The Beginning of the End

На этот раз в Хамунаптре были развернуты такие масштабные работы, которые просто не могли не закончиться успешно. Хафез мобилизовал все силы - для быстроты и слаженности он и его люди арендовали автомашины; купили столько рабочих, сколько могли, и подогнали на место раскопок подъемный кран. Воины-жрецы вооружились ручными огнеметами. Сколько все это стоило - было уму непостижимо. Меила могла бы пожертвовать свои деньги: и она бы дала, отдала бы даже все, что у нее было, сжигаемая такой же лихорадкой, как ее товарищи. Но Хафез сказал: - Оставьте, это на будущее. Он говорил жестко и отрывисто - жрец, готовящийся к встрече со своим кумиром, и отрешившийся от всего остального. Меила не докучала своему руководителю, но ощущала в эти дни еще большее, чем прежде, одиночество. Она ждала встречи со своей вечной любовью... но в груди при виде приготовлений Хафеза открылась пустота, которую нельзя было заполнить ничем. Египтянке впервые во всей своей черноте и ужасе открылась преисподняя, к которой были приговорены они оба... эта бездна угрожала затянуть Меилу снова, и тогда все погибнет. Последние ночи перед экспедицией она плохо спала. А когда засыпала, видела кошмары. Короткие объятия демонов, которые только и ждали, чтобы она стала их навеки!.. Роза, видевшая состояние госпожи и снедаемая таким же страхом, тоже потеряла сон. Она готовила Меиле мятный чай, и когда та кое-как засыпала, Роза допивала остатки. Поскорей бы все случилось!.. В последний день перед отъездом Меила сделала англичанке подарок. Она уже не раз делала своей служанке подарки, но принимая этот, Роза чуть не уронила его от неожиданности. Это был небольшой, но увесистый револьвер. - Ой, мисс Меила, - сказала она, розовея и робко поворачивая оружие в руках. - Конечно, огромное спасибо вам, но я не могу его взять. Роза посмотрела на хозяйку огромными от волнения, но полными решимости глазами. - А вдруг я в кого-нибудь выстрелю?.. Меила усмехнулась. Она уже успела полюбить эти чудачества. - Лишь бы только не в меня и не в Хафеза. В остальных можешь стрелять. Видя, что Роза побледнела, египтянка быстро преодолела расстояние между ними и похлопала девушку по плечу. - Я пошутила, глупая. И никого ты не застрелишь, ты не умеешь. Я сейчас тебе покажу, что делать с этой штукой. Роза не сказала ни слова и не двинулась с места, когда хозяйка вынула из ее руки оружие. Но ощутив, как служанка напряглась всем телом, Меила положила револьвер на стол и, взяв ее за плечи, повернула лицом к себе. - Я прекрасно понимаю, что тебя мучает. Египтянка помолчала, сжимая плечи Розы и вглядываясь в ее остановившиеся глаза. Казалось, девушка даже перестала дышать. - Но поскольку ты связала свою жизнь со мной, тебе придется отказаться от привилегии быть хорошей. Понятно?.. В таком смысле, в каком ты это понимала раньше! У меня другая правда, Роза Дженсон! Роза неожиданно сильно дернула плечами, и Меила убрала руки. - Я уже давно... отказалась, - произнесла служанка с непривычной твердостью. - И если бы я, когда снова узнала вас, осталась хорошей, в таком смысле, как раньше... Это было бы гораздо хуже! Меила кивнула, глядя на нее с прищуром. - Это называется "маат". Справедливость древних египтян.* "Маат" - это было именно то, что Роза Дженсон ощущала в своем сердце. В такие минуты она больше всего верила, что она Хенут. Роза довольно быстро освоила револьвер. С винтовкой у нее не заладилось сразу, потому что когда ее с первой попытки отдачей в плечо отшвырнуло назад так, что она упала и ушиблась, англичанка испугалась и бросила оружие. Да Меила тогда и не настаивала. Однако сейчас это был вопрос жизненной необходимости. Когда они на середине пути в пустыню сошли с парохода и пересели в машины, - отряд заблаговременно разделился, - Меила задремала в салоне, привалившись к служанке. Роза некоторое время сидела так, не смея двинуться, чтобы не разбудить госпожу; а потом тоже заснула. Они крепко проспали большую часть дороги, и к тому времени, как приехали на место раскопок, обе женщины чувствовали себя значительно бодрее и спокойнее. К тому часу, как начались работы, было уже темно. Меила, впрочем, привыкла... работать в ночное время. Понимая, что ей сейчас предстоит, молодая египтянка разволновалась настолько, что забыла предупредить о чем-нибудь Розу. Она молча выскользнула из палатки и отправилась "слушать место". Скоро Меила услышала его... Она услышала его. Того, кто мучительно звал ее из подземного царства. Этот зов пронзил ее от пяток до макушки, заставив застыть посреди лагеря. Случалось ли древним грекам, сочинявшим легенды о разлученных смертью влюбленных, в самом деле хоть раз попытаться вызволить любимого или любимую оттуда, откуда нет возврата?.. Меила сомневалась, чтобы хотя бы один из этих сказочников пережил то, что она... - Эй, Хафез! - крикнула египтянка, когда к ней вернулся голос. - Сюда, начинайте копать! Хафез тут же обеими руками замахал феллахам. Меила некоторое время стояла и смотрела, как расширяется и углубляется яма, - но потом, не совладав со своим беспокойством, ушла в палатку. Целый час Меила просидела, уставясь в одну точку, не в силах ни пить, ни есть, ни отдыхать, - потом опять вышла наружу. При виде черной ямы египтянка улыбнулась. Меила ощущала черную, мрачную радость. Эти землекопы ей сейчас рыли яму - и подземный ад для нее обернется раем! На другой день работы были продолжены, и Меила, как и Хафез, неотрывно наблюдала за этим. В полдень пришлось прерваться на отдых: Меила крепко уснула, как будто предчувствуя, что ночью отдыхать не придется. Снова выйдя из палатки и увидев огромный раскоп, Меила ощутила, как к горлу подступает ликующее возбуждение. Катарсис. Как перед катастрофой, которую слишком долго ждали... И вдруг снизу, из раскопа, послышались полузадушенные вопли. Все, кто остался наверху, невольно отпрянули. Меила тоже отбежала на несколько шагов, но остановилась. Она знала, что это!.. А потом рабочие, крича и давя друг друга, полезли наверх - но опрокидывались назад, будто что-то настигало их. Один остановился на самом краю и содрал рубашку, как будто его мучила страшная чесотка: но когда бедолага попытался ногтями разодрать свое тело, под его кожей прокатился живой комок, а потом и другой. Какие-то твари пожирали его изнутри! "Скарабеи", - с содроганием подумала Меила. Она не видела со своего места подробностей, но звуков было достаточно. - Мы уже совсем близко! - воскликнула она, усмехнувшись. Жестокая радость переполняла бывшую наложницу фараона: жестокая, отвратительная радость, которой Меила позволила себе насладиться. Вот первая жертва, которую они приносят во имя освобождения ее возлюбленного!.. Вот несомненный знак!.. Воины-жрецы поливали скарабеев горящим маслом из огнеметов, но священные жуки уже насытились и убрались сами. А потом из ямы опять раздались крики. - Мы нашли его! Нашли!.. Расталкивая всех, к Меиле спешил Хафез, раскинув руки, как огромная птица. Меила, не успев ни о чем подумать, бросилась к раскопу. Что-то поднимали наверх подъемным краном... какая-то желтая полупрозрачная глыба, и внутри нее застыла темная скорченная человекоподобная фигура, точно в янтаре. Он!.. Впервые ее сны, ее предчувствия обрели осязаемое подтверждение. Меила с неверящей улыбкой провела ладонью по холодной поверхности камня, ощущая каждую выпуклость. Она по-настоящему поверила в Имхотепа только теперь, в эту самую минуту: когда увидела его. Лишь сейчас она подарила ему первую ласку... Оказавшись в палатке, вдвоем с Розой Дженсон, Меила смеялась от радости. Она знала, что Имхотеп, когда воспрянет вновь, будет гниющим трупом, сеющим ужас. Но сейчас она не помнила ни об этом, ни о том, сколько из-за этого трупа сегодня погибло живых людей. Роза обо всем знала, но не смела ничего говорить хозяйке: только не спускала с Меилы глаз, больше обычного боясь за ее душевное здоровье. Имхотепа англичанка не видела, и ей нисколько не хотелось этого. Но чувство, что она нужна, что без нее не обойтись, стало сильным как никогда. Когда лагерь погрузился в сон, Роза услышала, как Меила стонет и рыдает на своей лежанке. Англичанка, вскочив, бросилась к ней и увидела, что хозяйка разодрала на груди рубашку и до крови расцарапала себе кожу. Лицо Меилы было искажено, глаза ничего не видели от слез. - Они были там, у меня внутри!.. Роза, ощущая дурноту от страха и беспомощности, прижала к груди растрепанную черноволосую голову. Англичанка понимала, о ком говорит госпожа, кого она увидела во сне. Меила, впрочем, скоро перестала плакать. Она не помнила, когда плакала в последний раз... должно быть, много лет назад. А сейчас ненависть выжигала слезы. - Тебе жалко их? - спросила египтянка, глядя на Розу. - Кого? Рабочих? - догадалась та. - Жалко, мисс. Роза даже сейчас, как и всегда, не могла притворяться. Но именно это и ценила в ней госпожа Меила. - Наверное, так было нужно! - Нужно, - с жестокой усмешкой подтвердила египтянка. - Но феллахи умерли быстро, хотя и страшно. А он... он умирал и не мог умереть три тысячи лет! Можешь представить себе такое, Роза Дженсон? Роза медленно покачала головой. - Я, еще когда ходила в школу и слушала нашего пастора, никогда не понимала, как можно осудить кого-нибудь на вечные муки, - тихо сказала девушка. Роза коснулась своего оловянного крестика на цепочке, с которым никогда не расставалась. - Даже Бог никого не может так наказать, иначе это будет не милосердный Бог, а дьявол! Нет такого преступления! Вечные муки могли придумать только люди, еще более жестокие, чем вы!.. Роза захлопнула рот ладошкой, глядя на госпожу округлившимися глазами, но сказанного было не вернуть. Однако Меила, слушавшая ее с полным вниманием, не разозлилась. - Еще более жестокие, чем мы? - повторила египтянка. - Мне нравится, когда ты со мной честна. Впрочем, ты никогда не врешь. Меила быстро и крепко прижала девушку к себе, будто к горячей печке, и поцеловала. - Спасибо тебе. Роза смущенно улыбнулась. - Я рада, что вам лучше. Она чувствовала, что сама готова заплакать, но сейчас нужно было крепиться. - Позвольте, я полечу вас, - осторожно предложила служанка. - Полечишь?.. А, это, - тут Меила вспомнила о своих царапинах. Взгляд египтянки неожиданно снова погас, и она равнодушно закончила: - Давай. Роза нашла в вещевом мешке бутылку с медицинским спиртом и обработала раны хозяйки. Под рубашкой на ней ничего не было, что облегчило задачу. Меила один раз дернулась и зашипела сквозь зубы, но потом сидела спокойно. Роза перетянула смуглую грудь египтянки бинтами, крест-накрест, и попыталась улыбнуться: - Ну вот и все. Она погладила госпожу по голове, и та безропотно приняла эту ласку. - Ложитесь и спите спокойно, - сказала Роза. Меила вяло улыбнулась. - Спасибо. Она легла, и Роза тоже. Она на всякий случай пододвинула свою постель к лежанке госпожи. Но когда англичанка хотела уже уснуть, она ощутила, как Меила притронулась к ее руке: точно поставила огненное тавро. - Я хотела бы, чтобы она умерла тысячу раз, - пробормотала египтянка. Роза привстала, потрясенно глядя на госпожу. - Кто, мисс? Меила села тоже. - Эвелин О'Коннелл, - сказала она, глядя на девушку. Губы Меилы искривились. - Знаешь, почему?.. Это она пустила меджаев по следу Имхотепа: это она приговорила нас обоих к Хом-Дай. Роза отпрянула, не совладав с собой: ей показалось, что Меила вдруг помешалась. - Эвелин О'Коннелл?.. - Ну да, - сказала Меила. Египтянка точно не замечала поведения служанки. - Царевна Нефертири, божественная дочь... балованное дитя его величества Сети. Она не понимала тогда, что значит наша любовь. Она и сейчас не хочет ничего понимать. Меила Наис тихо засмеялась. - Но я ее заставлю... запонимать. Она легла, все еще улыбаясь и больше ничего не поясняя. Однако Роза поняла если не все, то очень многое. Англичанка улеглась следом; потом нащупала в темноте руку госпожи и сжала ее. - Я буду с вами, что бы вы ни решили. Роза счастливо улыбнулась, ощутив ответное пожатие. Потом нашла на груди свой крестик и поцеловала его. Меила не увидела этого жеста: она уже спала, наконец-то мирным сном. * Маат в Древнем Египте - богиня истины и одновременно священный порядок жизни, справедливость, которая по представлениям египтян должна была быть нерушима.