Писал под Blonde Redhead — For The Damaged Coda.
— Ями, значит? — Саске подозрительно покосился на жреца.
Хоть он и с трудом мог разглядеть детали его внешности при таком плохом освещении, этот человек производил крайне странное впечатление. Обладатель шарингана отчетливо ощущал на себе его пристальный взгляд, и когда джинчурики поправил свою маску, вновь скрыв лицо, это чувство никуда не делось. Но Учихе с детства было привито какое-никакое, но чувство такта и приличия, и он не забыл о том, как следует встречать новых знакомых.
— Что ж, будем знакомы, — сказав это, он протянул масочнику руку.
Помедлив немного, Наруто уже готов был принять предложенное рукопожатие, как вдруг Учиха одёрнул ладонь. Узумаки злобно оскалился под маской, на мгновение решив, что наследник великого клана просто дразнит его, но дело было в другом. В кашле. Внезапном, громком, надрывном кашле, в ходе которого Саске зажал рот рукой, которую он ещё недавно протягивал блондину.
Наруто сразу не понравился звук, издаваемый Учихой. Казалось, что он мог услышать, как в лёгких у юноши что-то рвётся. Когда тот наконец затих и убрал ладонь от рта, Верховный Жрец успел разглядеть на ней капельки крови, прежде чем его бывший сокомандник торопливо вытер её о тёмную ткань собственных брюк.
— Ты не здоров, — тихо сказал Наруто дрожащим голосом. Секундой позже задрожали и его сжатые в кулаки руки.
— И что? Тебе-то какое дело? — нельзя было винить Учиху за грубость, всё-таки разговаривать о собственном здоровье ему в последнее время было до ужаса неприятно. Проблема в том, что жрец сейчас был в таком нестабильном состоянии, что даже этой, по сути, безобидной фразы, оказалось достаточно, чтобы заставить его сорваться.
— Какое МНЕ дело?! — внезапно Узумаки схватил растерявшегося от такого Саске за локоть и рывком поднял его на ноги. Толчком отбросил его к стене и прижал к ней спиной, сдавив его глотку одной рукой. — МНЕ?! Да я!.. Да вся моя жизнь!!!.. — Наруто занёс свободную руку для удара.
— Чего это ты вдруг с цепи сорвался?! — заорал Учиха, не понимая причину, по которой его новый знакомый так разгневался. Он вовремя отклонил голову в сторону, и в итоге кулак джинчурики врезался лишь в каменную стену. Масочник бил с такой силой, что от удара кожа страшным образом содралась с его костяшек, и теперь по пальцам стекали тонкие алые струйки. — Да ты совсем спятил!
Обладатель шарингана неожиданно врезал локтём в висок Наруто, заставив того отшатнуться, но в следующую секунду он уже пришёл в себя и ответил ударом в поддых брюнета. Они обменивались выпадами и мутузили друг друга, не жалея сил, до тех пор, пока Саске не подхватил лежавшую в стороне катану. За доли секунды высвободив её из ножен, он приставил сверкнувшее острие к груди Верховного Жреца, готового вновь на него наброситься.
— А ну, хватит! — рявкнул он. — Утихомирься, психопат долбанный! Или я…
— Что? — от того, насколько резко изменилась интонация джинчурики, и какой холодной она вдруг стала, Саске вздрогнул. — Что ты сделаешь? Убьёшь меня?
Словами не передать, как же Наруто хотелось добавить: «снова». Он сжал лезвие катаны, не давая оторопевшему Учихе убрать его в сторону, и сделал шаг ему навстречу. Остриё, пронизывая чёрные складки плаща, начало погружаться в плоть. Саске от такого лишился дара речи. Он пытался отдёрнуть катану, но Узумаки ему этого не позволял, подступая всё ближе и вонзая клинок всё глубже в собственную грудь. Он остановился, лишь когда в неё упёрлась рукоятка катаны. Теперь между его маской и лицом Учихи было всего несколько сантиметров, и обладатель шарингана был в состоянии разглядеть её во всех деталях. Правда, недолго. Наруто сделал рывок вперёд и ударил его укреплённой, противоударной маской по лбу. У Учихи искры посыпались из глаз, на лбу сразу же появилось ярко-красное пятно ушиба. Он пошатнулся и рухнул на пятую точку, схватившись за голову. Жрец презрительно взглянул на него сверху вниз, выдернул катану из своей груди и швырнул её к ногам брюнета.
— Можешь не вставать, Саске. Выход из твоей комнаты я и сам найду.
Оказавшись в коридоре, Узумаки успел сделать всего несколько шагов, прежде чем его ноги подкосились. Он прислонился к стене, стараясь восстановить сбившееся дыхание. Его кулаки так и жгло огнём. Они помнили, каково это — бить Учиху Саске со всей дури. Им не доставало этого ощущения. Но всякая радость, доставленная жрецу этой небольшой дракой, была на корню загублена тем, в каком плачевном состоянии сейчас находился его бывший сокомандник.
«Разочарование! Разочарование! Какое же это разочарование!!!» — гнев Верховного Жреца быстро перекинулся на змеиного санина, чья вина в данной ситуации была весьма и весьма сомнительна.
Он ворвался в покои Орочимару, чуть не выбив дверь, и застал его стоящим на коленях и склонившимся над развёрнутыми на полу свитками, несомненно, описывающими запретные техники. Рядом с ним был и Кабуто, тут же вставший в оборонительную позицию.
— Что-то не так? — спокойно и язвительно-услужливо спросил Змей.
— Почему ты не сказал мне, насколько сильно ухудшилось состояние Саске с нашей последней встречи? — процедил жрец. Санин удивлённо на него покосился.
— Но ведь ты не спрашивал, — почувствовав, как Наруто буквально пронзает его убийственным взглядом, Орочимару усмехнулся. — Я серьёзно. Насколько я помню, ты хотел отомстить ему. Откуда мне было знать, что его здоровье имеет для тебя хоть какое-то значение?
— Я душу Богине продал, Орочимару! Я Мир Кошмара посетил, а войдя туда, вернуться обратно
человеком уже не получится! Я всего себя посвятил культу! И всё это ради чего?! Ради того, чтобы я вышел на бой с полуслепым, полудохлым, кровохаркающим калекой?!
— Что поделаешь? Таковы побочные эффекты Мангёкью Шарингана. За силу надо платить и, в данном случае, расплачиваться приходится здоровьем. На протяжении двух лет я наблюдал за тем, как он медленно чахнет, но ничего не мог с этим поделать. Есть вещи, которые даже мне неподвластны… Я даже сомневался, а стоит ли вселяться в такое изношенное тело, но уж слишком много труда я в него вложил, чтобы теперь отказываться.
— Да почему он вообще так захворал?! Сколько лет назад Итачи пробудил свой Мангёкью? Семь? Восемь?! Видел я его совсем недавно! Так он, пожалуй, даже здоровее Саске выглядит!
— Многоуважаемый Верховный Жрец забывает о том, что у Итачи не было «всемогущего» старшего брата, которому нужно было отомстить. Итачи не тренировался до седьмого пота, пытаясь с этим старшим братом силами сравняться. Не загонял себя до полусмерти, доводя свои навыки в обращении с силой Мангёкью до совершенства. Сейчас я, не кривя душой, могу сказать, что Саске в состоянии убить Итачи. Проблема в том, что и сам он не переживёт битву с братом… — Орочимару о чём-то задумался и вдруг изменился в лице. — Подожди! Когда и где ты видел Итачи?
— Здесь, в убежище. Вы бы усовершенствовали систему защиты, а то всякие шизанутые ублюдки сюда запросто незамеченными проходят. Мы с Итачи — тому яркий пример, — Змей прикусил ноготь большого пальца, раздражённо скривившись.
— Проклятый юнец… — непонятно было, говорит ли он сейчас о Наруто или об Итачи. — И чего он хотел?
— Просил, чтобы я не трогал его брата, — Узумаки и сам скорчился, припомнив. Пожалуй, «просил» — не совсем верное слово. Скорее угрожал адскими муками.
— Правда? — санин удивлённо захлопал ресницами. — Как странно.
— Ты мне зубы не заговаривай! У нас уговор был! Я обещал поведать тебе тайны культа, а взамен требовал живого и НЕВРЕДИМОГО Учиху! О такой хуйне речи не было!
— Прошу прощения за возникшее между нами непонимание. Могу ли я сделать что-то, что смягчило бы твоё негодование? — не нужно быть гением, чтобы понять, что сейчас Орочимару на всё был готов, лишь бы оставаться с жрецом в хороших отношениях. Узумаки задумался, стараясь взять себя в руки.
— Где вы держите пленников?
— В восточном крыле.
— Женщины там есть?
— Женщины, девушки, девочки — на любой вкус и цвет, — Орочимару расплылся в мерзкой ухмылке.
— Хорошо… — Наруто задумчиво посмотрел себе под ноги. — Чтоб в ближайшие часов пять туда никто не совался. И ещё, — он взглянул на Якуши, подпрыгнувшего на месте от такого. — Вели очкарику, чтобы тащил спиртное. Много спиртного.
***
В восточном крыле убежища пространство посреди коридора искривилось и закрутилось в спирали. Из пространственного завихрения вышел сын Белого Клыка, облачённый во всё белое. Даже маска его была цвета снега, а вместо банданы Конохи он теперь использовал обычную повязку из белой ткани, чтобы прикрывать свой глаз.
Он зашагал по коридорам, не обращая внимания ни на ручейки крови, льющиеся по полу, ни на заключённых Орочимару в серых драных одеждах, прибитых к стенам штыками, будто пришпиленные булавкой бабочки. Некоторые из них просто валялись на полу, в центре начерченных кровью символов и знаков, а некоторые, судя по крикам, раздающимся совсем рядом, были ещё живы. Так же Хатаке игнорировал страшный холод, царивший здесь, и чью-то колоссальную, внушающую ужас и отвращение чакру. Он дошёл до входа в местную темницу, дверь которой была снесена с петель и разбита в щепки. Почти все факелы, освещавшие темницу, были потушены, а потому в полумраке Копирующий шиноби мог разглядеть немногое, однако того, что он всё же видел, было достаточно.
Вдруг из комнаты навстречу Хатаке выбежала голая, израненная брюнетка. Её длинные тёмные волосы были взъерошены и выдраны в некоторых местах, она держалась за правое плечо, и сквозь её тонкие пальчики просачивалась кровь. Кровь… Она стекала и по её ногам, а точнее, по внутренним сторонам бёдер. На лице бедняжки было выражение первобытного ужаса.
— П-прошу, помогите! — девушка схватила Какаши за край накидки, испачкав белоснежную ткань в крови. Копирующий недовольно на неё сощурился. — Он убьёт меня!
— Мне плевать, — холодно ответил шиноби. В этот момент он буквально мог увидеть, как в тёмных глазах брюнетки умирает последняя надежда. И его это совершенно не трогало.
Внезапно из дверного проёма высунулась огромная костяная рука, покрытая странной чёрной струящейся аурой. Фаланги пальцев, лишенные всякой плоти, обхватили нагое тело девушки, которая только и успела, что взвизгнуть, сдавили его так, что кости затрещали, и рывком втащили её обратно в темницу. Какаши не сдвинулся с места, ожидая, хотя любой здравомыслящий человек на его месте бросился бы в бегство. Спустя примерно минуту из тёмной комнаты к нему вышел Наруто. Без маски, в своём чёрном плаще, сжимая ручку какого-то глиняного кувшина. Он уставился на Хатаке изучающим взглядом.
— Видел? — коротко и без пояснений спросил жрец.
— Видел, — спокойно и даже равнодушно ответил сын Белого Клыка.
— Однако ты не убоялся… Это достойно похвалы, — Наруто потупил взор и прильнул к кувшину, громко глотая. По его подбородку потекла тёмно-красная жидкость, но то была не кровь. Вино.
— В этом мире осталось очень мало вещей, способных меня напугать. И Узумаки Наруто, какую бы
устрашающую форму он ни принял, в их число не входит.
— Хех, — Наруто икнул, пошатнулся и резко сел. Пожалуй, даже упал. — Знаешь, в чём прелесть и проклятие моего положения, как жреца? В том, что я не могу упиться до смерти… Как твои дела? Узнал, как освободиться от Проклятия Гастера?
— Нет. Но зато я, кажется, начал чуть лучше понимать, как оно устроено. Как мне кажется, дело тут не только во временной петле. Здесь замешаны ещё и мультивселенные, — Какаши увидел недоумевающее выражение лица блондина и вздохнул. — Простой пример: ты стоишь на развилке. В момент принятия решения создаются две альтернативные вселенные, в одной из которых ты пойдёшь налево, а в другой — направо. В теории, существует бесконечное множество альтернативных вселенных, чем-то отличающихся друг от друга. Если каждый раз после смерти меня просто швыряло из одной вселенной в другую, это многое бы прояснило. Например, смену пола некоторых персонажей. Ты удивишься, но в большинстве вселенных Джашин — мужчина, или же и вовсе не имеет пола. А тут у нас, как говорится, gender switch мракобесный.
— Хватит, и так голова пухнет! Так ещё и ты решил мне окончательно мозги вынести? — Хатаке усмехнулся.
— Ну, а что насчёт тебя? Ты нашёл Саске? — джинчурики тут же заметно помрачнел.
— Да, но что толку? Судя по тому, что я видел, он и так уже одной ногой в могиле, да ещё и видит плохо…
— Насколько я знаю, слабовидящего и полуживого легче убить. В этом ведь была изначальная цель.
— Убить? Да на него смотреть больно!
— Больно? — ухмылка Какаши стала в разы шире. Наруто отчаянно замотал головой.
— Т-тошно! Я хотел сказать тошно!
— Ну, разумеется.
— Ой, да иди ты на хуй! — в последнее слово Наруто вложил столько эмоций, что Копирующему шиноби даже захотелось зааплодировать. — Я жаждал битвы с ним! Сражения, от которого кровь в жилах закипает! А после победы я намеревался терзать его часами, заставляя жалеть о предательстве! А теперь что? Да у него, небось, сердце остановится, как только я коснусь его одним из своих ножей… Нет, ну что он за идиот, а? Взял и загнал себя в могилу! Ну, кто так делает?!
— Люди, которым нечего терять. Жертвовать всем ради мести — это ваша общая дурная привычка. Слушай, разве ты сам задумывался о том, что будешь делать после того, как отомстишь ему? Скорее всего, ты был даже не против расстаться с жизнью после того, как прикончишь его. Но в твоей жизни появился какой-то дополнительный смысл, помимо отмщения. Религия. А у Саске ничего такого никогда не было. Лишь простая, как ситцевые трусы, мотивация к жизни — желание убить брата. А после этого будь, что будет. Ему не за чем жить дальше, как только он отомстит, считай, всё. Исполнил заветную мечту, можно и умереть спокойно. Знаешь, в кого он превратил себя за эти два года? В хрустальную пушку. Мощную, но хрупкую. Выстрелит один раз, да так, что мало не покажется, и рассыплется на тысячу осколков. И этот свой «выстрел» он бережёт для Итачи.
— Я смотрю, ты его хорошо знаешь, — Какаши склонил голову на бок и в его улыбке появилось нечто безумное.
— Как думаешь, скольких «Учих Саске» я убил своими руками?
— Вечно я забываю о том, какой же ты всё-таки страшный человек… — сказав это, жрец вновь припал к кувшину с вином. Какаши холодно на него посмотрел.
— …Вабба-лабба-даб-даббс, — (прим. автора: если вы не знаете, откуда это взято и как это переводится, вам должно быть стыдно)
— Это ещё что за абракадабра?
— Это ваш с Саске общий девиз по жизни. Тебе пора бы вспомнить о том, насколько же вы с ним похожи и как следует подумать над тем, что ты будешь делать дальше. А проще всего сделать это, поговорив с Саске.
Поговорив. Не избив его, — сын Белого Клыка отвернулся от Верховного Жреца, и пространство вокруг него снова начало искривляться. — В любом случае, удачи.
— Подожди! Скажи, почему Итачи просил пощадить Саске? Ты же у нас знаешь всё на свете!
— Прости. Спойлеры, — в следующее мгновение Какаши уже исчез.
— У нас тут не «Доктор Кто»! Ты фендом попутал, умник хренов!
***
На следующее утро, когда Саске отдохнул и оправился от небольшой потасовки, он тренировался в большом зале с несколькими массивными колоннами, обвитыми каменными змеями. В точности повторял упражнение, когда-то показанное ему старшим братом, без труда поражая все выставленные мишени кунаями. И тут посреди всего действа он заметил, как кто-то вышел из-за одной из колонн. Приглядевшись, он понял, что это масочник, и сжал кунай в руке, вставая в стойку.
— Ближе не подходи! — предупредил обладатель шарингана.
Узумаки демонстративно поднял руки вверх.
— Спокойнее. На сей раз я не собираюсь драться. Честно.
— …Тогда чего тебе надо?
— Представь себе, поговорить хочу! Мы с тобой явно не с того начали, и, думаю, нам стоит это исправить.
— Если тебе есть, что сказать, то говори!
— Не здесь. У стен этого убежища есть уши. Как насчёт того, чтобы прогуляться? — брови удивлённого Саске поползли вверх.
