё чаще в них проскальзывали нотки насилия, смерти и разложения. В каком-то смысле, Джашин стала честнее и откровеннее с Наруто, поняв, что тот готов принимать её в любых обличиях и формах. Его всё это устраивало и даже более того. В последнее время ярко-красный, изломанный и изодранный образ Богини возбуждал в нём позывы похоти куда сильнее, нежели изгибы женского тела. Нечто, походившее на скелет, лишь частично покрытый гниющей плотью, забралось на кровать, а затем и под одеяло. Ласково обвило торс джинчурики костлявыми, ледяными руками и прильнуло к нему. Блондин ощутил прикосновенье мёртвых губ на своей щеке и заглянул в бездонные, пустые глазницы. — Я скучал, — сказал Узумаки чуть слышно. За всё время сдачи экзамена у него не было возможности повидаться с Богиней. — Скоро. Скоро мы будем едины, — ответила Джашин, успокаивая его. Наруто глубоко вдохнул и снова закрыл глаза, засыпая в объятиях потустороннего, загробного существа. — Спокойной ночи… — Приятных снов.