The Beginning of the End

Несколько раз Меила и Имхотеп еще встречались с Линдсеями, обсуждая планы на будущее. Они уже ощущали потребность сделать их общими, но Имхотеп оставлял за женой право на окончательное решение. Меила, рожденная в мусульманском Египте, до сих пор изумлялась такой рыцарственности. Хотя никакая это была не рыцарственность - это были древние понятия о власти жены, к средневековью прочно забытые. Жрец Та-Кемет, господин в своей семье, знал, когда господину следует подчиняться... Конечно же, в стороне Имхотеп не остался, - соглашение о партнерстве с Линдсеями всесторонне обсуждалось с его участием. Однако же притязаний на деньги Меилы муж никогда не предъявлял. Имхотеп говорил, что "желает владеть лишь тем, чему посвятил свое сердце", - тем, что он и Меила наживут общими трудами. Миссис Луиза Линдсей, наряду с Бартоломью, владела небольшим процентом акций "Секрета Клеопатры", и ее тоже уведомили о расширении бизнеса мужа. Узнав о вложении, которое собиралась сделать Меила, жена Линдсея очень воодушевилась. У нее хватило такта не спросить, почему она до сих пор ничего не знала о состоянии мужниной воспитанницы, - но, представив себе открывшиеся перед ее семьей возможности, уже не могла отогнать эти радужные картины. - Мы, конечно же, расширим рынок сырья, начнем поставки из Египта, - воскликнула миссис Линдсей, обращаясь к Меиле. - Вы можете себе представить, дорогая, - наши клиентки узнают настоящий секрет Клеопатры, пользуясь косметикой из тех же материалов, что и древние царицы! Она сжала локоть Меилы. - Вы и ваш супруг археологи... конечно же, вам известны старинные косметические рецепты! Взглянув на породистое, но сухое и бесцветное лицо миссис Линдсей, Меила подумала, что ей бы секрет красоты Клеопатры точно не помешал. Если бы он существовал... - Далеко не все забытые рецепты подходят для использования сегодня, мадам, - сказала египтянка довольно холодно. Меила встретилась взглядом с Имхотепом. - Но если вы не боитесь риска, мы можем попробовать. Миссис Линдсей сморщилась и махнула рукой, будто говорила с ребенком. - Что вы говорите, конечно же, мы не будем в точности копировать этих ваших языческих эскулапов! Бычья кровь, крокодилий навоз и бог знает что еще, - засмеялась англичанка. - Но мы извлечем из их писаний пользу и представим все в наиболее привлекательном виде. Меила, сохраняя спокойствие, снова посмотрела на мужа. Имхотеп стоял с непроницаемым лицом... знай миссис Линдсей хотя бы десятую часть того, о чем было известно покойной Элинор Теплтон, она бы, скорее всего, промолчала. Меила взяла мужа под руку. - Сети и я происходим не от арабов, а от этих самых языческих дикарей, - сказала египтянка своим ясным холодным голосом, посмотрев прямо в глаза жене Линдсея. - Это факт, которым мы гордимся едва ли не больше всего, мадам. Арабская цивилизация, паразитирующая на великих достижениях прошлого, не смогла и не сможет затмить их. На высоких скулах миссис Линдсей проступил румянец. Она явно растерялась. - Прошу прощения. Имхотеп не произнес ни слова в поддержку жены, но не сводил с англичанки глаз. И неожиданно она взялась за голову. - Что-то мне нехорошо... Линдсей бросил обеспокоенный взгляд на жену, но спросить ни о чем не успел - миссис Линдсей быстро покинула комнату. Муж, опомнившись, поспешил за ней. - Лу!.. Вернулся он спустя несколько минут, напряженно улыбаясь. - Луизе стало плохо, говорит, что ей нужно отлежаться. Наверное, нам лучше перенести это обсуждение. Меила с улыбкой дотронулась до локтя англичанина. - Ну конечно, мы пойдем. Вызовите врача для вашей супруги, - посоветовала она. - Потом вы позвоните нам, хорошо? Линдсей кивнул с отсутствующим видом. Его мысли сейчас занимала жена... а может быть, что-то еще. Какая-то новая идея пришла англичанину в голову - и Меила могла предположить, какая именно. Когда дверь квартиры захлопнулась за ними, египтянка бросила на мужа выразительный взгляд, но ничего не сказала. Имхотеп только улыбнулся. Он взял Меилу под руку и повел ее прочь. Вечером Линдсей с ними больше не связывался. Зато на другое утро, около десяти, в их квартире раздался звонок. Меила с мужем ждали его и были в гостиной: Меила показала Имхотепу глазами на телефон, предоставляя ему объясняться с Линдсеем. Жрец опустился в плетеное кресло и, поднеся руку к черному аппарату, испускавшему пронзительные трели, неторопливо снял трубку. - Алло, - сказал он. - Это Оскар Линдсей. Я узнал вас, - послышался в трубке глуховатый ответ. Потом последовало молчание, и Линдсей прибавил напряженно: - Послушайте, мистер Амир, у Луизы вчера был наш семейный врач, который прописал ей успокоительное. Она ужасно разнервничалась, и даже были галлюцинации. С моей женой такого никогда не случалось. Имхотеп ждал, только на лице мелькнуло едва заметное удовлетворение. - Когда Лу легла в постель, она через час разбудила весь дом криком. Жаловалась мне, что ее преследуют кошмары... из египетской мифологии. Она едва заснула к утру, несмотря на лекарство, я даже не смог сегодня работать... Жрец улыбнулся. - Очень жаль, - хладнокровно сказал он. Линдсей некоторое время ошеломленно молчал, а потом сорвался: - Я знаю, что это ваша работа, сэр!.. Имхотеп поднял брови. - Это не то, что называете работой, мистер англичанин, - ответил он. Линдсей сжал губы, слушая его. Он сам странным образом разнервничался от общения с этим субъектом. А низкий, какой-то обволакивающий голос с восточным акцентом продолжал: - Самое мое присутствие активирует силы, для которых ничего не значат расстояния, а произнесенные слова значат очень много. Даже намерения. Твоя жена, мистер англичанин, сказала слова, которые нельзя вернуть и отменить. Линдсей прикрыл глаза, стиснул в руке трубку. Он глухо спросил: - Так это вы сделали или нет?.. - Нет, - сказал египтянин. Как будто он бы признался! Линдсей еще некоторое время назад заподозрил, что муж его египетской протеже - сильный иллюзионист или вроде того, владеющий техникой гипноза. Конечно, Сети Амир умел создавать иллюзии. Но то, что скрывалось за этим фасадом, было самым настоящим... - Если вас не устраивает наше сотрудничество, мы можем не заключать контракт, - донеслось до Линдсея. От этих слов англичанин вздрогнул. Он прижал трубку к уху. - Нет, - быстро сказал Линдсей. - Нет, наше соглашение остается в силе! Только я не буду больше впутывать в это Лу, ей это не на пользу. - Хорошо, - сказал Сети Амир. Линдсей с грохотом положил трубку, не совладав с собой. Он шумно вздохнул, проведя рукой по влажным светлым волосам, потом охлопал карманы халата. Ужасно захотелось курить - Линдсей порисовался перед Меилой и прилгнул, говоря, что никогда не притрагивался к сигаретам: он начинал и бросал курить дважды во время экономической депрессии, которая так ударила по всем предпринимателям. - С-сукин сын, - с чувством сказал англичанин, вспоминая свой разговор с Амиром. Новоявленного мужа Меилы Наис отличало жутковатое обаяние - и вообще он не походил ни на кого из ранее виденных Линдсеем египтян, какого угодно исповедания. Не только облик, но даже пластика у него была совсем другой. Линдсей вдруг подумал, что именно так мог бы выглядеть и вести себя египетский жрец высшего ранга, если бы внезапно оказался перенесен в современность... Англичанин тряхнул головой. Это уже попахивало бредом. Отношения с семьей Амир его почему-то пугали - но Оскар Линдсей ни за что не намеревался отказаться от намечающегося контракта. Не только потому, что это сулило большую выгоду. Черт возьми, есть вещи важнее, чем деньги! Но этот престранный египетский сноб только что бросил вызов английскому характеру Оскара Линдсея. И Оскар Линдсей дойдет до конца. *** Их отношения на какое-то время стали прохладнее, но потом возобновились и даже успели окрепнуть. Миссис Линдсей с некоторых пор побаивалась и избегала Имхотепа, но остальным это не мешало. Помимо деловых встреч, Меила с мужем ходили с Линдсеями в театр и балет, даже один раз посетили синематограф с мисс Беллой Линдсей. Имхотеп весь сеанс просидел как прикованный к креслу - немая картина была на египетскую тему, любовные страсти во дворце какого-то древнего царя... Пожалев чувства мужа, Меила не стала спрашивать его мнения. Зато девятнадцатилетняя белокурая мисс Линдсей осталась в полном восторге от черно-белых экранных страстей. - Как бы я хотела побывать в вашей стране! - воскликнула она, стискивая руки. Меила улыбнулась девушке, но обнадеживать ее не стала. Египтяне уже было всерьез засобирались домой, когда Меила неожиданно слегла с жестокой простудой. Всего обиднее было то, что она продержалась до конца зимы и заболела в марте. Врач, которого Имхотеп пригласил к жене, сказал, что такое нередко случается, особенно с молодыми матерями, - силы организма подтачиваются исподволь. Доктор прописал египтянке обычные порошки, обильное питье и постельный режим. Меила приказала не подпускать к себе детей и Розу. Миссис Уорминг заваривала для больной имбирный чай, укрепляющее средство, давно известное на востоке. Меила полусидела в кровати, с подушками под спиной, - черные волосы, которые Меила почти никогда не убирала, она сейчас заплела в две косы, чтобы не липли к шее. Голова будто налилась свинцом, даже глазам было больно: египтянка никогда раньше так не болела. Имхотеп был рядом - он один ухаживал за женой, презирая опасность заразиться. Впрочем, Меила не верила, что это возможно. У ее мужа было гораздо больше сил, чем у обычных смертных. - Мне и вправду вредно жить здесь, - сказала Меила шепотом: горло будто резало ножом. - И я боюсь за Фэй. Имхотеп поцеловал жену в пылающий лоб. - Мы скоро покинем эту страну, моя царевна. И я не хотел бы вернуться сюда, - прибавил он немного погодя. - Только... не зимой. Летом тут даже неплохо, - Меила слабо улыбнулась. Она закрыла глаза и скоро задремала. Спала она тяжелым сном... Имхотеп видел, как быстро двигаются глазные яблоки под веками, как учащается сиплое дыхание. Жрец сидел с ней, зная, что Меила ощущает его присутствие: Имхотеп не хотел оставлять ее одну в той враждебной каждому стране, где совсем недавно скиталась миссис Линдсей. На другой день курьер принес Амирам букет камелий с вложенной в него запиской. Имхотеп отнес цветы жене. Присел на краешек постели, пока Меила читала записку. Потом она подала сложенный листок бумаги Имхотепу. Пробежав записку глазами, жрец поднял голову. - Ты не думаешь, что Линдсей воспользовался тем... что у нас нет никаких больше знакомств в деловых кругах? Меила улыбнулась. Глаза у нее запали, и ее красота казалась какой-то зловещей. - Естественно, - сказала египтянка. - А чего ты ожидал? Меила проболела больше недели, и на это время дочь пришлось отнять от груди. Характер малышки испортился, когда ее разлучили с матерью, - а когда Меила опять начала брать Фэй на руки, девочка все равно заболела. От нее простуду подхватил и Камиль, драгоценный сын Розы. Когда все они переболели, уже был апрель. В один из этих солнечно-дождливых, переменчивых дней к ним пришел Оскар Линдсей. Он справлялся по телефону о состоянии Меилы, но пришел навестить в первый раз. Впрочем, египтянка была ему рада. Она похудела и осунулась, и по-прежнему заплетала волосы в косы. Это ее молодило... и почему-то придавало ее облику нахальство. - Добрый вечер, мой друг Линдсей, - сказала Меила, усаживая своего старого опекуна в кресло в гостиной. - Мужа сейчас нет дома. Вы хотели его видеть? На лице Линдсея отразилось явное облегчение. - Это как раз удачно, что его нет. Я хотел поговорить именно с вами с глазу на глаз... пока что. Египтянка нахмурилась. - Я вас слушаю. Линдсей склонился вперед и тронул стоящую хозяйку за руку. - Прошу вас, Меила, не надо так официально. Мы ведь друзья. Он улыбнулся, и в его улыбке Меиле почудилась какая-то растерянность, даже страх. - Я хотел поговорить с вами о Белле. Она давно мечтает посмотреть Египет, но никогда не была за границей. Может быть, вы возьмете ее с собой в Каир и поможете устроиться? Это пока ненадолго... Меила несколько мгновений стояла столбом, пока до нее не дошел смысл этой просьбы. Перед глазами снова возник образ Беллы Линдсей - голубоглазой, хорошенькой блондинки, светлые волосы уложены модной стилизованной волной. - Вы что, - египтянка наклонилась к собеседнику через стол, - хотите ее эвакуировать?.. Линдсей чуть не подскочил. - Нет, конечно! Просто, по-моему мнению, Белл пора приучаться к некоторой самостоятельности, - англичанин подчеркнул это "некоторой". - Лу не возражает. Возникла неловкая пауза. - Я знаю, вы почти не общались с моей дочерью, но Белл очень славная и умная девушка. Окончила художественный колледж, - прибавил Линдсей: он уже знал о художественных экзерсисах Меилы. Египтянка не могла больше выносить этот просительный тон - особенно в устах такого человека, как ее опекун. - Я скажу мужу, и если он согласится... Мы подумаем, Оскар, - сказала она, ободряюще улыбнувшись Линдсею.