The Beginning of the End

Белла никогда еще не проводила наедине с посторонним мужчиной столько времени. Она пыталась думать о Синухете как о человеке, с которым ей скоро придется сблизиться как с мужем... и не могла. Это было самым невероятным из всего, что с нею приключилось. Хотя брат Имхотепа пока ни к чему ее не принуждал. Они скоро остановились на ночлег, в виду какого-то селения: Синухет втащил лодку на берег и сказал, что ночью плыть опасно - из-за крокодилов. И он видел, что Белла хочет спать. Он предложил ей поесть, снеди из своих мешков: и они поужинали горстью фиников и лепешкой, разломленной пополам. У Беллы мелькнуло воспоминание о вычитанном когда-то - о древних брачных ритуалах, во время которых преломляли хлеб. Она очень смутилась... хорошо, что уже темно! Синухет лег спать прямо на земле, велев Белле лечь в лодке - для безопасности. Она послушалась, но сон не шел. Ей хотелось вымыться. За все время, проведенное в храме Амона, Белла ни разу не легла спать без вечернего омовения. У нее уже зудело тело. Но ведь здесь этот мужчина, как можно!.. Некоторое время она ждала, прислушиваясь к дыханию Синухета, - и когда оно стало ровным и глубоким, как у спящего, мисс Линдсей выбралась из лодки. Спрятавшись за высоким черно-красным бортом, она стянула платье и распустила набедренник. Потом сняла парик, с наслаждением тряхнув волосами. В эти мгновения девушка даже забыла, что ее могут увидеть... и не только Синухет. Ночью было тоже тепло, у реки даже парило. Пройдя несколько шагов, загребая воду ногами, Белла не выдержала и побежала, отталкиваясь от неровностей песчаного дна: она присела в воде по шею, широко разводя руки, счастливо смеясь. Белла когда-то училась плавать, но почти не умела. Да и неважно!.. Она окунулась с головой; а потом встала, ощущая, как вода струится с волос на спину и живот. Отряхнувшись, Белла взглянула туда, где спал Синухет... и с криком шарахнулась, чуть не поскользнувшись. Он не спал! Он ее видел!.. - Стой! - крикнул египтянин, протянув руку. - Я не подойду! Белла, снова присев в воде и погрузившись по шею, глядела на него округлившимися глазами. - Я тоже хочу искупаться, - сказал Синухет. Его плечистая фигура обрисовалась в лунном свете - он был одет в одну набедренную повязку, как заснул. Англичанка отвернулась, слыша, что он разделся; но когда до нее донесся плеск, сидеть в воде вдруг показалось нелепо, даже унизительно. В конце концов, ведь этот мужчина скоро будет... Белла выпрямилась и стала бочком пробираться к берегу; но едва она сделала несколько шагов, как услышала голос: - Погоди! Ну конечно, этот негодяй улучил момент! Синухет теперь рассматривал ее в упор, совсем нагую, и улыбался. Зубы почти у всех египтян были прекрасные. - Не бойся меня, - сказал брат Имхотепа. И Белла, хотя и была ужасно смущена, неожиданно ощутила, как страх отступает. А по телу разлилось томительное предвкушение чего-то неизведанного. Синухет был в воде по пояс, и он поманил ее к себе... и Белла приблизилась, уже не боясь, зная, что насилия не будет. Синухет открыто, восхищенно смотрел на нее, и новая радость плоти, женская радость, еще усилилась. "Это чудесный эротический сон", - подумала Белла. - Я никогда не встречал подобных тебе, - сказал ее новый господин. - Волосы цвета солнца, и глаза цвета неба. В твоей стране все такие? Белла потупилась. Она подняла руки к груди, стыд вдруг вернулся. - Я еще... Она не знала, как сказать, что она девушка. - Я это понял. Ты так дичишься, - прошептал Синухет. - Но я буду добр с тобой. Белла задрожала, услышав в его голосе страсть; но не шелохнулась, когда египтянин нежно провел пальцем по ее губам. - И тебя еще никто не целовал? Белла не знала этого слова, но догадалась. Она качнула головой, не поднимая глаз. И тогда Синухет приподнял ее подбородок и поцеловал Беллу - впервые в жизни заставив ее забыть, где кончается граница ее существа, и забыться в этом слиянии. А потом отпустил и направился к берегу. Белла пришла в себя только спустя несколько мгновений. Она вышла из реки, ссутулясь и прикрывая руками грудь. Волшебство кончилось... Она торопливо оделась, досадуя, что забыла про полотенце. Намокшее тесное платье казалось еще теснее, и в нем стало зябко. Выпрямившись, Белла нашла глазами Синухета. Он тоже устроился спать в лодке, раскинувшись во весь рост! Белле пришлось свернуться с другого конца. Благо лодка была большая, сработанная для путешествий. Интересно, знает ли Имхотеп, что брат вернулся домой один? Ведь Синухет, старший из братьев, конечно, получил отцовский дом... а Имхотеп живет при абидосском храме, как жрецы Амона?.. Белла уснула, решив, что все завтра выяснит у Синухета. Пробуждение было не слишком приятным - тело одеревенело от сна в неудобной позе. И платье испачкалось и измялось. Лен, конечно, прочная, ноская ткань, но ужасно жаль, что у нее нет ничего на смену! И долго ли им еще плыть? Белла думала обо всем этом, заметив, что ее господин еще спит. Но когда она принялась искать парик, Синухет пошевельнулся и открыл глаза. Он сел и улыбнулся ей; провел рукой по подбородку. А потом он о чем-то спросил ее. Синухет спрашивал, не может ли она его побрить! Белла кивнула. Наверное, дома его бреет слуга... а ей нужно хоть как-то отблагодарить своего избавителя! Без мыла, опасной медной бритвой действовать было страшновато. Но Белла справилась, Синухет даже похвалил ее; а потом опять поцеловал. Зардевшаяся Белла только сейчас вспомнила, что она по-прежнему без парика и не накрашена. Но Синухету она, кажется, еще больше нравилась какая есть. "И как он не побоялся доверить мне бритву, подставить шею", - неожиданно пришло в голову Белле. Синухет ей верил! Был так простодушен или самонадеян? Или она настолько расположила его к себе? Они скромно поели, выпили речной воды и продолжили путь. Гребля не требовала от египтянина много усилий, и они воспользовались этим, чтобы разговаривать. Белла ощутила, что интересна своему новому господину не только по-мужски, но и по-человечески, Синухет оказался умен и любознателен. Она рассказала о себе мало, туманно, - сколько этот египтянин пока был способен воспринять. Вскоре ей удалось перевести разговор на самого Синухета и его семью. У него, как оказалось, был уже сын и три дочери, старшие дети - от жены, младшая девочка, трех лет, - от наложницы. Супруга Синухета, Мути, была дочерью писца при одном из чиновников фараона, и прежде появлялась при дворе. Они жили близ города Буто в Дельте, но за городской чертой, чем жена Синухета была не очень довольна. Госпоже Мути хотелось большего, чем эта тихая жизнь, - быть вновь посвященной в дела его величества, и славы и богатства для детей... - Но разве вы бедны? - отважилась спросить Белла. - Нет, - Синухет взглянул на нее спокойно и горделиво, как человек, построивший свое будущее и уверенный в нем. - Я унаследовал большую часть имущества отца и матери, и преумножил это достояние. И я никогда не любил Уасета и слуг Амона. Белла глубоко вздохнула. - А твой брат? Он бывает в твоем доме? - Раньше мы были неразлучны, - Синухет улыбнулся. - Но Имхотеп еще мальчиком решил вверить себя Осирису, чтобы прикоснуться к тайнам этого бога. Египтянин нахмурился. Божественное, с которым соприкасался младший брат, было ему явно не по нутру. - Теперь наши пути разошлись, и мы редко видимся. Но Имхотеп позвал меня с собой, когда отправлялся на юг, в Уасет, - ведь ему этот город тоже чужой, и нас только двое друг у друга. Задумчивая любовь, осветившая лицо Синухета при этом воспоминании, преобразила египтянина, - он мог был очень разным для разных людей. Как и его брат. - А Имхотеп... не женат? - спросила Белла. - Он жрец, - коротко ответил Синухет. - Ему нужно обратное тому, что нужно мне. Белла так и не поняла, как Синухет относится к жрецам. Они плыли семь полных дней, иногда останавливаясь на отдых. Больше Синухет не подглядывал за Беллой ночью и не приглашал ее к близости, но днем они понемногу откровенничали. Белла заподозрила, что на самом деле ее господин мало кому открывается и имеет мало друзей, если они вообще у него есть. В этом Синухет похож на Имхотепа: так же носит все в себе... Но Белла знала, что как раз такие люди - глубокие, интересные люди, умеющие видеть жизнь с неожиданной стороны. Синухета весьма удивило - и, однако же, ему понравилось, что Белла художница. Он сказал, что обязательно позволит ей рисовать и подарит все нужное. Это божественное искусство, которому нельзя позволить захиреть! Белла была счастлива это услышать. Впервые ей подумалось, что ее новая жизнь может быть хороша. Только если захотеть этого... Когда они замолчали, Белла с некоторым страхом осознала, что понимает почти все, что говорит ей Синухет, хотя мало училась речи египтян. А до того она почти свободно объяснялась с Хапимерит. Но при этом Белла не понимала каждое слово древнеегипетского языка - внутри у нее будто включился переводчик, который доносил до нее общий смысл сказанного. Или этот переводчик подсказывал ей извне... В середине пути они остановились в маленьком храме Птаха при одном селении. Жрецы держали там что-то вроде гостиницы для проезжающих. Они отдыхали целый день, и Белла большую часть дня проспала. Синухет купил ей у жрецов платье на смену, такое же простое: обещал, что дома подарит платья гораздо лучше. Когда однажды вечером Синухет объявил, что они приехали, для Беллы это стало неприятной неожиданностью. Она устала находиться в дороге, хотя сама не трудила рук; но это единение с Синухетом словно бы защищало ее от всех грядущих бедствий. И она боялась встретиться с его женой, с госпожой Мути! После всего, что Синухет рассказал о своей хозяйке! Египтянин видел, что Белле приятна была близость с ним, что она жмется к нему как к защитнику; и был очень рад. - Ты будешь счастлива в моем доме, и люди моего дома тоже обрадуются тебе, - сказал он новой наложнице. Он привязал лодку у своего собственного причала, к которому спускались мраморные ступени. Дальше хорошо протоптанная тропинка вела в пальмовую рощу... деревья быстро расступились, и показался белый дом в два этажа, с плоской крышей: это жилище выглядело очень располагающим в сумерках. Дом Синухета был окружен таким же ухоженным садом, как и особняки богачей в Уасете. Но на севере возделывание деревьев не требовало такого труда. - А где твои... - начала Белла. - Тихо, - шепнул Синухет. Он вдруг проказливо улыбнулся, точно мальчишка. - Войдем без шума, меня не ждали назад так скоро... Белла догадалась, что ее господин не хочет будить свою суровую госпожу и представлять ей свое новое приобретение. А еще он хотел... да, несомненно, наконец египтянин пожелал ее по-настоящему. Синухет почувствовал, как взволновалась его спутница. Он остановился. - Ты примешь меня сегодня? - спросил он страстно и серьезно. - Я могу подождать, но не хочу! Белла спрятала лицо в ладонях. Потом открыла пылающее лицо и посмотрела на Синухета. - Пусть... будет так, - она отвернулась. - Только мне нужно... - Да, - сказал Синухет. - О тебе позаботятся. Я тоже приготовлю себя. Они вошли через калитку - открыл изумленный привратник, которому хозяин велел молчать. Он через заднюю дверь ввел Беллу в дом; внутри стояла полная тишина. Они поднялись наверх, и Синухет толкнул дверь в одну из комнат. - Мы пойдем в мою спальню, у меня и жены раздельные покои, - приглушенно объяснил он. - Но здесь спит Кифи, моя наложница. Она поможет тебе. Велев Белле ждать снаружи, он зашел и через небольшое время вышел в сопровождении растрепанной молодой женщины, невысокой и круглолицей. Она открыла рот при виде Беллы, но ничего не сказала. По-видимому, Синухет предупредил ее. - Послужи ей, а потом приведи в мои покои, Кифи, - сказал Синухет, кивнув на Беллу. Кифи поклонилась. - Да, господин. Она выглядела незлобивой и понятливой, и Белла подумала, что может подружиться с этой египтянкой. Потом хозяин дома посмотрел на Беллу и протянул руку. - Дай мне твою богиню, - сказал он серьезно. - Я найду ей место в нашем доме. Белла на несколько мгновений крепче прижала к себе свой амулет - а потом отдала Синухету. Он ушел, и Кифи, улыбнувшись Белле с некоторым удивлением, которое все же не могла скрыть, сделала знак следовать за ней. Они прошли в купальню, которая располагалась прямо в доме - на втором этаже. Кифи засветила масляную лампу. - Сними платье, - попросила она новую наложницу господина. Сама Кифи, к удивлению Беллы, тоже скинула платье, оставшись в одном пояске на бедрах, и принялась поливать Беллу водой. В доме Синухета нашелся не только натрон, содовый порошок, которым Белла мылась в храме, но еще и лимонная вода для мытья волос - видимо, из Азии. Белла подумала, что сам господин, наверное, моется во дворе. Вдруг ей захотелось, чтобы все поскорее свершилось!.. Кифи накинула ей на плечи простыню. И вдруг сунула в руку какой-то яшмовый флакончик. - Там масло, - объяснила она шепотом. - Господин сказал, что ты девственница. Белла поняла, зачем это масло, и сжала колени от стыда и предвкушения. Потом Кифи отвела ее в комнату в другой половине дома. - Здесь спит господин, - сказала она. Кифи быстро вышла, а Белла присела на белую постель египтянина: кожаные ремни скрипнули под ее весом. Неужели?.. Она увидела, что ее кошка уже стоит на прикроватном столике, и это придало ей бодрости. Белла села прямо, дожидаясь Синухета. Египтянин пришел совсем скоро. Белла закрыла глаза, не смея глядеть на него: догадываясь, что он обнажился. Потом почувствовала, как Синухет взял ее за плечи и поцеловал в лоб. - Ложись, - прошептал он. - Покорись мне и ничего не бойся. Белла легла. Она не глядя протянула ему флакончик с маслом, и Синухет взял. Но он не стал ложиться. Вместо этого он принялся ласкать ее - вначале целомудренно, едва касаясь, так что девушка почти расслабилась; а потом он позволил себе такое, что Белла едва совладала с желанием вырваться и вскочить. Она металась по ложу и стонала от стыда и пробуждающейся страсти, а Синухет схватил ее и не пускал, усилив свой напор. - Каждая дева ждет этого... Ждет слияния с мужем, - прошептал он, задыхаясь. А потом он заставил Беллу перевернуться на живот и приподнять зад, согнув колени, как совокуплялись животные. Прошептал на ухо, что так ему легче будет проникнуть в нее. То, что случилось потом, потрясло Беллу сильнее, чем все, до сих пор испытанное в жизни. Но ей сильнее, чем когда-либо раньше, казалось, что это нереально. Что ею, в такой животной позе, не может обладать тот, кто жил и умер несколько тысяч лет назад... Потом Синухет осыпал благодарными поцелуями ее голую влажную спину. И тихо сказал, что Небет-Нун может отдохнуть здесь, а перед рассветом Кифи придет за ней и отведет в свою комнату. Две его женщины будут жить вместе.