The Beginning of the End

В море с Меилой случилось то, чего она и ожидала, - напала тошнота и дурнота, сильнее, чем когда-либо раньше. Несмотря на свою свободу, египтянка все равно вела слишком замкнутую жизнь. Или Анк-су-намун воспротивилась этому отъезду?.. Для дочери Та-Кемет не могло быть судьбы страшнее, чем умереть на чужбине... Конечно, Меила не позволяла себе сейчас задумываться о таких вещах. Сидя на привинченной к стене койке, застеленной клетчатым шотландским пледом, бледная египтянка улыбалась полному тревоги мужу. - Иди на палубу, полюбуйся морем, - Меила усмехнулась. - Вот красота, от которой меня всегда тошнит. - Я посижу с госпожой, сэр, - Роза подошла к Имхотепу с другой стороны. - Не беспокойтесь. Имхотеп перевел взгляд с горничной на жену. - Тебе что-нибудь нужно? Меила качнула головой. - Нет, дорогой брат. Когда она называла его так, говоря по-английски, это звучало почти кровосмесительно... запретно. Имхотеп, тоже ощутивший волнующую остроту ее слов, с улыбкой наклонился и поцеловал Меилу в губы, приподняв лицо жены за подбородок. - Я скоро приду. Жрец вышел в коридор... постояв несколько мгновений, он накинул на голову капюшон коричневого шерстяного бурнуса. Имхотеп сознавал, как странен его облик для всех чужеземцев, которые плывут на этом пароходе, - и, что бы он ни делал, это не изменится. Жрец сумрачно улыбнулся. Народ Та-Кемет никогда не был любим людьми других стран. Он поднялся на палубу и вздрогнул от пронизывающего ветра. Имхотеп плотнее закутался в свою накидку. Чужеземцы тоже застегивали на себе одежду до горла, но этот ветер им нравился - рыжие, как Роза Дженсон, англичане пересмеивались, радуясь, что плывут домой. Имхотеп подошел к борту и взялся за поручень, выкрашенный белой краской. Прищурив глаза, жрец всмотрелся в сизое море, казалось, не имевшее ни начала, ни конца. Как современные мореходы находили путь в другие страны? Это было великим искусством в его дни - английская "навигация", которую теперь, как и почти все остальное, осуществляли машины. Люди в "цивилизованном мире" переложили большую часть своей работы на машины. Это не Маат - хотя никто из чужеземцев не думает такими словами... "Скоро будет холодно... мы плывем в страну, где холодно половину года, и моя сестра родит в это время", - подумал жрец с волнением и любовью.* Меила рассказывала и он читал, что в месяцы перет, время появления всходов в Та-Кемет, в северных странах вода превращается в лед и снег. Твердую и обжигающе холодную воду Имхотеп сам видел и осязал, когда Меила однажды в европейском ресторане заказала для них напиток со льдом. Но белых хлопьев, которые сыпались с неба и сплошь укрывали землю, он до сих пор не мог себе вообразить. Неужели этот снег так и лежит в Англии по многу дней?.. - Ну да, так и лежит, - от звука веселого голоса рядом жрец вздрогнул и развернулся всем корпусом. Справа от него у борта стоял какой-то англичанин, который улыбался, забавляясь видом неученого дикаря. Имхотеп не заметил, что начал говорить сам с собой. Однако же при виде выражения Имхотепа и его внушительного сложения улыбка сбежала с лица этого "джентльмена". - Прошу прощения, - тут же сказал англичанин, отступив от жреца: он стянул с головы свой "картуз". - Вы говорили вслух. Вы в первый раз едете в Британию, сэр? Имхотеп кивнул, пристально глядя на своего соседа. Молодое лицо, в глазах испуг и любопытство - вместе с почтительностью. Жрец улыбнулся. - Я много чудесного слышал о вашей стране, - медленно сказал он. - Ты родом из Англии? Английский язык не делал различия между обращением к одному или ко многим - и в нем сейчас не применялось это новое странное правило приличия: говорить человеку "вы", как будто он не один. Хотя на самом деле, перед лицом богов, никто никогда не бывает один... Юноша из Англии долго с удовольствием рассказывал жрецу о своей родине - а Имхотеп слушал, все принимая к сведению и время от времени задавая наводящие вопросы. В каирском доме Меилы иногда появлялись английские гости, но разговор почти всегда шел о делах этих людей в Та-Кемет. Имхотеп, еще из опыта своей жизни при дворе фараона, знал, что люди ничего не любят так, как говорить о себе, - и слушающий всегда прослывет мудрецом и окажется в выигрыше... Жрец поздно вспомнил о жене - и, поспешно простившись с собеседником, хотел уже вернуться в каюту; как вдруг увидел Меилу, которая вышла на палубу и озиралась, ища его. Прямые черные как ночь волосы и медная кожа так выделяли ее среди всех женщин вокруг. Имхотеп, растолкав плечами пассажиров, приблизился к возлюбленной. Меила улыбнулась: ее смуглые щеки разрумянил морской ветер, она придерживала на груди шаль. - Тебе лучше? - спросил жрец. Меила рассмеялась. - Гораздо лучше. Пойдем посидим вон там. Египтянка кивнула в сторону скамеек, расставленных на палубе. Высмотрев свободную, супруги сели рядом, наконец избавившись от постороннего внимания. Они ехали вторым классом - среди пассажиров первого класса таких, как Имхотеп, уже не попадалось. Имхотеп молчал, держа жену за руку и вспоминая свой разговор с юным англичанином. - Скоро в Англии... будет холодно, - сказал он. - Да, зима, - Меила кивнула. Она нахмурилась. - В Англии в это время много людей умирает от гриппа. - От чего?.. Ах, да, - жрец опустил обритую голову, вспоминая, что ему рассказывали об этой болезни северян. Потом Имхотеп взглянул на Меилу, с блеском в черных глазах. - Тебе будет вредно жить в этой стране. - Я сама знаю, - Меила прижалась к его плечу. - Я ни за что не поехала бы сейчас, если бы не ребенок. "И еще кое-что", - подумала египтянка. Пожалуй, пустить корни в Англии, как она задумывала, не выйдет. Слишком много обстоятельств, препятствующих этому. А если начать собственное дело в Египте - с помощью англичан?.. Или совместное предприятие, с заокеанскими партнерами?.. Здравствует ли еще Оскар Линдсей, ее прежний опекун и друг ее отца? Весьма вероятно - если не умер от нервного напряжения. Или от гриппа. Но она слишком спешит. Как говорил ей Имхотеп? Есть только этот день... только сегодняшний день, о котором нужно думать. Они долго сидели, улыбаясь своему безмолвному единению и дыша морским воздухом: пока их не нашла Роза, которая уже беспокоилась за свою хозяйку. В Лондоне они сняли квартиру. В Вест-Энде, хотя это было весьма дорого.* Несмотря на респектабельную состоятельность жильцов, квартирный хозяин неодобрительно посматривал на их смуглые лица и наряды. Меила, как и Имхотеп, была одета в арабский шерстяной бурнус - у нее не было ни верхней одежды, ни обуви на холодное время года; а уж что касалось западной дамской моды, египтянка даже не пыталась ей следовать. Когда юная Меила Наис была под опекой миссис Теплтон, гувернантка одевала ее со вкусом и практично... а сейчас Меила только напрасно унизилась бы, пытаясь подражать последним лондонским веяниям. На западе фасоны женских платьев и шляпок менялись каждый сезон. И она приехала сюда не за этим. - Нужно будет сразу же найти клинику, - сказала египтянка, когда вещи были распакованы. Ноги у нее, казалось, распухли в тесных чулках, спина болела. Нестерпимо хотелось принять ванну. - Я завтра же займусь этим, госпожа, - сказала Роза. Служанка присела на стул с бледным и утомленным видом. Но дышалось ей в Лондоне гораздо легче, чем ее хозяевам. Меила кивнула. - Очень хорошо... нужно найти тебе провожатого. Египтянка выразительно посмотрела на Аббаса, который застыл на месте, сжав кулаки. Для этого египтянина, хотя в нем было немного арабской крови, оказалась непереносима мысль, что посторонний мужчина будет всюду сопровождать его беременную жену. Но с Лондоном Аббас был знаком ненамного лучше Меилы. - Пусть мой муж везде ходит со мной, - предложила Роза, почувствовавшая настроение супруга. Аббас оттаял и улыбнулся. - Конечно. И мы найдем другую английскую служанку для госпожи Меилы, - предложил он. Они поехали в Англию только вчетвером, желая избежать ненужных межнациональных трений. Самому Аббасу в пути пришлось взять на себя непривычные и деликатные обязанности - Имхотеп ни за что не соглашался обойтись без бритья даже на короткое время. Существовал, правда, другой способ удаления волос, который позволял обойтись без помощника: некоторые египтянки варили пасту из лимонного сока, сахара и розового масла, которую наносили на тело и отдирали вместе с волосами. Но это требовало хотя бы отдельной жаровни - и было чересчур болезненно. Кошечка-мау, которую горничная взяла с собой, мяукала и скреблась в своей корзинке. Но когда Роза выпустила свою любимицу, она тут же замурлыкала, принявшись тереться о ее ноги. - Сунут нравится здесь, - улыбаясь, сказала англичанка. - Хорошее место. Меила тоже улыбнулась. Она взглянула на Имхотепа. - А тебе здесь нравится? Хорошее место? - Пока нельзя сказать, - ответил жрец. У него был настороженный и суровый вид. - Здесь для меня все слишком чужое. " Еще бы, - подумала египтянка. - Если даже я так и не привыкла к этому городу, пока жила здесь..." Они вымылись и переоделись с дороги. Роза приготовила ужин на всю компанию на скорую руку. - Завтра я приведу кого-нибудь нам в помощь, - обещала служанка. Меила про себя сосредоточенно считала расходы - но, услышав эти слова Розы, кивнула. - Хорошо. И нужно будет подыскать нам одежду на осень, хотя она наверняка уже вздорожала, - сказала египтянка. Когда они с Розой родят, уже наступит декабрь. На другой день Роза с мужем привели им помощницу по хозяйству, по объявлению в газете, - некую миссис Уорминг, немолодую экономку с большим стажем работы. Как раз сейчас эта женщина подыскивала себе новое место. В Лондоне за последние годы заметно сократилось количество тех, кто держал прислугу, - и миссис Уорминг быстро согласилась пойти в услужение к паре иностранцев. Роза, несомненно, отлично отрекомендовала свою хозяйку. Новая прислуга, кстати, посоветовала обеим женщинам и хорошую частную клинику. Меила и Роза пошли на прием не откладывая. Отдохнувшая Меила чувствовала себя хорошо, и Имхотеп отказался сопровождать жену, доверив ее заботам Аббаса. Жрец сказал, что "еще не готов идти в такое место". Меила не обиделась, понимая, что Имхотеп воспринимает эту лондонскую жизнь совсем иначе, нежели она, - иначе, нежели все обычные люди... Они доехали до больницы на таксомоторе, и увидели строгое и красивое старинное здание. Внутри же эта женская клиника при родильном доме оказалась очень современной - она сверкала белизной и новеньким оборудованием. Перед дверью в кабинет врача не оказалось никаких "ожидающих" дам, кроме них.* Похоже, очереди здесь редко создавались. Доктор Хорнсби оказался очень аккуратным и галантным мужчиной, который сразу же сделал комплимент необычной красоте Меилы. Она уже отвыкла от такого французского джентльменства. Натянув пахнущие каким-то дезинфицирующим раствором резиновые перчатки, доктор внимательно осмотрел египтянку. Он не нашел ничего, что внушало бы беспокойство, и порекомендовал Меиле в эти последние месяцы только побольше гулять и отдыхать. - Рядом со мной чудный королевский сад, Гайд-парк, - вспомнила Меила. Доктор Хорнсби улыбнулся и согласился, что это изумительный район для моциона. Как бы между прочим, он заметил, что ему уже случалось принимать состоятельных дам из Египта - это были жены шейхов. Но ни одна из них не держалась и не говорила так по-западному, как Меила. Очевидно, доктор хотел сделать пациентке новый комплимент, и Меила улыбнулась. Хотя на душе заскребли кошки. Она действительно навеки чужая для всех, кто не имеет отношения к ее великой тайне... - Ваш муж, миссис Амир, наверное, очень просвещенный человек, - сказал доктор Хорнсби, когда провожал египтянку до двери. Меила рассмеялась. - Не сомневайтесь, - заверила она его. Она вышла и жестом пригласила в кабинет Розу, сидевшую в одном из пустующих кресел в коридоре. Сама египтянка села на место своей горничной. Та, по подсчету Меилы, пробыла на приеме гораздо меньше времени, чем ее госпожа. Интересно, сообщила ли Роза обходительному доктору, что работает у Меилы?.. Египтянка не запрещала ей напрямую - но и болтовню не поощряла. Впрочем, в Египте Розе было и не с кем этим делиться. Когда они ехали назад, Роза была очень радостно возбуждена. - Я сто лет не видела сестру и всех своих, - неожиданно воскликнула она, когда женщины вышли из такси и кэбмен захлопнул за ними дверцу. - Мисс Меила, можно, я навещу Вайолет? Хотя бы ее?.. Она сложила руки. Аббас, которого даже не спросили, насупился, сверкая темными глазами, но не стал вмешиваться. - Можно, - наконец разрешила Меила служанке. Она улыбнулась. - Если только ты решишься представить сестре своего мужа. Не одной же тебе идти, - египтянка усмехнулась, глядя, как встопорщилось на животе платье Розы под ее желтой вязаной кофточкой. Роза поправила свою такую же желтую вязаную беретку и подошла к Аббасу, взяв его за руку. Она решительно сказала: - Спасибо вам, госпожа. Так мы и сделаем. Они с Аббасом переглянулись с улыбкой. Меила кивнула, щуря черные подведенные глаза. Им в Лондоне предстоит сделать еще немало визитов. * Я рассчитала события так, что свадьба Имхотепа и Меилы пришлась на декабрь 1933 года, а путешествие в Лондон, соответственно, на сентябрь 1934 года. * Вест-Энд - историческая и красивейшая часть Лондона, где всегда селились богатые и аристократы. Ист-Энд - рабочие кварталы. * Игра слов: "беременная" ("в положении", иносказательно) по-английски будет "expecting".