Жрец Кровавой Богини

Саске уснул, едва его перестало тошнить, и проспал уже больше суток. Слуги Орочимару дежурили у его постели посменно, следя за его состоянием. Сам санин с момента проведения ритуала не обмолвился со жрецом ни единым словом. Между ними теперь отчётливо ощущалось каким-то напряжение. Наруто заглянул к Учихе впервые после проведения ритуала, как раз в тот момент, когда за ним присматривал Кабуто. Он довольно безучастно спросил: — Как он? — по довольному выражению лица Якуши и так было понятно, что обладатель шарингана идёт на поправку. — Пульс и давление в норме, температура тоже. Да и выглядит он намного лучше, — что правда, то правда. Щёки брюнета горели здоровым румянцем, столь не свойственным членам клана Учиха, а черты его лица стали более мягкими, сглаженными. Исчезла впалость щёк и резкость скул, пропали ужасные мешки под глазами. Дыхание сделалось ритмичным и ровным. — Уж не знаю, как тебе это удалось, но ты сотворил настоящее чудо. — М-м-м, — Саске вдруг замычал, его веки задрожали. Наруто тут же захотел уйти, но Учиха с силой вцепился в его запястье. — Ями… — Что такое? — глаза юноши открылись, и теперь было видно, что они стали ещё мутнее, чем прежде. Лицо Верховного Жреца побледнело под маской. — Я не вижу. Вообще ничего не вижу… — …Как ты там сказал, Кабуто? Я «чудо» сотворил, да? *** Саске сидел на полу в своей комнате без движений уже несколько часов, раскинув руки и ноги в разные стороны и опустив голову. Если бы не вздымающаяся время от времени грудь, его вполне можно было принять за мертвеца. — Саске-сан, — постучавшись в дверь и не дождавшись ответа, в комнату вошла одна из приспешниц змеиного санина, державшая в руках поднос с едой. — Орочимару-сама велел покормить Вас, так что… Не сказав ни слова, Учиха резко вскинул руку и выпустил из кончиков пальцев копьё чидори. Оно пронеслось прямо над ухом девушки, так её и не задев. Не будь она в ужасе от произошедшего, она, возможно, даже оценила бы то, насколько точно слепой обладатель шарингана определил положение её головы в пространстве. Ещё больше её напугало каменное выражение лица юноши. — Убирайся, — тихо приказал он, но это было излишне. Приспешница Орочимару выронила поднос и выбежала в коридор. По тому, как быстро её шаги отдалились и затихли, Саске понял, что бежала она от него со всех ног. Едва Учиха вновь опустил голову и обмяк, напоминая безжизненную куклу, оставленную кем-то у кровати в сидячем положении, в комнату вошёл Наруто. Он даже маску не удосужился надеть, поскольку в этом больше не было необходимости. Если бы Саске не утратил зрение, сейчас он бы увидел отпечаток беспокойства и задумчивости на лице джинчурики. До сего момента тот безостановочно молился Кровавой Богине. Звал её, надеясь узнать, почему ритуал изгнал из Учихи болезнь, но при этом окончательно ослепил его. Но никакого ответа не последовало. Это лишь укоренило в Узумаки уверенность в том, что он что-то сделал не так. Возможно даже, разгневал свою Госпожу. Цокнув языком, Верховный Жрец обошёл перевёрнутый поднос, разбитую чашку и пролитый суп и встал перед обладателем шарингана. На сей раз тот решил не подавать признаков жизни. — Долго ты ещё собираешься сидеть и жалеть себя? — спросил Узумаки с упрёком. — А есть предложения получше? — ответил вопросом на вопрос Саске. — Да. Например ты мог бы заняться тренировками. Начать учиться жить… — В кромешной темноте? — Учиха продолжил его мысль, постепенно переходя на более высокие тона. — Брось. Со мной и так всё кончено. — Ты ведь живой, так? Значит, рано ставить на себе крест. Были на свете шиноби, лишившиеся чего-то посерьёзнее, чем зрение, и при этом исправно выполнявшие свою работу. — Я слепой Учиха. Поставь эти два слова рядом друг с другом и получишь синоним покойника, — Наруто скрипнул зубами. Он начинал злиться на юношу, хоть и в глубине души понимал, что его поведение вполне нормально для такой ситуации. Лишь единицы смогли бы сохранять самообладание, лишившись того органа чувств, на который они полагались всю жизнь. Тем более если речь идёт о клане, владевшем додзюцу. — Знаешь, я ведь немалые усилия приложил, чтобы продлить твоё существование в этом мире… — Да какая разница?! Я теперь Итачи не ровня! Все мои тренировки, все жертвы, всё было напрасно! — голос Саске задрожал, в глазах у него стояли слёзы. — Если бы я знал, что такой будет цена за это твоё «существование», я бы предпочёл умереть!!! Напрасно он произнёс эти слова. Верховный Жрец Кровавой Богини злобно оскалился. Не слишком сильным, но внезапным пинком в грудь он повалил ослабившего бдительность Учиху на лопатки и, не дав ему опомниться, наступил парню на горло и начал постепенно усиливать давление ступни. — Умереть хочешь, да? — процедил джинчурики, в то время как Саске, осознав реальную угрозу, вцепился в его лодыжку обеими руками и пытался сдвинуть ногу блондина в сторону, хрипя. — А ты уверен? Ты ведь никогда раньше не умирал и не знаешь, какого это. Но так уж и быть, я не прочь познакомить тебя с этим незабываемым ощущением. Я просто буду давить тебе на горло всё сильнее и сильнее, до тех пор, пока ты не задохнёшься. И даже когда твоя кожа приобретёт синеватый оттенок, а глаза станут красными от лопнувших капилляров, даже когда пена пойдёт изо рта, а под моей подошвой захрустят шейные позвонки, я не перестану давить. Наруто демонстративно всё сильнее давил на горло Учихи, чьи попытки сопротивления, наоборот, становились слабее с каждой секундой. Слёзы текли по его щекам, то ли от нехватки воздуха и боли, то ли от отчаяния. Джинчурики расплылся в недоброй ухмылке. — Ох уж это хрупкое человеческое тело… Ты не сопротивляйся. Ощущения будут такими, словно ты скользишь в тёплую ванную. Думай о том, что на той стороне встретишь мамочку и папочку. Неожиданно лицо Саске исказила бешенная гримаса неистовства. Он убрал руки от ноги жреца, но лишь затем, чтобы сложить печать. Раздался треск, воздух заискрил и комнату озарили голубоватые вспышки. Сквозь тела Учихи и Узумаки прошли электрические дуги. Наруто вскрикнул и отскочил от слепого обладателя шарингана, а тот изогнулся на полу и принялся хватать ртом воздух. В комнате запахло палёными волосами, и в течение последующей минуты тишину нарушало лишь тяжёлое дыхание.  — Что… хах… расхотел умирать, теме? — Наруто слабо улыбнулся, сползая вниз по стене. — Скорей уж расхотел дохнуть под твоим каблуком, добе… — прохрипел в ответ брюнет. Затем задумался над собственными словами, и выражение его лица на секунду сделалось странным, но он тут же замотал головой, отгоняя абсурдные мысли. Наруто встал, отряхнул плащ и протянул ему руку. — Пойдём. Сейчас поешь, как следует, а потом займёмся твоими тренировками. Если, конечно, не хочешь, чтобы я опять наступил тебе на горло. Месяц спустя В покоях Орочимару Наруто склонился перед разложенной на каменном полу Книгой Боли и занимался переписыванием отдельных текстов на множество свитков, подчёркивая самые важные детали. Санин сидел в нескольких метрах от него и сверлил Узумаки недобрым взглядом. Закончив, жрец свернул свитки и протянул их Змею. — Тут молитвы и ритуалы для новичков. Один свиток оставь себе и изучи, а остальные разошли вместе со своими пташками по всей Стране Огня и за её пределы, если это возможно. Давно пора было этим заняться. — Да, давно. Ты явно не спешил выполнять своё обещание и посвящать меня в секреты Кровавой Богини, — джинчурики набычился. — Ты же знаешь, я был занят. Чёрт, да и сейчас занят! А всё потому, что кое-кто в своё время чуть не загнал одного Учиху в могилу! — По крайней мере, я не ослеплял его, — парировал Змей, едко ухмыльнувшись. — Зато он жив! Я спас его, а тебе всё равно что-то не имеется! — Я хочу аудиенции Джашин-сама! — змеиный санин, наконец, озвучил свою претензию. В тот же миг от него начало исходить тихое, агрессивное шипение десятков змей. — Мне надоело учиться у посланника! — Да ей поебать на твои хотелки! И на мои, к сожалению, тоже! Я сам больше месяца у неё в опале, и не видел её с тех пор, как использовал один из её свящённых ритуалов для спасения Саске! Я из кожи вон лезу, молюсь ей, пытаюсь прощение заслужить, а тут ещё и ты мне в уши ссышь! Ради своей же безопасности, Орочимару, не беси меня!!! — едва договорив, Наруто сложил печать и, развеяв технику, обратился облаком дыма. Орочимару хотелось рвать и метать от злости. Всё это неуважение и небрежность, исходившие от Верховного Жреца, порядком ему надоело. Обычно это он использовал клонов для общения с подчинёнными, он указывал, что им делать и грозил расправой. А теперь всё меняется, и земля буквально уходит у него из-под ног. Развернув один из свитков, санин принялся читать. Ему позарез нужно было узнать как можно больше о Кровавой Богине и её жрецах. О их слабостях. *** Настоящий Наруто был в тренировочном зале с Саске. Весь последний месяц он занимался тем, что учил его, Учиху, не полагаться на глаза. Терпел его нервные срывы, истерики, слёзы, депрессию и никогда не задавался вопросом: зачем вообще было спасать того, чья смерть стала смыслом его жизни, а затем ещё и продолжать заботиться о нём? Не задавал, потому что знал, что ответ ему не понравится. Глаза обладателя шарингана были закрыты. Он стоял в боевой стойке, сжимая рукоять катаны. Забыв о зрении, он сосредоточился на всех остальных чувствах, по возможности обострив их до предела. Он ждал, когда жрец попробует нанести удар. — В мире шиноби смерть таится повсюду, — говорил джинчурики, медленно обходя Саске по кругу. Тот прислушивался к его голосу, шагам и даже биению сердца. В бою с большинством противников хотя бы одна из этих вещей выдала бы его местоположение. Нужно только его определить и… нанести удар! Обладатель шарингана сделал резкий выпад и метнул в Верховного Жреца полдюжины игл чидори. Наруто успел уклониться, но пара игл всё же зацепила его плечо. Узумаки это не коробило, он был готов к ранениям и посерьёзней. В противном случае не стал бы позволять Учихе использовать настоящий клинок в тренировочной битве. А вот для Саске малейшая рана оппонента имела значение. Кровь имела значение. Её запах позволял точнее определить, откуда ждать нападения. — Смерть внезапна! — Наруто ринулся на брюнета, размахивая косой, ударяя в полную силу, но Саске удавалось парировать все его выпады катаной. Его движения были плавными, отточенными, повторёнными тысячи раз в ходе тренировок с Орочимару, которые и сейчас могли дать определённые плоды. Молниеносные рефлексы и скорость, с которой было способно двигаться тело обладателя шарингана, никуда не делись. Разумеется, всё это не отменяло его слепоту. — У смерти нет кодекса чести, она готова бить исподтишка! — Узумаки нырнул под клинок Учихи, когда тот попытался ударить его в ответ, и пинком выбил землю у него из-под ног. На секунду слепой юноша с досадой решил, что на этом их бой окончен, но кожей ощутив воздух, понял, что трехлезвийная коса заносится над его головой. — Смерть не щадит ни лежачего, ни слепого! Все перед ней равны! — Саске перекатился вперёд, избежав лезвий косы, которые отскочили от пола и высекли из него искру. Учиха, не теряя ни секунды, сделал ответную подножку, и тогда жрец, уже потерявший равновесие из-за неудавшегося удара косой, не выдержал и рухнул на пол. Юноша забрался на джинчурики и приставил катану к его горлу. — Все, но не бессмертные, да? — на лице наследника древнего клана заиграла довольная ухмылка. Он не так давно снова начал делать это. Улыбаться. — Исключение лишь подтверждает правило, — в течение ещё нескольких секунд нукенины не двигались. Оба дышали часто и были довольны результатом спарринга. Затем Учиха встал сам и помог Верховному Жрецу подняться. — Ты делаешь успехи. — Всего лишь выиграл тренировочный, почти шуточный бой. Ничего особенного. — А месяц назад ты не мог даже одеться самостоятельно. Ты неплохо освоился, за такие-то короткие сроки. Те немногие шиноби, что ослепли, но не утратили желание сражаться, годами учились драться, полагаясь на другие органы чувств, — Саске едва заметно нахмурил брови. — Я не слепой. — Ну да. Слепота это лишь иллюзия твоего воображения, а стоит только захотеть, и непроглядная темнота перед твоими глазами развеется. Так что ли? — лицо обладателя шарингана приобретало всё более хмурое выражение. — Я вижу… — он сделал недолгую паузу и активировал свой шаринган. Взгляд его тут же сделался более сфокусированным, теперь он смотрел именно на лицо джинчурики, а не в никуда. — При помощи других своих глаз, вижу образы и потоки чакры. — Ну, не можешь же ты использовать шаринган двадцать четыре часа в сутки, верно? Нужно давать твоим многострадальным глазам отдых. — А почему нет? Что я, зрение себе испорчу? — Узумаки явно шутку не оценил. Тогда Учиха протяжно вздохнул. — Пойми, слепой, да ещё и без шарингана не сможет победить Итачи. Моя цель нисколько не изменилась. — Вот и поберёги себя для боя с братом. А до тех пор, пока вы не встретитесь, об использовании Мангёкью можешь забыть. Иначе очень скоро начнёшь опять харкать кровью и умрёшь. И все мои усилия будут напрасны, — Саске задумчиво посмотрел на масочника, а затем, видимо, решил прислушаться к его словам и перестал пользоваться шаринганом. Глаза его вновь заволокла мутная пелена, а сам он внезапно посерьезнел. — Спасибо, — Наруто вопросительно вскинул брови, но затем вспомнил, что Саске слеп, а даже если бы со зрением брюнета и было всё в порядке, маска всё ещё скрывала его лицо. — Знаю, со мной было нелегко, особенно в первые дни. Ты спас мне жизнь, а я даже спасибо не сказал. Только гадостей наговорил. Так что спасибо. — …Ты мне нравился больше, когда был высокомерной мразью, а не подлизой. — Тс. Да иди ты. *** Вечером, покончив со всеми делами, Наруто вернулся в выделенную ему комнату, готовясь вновь обратиться к своей кровавой покровительнице с мольбой, но едва переступив порог и закрыв за собой дверь, жрец застыл на месте. Кровавая Богиня стояла у его постели в знакомом ему обличии темноволосой, полуобнажённой женщины. Вопреки всем ожиданиям джинчурики, она улыбалась ему. — Здравствуй, жрец мой, — промолвила Джашин, а Наруто в ту же секунду упал на колени и опустил взгляд в пол, а руки сложил в молитвенном жесте. — Какой бы ни была моя ошибка, я готов понести за неё наказание здесь и сейчас, — отчеканил он и стал ждать. Прошла секунда, другая, и холодная как лёд рука Богини легла ему на затылок. — Не было никакой ошибки, — голос её сделался необычайно ласковым. Наруто обратил на неё удивлённый взгляд. — Всё, что ты сделал, было вполне ожидаемо. — Но ведь ты больше месяца не отвечала на мои мольбы. Разве это было не наказание за мою провинность? И слепота Саске… Это не потому, что я не должен был использовать ради его спасения один из твоих священных ритуалов? — Будь я против, разве стала бы допускать само проведение ритуала? — Узумаки задумался и покачал головой. — Что же касается всего остального, знай, я далеко не всегда смогу ответить на твои молитвы или прийти на зов. Порой тебе придётся принимать самостоятельные решения. Последний месяц ты неплохо с этим справлялся. На лице Джашин вдруг появилась выражение блаженства. Она обвела контуры своего тела руками и чуть ли не застонала. — Уже началось. Пошла молва обо мне и моём новом жреце, а слухи, как известно, разносятся быстро и всё приукрашивают. Они сыграют нам на руку. Так о каком наказании может идти речь? Я тобой очень довольна. Правда, мне любопытно, что ты намерен делать с Учихой дальше? После стольких усилий, приложенных ради его спасения, едва ли можно всерьёз утверждать, что ты желаешь ему смерти. — …Его было так легко ненавидеть, но лишь до тех пор, пока мы снова не встретились. А что мне остаётся теперь? Простить его? Но и это кажется невозможным. Я просто не способен на прощение. — Ни один смертный на него не способен. Не в полной мере. Истинное прощение — это нечто великое, недостижимое для одного человека. Для такого прощения нужны как минимум двое. Вы оба должны быть к нему готовы. Так вот, спрошу ещё раз: что ты намерен делать дальше? — …Продолжу начатое. Следуя жалкой логике безумца, скачущего в тумане по болоту с кочки на кочку, я буду двигаться в одном выбранном направлении. С пути убийства Саске я уже свернул, теперь буду следовать новому. — А именно? — Буду спасать этого дурня. Не задумываясь о том, зачем я это делаю… Его время всё так же на исходе, и очередной ритуал на сей раз не поможет. Я знаю, что этот трюк работает лишь один раз… И всё-таки, почему он ослеп? — Джашин ухмыльнулась. — Потому что не всё в нашем мире так просто. Для пробудивших Мангёкью есть лишь одна надежда на спасение, и это не мои ритуалы. Продлив жизнь Саске таким образом, ты пошёл против определённых правил, и вот результат. Решив одну проблему, ты создал другую. — Тогда… Что это за единственное спасение? — в рубиновых глазах Богини заиграли хитрые огоньки. — Знаешь, я ведь не просто так пришла к тебе. У меня есть для тебя задание. Выполнишь его, и я расскажу, как спасти Учиху раз и навсегда. — Что за задание? — Ты —моя правая рука. Мой Верховный Жрец, которому я могу поручать самые ответственные задания. Будь ты фигурой на шахматной доске, скорее всего, ты был бы моим ферзём. Однако для серьёзных партий нужны и фигуры рангом пониже. Пешки. Верные слуги, которые станут уже твоими вассалами, которые, в свою очередь, будут управлять уже народными массами. Нам без них не обойтись, если мы желаем вернуть культу былое величие. На территории Страны Огня уже есть те, кто готовы примкнуть к тебе, когда придёт время. Пора обзавестись поддержкой и в других странах. — И откуда же мне стоит начать? — Прямо сейчас жизнь одного очень влиятельного иностранца под угрозой. Ты должен спасти его и сделать его одним из моих жрецов. Если всё сделать правильно, он станет ценной пешкой в твоих руках, и поможет в возрождении культа. — Что же это за иностранец такой? — на лице Джашин появилась хитрая ухмылка. — Тот, что повелевает песком. *** А в то же время по бескрайним пустыням Страны Ветра медленно продвигались две фигуры в чёрных плащах с ярко-красными облаками. Они, наконец, добрались до пункта назначения и остановились в нескольких километрах от деревни, где проживала их цель. Тот, что был пониже ростом буркнул: — Только не заставляй меня ждать. Я это ненавижу, — голос у него был грубый и неприятный. — Знаю, Сасори-но Данна, знаю.