The Beginning of the End

Меила пошла навестить миссис Теплтон на Бромптонском кладбище. Одна. Линдсей по телефону подробно объяснил египтянке, как найти могилу, и предложил пойти с ней; но Меила отказалась. Неся в руках букетик бледных тепличных орхидей, она медленно шла по проходу между холмиками, увенчанными большими каменными крестами и надгробиями, с крылатыми ангелами, изваянными в античной манере. Было холодно, но египтянка почти не ощущала этого. Черная шаль, наброшенная на голову поверх пальто-пелерины, мешала ей видеть и слышать, и Меила спустила ее на плечи. "Знаешь ли ты, что я сегодня здесь?.." - подумала египтянка. Она размышляла о душе старой учительницы, и для нее это было таким же насущным вопросом, как для большинства - забота о куске хлеба. Идя вдоль рядов могил в задумчивости, Меила, однако же, считала их; и остановилась на шестом. Повернув налево, она быстро дошла до холмика с невысоким серым надгробием. Никакого портрета, только имя и даты жизни. "Элинор Гарриет Теплтон, 14 мая 1870 - 25 июня 1933". И эпитафия: "Заботливая мать столь многим". Меила вздохнула с огромным волнением, думая о рассеянных по свету учениках этой женщины. Однако под надписью никаких цветов или венков, как будто сюда никто не ходит. Хотя ведь миссис Теплтон не вчера умерла. И они не в Древнем Египте, чтобы носить дары в гробницы, усмехнулась про себя Меила. Она положила свой розовый букетик и выпрямилась, сложив руки в перчатках на животе. Некоторое время Меила стояла прикрыв глаза, чувствуя странное стеснение. Промозглый английский ветер шевелил ее длинные черные волосы, забирался под пальто. Кто мог сказать, когда чужая душа стучится в твою - а когда это лишь болезненное воображение?.. Египтянка прикрыла голову шалью и пошла прочь. Она спешила выбраться с кладбища и не смотрела по сторонам; однако краем глаза заметила такую же одинокую фигуру, пробирающуюся между могил, и невольно вгляделась пристальней. Молодая женщина, в светло-сером приталенном пальто, и с непокрытой головой, только в ярком расписном шейном платке. Не слишком ли веселая расцветка для кладбища?.. Узнав женщину, Меила вскрикнула и чуть было не попятилась. Но потом со злостью прикусила губу и двинулась навстречу. Хватит бегать. Эвелин увидела своего врага, когда между ними осталось футов десять. Она тоже не стала бежать и дождалась, пока Меила приблизится. Как будто для египтянки было важнее вновь очутиться с возрожденной Нефертири лицом к лицу... Некоторое время женщины в упор рассматривали друг друга. Загар Эвелин сошел, и на лицо легла лондонская усталость. Меила с некоторым злорадством отметила, что ее красота тоже не вечна. Наконец Эвелин спросила: - Кого ты навещала здесь? Она даже попыталась улыбнуться. Как ни в чем не бывало. Но не возобновлять же вражду в таком месте... - Миссис Теплтон, - ответила Меила. - Мою английскую воспитательницу. Я ее любила. Горло сжалось при этих словах, и египтянка поправила воротник. Эвелин кивнула. - Ясно. Ничего не говоря и не глядя друг на друга, женщины вместе пошли к выходу. Оказавшись за высокими воротами, они остановились. - А я навещала родителей, - вдруг сказала англичанка. Они уже вышли на Олд Бромптон-роуд, и мимо торопились люди, огибая их. Почувствовав, что мешают движению, Эвелин и Меила медленно пошли вперед, как будто им было по пути. - Мама и папа погибли в авиакатастрофе, очень давно, - продолжила Эвелин через несколько шагов. - Суеверные люди говорили, что их настигло проклятие... а я думаю, что первые аэропланы были такие ненадежные...* Эвелин улыбнулась, и Меила невольно фыркнула. - Ты больше не веришь в проклятия? Тут вдруг Эвелин остановилась; ее серые глаза расширились, словно до женщины только что дошло, с кем она говорит. Англичанка поколебалась, но не ушла: она кивнула Меиле на пустую скамейку. Меила без возражений проследовала за Эвелин; женщины сели рядом. Эвелин поправила завиток темных волос, сжала руки на рамочном замке сумочки... а потом спросила, с почти прежней энергией и живостью: - Скажи, ты теперь... его жена? Ведь Имхотеп снова стал человеком, если ты смогла зачать от него ребенка? Я имею в виду... Эвелин запнулась и отвела глаза. Неистребимая английская стыдливость, подумала Меила, улыбнувшись. - Да, Имхотеп человек, - ответила египтянка. Она вдруг поняла, что Эвелин нужно все сказать, и что это - безопасно. - У нас родилась дочь, Фэй. Эвелин просияла. - Это прекрасно! Поразительное существо. Она словно бы уже не помнила, что говорит с собственной убийцей и похитительницей своего сына. Но тут же темные брови Эвелин снова сдвинулись: миссис О'Коннелл все же не превратилась в кладбищенского ангела. - Мне нужно идти. Женщины молча поднялись и продолжили путь. Но вернувшаяся враждебность стала тяготить их, и скоро они опять остановились. Теперь уже казалось неловко разойтись, не попрощавшись. - Передай привет мужу и сыну, - сказала Меила. Она засмеялась при виде гневного выражения Эвелин и шагнула назад. - А ведь я спасла Алексу жизнь! - прибавила египтянка. Лицо Эвелин на мгновение застыло, будто она только что осознала эту мысль. Останься ее сын в Лондоне, он бы безусловно погиб. Потом Эвелин кивнула и, повернувшись, зашагала прочь: темная масса кудрей вздрагивала на спине. Меила еще какое-то время не двигалась с места, глядя Эвелин вслед. Случайно ли она спросила про Имхотепа? Может быть, О'Коннеллы наняли детектива, следить за ними?.. Однако сегодняшней встречи Эвелин определенно не планировала. Меила поймала такси: гулять по Лондону посреди зимы было все-таки сомнительным удовольствием. Она достаточно гуляла с дочерью. Глядя в окно желтого "Рено", египтянка думала, почему О'Коннеллы не завели еще детей. Может быть, неспособны? Она как-то читала в одном любопытном социологическом исследовании, что с ростом благосостояния и культуры якобы снижается способность производить потомство. Не зря же больше всего детей рождается у бедняков... Скорее всего, мистер О'Коннелл пользуется "резинками". Но дело явно не только в этом. Такова тенденция во всем "цивилизованном мире". Как будто боги - или природа, или "коллективное бессознательное", или что-то еще приспосабливали человеческую фертильность под новые потребности. Имхотеп встретил Меилу в прихожей, и молча обнял. Потом сам помог раздеться. Жрец ждал, пока супруга все расскажет: а ведь чувствовал, что ей есть что сказать. Когда они прошли в гостиную, Меила рассказала про встречу с Эвелин. Имхотеп выслушал внимательно - а когда Меила, увлекшись, принялась делиться соображениями, почему у О'Коннеллов больше нет детей, развеселился вместе с ней. Он согласился с тем, что идея жены насчет цивилизованных людей похожа на правду. - Их несчастье в том, что они не понимают, - жрец широко развел руки, точно хотел охватить все, что обозревал мысленно, - не понимают, как все связано. Это их "маат", которую они не видят в ее целостности, как видели мы... Священного закона больше нет, и каждый сегодня действует так, как будет выгодно ему завтра. Но истина всегда мстит за себя. Меила отвернулась. - Будет ли истина теперь мстить нам? - тихо пробормотала она. *** Они пришли к Линдсеям на следующий воскресный обед - со свежими булочками со смородиновым джемом, с большой жареной индейкой, точно на Рождество. Разрезая птицу, хозяин дома напомнил об этом, лукаво улыбаясь. - Мы с женой подумали, что вы, скорее всего, не празднуете наше Рождество, и решили это компенсировать. Миссис Линдсей и их юная дочь, Белла, смотрели на Меилу и Имхотепа затаив дыхание. За столом был также и Бартоломью, старший сын Линдсеев, который пришел к родителям в воскресенье. Меила улыбнулась, принимая подачу хозяина. - Мы действительно не соблюдаем религиозных традиций. Мусульманских тоже. Я бы сказала, что у нас с мужем собственное понимание религии. Миссис Линдсей оживилась при этих словах. - Сейчас немало людей, даже старшего поколения, разделяет такие взгляды. Война очень поспособствовала этому... разброду. - Война хорошенько встряхнула мир, дав новый толчок к развитию, - рассмеялся Оскар Линдсей. - И боюсь, что не последний. Он помрачнел. - Говорят, что в Германии и Италии расцвет фашизма. Безработных, оставшихся в результате кризиса, Германия задействовала на строительстве новых железных дорог и оружейных заводов... Египтянка посмотрела на мужа. Имхотеп сидел прямой и собранный: точно именно сейчас наблюдал, как вершится судьба мира. - Верно ли я слышала, Оскар, что Британия сейчас сама поставляет Германии средства? - спросила Меила. Оскар Линдсей медленно наклонил голову. Он поиграл вилкой, которой едва прикоснулся к своей остывающей индейке. - Боюсь, что да. Наши крупные компании и наше правительство, как я считаю, плохо сознают последствия. - Они заботятся о мире в Англии, - сказала миссис Линдсей. Улыбнулась Меиле - кажется, у нее была пара фарфоровых зубов. - Впрочем, я уверена, что Египет волнения тоже пока обходят стороной. Я слышала от мужа, что ваша страна до сих пор незыблема, как во времена фараонов. Меила улыбнулась, наколов на вилку зеленый горошек. - Это, конечно, преувеличение, но в целом вы правы, мадам. Последовал долгий живой разговор о прошлом и настоящем Египта, в который оказались вовлечены все за столом: даже Имхотеп. Хотя жрец подавал реплики редко, его слова всегда были взвешены и окончательны по форме: он не столько полемизировал, сколько утверждал. Миссис Линдсей восхитила такая твердость суждений. Она даже сказала Меиле - "как хорошо иметь такого супруга в нынешнем мире, в котором никто ни в чем не уверен". После обеда миссис Линдсей с дочерью ушли, а гости еще задержались. Меиле внезапно стало ясно, что Оскар Линдсей ничего не говорил жене о ее деньгах. Может быть, даже и раньше не говорил... Однако теперь намерен воспользоваться моментом. Меила не ошиблась. Линдсей заговорил с ними обоими о своей косметической фирме и о том, чтобы стать ее партнерами. - Это не какое-нибудь незаконное предприятие, и не военный завод, - Линдсей светски смеялся. - Однако вы сделаете такое вложение, которое может оказаться очень полезным для всех нас в недалеком будущем. Вам не придется задержаться здесь дольше, чем вы рассчитывали, и при этом ваши деньги и связи будут работать на вас. Англичанин, одетый по-домашнему в красный вязаный жилет, сделал паузу. - Деньги должны работать на людей, а не лежать и обесцениваться. Меила взглянула на мужа: тот молчал. Она уже говорила с ним о том, чтобы купить землю в Египте, и Имхотеп одобрил... - Что ты думаешь? - спросила египтянка. На губах жреца дрогнула улыбка. - Это лучше, чем делать оружие для Германии, - сказал он. Меила перевела дыхание. Потом посмотрела на своего опекуна. - Мы в любом случае задержимся в Англии, и у нас будет время все как следует обговорить. Я опасаюсь везти детей морем, пока они не подрастут хотя бы немного. Инфекции, вы сами знаете... Линдсей кивнул. - И условия на наших пароходах не самые благоприятные. Время "Титаников" прошло. Это напоминание было явно лишним. Хотя Меила знала, что "Олимпик", брат-близнец роскошного "непотопляемого" лайнера, благополучно плавает до сих пор.* Чтобы рассеять напряженность, повисшую в комнате, Линдсей предложил сыграть в бридж. - Мы часто играем с гостями, и очень весело проводим время, - сказал он. Меила нахмурилась. - Боюсь, мне нужно домой к дочери. И я не умею играть в карты. - Я могу остаться за тебя, - неожиданно предложил Имхотеп. Линдсей поднял брови. - Это будет чудесно. Меила, если вы не против, вас может отвезти домой Барти. У Линдсеев был свой "Рено", и Бартоломью Линдсей недавно получил водительские права... Меила подумала всего мгновение. - Я согласна. Египтянка улыбнулась. - Спасибо вам за все, Оскар. Надеюсь, вы с моим мужем отлично проведете время. Она посмотрела на Имхотепа, не скрывая изумления: он себя так повел в первый раз. Жрец успокаивающе кивнул. Он не сомневался, что ничего не упустит, оставшись один в компании англичан. * Взято из "Рикипедии". * Малоизвестно, что одновременно с "Титаником" компания "Уайт Стар" построила корабль, почти идентичный ему и лишь немного уступавший размерами и роскошью: "Олимпик", который был закончен в мае 1911 года. "Олимпик" был снят с эксплуатации только в 1935 году.