***
Наруто продвигался по коридорам убежища змеиного санина быстро, но беззвучно. Всё необходимо было сделать без лишней шумихи и резни, не теряя времени даром, хотя кодекс жреца Кровавой Богини и велел поступить с точностью до наоборот. Будь у Узумаки больше времени, он бы сделал всё как подобает истинному жрецу. Он прокрался в комнату Саске и замер возле спавшего Учихи, задумавшись на мгновение, а стоит ли его будить? Встряхнув головой, отгоняя сомнения, Верховный Жрец чуть сдавил плечо брюнета. Тот приоткрыл глаза и, ещё не до конца проснувшись, что-то пробормотал, но ладонь Наруто тут же опустилась на его едва успевший открыться рот. Слепой обладатель шарингана возмущённо замычал. — Тихо, Саске, это я. Нам надо поговорить. Если я сейчас уберу руку, ты не будешь кричать, так ведь? — переварив вываленную на него информацию, Саске утвердительно кивнул. — В чём дело? — спросил он шёпотом. — Поступил приказ Свыше. Я должен кое-кого спасти, а взамен узнаю, как вернуть тебе зрение. Однако обратно я возвращаться не собираюсь, моему недолгому сотрудничеству с Орочимару пришёл конец. — И ты предлагаешь мне уйти с тобой? — Учиха удивился гораздо сильнее, чем Наруто того ожидал. — А что тебя здесь держит? Теперь, когда ты ослеп, Орочимару не станет вселяться в твоё тело, но и пропасть «сырью» он не позволит — это не в его стиле. Скорее всего, он дождётся удобного момента и использует тебя в каком-нибудь эксперименте, и то в лучшем случае. Если ты останешься здесь, ничем хорошим для тебя это точно не кончится. Возможно, это твой последний шанс сбежать, и я протягиваю тебе руку помощи. Что скажешь? Прошла пара секунд, прежде чем слепой нукенин понял, что джинчурики в буквальном смысле протягивает ему руку. Саске и сам знал, что его положение сделалось крайне шатким после того, как он утратил зрение, и с тех самых пор каждый новый день, проведённый в убежище, мог стать для него последним. О чём он всерьёз не задумывался, так это о плане побега. В конце концов, куда бы он направился с такими глазами? В одиночку ему было отныне не выжить. А тут Ями, вновь готов решить все его проблемы, ничего не прося взамен. К такому можно было и привыкнуть. — Скажу, что нам пора уходить отсюда, — ответил Учиха, приняв ту самую «руку помощи» и поднявшись с постели. Он был раздет до пояса и хотел было одеться, перед тем, как уйти, но Верховный жрец одёрнул его. — На это времени нет. Можешь забрать катану или ещё что-то важное, а об остальном забудь, — кивнув без лишних пререканий, Саске подхватил своё оружие и ничего более и вышел в коридор вслед за Узумаки. Наруто постепенно ускорял шаг, переходя на бег и уже не заботясь о шуме. В любом случае, Саске нужен был какой-то источник звука, за которым он мог бы следовать. Нукенины были на пути к выходу из убежища, когда, свернув за очередной поворот, они чуть не налетели на Кабуто. — Что вы тут делаете? — медик в очках удивлённо уставился на Наруто и Саске, перегородив им дорогу. — Мы уходим, — решительно заявил обладатель шарингана, отчего Якуши подозрительно сощурился. — Что за вздор? Без дозволения Орочимару-сама вы никуда не пойдёте, тем более в столь поздний час. Возвращайтесь в свои комнаты, — Кабуто схватил Учиху за локоть и чуть ли не потащил его за собой. Было в этом действии нечто крайне оскорбительное, поразившее слепого юношу нахальством. Медик, подчинявшийся змеиному санину, обращался с Саске как с безвольным калекой, чисто физически неспособным воспротивиться. Эта его неслыханная наглость не на шутку взбесила наследника древнего клана. Он потянулся за катаной, намереваясь попросту отрубить руку Якуши, сжимавшую его локоть, но Верховный Жрец, не менее возмущённый поступком очкарика, опередил Учиху. Воспользовавшись тем, что ирьёнин отвлёкся, масочник зашёл ему за спину, выхватил кунай и нанёс один точечный удар в самый центр позвоночника. Кабуто ойкнул скорей уж от неожиданности, нежели от боли, и его пальцы, сдавливавшие локоть Саске, разжались против воли. Кабуто рухнул на пол и, ещё не осознав, что с ним случилось, попытался подняться, но не смог. Онемевшие ноги его совсем не слушались. — Т-ты… что же ты наделал?.. — разумеется, медик знал в точности, что с ним произошло, и какой непоправимый ущерб нанесла ему полученная рана. Ниже того места, куда вонзился кунай, тело Якуши было парализовано. — Что случилось? — Саске почувствовал запах крови и услышал, как Кабуто упал, но произошедшее всё равно оставалось загадкой для слепого. — Неважно. Пойдём, — взяв Учиху за руку, Наруто повёл его к выходу, в отличие от очкарика, ни к чему не принуждая нукенина, а лишь указывая ему верное направление. Напоследок джинчурики бросил на лежавшего на полу очкарика презрительный взгляд. Тот пытался ползти за ними при помощи рук, волоча за собой недееспособные ноги. Из спины Якуши по-прежнему торчал кунай и выглядел он жалко и нелепо. Будто насекомое, пришпиленное булавкой. — О… — когда нукенины скрылись из виду, Кабуто в полной мере осознал, что не сможет нагнать их, и весь задрожал. Его распирало от гнева и отчаяния. — Орочимару-сама! Орочимару-сама!!! Вопли медика разносились эхом по всему убежищу, достигая и покоев Змея, но тот его не слышал. Санин крепко спал и видел странное видение из далёкого прошлого. У Орочимару было далеко не самое счастливое детство. Он родился в эпоху бесконечных войн и междоусобиц, когда родители многих детей гибли на поле битвы почём зря. В то смутное время странный мальчик с ужасно бледной кожей и змеиными глазами для жителей Конохи стал предметом слухов и обсуждений. Трудно было сказать, являлся ли он юным дарованием, гением, способным достичь небывалых высот в искусстве шиноби, или же проклятым ребёнком, который погубит деревню. Не улучшало ситуацию и то, что Орочимару был тихим и необщительным. Во всём Скрытом Листе не было ни одного человека, который мог бы, не кривя душой, сказать, что он знал, что же было у мальчика-змея на уме. Когда до Конохи дошло известие о том, что родители Орочимару погибли, он ничего не сказал. Не пролил ни единой слезинки. Его с детства учили, что истинный шиноби не должен показывать свои эмоции другим, так что на людях он плакать не стал, нет. Сперва он сбежал от подальше от чужих глаз, в леса, окружавшие деревню, и уже там, остановившись перед небольшим прудом шириной всего в несколько метров, разразился рыданиями. Орочимару плакал долго и так отчаянно, не замечая, как бежит время. Солнце уже садилось, и у мальчишки были все шансы прореветь в лесной глуши до самого рассвета, но тут он услышал тихое шипение. Подняв взгляд заплаканных глаз, мальчишка увидел крохотного змеёныша, сидящего на противоположном берегу пруда, среди зарослей камыша. Его поблёскивающая чешуя была иссиня-чёрного цвета. Крошечное, отважно шипящее на него существо вызвало у Орочимару вспышку слепой ярости. Ребёнку нужно было выместить на ком-то злобу и, к несчастью для змеёныша, кроме него поблизости никого не было. Подобрав горсть камней, мальчишка стал швырять их в маленького змея. Метал их, не целясь и на самом деле не желая в него попасть, до тех пор, пока один из камушков не угодил змеёнышу прямо в голову, размозжив её. Змеёныш обмяк и скатился в воду, и в ту же секунду Орочимару почувствовал вину за содеянное. Ведь вина за гибель его родителей лежала не на крошечном змее, а на вражеских шиноби. Орочимару вспомнил о том, как отец предупреждал его, что убивать змей — плохая примета, а их детёнышей — тем более. Вдруг вновь раздалось шипение, но на сей раз более громкое и грозное. Из зарослей камыша выползла крупная змея с чешуёй того же окраса, что и у змеёныша. Орочимару сразу понял, что то была мать убитого им детёныша. В немом оцепенении мальчик наблюдал за тем, как змея сползла в воду вслед за змеёнышем и начала медленно плавать вокруг его тела, лишь частично выглядывавшего из-под воды. В тот момент он об этом не задумывался, но сейчас, переживая всю эту сцену снова, санин заметил, что те две змеи, переплетавшиеся в пруду, чем-то напоминали человеческую ДНК. Казалось, что в ту самую минуту была решена его судьба. ДНК человека, изучению которого он позже посвятит всю свою жизнь, и проклятие матери-змеи, павшее на него после убийства змеёныша, сошлись воедино. Змеиный санин проснулся в постели, пропитанной потом. Знакомая боль пронзила его охваченное жаром тело. Покровительство Кровавой Богини исчезло, и вновь как по часам началось отторжение его сосуда. Змей был так обескуражен обрушившейся на него агонией, что не сразу услышал заметил Кабуто, которого пара слуг втащила в комнату. Ноги он так и волочил по полу. — Орочимару-сама! — уже в который раз воскликнул Якуши, но на сей раз Орочимару его услышал. Санин приподнялся и смахнул пот со лба, ещё не сообразив, что случилось. Его ожидали крайне неприятные новости.***
— Итак, куда мы направляемся? — спросил Саске, когда он и жрец отдалились от убежища на несколько километров. Масочник бежал впереди него и не давал слепому обладателю шарингана поблажек, замедляя ради него ход. Не то, чтобы Наруто не понимал, что Учихе будет нелегко следовать за ним на такой скорости, учитывая, что весь последний месяц он учился драться в слепую, а не перемещаться по открытой местности на дальние дистанции. Просто экстренные обстоятельства вынуждали его спешить. Саске старался сосредоточить всё внимание на том, чтобы не запнуться о встречный камень или корягу и не налететь на препятствие в виде дерева или чего бы то ни было ещё. Удавалось это не без труда, но он не жаловался. Гордость не позволяла. Впрочем, Узумаки всё же периодически оглядывался, проверяя, не отстаёт ли от него наследник древнего клана. — К Акацуки, — коротко ответил Верховный Жрец, не ожидая, что ответ введёт Учиху в ступор и заставит остановиться. Наруто вопросительно взглянул на юношу, а тот задал один из многих пришедших на ум вопросов: — Зачем? — Узумаки помедлил, прежде чем ответить. Подумав немного, он решил быть с нукенином настолько честным, насколько это было возможно при данных обстоятельствах. — Они похитили действующего Казекаге Деревни Песка, Гаару. Мне поручено освободить его и переманить на сторону Кровавой Богини, — выражение лица Саске внезапно изменилось. При упоминании знакомого имени перед глазами у него пронеслись далеко не самые приятные воспоминания о битве с джинчурики однохвостого. А они, в свою очередь, неизбежно перетекали в воспоминания об «убитом» им джинчурики девятихвостого. — Думаешь, Гаара захочет к тебе присоединиться? Помнится, в былые времена он был кровожадным убийцей, но я слышал, что он исправился и стал достойным лидером своей деревни. Не уверен, что он согласится всё бросить и взяться за старое, — сомнения слепого нукенина вызвали у Верховного Жреца широкую ухмылку. Он воспринял их, как вызов. — Нельзя просто так забыть о прошлом и стать нормальным. Люди на такое не способны, — у масочника промелькнула мысль, что он сейчас говорил не столько о Гааре, сколько о самом себе, но он послал эту самую мысль куда подальше. — Гаара стоит на краю пропасти своего безумия и каким-то чудом сохраняет хрупкое равновесие. Мне нужно лишь слегка его подтолкнуть. — …Возможно, Итачи участвовал в похищении Гаары. Он ведь состоит в Акацуки, — пробормотал Учиха, скорей уж размышляя вслух, нежели обращаясь к Наруто. Джинчурики тихо цокнул, вспомнив об этой маленькой детали и понял, что теперь Саске, скорее всего, захочет сразиться с Акацуки вместе с ним, чтобы стать на один шаг ближе к встрече с братом. — Я не знаю, кто именно сражался с Гаарой, но это не исключено, — Саске моментально воспрянул духом и теперь, кажется, готов был сам бежать впереди жреца, в чьих услугах «поводыря» он так нуждался. — Поспешим же. Кто знает, сколько у Гаары осталось времени? — обладатель шарингана сделал шаг вперёд, но Наруто не сдвинулся с места. Молчание жреца напрягло Учиху, и тот нахмурился. — Какие-то проблемы? — Да нет… Дорога до убежища Акацуки займёт несколько дней, так что ты прав, нам надо поторопиться.***
Нукенины проводили дни в дороге, и ландшафты вокруг них сменялись один за другим. Останавливались лишь затем, чтобы восстановить силы, которые им, несомненно, вскоре понадобятся. К вечеру третьего дня они достигли развилки. Наруто знал, что убежище Акацуки было уже рядом, и, продолжив двигаться вперёд, они достигли бы его к рассвету, но указатель гласил, что свернув направо, они вышли бы на дорогу, ведущую к небольшому посёлку. «Там-то я его и оставлю», — подумал жрец, принимая поспешное решение. — Похоже, неподалёку отсюда есть небольшая деревня. Заночуем там, — на что брюнет удивлённо вскинул брови. — Уверен? Раньше мы останавливались не более, чем на пару часов, и этого нам вполне хватало. К чему такие излишества? — Брось, неужели тебе не хочется в кои-то веки поспать на нормальной кровати? — ответив вопросом на вопрос, Узумаки свернул направо, давая понять, что он уже принял решение. В течение нескольких секунд Саске не двигался с места, размышляя о чём-то, но в конечном итоге ему пришлось последовать за Верховным Жрецом. В конце концов, какие у него ещё были варианты? Вскоре шиноби достигли скромной, но по-своему обаятельной деревушки, населённой простыми людьми, далёкими от искусства ниндзя настолько, насколько это было вообще возможно. Как ни странно, первыми на их появление обратили внимание дети и питомцы жителей деревни. Кошки, заметив двух странников, выпускали когти и начинали грозно шипеть, дворовые псы громко лаяли, заставляя своих хозяев насторожиться, а ребятня млела при виде нукенинов. Хоть те и не носили бандан с символами скрытых деревень, дети с первого взгляда поняли, что перед ними шиноби. То ли жители посёлка и вправду были очень дружелюбными, то ли просто боялись их — сказать наверняка было трудно. Но они любезно предоставили Учихе и масочнику жильё за скромную плату и были весьма любезны с ними. Гостиниц в деревне не было, зато имелись пустующие дома, один из которых как раз таки сдали нукенинам. Войдя в покосившуюся избу, Узумаки первым делом зажёг пару свечей, оставшихся после предыдущих владельцев дома. Важно было, чтобы он хотя бы мог как следует всё тут рассмотреть. Жрец немного нервничал, поскольку мог сейчас думать только о Гааре и о том, сколько ещё тот протянет. Впрочем, ни своим голосом, ни чем бы то ни было ещё он старался не демонстрировать свою нервозность. — Комната с кроватью слева от тебя, — кратко изъяснил Верховный Жрец, намекая, что Саске пора спать. Тот кивнул и, опираясь рукой о стену, немного неуверенно зашагал в указанном направлении. С ориентацией в пространстве наследник клана Учиха справлялся относительно неплохо вплоть до того момента, когда настала пора переступать порог спальни. Об него-то он и запнулся. Наруто среагировал немедленно и, подскочив к юноше, схватил его за руку и удержал от падения. Саске облегчённо выдохнул. — Извини. Забыл предупредить про порог, — всё так же не отпуская руку Учихи, Наруто решил самолично проводить его до постели. Слепой обладатель шарингана улыбнулся. — Ничего. Я и сам ещё не привык толком ко всем этим мелочам. Что уж говорить о тебе? — наткнувшись на кровать, Саске понял, что достиг пункта назначения. Как только Узумаки отпустил его, нукенин, «прицелившись», рухнул на старую, пыльную перину, что всё равно по ощущениям была в тысячу раз лучше голого холодного камня, на котором Учихе приходилось спать последние пару лет. Кровать при этом заскрипела так страшно, что волосы у него встали дыбом. — Подожди… А где будешь спать ты? — На полу, — едва сказав это, Наруто прислонился к стене и сполз на пол. — Я всё равно кровати не шибко-то и люблю. Как, впрочем, и дома. — Почему? — Саске это показалось очень странным. — Они угнетают. Слишком уж похожи на гробы. Подумай сам: всю свою жизнь мы проводим в одном большом ящике — доме, в дни, когда нам нечего делать, мы пялимся в сияющие экраны ящиков поменьше — телевизоров; По ночам мы засыпаем в ящиках без верхней крышки — кроватях. И так мы проводим всю свою жизнь, до тех пор, пока не наступает конец. И вот тогда наши тела помещают в один последний ящик, в котором мы остаёмся уже навсегда. Это прискорбно. Неужели наше несчастное племя не заслуживает чего-то большего, чем жизнь, а затем и смерть в ящике? — долго Саске молчал и «смотрел» на джинчурики, определив его местоположение по голосу. До того долго, что Наруто уже было решил, что нукенин заснул с открытыми глазами. — Кто ты такой, Ями? — внезапный вопрос заставил Верховного Жреца вздрогнуть. — Ты столько сделал для меня, а я до сих пор ничего о тебе не знаю. Не знаю даже, из какой ты деревни, в то время как ты знаешь обо мне всё. Это немного нечестно, ты не находишь? — …Я Верховный Жрец Кровавой Богини. Её карающая длань. Это всё, что тебе нужно обо мне знать. У меня нет ни подлинного имени, ни родной деревни. Только цель. Возвращение былого величия моему культу. Принимая любое решение, я спрашиваю себя: приблизит ли оно меня к этой цели? И, сдаётся мне, каждый раз, когда я принимаю решение, хоть как-то связанное с тобой, оно не приближает меня к ней ни на йоту, — «Даже сейчас я теряю тут время с тобой, вместо того, чтобы идти за Гаарой». — Почему же я тогда их принимаю? Сам не знаю. Но у меня такое чувство, что Джашин не долго будет позволять мне действовать в ущерб её планам. Не зная, что ответить, Саске лёг на бок, повернувшись к джинчурики спиной. Прошла примерно минута, прежде чем он тихо сказал: — У меня ведь тоже есть цель. Как и ты, я постоянно думаю о том, как мне к ней приблизиться… Даже если Итачи не будет в убежище, люди, с которыми он работает, могут знать, где он. Вот почему для меня так важно встретиться с ними. Ты ведь это понимаешь? — последовала очередная долгая пауза. В этот момент Наруто был даже рад тому, что Саске не мог увидеть выражение его лица, ведь на нём была написана горькая правда. — Да, конечно, понимаю. Не волнуйся. Уже завтра у тебя появится возможность их расспросить, а если не захотят отвечать, я лично помогу тебе выбить из них информацию. Даю слово. — Спасибо…***
Убедившись, что Учиха заснул, Наруто прождал ещё минут двадцать, прежде чем встал с пола и, осторожно ступая по скрипучим половицам, вышел из дома и направился обратно к развилке. Ещё три дня назад он уже всё обдумал и принял решение где-нибудь оставить Саске и встретиться с Акацуки в одиночку. Он боялся, что слепой обладатель шарингана на поле боя станет обузой, которую придётся защищать, а подобный риск масочник не мог себе позволить. Слишком уж многое стояло на кону. Он не мог в открытую сказать обо всём бывшему сокоманднику, поскольку знал, насколько сокрушительный удар это нанесёт по его гордости, так что жрец просто решил его обмануть. Возможно, Учиха его за это возненавидит, но по крайней мере он будет жив. И, если всё пройдёт гладко, у Наруто появится возможность вернуть ему зрение.***
Саске был кем угодно, но только не глупцом. Не трудно было догадаться, о чём подумал масочник, когда он захотел сражаться с ним бок о бок против одной из самых опасных организаций в мире. Конечно, он решил, что слепой Учиха будет путаться под ногами и станет лишь обузой на поле брани. Саске всё это понимал и не винил Верховного Жреца, которому по крайней мере хватило чувства такта, чтобы не заявлять обо всём в открытую. Обладатель шарингана даже решил облегчить для него задачу и притвориться спящим. Дать масочнику возможность уйти. Спустя пару минут после того, как тот вышел из дома, Саске сел на постели и вздохнул. Он старался не думать о плохом, но чувство собственной несостоятельности и беспомощности съедало его изнутри. Он ведь даже не мог теперь передумать и нагнать товарища из-за собственной ущербности. От всего этого хотелось плакать… — Похоже, тебя бросили? — до боли знакомый голос прозвучал рядом столь внезапно, что у Учихи сердце замерло. — Кто здесь? — схватившись за катану, он направил клинок вперёд и прислушался. Юноша был совершенно обескуражен. Ещё мгновение назад он ничего не чувствовал, а теперь ощущал чью-то невероятно мощную, странную чакру. Прошло несколько секунд, прежде чем невидимый для Учихи гость сделал шаг ему навстречу. — Никто. Всего лишь сторонний наблюдатель.