The Beginning of the End

Имхотеп женился на жрице Амона и дочери Перхора, жреца Амона, - госпоже Тамин, вхожей во многие помещения и дела Ипет-Исут. Отец давал за этой девушкой немалое приданое, и в ее собственности оставалось много вещей; а в ее распоряжении - несколько служанок. У отца невесты Имхотепа были также и рабы, и скот, и пасека. Синухет даже удивился, что богатый и влиятельный жрец Амона дозволил этот брак. Имхотеп не нищенствовал и был человеком благородной крови, но его состояние было значительно скромнее. Возможно, Перхор уступил влечению сердца и тела дочери, подумал Синухет, увидев жениха и счастливую невесту. Он знал, что столь красивый человек, как Имхотеп, способен вызвать страсть во многих девицах. А может быть, Перхор рассчитывал на будущее, зная, что Сети благоволит жрецам Осириса, скромным тайноведцам, и уже раздражен алчностью слуг Амона... Свадьбу справили в новом доме Имхотепа в Уасете, который он купил на приданое Тамин и по настоянию будущей жены - на окраине города, где дома продавались гораздо дешевле и легче, чем в богатых кварталах вблизи царского дворца. Синухет вначале нахмурился, увидев это жилище, а потом одобрил выбор брата. Когда Имхотеп закрепится в Уасете, можно будет купить и лучший дом. А сейчас ему даже не годится так выставляться и слишком тщеславиться - Имхотеп служитель царя мертвых, проводящий жизнь в заботах об ушедших на Запад. Приглашенных было, кроме родственников невесты, совсем немного - двое жрецов Осириса и несколько молодых придворных, с которыми Имхотеп успел свести знакомство. Когда жрецы освятили дом, разбили горшок и полили путь молодых супругов кровью и молоком, настало время пировать и беседовать. Тамин наслаждалась своим новым положением хозяйки и упивалась поздравлениями, и Синухет, глядя на дочь Перхора, размышлял - нельзя ли через нее подробнее узнать, что происходит в храме Амона и отчего скончался четвертый хем нечер. Наверняка слуги и рабы в главном храме сплетничают не меньше, чем во всех богатых домах... Тамин увлеченно разговаривала с Мути. Не расскажет ли жрица Амона жене Синухета чего-нибудь лишнего? Но ведь они совсем незнакомы. Хотя Синухет в таких вещах не мог судить о женщинах. В разгар веселья, когда гости отдали должное вину с виноградников Дельты, - он привез брату в подарок несколько кувшинов, - Имхотеп сделал Синухету знак. Ему хотелось поговорить, а напиваться молодой хозяин был не намерен. Это не приличествовало ни его положению, ни жреческому сану. Синухет подошел к брату, воспользовавшись тем, что его столик стоял в удалении от столика жены. Когда Синухет сел рядом на табурет, Имхотеп улыбнулся. - Ты писал, что у тебя родился второй сын, - сказал хозяин дома вполголоса. - И что он - рыжий... Синухет при этом напоминании ощутил неловкость, почти испуг. - Да, - сказал он, отведя глаза. Потом опять посмотрел на брата. - Это красивый и здоровый мальчик, Амон благословил меня... Имхотеп усмехнулся. - Как ты можешь знать - чьего благословения удостоился? - спросил молодой жрец Осириса. - Это твоя новая наложница? Кто она по крови? До сих пор Имхотеп не спрашивал брата о наложницах, это считалось неприличным - так входить в дела чужого гарема. Пусть даже они были родственниками. И не родись сын Небет-Нун рыжим, Имхотеп и дальше бы не поинтересовался. Синухет медлил с ответом, пожалуй, чересчур долго. Имхотеп все так же испытующе смотрел на старшего брата. Синухет знал, что в доме Перхора есть иноземные рабы - кажется, из кочевников-шасу; но ведь это совсем другое... Наконец Имхотеп спросил: - Ты сам не знаешь, кто эта женщина? Синухет подумал, что подобный оборот не удивил бы брата. Но он сказал: - Кажется, она из народа моря, северянка... Она мало говорила о себе. Я даровал ей новую жизнь. Имхотеп взглянул на свою молодую жену. Потом вновь повернулся к брату. - Я вижу, что ты полюбил эту женщину и она хороша для тебя, - сказал жрец Осириса с задумчивостью, которая была свойственна ему с детства, как и склонность к уединению. - Ты дал ей имя? - Нет, - сказал Синухет с поспешностью, удивившей его самого. - Я хотел! Но она предпочитает свое варварское имя! Имхотеп прищурился. - Я вижу, брат, ты стремишься защитить ее от всех, считая и меня, - проговорил он. - Что ж, это дела твоего дома. Он быстро встал и, не дав Синухету что-либо ответить, направился к жене. А Синухет ощутил, что покрылся испариной под своим цветным тонким нарядом. Сколько уже известно Имхотепу? Может ли Имхотеп притворяться, говоря со своим братом?.. Почему нет? Ведь Синухет умалчивает о многом, говоря с ним! И это все - женщина из чужой страны. Мудрые люди говорили, что такая женщина всегда таит многие опасности. Но теперь уже поздно что-нибудь изменить: теперь бросить ее - не Маат. Все же он выяснит о ней побольше, пока это возможно. Синухет покинул убранную цветами трапезную, чтобы продышаться. Он вышел наружу. Схватившись за косяк квадратной двери, Синухет долго смотрел в мягкую темноту. Он со своей женой прогостит у брата еще несколько дней. Не попробовать ли расспросить о делах Амона жену Имхотепа, Тамин? Она женщина, а женщины обычно болтливы; однако жрице, наверное, приходится молчать о многом. Синухет рано ушел спать, раздевшись и совершив туалет с помощью своего слуги Реннефера, который молча и безропотно дожидался хозяина. Мути, как и дома, устроилась спать отдельно, на женской половине. И Синухет мог без помех размышлять. Загадочная женщина, которой он овладел, заставила его размышлять больше, чем это следовало благочестивому человеку. Один Имхотеп, таинник и умник, мог понять его. Но с Имхотепом как раз и не следовало делиться. Через два дня, когда другие гости уже разъехались, Синухет улучил возможность побеседовать наедине с женой брата. Госпожа Тамин сама работала в саду, поливая и окапывая цветы, которые привезла ей в подарок Мути. Жрица Амона сидела на коленях, подоткнув юбку, и увлеченно орудовала лопаткой; это зрелище понравилось Синухету. Он осторожно приблизился, пока его черная тень не накрыла молодую женщину; она вздрогнула и чуть не выронила свое орудие, но потом быстро поднялась и распрямилась, обретая достоинство. Тамин отряхнула колени и одернула свой некрашеный калазирис. - Ты хотел говорить со мной, господин Синухет? - спросила жрица ясным певучим голосом. Она пристально смотрела на него из-под своего простого прямого парика, слегка щурясь от солнца. А Синухет подумал, не ошибся ли... Можно ли доверять этой женщине Амона... - Я рад, что ты занимаешься этими цветами, - сказал он, улыбнувшись и кивнув на яркие маки, алевшие на клумбе. Тамин рассмеялась, сбросив неприступность. Рукой, выпачканной в земле, она утерла вспотевший лоб, так что парик немного съехал. - Может быть, они погибнут, наш отец Амон бывает безжалостен здесь... А это цветы из чужой страны. Но скажи своей госпоже, что мне приятен ее подарок. Синухет поклонился. - Я рад, что мой брат выбрал тебя своей госпожой, - сказал он учтиво и серьезно. - Он сам - таинник, и его влекут те женщины, чье сердце подобно ларцу с сокровищами. Дочь жреца Амона несколько мгновений рассматривала свои черные от земли ногти. Когда она подняла глаза, Синухета поразило ее выражение. - Если я угадала верно, тебе сейчас нужно одно из сокровищ моего сердца? Ты за этим подошел ко мне? Молодая женщина смотрела на него с непроницаемой надменностью. - Разглашение тайн Амона карается смертью! И для тех, кто услышит, тоже!.. Синухет растерялся. - Я вовсе не об этом хотел просить тебя! Я хотел узнать... может быть, тебе известно, как умер Менна, четвертый пророк Амона? Его знала моя жена, и смерть этого жреца опечалила ее. Тамин несколько мгновений продолжала смотреть на брата мужа как бдительный враг; а потом расслабилась и усмехнулась. - Вот как! Твоя жена сожалеет о Менне? - Ты в это не веришь? - спросил Синухет. Он вновь почувствовал себя глупо; и корил себя за поспешность. - Менна всегда чурался женщин, и они тоже не выносили его, - сказала Тамин. - Но я верю, что тебе зачем-то нужно о нем узнать. Сядем. Она кивнула Синухету на скамейку под стеной дома. Они подошли к скамье и сели, оказавшись в тени. Тамин несколько мгновений молчала, опустив руки на колени, как статуя божества. А потом взглянула на брата мужа. - Задавай свой вопрос. Синухет мысленно вознес мольбу Осирису. А потом спросил: - Верно ли я слышал, что подозревают, будто Менна был убит? Тамин кивнула, пристально глядя на Синухета. - Подозревают, - сказала она. - Но это не удивительно ни для кого, кто знал Менну... Среди жрецов Амона много тех, кто злобствует друг на друга, и ты сам понимаешь это, если ты умен. Молодая женщина возвела глаза к небу, точно вопрошая своего ослепительного бога - как во имя его могут делаться такие вещи. Потом Тамин продолжила: - Смерть Менны засвидетельствовал врач из Пер-Анха*. Он не нашел признаков яда или насилия, но вид четвертого хем нечер был таков, точно он погиб в муках, - лицо было страшно, и тело все сведено... Его, наверное, трудно было распрямить парасхитам! Тамин улыбнулась без всякой жалости. - В доме Амона была сунут - лекарка, которая давно служила здесь. Она была посвящена в дела Менны, неведомые другим. Говорили, что она могла отравить его... Ее допрашивали... - Она жива? - спросил Синухет. Его вдруг ужасно взволновала участь неведомой лекарки. И он хорошо себе представлял, что такое "допрашивали". Тамин медленно наклонила голову. - Жива. Но ты больше не найдешь ее здесь, если она тебе нужна. Ее удалили из храма, я не знаю, чьим решением. Жрица вновь рассматривала Синухета с подозрением. - Мне не нравится, чего ты допытываешься! Может быть, мне рассказать мужу о нашем разговоре? Синухет быстро встал. - Нет! Прошу тебя, молчи, это очень важно для меня, - он понизил голос. - А Имхотепу может повредить, если он узнает... Ведь тебе и так многое приходится скрывать! Тамин рассмеялась. - Да, - сказала она. - Но не бойся, ты рассудил обо мне верно. Мой ларец очень трудно отомкнуть. Жрица Амона медленно сняла свой парик, и оказалась бритоголовой. Череп у нее был округлый и изящный, но Синухета от такой перемены пробрала дрожь. - Может быть, ты спрашиваешь ради своего рыжего сына? - неожиданно произнесла Тамин. Синухет застыл на месте. Неужели же она знает... - В храме Амона недавно жила одна чужестранка. Я видела ее - у нее был синий парик, и светлая кожа, и синие глаза, как у женщин либу*, - задумчиво проговорила супруга Имхотепа. - Ее скрывали как статую богини, но я знала о ней. Эта чужестранка пропала два года назад. Синухет пошатнулся и сел обратно на скамью. Он понял, что Тамин известно почти все, - и она догадалась, кто его новая женщина! Тамин едва ли скажет Имхотепу - но дает понять Синухету, что у нее есть власть над ним. Сам Синухет, живя в своем поместье, был бессилен против этой жрицы и против других слуг Амона в Уасете - и Тамин это прекрасно понимала. Зачем он только сказал ей!.. Но хуже, наверное, было бы оставаться в неведении. Тамин сейчас незачем угрожать Синухету - но если возникнет угроза ее собственной семье, у нее есть оружие. Собрав все свое хладнокровие, Синухет встал. Он отступил и поклонился хозяйке дома. - Благодарю тебя, госпожа певица Амона, - сказал он, употребив титул Тамин. - Ты многое мне сейчас открыла. Тамин улыбнулась. Они понимали друг друга. - Прекрасные цветы растут в странах за морем, - сказала она. - Не правда ли? Не забудь передать мои слова госпоже Мути. Синухет еще раз поклонился и ушел, чувствуя, как взгляд жрицы жжет его обнаженную спину. Он вернулся в дом через прихожую, где в нише стояло золотое изображение Амона. В пустом коридоре Синухет присел и утер широкой ладонью мокрый лоб. Что за женщину выбрал себе Имхотеп!.. Но, наверное, это хорошо, что у Тамин яд на языке и в сердце. Жрецам в столице и придворным нельзя быть другими... и Имхотеп скоро уподобится своей жене, своей сестре. Скоро Синухет не узнает своего брата. Отогнав эти мысли, Синухет встал и пошел к жене, передать ей благодарность Тамин. По дороге он почувствовал облегчение. Конечно же, Тамин ничего не сказала Мути. Жена Синухета была польщена тем, что Тамин так ухаживает за подаренными маками. - Как ты думаешь, муж мой, не стоит ли мне попросить ее о месте в Городе мертвых Уасета, пока мы здесь? - предложила Мути. - Это очень важная услуга, и просьба может быть слишком скорой, я это понимаю... Но еще хуже говорить о таких вещах в письме! Синухет кивнул. - Да, еще хуже, - задумчиво ответил он. - Думаю, ты права - Тамин может это устроить для нас. И теперь для нас пришло время просить. * Дома жизни. * Ливийцев.