The Beginning of the End

Роза Дженсон родила второго мальчика - в этот раз она рожала дома, с помощью акушерки-англичанки, долго и мучительно: но, к счастью, с благополучным исходом. Малыш, по уже установившейся в их семье традиции, получил имя Асад-Генри. Розе эта вторая беременность стоила много здоровья, но сын родился крепким и красивым, на радость родителям. Асад, хотя и получил второе христианское имя, так и остался некрещеным. Роза, однако же, была очень рада тому, как сложился ее брак. Другой муж-египтянин не пошел бы ни на какую уступку в вопросах религии - и, прежде всего, в воспитании сыновей. Теперь Аббас часто и надолго отлучался из дома: он большею частью жил на ферме, а еще помогал в хозяйстве своим братьям, обремененным большими семьями. Меиле пришлось взять еще одну служанку-египтянку, для работы по дому, оставив Фатиме только обязанности няньки. Иногда Меила беспокоилась, как повлияет на Фэй эта мусульманка. Ведь она вовсе не хотела воспитывать дочь мусульманкой, в русле арабской традиции! Но Имхотеп успокаивал жену, напоминая, что когда Фэй будет способна говорить со взрослыми о божественном, постоянная нужда в няньке отпадет. Но сам жрец зорко следил за тем, что говорится в присутствии девочки, и перед сном рассказывал ей предания своего детства, пережившие всех царей Та-Кемет, - еще не понимая смысла, Фэй затихала, вслушиваясь в музыку отцовского голоса. Эту ритмику древних заклинаний Имхотеп когда-то осваивал в храме Осириса, овладевая способами воздействия на смертных и богов. И теперь жрец словно наводил чары на свое дитя, защищая его от всех опасностей будущего. А опасности были не за горами. Через полгода после катастрофы с Беллой Линдсей "Секрет Клеопатры" обанкротился. Нельзя было сказать, виной тому упадок духа Оскара Линдсея, или упадок британской экономики, или высокая конкуренция - возможно, все вместе. Но Меила потеряла все свои вложения, и узнала, что на ее счету в Банке Англии почти ничего не осталось. Было еще около пятисот тысяч фунтов стерлингов на счету в Цюрихе. Но теперь египтянка имела все основания опасаться, что эти деньги истают так же быстро, как и первая половина. Нужно было срочно искать другой рынок сбыта. Или начинать новый бизнес; или помогать Линдсеям поправить свои дела. Из-за океана сделать это было очень непросто. - Может, будем просто торговать маслом? - спросила Меила мужа, невесело улыбаясь. - Другие же так делают, и ничего! Имхотеп согласился, что в крайнем случае можно пойти и на это. Он по-прежнему считал, что владение землей - самое лучшее вложение средств, которое может сделать человек, египтянин, независимо от его богатства; и Меила теперь была согласна с мужем. Однако крах, который потерпела фирма Оскара Линдсея и его семья, принес Имхотепу некое мрачное удовлетворение. Как и финансовый крах его собственного семейства. Меила знала, что жрец считает это "справедливым воздаянием". Однако у него еще усилилось стремление выяснить до конца судьбу белокурой девушки, чей улыбающийся портрет теперь висел дома в черной рамке. Словно бы Белла Линдсей именно сейчас вмешалась в их общую судьбу, и еще можно было что-то поправить. Имхотеп, который продолжал свою научную карьеру и уже выпустил несколько публикаций, к этому времени приобрел определенное влияние среди местных египтологов, - хотя работал преимущественно в архивах, не участвуя в раскопках. Однако, загоревшись желанием исследовать место, где стоял дом его брата, Имхотеп сумел добиться разрешения произвести раскопки на частной территории. Конечно, с разрешения владельца дома. Но землевладелец, их сосед, узнав все обстоятельства, охотно дозволил такое вторжение и выразил желание наблюдать за ходом работ. Многие богатые египетские арабы проявляли интерес к истории страны фараонов - вдвойне интересно было узнать, что твой дом стоит на месте дома древнего аристократа! Имхотеп почему-то был уверен, что Белла Линдсей вступила в отношения с его братом Синухетом - вероятно, даже любовные. Пока на это не было и намека, однако Имхотеп полностью полагался на свою интуицию. Меила уже ревновала и даже раздражалась, видя такое увлечение мужа. Ей тоже было интересно проследить судьбу мисс Линдсей, но теперь уже казалось, что есть более насущные дела. Меила никогда не была таким увлеченным египтологом, как Эвелин: Меиле с лихвой хватило того, что она сама пережила в этом египетском прошлом. - Почему ты никогда раньше и не заикался, что у тебя был брат? - спросила она Имхотепа. Жрец взглянул на нее с знакомым отсутствующим выражением. - Раньше я был слишком поглощен тобой и нашей любовью. Нет, я никогда не жалел об этом, - быстро прибавил муж, видя возмущение на лице Меилы. - Но другая любовь тоже должна напомнить о себе. Меила успокоилась. В конце концов, глупо ревновать к тому, кто уже давным-давно умер. Пусть даже для Имхотепа старший брат до сих пор жив... - Но мы поедем вместе, - сказала она. Жрец улыбнулся и поцеловал ее. - Конечно. И дочь возьмем, ей уже можно путешествовать с нами. В этот раз Меила с ним согласилась. Но она решила устроить мужу сюрприз. Имхотеп, хотя теперь спокойно воспринимал О'Коннеллов, сам не шел с ними на контакт. Впрочем, Меила знала, что мужчинам устанавливать связи вне семьи труднее, чем женщинам, - мужчины менее контактны. Поэтому она опять сама позвонила в Лондон. - Эвелин? - спросила египтянка, услышав женский голос на другом конце провода. Все-таки О'Коннеллы не держали прислуги. И сидели дома - может, тоже полоса неудач?.. - Здравствуй, - сказала Эвелин. Напряженность в ее голосе не могла скрыть радости. - Какие-нибудь новости? Меила улыбнулась. - Вы еще не освоили реактивный самолет? Будет очень неплохо, если ты к нам поскорее присоединишься. Кажется, мой муж намерен дорыться до своего брата. Он убежден, что Синухет связан с мисс Линдсей. У Эвелин перехватило дыхание. - Как... дорыться? Имхотеп знает, где захоронен его брат? Рик, погоди, дай дослушать! - приглушенно крикнула она в сторону. - Нет, не захоронен... хотя это тоже не исключается, - ответила египтянка. - Мы будем копать на том участке, где стоял дом Синухета в Дельте, под городом Буто. Имхотеп свято уверен, что верно определил место. Эвелин молчала ровно три секунды. - Мы непременно прилетим. Рик все устроит, - видимо, они с мужем объяснились без слов. - Спасибо, Меила! Меила рассмеялась. - Пока не за что. Ну, до встречи. Она аккуратно положила трубку. А когда повернулась, встретилась с мрачным взглядом Имхотепа. Он в разговор не вмешивался, в отличие от О'Коннелла. - Зачем? - только и спросил жрец. Лицо Меилы сделалось виноватым. Но всего на одно мгновение. - Может быть, О'Коннеллы нам пригодятся. Если не сейчас, то позже... сам видишь, как все неустойчиво. По-моему, теперь не время поминать старое. - Не время? - переспросил Имхотеп со своим непередаваемым выражением. Он усмехнулся. - А чем же еще мы занимаемся? Потом он смягчился и кивнул. - Ты хорошо сделала. Пусть О'Коннеллы прилетают. И прибавил, посмеиваясь: - Заводить врагов никогда не поздно. Эвелин с Риком прилетели самолетом, как обещали, через четыре дня. Имхотеп и Меила как раз собрали вещи. О'Коннеллы, конечно, остановились в отеле, но перед отъездом Меила великодушно пригласила их к себе. Настоящее восточное гостеприимство. Пусть полюбуются, как хорошо, несмотря ни на что, они живут. На сей раз с О'Коннеллами не было ни Джонатана, ни Алекса - этому египтянка только обрадовалась, мальчишка был просто несносен. Может, не хватило мест в самолете. Впрочем, Эвелин сказала, что Алекс учится в какой-то частной школе. Она вежливо восхитилась домом Меилы, но было видно, что Эвелин не терпится мчаться на место раскопок. Ее мужа Меила даже пожалела. О'Коннелл, без дела маявшийся в холле, выглядел как приговоренный. "Жена его таскает на буксире, - усмехнулась про себя египтянка. - Сдает с возрастом, да и вообще никакой не исследователь". Они вчетвером выпили в гостиной чаю и немного поговорили - причем Имхотеп блеснул эрудицией, удивив даже Эвелин. Англичанка все еще глядела на него такими глазами, точно ожидала, что жрец вот-вот опять перекинется в живого мертвеца. Уж конечно, ей было трудновато это забыть. Но понемногу миссис О'Коннелл привыкала видеть "Сети Амира" человеком. Заметила, наверное, что он немного постарел со времени своего второго воскрешения. Как все смертные. Меилу это даже радовало. Египтянка привела Фэй, и Эвелин пришла от малышки в восторг. Это были мгновения чистой радости для обеих женщин. Кто бы мог подумать! - Я сама всегда хотела иметь девочку, - сказала Эвелин, взглянув на мужа словно бы с упреком. Кто же им мешал? Подавив неуместные эмоции, миссис О'Коннелл первая бодро предложила выдвигаться. Меила простилась со слугами, особенно - с Розой, удостоверившись, что без нее все будет в порядке. По пути, на пароходе, Эвелин с удовольствием помогала заботиться о Фэй. Она даже словно бы позабыла на эти часы, куда и зачем они едут. Но когда группа сошла на берег, цель раскопок снова завладела мыслями англичанки. - Это может быть сенсация. Открытие века, - возбужденно говорила Эвелин. Их ждали два открытых автомобиля - главным образом, для комфорта ребенка. Но и все остальные с удовольствием сели. Аббас вел машину, в которой сидели его хозяева. Эвелин, памятуя, что скоро они окажутся в частных владениях араба, накинула на голову легкий шарф. Меила набросила на волосы платок. Они быстро домчали, доставив несколько минут удовольствия Фэй. Мать едва заставила ее усидеть на месте, девочка подпрыгивала на сиденье и смеялась. Когда они приехали, Эвелин проявила неожиданный даже для нее альтруизм. - Давай я побуду с Фэй, пока вы копаете, - предложила англичанка Меиле. - Все равно это займет время, даже если точно знать, где. И это все-таки ваши родные! Эвелин улыбнулась. - Когда будут результаты, вы ведь скажете нам с Риком, верно? - Спасибо, - удивленно ответила Меила. - Ты хорошо придумала. Да, так мы и сделаем. Имхотеп не возражал. И хозяин поместья благородно предоставил английской женщине с девочкой комнату в своем доме для отдыха. Эвелин тут же подхватила Фэй своими сильными руками. Девочка захныкала, вначале не желая идти к чужой женщине; но Эвелин, улыбаясь, успокоительно заворковала, что "сейчас тетя Иви с тобой поиграет", и малышка притихла. Меиле эта идиллия совсем не понравилась. Но когда Эвелин с девочкой скрылись, египтянку полностью захватила работа мужа. Наблюдая за ним, было невозможно не увлечься. Имхотеп действовал очень уверенно. Они взяли себе в помощь нескольких работников с фермы, но жрец, схватив лопату, принялся копать сам. Не как археолог, аккуратно снимающий "культурные слои", - а как одержимый. Муж сейчас напомнил Меиле Хафеза. Не прошло и четверти часа, как лопата наткнулась на что-то твердое. Это был остов стены! Остатки кирпичной кладки!.. Имхотеп, забыв обо всех свидетелях, упал на колени и уткнулся лбом в землю, будто молился или слушал потусторонние голоса. Правда, мусульман такое зрелище преклонения не смущало. Однако Меила встревожилась. Но когда она хотела уже окликнуть супруга, жрец опять встал и, отряхнув испачканные колени и головную повязку, продолжил работу, на том же самом месте. И спустя еще пять минут Имхотеп извлек наружу ларец. Расписной деревянный ларец, вроде того, где хранились канопы Анк-су-намун... Меила инстинктивно отпрянула. Но Имхотеп протягивал жене находку и улыбался. Он бы не стал предлагать ей с таким видом что-то смертельно опасное. Меила осторожно взяла ларец, он был довольно легким... и открыла. Внутри оказалось несколько тугих папирусных свитков, перевязанных золотыми шнурами. - Догадываешься, что это может быть? - спросил Имхотеп. Она догадывалась... и от этой мысли закружилась голова. Меила осторожно потянула один из шнурков... и тот порвался, ветхий от старости. Меила мысленно выругала себя, но жажда все узнать была сильнее. Египтянка аккуратно взяла ломкий свиток: и изнутри тут же выскользнул другой. Папирусы были вложены друг в друга, для компактности. Меила медленно развернула самый верхний. Это был рисунок: сделанный растительными и минеральными красками, некогда, наверное, яркими. Подлинный древнеегипетский рисунок, изображавший группу людей. Но не древность его поразила Меилу. Манера, в которой была выполнена картинка, оказалась ни в коем разе не египетской. Меила слишком хорошо знала каноны, предписанные художникам Та-Кемет, - голова в профиль, глаз в фас, ноги опять в профиль, при прямом развороте туловища... А на этой картинке все изображенные смотрели прямо на зрителя! Будто кто-то "сфотографировал" их для потомков!.. - Это она, - пробормотала Меила. - Это она!.. Имхотеп медленно кивнул. Он был впечатлен не меньше. - Идем скажем О'Коннеллам, - ответил жрец. Эвелин Меила застала со своей девочкой на коленях. Фэй смеялась, они с "тетей Иви" играли в какую-то веселую игру, хлопая в ладоши. При виде этого Меила ощутила вспышку неконтролируемой ярости. Но, заметив ее, Эвелин тут же приняла сосредоточенный вид. Она ссадила Фэй с колен и быстро встала. Ребенок захныкал, но Эвелин уже не услышала: она шагнула к Имхотепу и Меиле, глядя на ларец в руках египтянки. - Что это? Прежде, чем ответить, Меила взяла дочь на руки. - Посмотри сама, - предложила она. Эвелин открыла ларец и развернула папирус, который только что разглядывала Меила. - Вот это да! - тихо воскликнула она. Англичанка потрясенно взглянула на Меилу, а потом опять впилась глазами в рисунок. Покачала головой. - С ума сойти... - Ну, что ты думаешь? - торжествуя, спросила Меила. - Думаю, мы все согласны в том, что это такое, - ответила Эвелин. Она перевела взгляд с египтянки на ее мужа. Имхотеп кивнул. - Рисунки Беллы Линдсей, - сказал он. Эвелин провела пальцем по папирусу. - Но вот вопрос, - вдруг сказала она. - Почему, если эти рисунки имели для Беллы большую ценность, их не поместили... куда надлежит, а оставили в доме? - В гробницу, - уточнил Имхотеп, внимательно глядевший на женщину. - Да, - Эвелин кивнула. - Ведь мы же все знакомы с погребальной обрядностью Та-Кемет. - Ты, может быть, не вполне понимаешь ее суть, - Имхотеп снисходительно улыбнулся своей бывшей жертве. - Как можно было поместить в гробницу такие рисунки? Жрец щелкнул ногтем по папирусу. - Художник нарушил все священные каноны. - А может быть, сделать это просто не успели, - сказала Меила. - Ведь мы до сих пор не знаем, как жила и умерла Небет-Нун.