The Beginning of the End

Конечно же, египтяне согласились взять с собой Беллу Линдсей. Меила возвращала старый долг. Что же до ее денег... на самом деле, Меила располагала не такой огромной суммой - будучи в Лондоне, она понемногу снимала со счета деньги на расходы, а британский фунт за прошедшую декаду упал на целых двадцать процентов. Меила Наис никогда не нуждалась, но прекрасно понимала, что денег много ровно до тех пор, пока их не становится недостаточно... Имхотеп и Меила еще раз посетили Британский музей, вместе с мисс Линдсей, которая, похоже, нешуточно увлекалась историей искусств. У нее было трое серьезных старших братьев, и Оскар Линдсей мог побаловать младшую и единственную дочь, позволив той делать, что ей нравится. Меила не сомневалась, что Белла Линдсей чувствует себя звездочкой в своей семье - еще больше, чем она сама когда-то. Прелести западного воспитания. Египетский зал, в который они вошли первым делом, был так огромен, что казался пустым. А может, аура древних предметов заставляла забыть о чужом присутствии. Трое посетителей остановились у одной безымянной мумии в витрине. "Мумия мужчины. Новое царство, XIII в. до н.э.", гласила табличка. Белокурая дочь Линдсеев долго рассматривала забальзамированный труп - а потом подняла большие голубые глаза на Имхотепа. - Сэр, ведь вы ученый. Может быть, вы скажете об этой мумии что-нибудь еще? Белла ради этой экскурсии тщательно нарядилась и накрасилась. Дочь Линдсеев побаивалась Имхотепа, как и ее мать, но была юна и красива - и, не будь Меила абсолютно уверена в своем муже, она бы напряглась при виде этого невинного кокетства. Однако Имхотеп, когда его заставили обратить внимание на экспонат, ничего вокруг больше не замечал. Жрец смотрел на мумию с состраданием и горечью. Он провел пальцами по стеклу. - Этот человек, несомненно, был богат или служил тому, кто был богат. В Та-Кемет говорили - "он тот, кто известен", - губы Имхотепа тронула печальная улыбка. Он взглянул на мисс Линдсей. - Ты знаешь об обряде "отверзания уст"? Девушка качнула головой, завороженная этим объяснением. - Перед тем, как поместить в саркофаг, ко рту мумии жрецы прикладывали пищу, чтобы вернуть ей чувства и речь. Но наши мертвые заговорили только сейчас, когда их выставили перед вами, - сказал египтянин. Имхотеп посмотрел на жену, и она прочла истинный смысл его слов. Души этих мертвецов Та-Кемет пробудились от сна, только когда их тела вновь вошли в соприкосновение с миром живых. Когда заменили стекло в этой витрине, Меила и Имхотеп не знали, - но оба помнили, как витрину разбили иссохшие пясти... Белла Линдсей хлопнула накрашенными загнутыми ресницами, глядя на египтянина в изумлении. Сети Амир говорил так, точно лично знал мертвеца, рядом с которым они стояли. - Благодарю вас, мистер Амир. Египтянин только слегка, с достоинством наклонил голову, и они пошли дальше. Белле начало казаться, что этот удивительный человек не то присматривается, не то принюхивается к чему-то, скрытому от остальных, - но больше дочь Линдсея не решилась спрашивать. Следуя за своими старшими спутниками, Белла бросила взгляд на спокойно-насмешливую египтянку и передернула плечами. Каково это, быть замужем за таким типом?.. Когда мисс Линдсей немного отстала от них, заинтересовавшись раскрашенным царским саркофагом, повторявшим черты умершего, Меила тихо спросила мужа: - Что ты чувствуешь? Здесь по-прежнему "место силы"? - Да, - отозвался жрец. - Меньше, чем Хамунаптра или Ам-Шер, но после собраний Хафеза сила еще не рассеялась. Может быть, долго не рассеется. Он поджал губы. - Но здесь слишком много ученых глупцов. Египтянка усмехнулась. Она нашла глазами белокурую голову Беллы - их спутница что-то увлеченно срисовывала в свой блокнот. - Мисс Белла к ним не относится. Хотя не знаю, что для нас может быть хуже, глупость или ученость, - сказала Меила. По дороге домой Меила попросила Беллу показать свои карандашные наброски - и нашла, что они неплохи. Хотя собственного стиля у мисс Линдсей не было, как у большинства женщин. На прощание устроили праздничный вечер дома у Линдсеев. Пришли все трое братьев Линдсеев: Барти, Сэм и Мартин. Они были похожи между собой, но, как миссис Линдсей, темноволосы и довольно заурядной внешности - в отличие от сестры. Белла, в ослепительном красном платье, поминутно смеялась и казалась совершенно счастливой. Кроме Амиров и членов семьи, за столом никого больше не было. Меила против воли начала чувствовать себя частью этой группы: чего и добивался Оскар Линдсей. Зачем все-таки Оскар Линдсей отправляет с ними свою дочь? Впрочем, скоро станет ясно. Когда Меила вернется в Египет, их деловые контакты обещают стать довольно частыми. Египтянка запила окончание мысли шампанским, чувствуя, что этот "деловой английский" уже навяз у нее в зубах. Каково Имхотепу все время говорить и думать на этом языке... нет, лучше даже не представлять. Сможет ли ее муж теперь найти под этой маской себя настоящего, или переменился безвозвратно?.. Бессмертный жрец Осириса - как красная западная пустыня, чей лик все время изменяет ветер. Но пустыня переживет все ветры. - Мадам Амир, давайте выпьем за вас! Меила вскинула глаза: благовоспитанный Барти Линдсей, похоже, немного опьянел и расхрабрился. - За ваш ум и красоту, - сказал молодой человек, поднимая бокал. - Готов поспорить, вы уже знаете секрет Клеопатры! Египтянка рассмеялась, чокаясь с ним. - А вам известно, мистер Барти, что Клеопатра, на чьем имени мы с вами спекулируем, даже не была египтянкой по крови? - произнесла Меила. - Она происходила от македонских захватчиков Александра и принесла с собой эллинскую культуру, разрушившую многие древние религиозные представления. - Да что вы, - весело удивился Барти. - Похоже, вы больше египтянка, чем она! - Истинно так, - уронил Имхотеп, до этого момента хранивший молчание. Жрец обвел тяжелым взглядом Линдсеев. И ни у кого за столом больше не возникло желания шутить по этому поводу. *** Перед отъездом возникла еще одна непростая проблема. Следовало найти новую няню для Фэй. Миссис Уорминг, к которой все в семье привыкли, отказывалась плыть с ними в Египет. Меила ее уговаривала - но пожилая экономка, хотя и привязалась к хозяевам и к детям, ответила, что "желала бы окончить свои дни дома". Меиле пришлось утешиться мыслью, что в Каире она наверняка быстро найдет помощницу. В ее бедной стране хватало молодых и немолодых женщин, которых их семьям было некуда пристроить. Мистер Линдсей и двое из братьев Беллы, Мартин и Сэм, поехали проводить египтян. Миссис Линдсей, простившись с дочерью заранее, осталась дома. Она не хотела встречаться с Имхотепом в такой критический момент. Им пришлось помогать с багажом. Меиле самой не верилось, что они успели накупить такую пропасть вещей за те месяцы, что прожили в Лондоне. Когда пароход дал гудок и отвалил от берега, на прогулочную палубу набилась толпа отъезжающих. Меила и ее муж скрылись в этой толпе, а Белла, с белокурыми локонами до плеч, в фетровой шляпке, надвинутой на бровь, долго махала рукой отцу и братьям, сияя, как кинозвезда. Послав родным поцелуй, она обещала писать и накупить им сувениров. Египтянка, издали заметив среди прощающихся светлые волосы своей новой подопечной, подумала, что мисс Линдсей не помешает кое-что втолковать. Прежде всего, то, что в ее стране весьма не одобряется такое эпатажное поведение женщин. Хотя это у Беллы, наверное, возрастное - но арабам разницы нет... На обратном пути египтяне потратились на первый класс, заняв каюты-люкс. Две большие спальни, для Имхотепа и его жены, имели отдельную общую ванную. Ореховые панели, которыми были отделаны стены, и громоздкая мебель "в стиле Людовиков" сразу же напомнили Меиле о злополучном "Титанике". Но в первом классе хотя бы не так качало, как внизу; и нашлось место для детских кроваток... Меила и ее горничная со своими малышами, разумеется, заняли одну каюту. Когда женщины остались вдвоем, Меила впервые за долгое время обратила внимание на свою англичанку. Роза не поднимала глаз и казалась не то подавленной, не то нездоровой. Египтянка подождала, пока служанка устроит в кроватке сынишку. Темноглазый Камиль, одетый в белый фланелевый костюмчик, отличался особенной миловидностью, свойственной египетским мальчикам. - Роза, - позвала хозяйка. Служанка тут же подняла глаза. - Да, мисс? Меила посмотрела на свою дочь, игравшую погремушкой в соседней кроватке, потом опять перевела глаза на горничную. - Ты мне не нравишься, - сказала египтянка напрямик. - Ты плохо выглядишь. Что у тебя, что-нибудь разладилось с мужем... или дома? Роза тут же мотнула рыжими волосами. - Все хорошо, мисс. Меила вздохнула. Из таких агнцев правду всегда приходится вытягивать клещами. Она похлопала по покрывалу на своей большой кровати, где сидела. - Поди сюда. Служанка послушно приблизилась к египтянке и села рядом, сложив руки. Меила несколько мгновений рассматривала ее лицо, а потом резко спросила: - Ты что, заболела? Роза хотела снова мотнуть головой... но вдруг передумала и, порозовев, сказала: - Кажется, я опять жду ребенка! - Что?.. - воскликнула оторопевшая хозяйка. Она схватила англичанку за плечи. - Когда ты узнала? - Я все сомневалась и не говорила вам, моя госпожа. Это Аббас, я не хотела так скоро, - Роза виновато улыбнулась. Меила хмыкнула. Ясное дело, Аббас! Она знала, что католикам вера запрещает предохраняться от беременности. Сестры Дженсон унаследовали и рыжину, и свои религиозные убеждения от матери-ирландки... - Я же говорила, что Аббас для тебя слишком темпераментен, - заметила Меила. - К тому же, он тебя моложе. Когда муж старше, гораздо лучше. А еще у Аббаса Масуда было слишком много времени и сил, которые он расточал своей единственной жене. На западе праздные мужчины могут найти куда больше увлечений, чем в Египте. Придется Меиле и впрямь заняться фермерством и как следует занять своего телохранителя крестьянским трудом, к которому он привычен с детства, - посадками и перевозками. Если только она хочет дать Розе отдых от мужа... - Я поговорю с Аббасом, - заключила Меила успокаивающим, но непререкаемым тоном. Меила очень доходчиво разъяснила Аббасу Масуду сложившуюся ситуацию. Тот выслушал госпожу, не поднимая глаз, и обещал "стать сдержаннее" со своей женой. Меила надеялась, что внушение подействует, - и, в любом случае, она это так не оставит. Дети хорошо переносили плавание, а вот Роза расхворалась и часто прикладывалась на койку, пока ее мутило. Любимая кошка не отходила от нее, и спала, свернувшись у хозяйки под боком. Тут неожиданно напомнила о себе мисс Линдсей, которая занимала собственную каюту и ванную комнату. Меила почти уже успела забыть про эту богемную особу. - Что тебе? - неприязненно спросила египтянка, когда Белла появилась на пороге. - Я подумала... может быть, вам нужно помочь с детьми? - смущенно предложила девушка. Меила изумилась. Но это и вправду было бы кстати. - Попробуй, если сумеешь, - немного подумав, разрешила египтянка. - Сейчас не нужно, но когда понадобится присмотреть за детьми, я тебя позову. Толку от этой барышни оказалось немного, но при уходе за малышами еще одна пара глаз и рук никогда не будет лишней. Мисс Линдсей, похоже, относилась к смуглым египетским детям с той же опаской, что и к их родителям, но старалась помочь искренне. Меила даже начала чувствовать к ней симпатию. Прибыв в Каир, египтяне дали телеграмму Линдсеям. Меила чувствовала, словно между ними и Лондоном пролег трансатлантический кабель, который нельзя оборвать. Она и Имхотеп больше не принадлежали самим себе... Белла Линдсей вначале остановилась у Амиров. В первые дни, пока Меила не нашла себе новую помощницу, Белла была слишком занята, чтобы наслаждаться новыми впечатлениями. Однако юной художнице все равно хватало времени их получать. Древнеегипетские раритеты, наполнявшие дом Мухаммеда Наиса, вызвали у Беллы немой восторг. Она попросила разрешения зарисовать их. Имхотеп не раз наблюдал, как белокурая англичанка рисует, расположившись напротив какой-нибудь статуи со своим альбомом и акварельными красками, прямо посреди гостиной или коридора. Белла почти никому не мешала: дети были еще слишком малы, чтобы бегать, и в особняке хватало обходных путей. Но жрец заявил жене, что присутствие дочери Линдсея "вредит их дому". - Она чужая нам... и им, - сказал Имхотеп, подразумевая священные статуи. - И она унесет с собой то, что не должна! Меила довольно легко относилась к занятиям англичанки - но при этих словах мужа вспомнила, что ислам осуждает всякое изобразительное искусство. Особенно изображения человека. Недаром же слуги-арабы так избегают мисс Линдсей. И не зря, наверное, у разных народов издавна существовала вера в порчу, которую можно навести через портрет... А ведь Белла творила в присутствии Имхотепа, который все еще оставался посредником между мирами живых и мертвых! - Она съедет от нас, как только будет можно, - обещала египтянка супругу. Только бы найти вторую служанку. Можно было бы обратиться к родственникам Меилы со стороны матери... но нет, ей нельзя больше идти ни на какие контакты с этими мусульманами. В конце концов, через своих немногочисленных европейских знакомых в Каире, они нашли помощницу, пожилую египтянку Фатиму. Тогда же мисс Линдсей сняла квартиру в доме через улицу: девушка переехала на другой день. Такое расселение в Египте означало намного большую разобщенность, чем английская "privacy". Однако, если дочь Линдсеев приехала сюда на курорт, этого ей будет вполне достаточно.