Жрец Кровавой Богини

Писалось под Obscure II OST — Bad Behaviour. Pov Наруто. Он здесь. Едва проснувшись, я ощутил его чакру. Мощную, давящую, холодную. В каком-то смысле, родную. Как только это случилось, меня наполнила небывалая уверенность. Я точно знал, чего хочу, и что собираюсь сделать. Встал. Накинул плащ и надел маску. Оставил косу и вышел из комнаты и почти сразу же наткнулся на того очкарика. Он на мгновение растерялся. — З-здравствуйте. Орочимару-сама просил сообщить Вам о том, что Саске-кун вернулся, как только вы проснётесь. — Давно? — Около четырёх часов назад. Он сейчас отдыхает в своей комнате, — Кабуто указал в направлении комнаты Саске. Пройдя мимо него, я нарочно задел его плечом. Меня выводят из себя безвольные люди вроде него. Добравшись до интересовавших меня апартаментов, я замер перед дверью, ничем не отличавшейся от всех прочих. И не скажешь, что здесь живёт любимчик Орочимару. Не постучав, я открыл её и переступил порог. На тумбочке догорала свеча, служившая единственным источником света в маленькой комнате. В углу стояла длинная катана, всунутая в ножны. Пожалуй, даже слишком длинная. Пытаемся что-то компенсировать, да, Саске? Ха-ха, кто бы мог подумать… Впрочем, я явно не на том концентрирую внимание. Сейчас единственным, что имело значение, был покоившийся на каменной постели темноволосый парень. Подросший, окрепший, но в то же время оставшийся прежним. Раздетый до пояса, он лежал на спине, сложив руки в районе груди. На бледном лице было выражение умиротворения и усталости. Складывалось такое впечатление, словно он заранее приготовился лечь в гроб. Как учтиво с его стороны. Хочу, чтобы он видел моё лицо. Я сдвинул маску так, что теперь она покрывала лишь часть моего лица, и шагнул ему навстречу. В то же время, его веки задрожали и приоткрылись. Сонный взгляд медленно скользнул в мою сторону. Секунда, другая, и я отразился в расширившихся ониксовых зрачках. Каменное выражение его лица изменилось! Если бы у меня спросили, на что похоже истинное, ошеломляющее удивление, я бы сказал, что оно выглядит именно так. Его рот приоткрылся, но он не издал ни единого членораздельного звука. Видимо, из-за шока слова застряли у него в глотке. Бедолага. Можешь ничего не говорить, у тебя и так всё на лице написано. Я подошёл к постели вплотную, усмехнувшись: — Ты будто призрака увидел, — стоило мне подать голос, и он, видимо, окончательно убедился в реальности происходящего и вжался в стену. Его губы задрожали… Они манят меня. Требуют впиться в них до крови. Я не гей, нет, и я ненавижу его смазливую мордашку за это. Я медленно протянул руку к его лицу, едва коснувшись щеки кончиками пальцев, и обманчиво-нежно запустил их в его иссиня-чёрные волосы. Обманчиво… Схватившись за волосы на его затылке, я резко дёрнул, задрав ему голову назад. Он непонимающе на меня уставился, толком не успев понять, в чём дело. Свободную руку я занёс над его лицом и улыбнулся. По-настоящему дружелюбно, искренне, прямо как в давно минувшие годы, когда душа моя была непорочна и чиста. Такое время ведь, правда, было, Саске. Когда-то… В следующую секунду я впиваюсь ногтями в его глаза, такие мягкие, беззащитные и податливые. Задержал на мгновение пальцы в его глазницах, и ещё до того, как он успел закричать, резко выдернул их. Крик Учихи здорово ударил по моим барабанным перепонкам, но я был слишком увлечён, чтобы обратить на это внимание. Не без восторга я взглянул на свою ладонь: на ней, в образовавшейся «лужице» крови, лежали два рваных, бесформенных комочка, напоминавшие лопнувшие рыбьи плавательные пузыри. Его, когда-то чёрные, бесценные глаза. Знаю, я обещал Орочимару оставить их нетронутыми, ну и хуй с ним. Эти глаза мои по праву, их сила куплена моей кровью. И мне решать, как с ними поступить. Развернув ладонь, я позволил тому, что осталось от глаз Саске, соскользнуть с неё на пол, издав тихий, влажный шлепок. Жадно облизал окровавленные пальцы, и лишь тогда вспомнил о надрывавшем голосовые связки парне. Взглянул на него и победоносно рассмеялся. Теперь пустые глазницы зияли на его лице. Это доказательство моего триумфа, символ расплаты. И это только начало. Рванул его за волосы с такой силой, что когда он свалился с постели на пол, в руке у меня остался комок тёмных волос и кусок толстой кожи, содранной с его черепа. Саске начал ползать на коленях, ощупывая пол и роняя на него тягучие капли крови, стекавшие по его лицу. Я хищно облизнул губы. Сейчас мы по-настоящему приступим к делу. Раскатав на полу небольшой свиток, я провёл вдоль него кровавую полосу, и из дыма у моих ног возник целый арсенал орудий пыток. Некоторые из них впервые видели свет за последние несколько веков. Тебе в самом деле не повезло, друг мой! У меня было много времени, чтобы решить, что же я с тобой сделаю, так что для тебя я приготовил целый парк кровавых аттракционов! Думаешь, худшее позади? Чушь! Мы только начали! Скоро ты будешь метаться в предсмертных, просто адских муках! *** С начала нашей игры прошло, по меньшей мере, шесть часов, и мне кажется, что мы оба выдохлись, Саске. Я устал поддерживать в тебе жизнь и мучить того, кто давно перестал реагировать на боль. Тяжело дыша я и с трудом стоя на ногах от усталости, я распрямился и взглянул на плод моих трудов и стараний. С губ невольно слетело слово: — Искусство… Твоё тело — мой холст. На нём я нарисовал синяки, сломанные и раздробленные кости и суставы. Царапины, порезы, ожоги, рваную плоть. Раны. Восхитительные, накладывающиеся друг на друга раны. Твоё тело — чистый лист, на котором я размашистым, выходящим за края почерком написал одно слово: «МЕСТЬ». Написал его алыми красками. Попутно, я пролил их и на пол, и теперь они стекали по нему умопомрачительными рубиновыми реками. Комната пропиталась запахом нашей крови — всякий раз, как мне удавалось высечь из Саске по-настоящему громкий вопль, я проводил лезвием глубокие полосы по собственной груди. Раны скоро заживут, но ощущения — их я запомню навсегда. Где-то на фоне всех прочих мыслей неоднократно мелькало: «Как так вышло, что Орочимару и Кабуто до сих пор не сбежались на крики», но я на этом не зацикливался. Плевал я на этих двоих. В теперешнем, безразличном ко всем внешним раздражителям состоянии Саске я находил лишь один плюс. Нечто забавное. Его била безостановочная, слабая судорога, отчего он напоминал непослушного ребёнка, сунувшего пальчики в розетку вопреки словам родителей. Хотя, о чём это я? У Саске уже давно нет пальцев. Только сглаженные, мясные культи… Пора оборвать эту насмешку над жизнью. Подбираю с пола косу. Сжимаю её до боли, замахиваюсь, как следует. Собираюсь с духом… Сейчас! Три шага, удар косой с разворота, и голова Учихи катится прямо к моим ногам. Смотрю на неё с остервенением и вкладываю всю оставшуюся злобу в пинок. Столь мощный, что, отлетев, голова врезалась лицом в стену и совершенно его расквасила, превратив в бесформенное месиво. Я выдохнул, как мне казалось, с облегчением, но вскоре заметил странное ощущение, нарастающее с каждой секундой. Пустота. И боль в груди, не идущая ни в какое сравнение с тем «легким жжением», которое ему когда-либо доставлял шрам. Это было… неудовлетворение. Я действительно желал именно этого? Об этом я просил?.. Нет! Не так! Всё должно быть не так!!! End of Pov Вдруг комната закружилась вихрем, земля ушла у Наруто из-под ног, и он испытал нечто, схожее со свободным падением. В глазах на мгновение потемнело, и в следующую секунду он оказался в своей постели. Жрец обливался холодным потом, сердце билось со скоростью барабанной дроби, дыхание сбилось. Он не мог понять, что это, чёрт возьми, было? Сон? Нет, слишком уж яркими были образы и слишком реальными были ощущения. Он всё ещё ощущал кровь Учихи на своих руках, улавливал её терпкий запах. И почему так сильно болят глаза? Ощущение было такое, будто они сейчас лопнут от внутреннего давления. Узумаки попытался собраться с мыслями, и тут у него перехватило дыхание. Страх. Наруто презирал это чувство. Он намеренно подавлял его в себе, а после того, как он побывал в Мире Кошмара, жрец был уверен, что уже ничто не сможет заставить его бояться. И всё же, именно липкое, неприятное ощущение страха сковало его в эту самую минуту. В его комнате кто-то был, и этот кто-то чисто на подсознательном уровне его ужасал. Приподнявшись с постели, Наруто вгляделся в темноту и увидел… пару алых глаз. Имя Учихи, ассоциировавшегося с этими глазами, уже почти слетело с губ блондина, но тут он понял, что ошибся. Это не он. Высокий, худой человек, стоявший в нескольких метрах от него, был старше Саске. Его аристократичное лицо казалось до боли знакомым. Итачи. Приглядевшись, Наруто заметил, что по щеке старшего Учихи катится кровавая слеза. «Цукуёми? Теперь всё ясно. То была лишь его иллюзия… Но когда он успел? И, что важнее, зачем?». — Как ты сюда попал? — решился спросить джинчурики. — Это неважно, — голос старшего брата Саске был каким-то странным. Он разносился по комнате эхом и будто звучал у Наруто в голове. Присмотревшись к нему ещё внимательнее, Узумаки заметил, что силуэт Учихи словно расплывался по краям, а между его ногами и полом было небольшое расстояние, не больше сантиметра. То, что жрец видел перед собой, не являлось чем-то реальным или материальным. Это тоже было гендзюцу, хоть и куда более слабое. — Я наблюдал за тобой, Наруто… Хочу, чтобы ты знал: я сожалею о том, что мой брат сделал с тобой. Мне, правда, очень жаль. Но этой жалости недостаточно, чтобы я смог простить твоё поведение, — с комнатой начло твориться что-то странное. Из прорезей узора в стенах засочилась густая красная жижа, жёсткая каменная постель Наруто словно стала жидкой, и джинчурики начал буквально увязать в ней. Одежда джинчурики вдруг обратилась сотней копошащихся червей, вгрызающихся в плоть. Узумаки злобно оскалился. — Избавь меня от этих идиотских иллюзий! — рявкнул он, но лицо Итачи осталось неизменно спокойным. — Предупреждаю тебя, жрец: если ты хотя бы пальцем коснёшься моего брата, я превращу твою жизнь в настоящий ад, — голос Итачи стал совершенно неестественным, демоническим. В то же время комната окончательно деформировалась, превратившись в миниатюрное подобие преисподней. —  Ты, как никто другой, знаешь, что это не пустая угроза. Ведь тот, кто живёт вечно, может мучиться вечно. — Да пошёл ты!!! — Верховный Жрец вскочил с постели и рванулся к Итачи, но, сделав всего один шаг, рухнул на колени и заорал от боли, пронзившей всё тело. Отдача от Цукуёми так не вовремя дала о себе знать. Учиха подошёл к блондину, корчившемуся на полу, и взглянул на него чуть ли не с искренней жалостью. — Знаю, ты хочешь наказать его, но поверь мне, Саске заплатил за свой проступок сполна. Отступи. — Никогда!!! — процедил Узумаки, прикладывая неимоверные усилия, пытаясь подняться. Итачи вздохнул. — Тогда, мне придётся остановить тебя… — голос брюнета в последний раз отразился от стен эхом и затих. Подняв голову, Наруто понял, что он исчез. Оставшийся, пусть и небольшой кусочек текста, я писал под Chaos Chaos — Do You Feel It? В ту же секунду состояние апартаментов пришло в норму. Жрец облегчённо вздохнул и кое-как встал на ногу. Прошло немало времени, прежде чем он пришёл в себя. Отдышавшись, Узумаки оделся, оставил косу и вышел из комнаты, почти сразу же наткнувшись на Кабуто. Тот на мгновение растерялся. — З-здравствуйте. Орочимару-сама просил сообщить Вам о том, что Саске-кун вернулся, как только вы проснётесь. Наруто застыл в шоке. Всё повторялось. Реальность один в один копировала всё то, что он видел в иллюзии, созданной Итачи. Это было так странно. Словно чувство дежавю, только в усиленное в сотни раз. Узумаки захлестнуло ощущение нереальности происходящего. Он на автомате спросил: — Давно? — Около четырёх часов назад. Он сейчас отдыхает в своей комнате, — Кабуто указал в направлении комнаты Саске. Направившись туда неуверенными шагами, на сей раз Наруто просто обошёл Якуши, не став его толкать. Может, это очередное Цукуёми? Хотя едва ли Итачи хватило бы сил, чтобы использовать эту технику два раза подряд. С другой стороны… кто сказал, что он вообще прерывал своё Цукуёми? В мозгу джинчурики закопошились параноидальные мысли. Размышляя, он добрался до нужной комнаты и открыл дверь, войдя внутрь. Опять всё то же самое. Догорающая свеча, катана и Саске, спавший на каменной постели. Делая шаг ему навстречу и задирая маску, Узумаки уже готов был завопить, как вдруг случилось что-то новое. Молниеносное движение, яркая, светящаяся в темноте иголка пролетела мимо него, зацепив щёку, по которой разошлось неприятное онемение. Игла, созданная из чакры молнии, вонзилась в деревянную дверь позади джинчурики. В недоумении он уставился на метнувшего её Учиху. Саске повернулся на бок, метнув ту иглу, и сейчас впился в блондина холодным, сосредоточенным взглядом. Комнату поглотила тишина. Наруто был до такой степени ошарашен отклонением от «сценария», что на сей раз это у него слова застряли в глотке. Прошло секунд тридцать, прежде чем обладатель шарингана спросил: — Ты кто? Вопрос этот вывел Наруто из шокового состояния. Он возмущённо нахмурился. Его наполнило негодование. «Ты охуел, петух?! „Ты кто“?! Этими словами ты встречаешь убитого тобой друга, восставшего из могилы?! Неужели ты посмел забыть меня, после того, что сделал?! Я, может, и изменился со дня нашей последней встречи, но не настолько же, чтобы ты меня не узнал, тварь!!! Да я!..». И тут его словно пронзило. Разумеется, такое просто невозможно. Лицо убитого товарища не может просто взять и исчезнуть из памяти человека. Оно въедается в неё навсегда. Так, как же объяснить вопрос Учихи? На ум приходил только один ответ. И этот ответ менял всё. Конечно, в комнате было темно, но не настолько… Человек, если он, конечно, не слепой, разглядел бы лицо Узумаки. Если только не слепой. Наруто резко обернулся, уставившись на иглу чидори. Она лишь слегка задела его щёку… А, изначально, должна была попасть в голову. Туда Саске целился, но промазал. Потому что он… — Я… — голос Наруто дрогнул. Голову заполнили совсем не те мысли, и следующее предложение он произнёс, совсем не думая, повинуясь какому-то внезапному порыву: — Ями… Можешь звать меня «Ями»… Похоже, что теперь мы с тобой соседи, Саске.