The Beginning of the End

Когда Белла с детьми вновь приехала домой к мужу, Синухет заговорил с нею о том, чего она исподволь боялась после своего ошеломляющего признания. - Имхотеп, - произнес египтянин, когда они поднялись на крышу, чтобы побыть наедине. - Ты видела его в будущем? Белла отвернулась и посмотрела на прекрасный огнистый закат. Подняв руки, она увидела, что пальцы словно охвачены пламенем. - Да, - дрогнувшим голосом сказала англичанка, не поворачиваясь к Синухету. - Я видела Имхотепа в моем будущем, но я не знаю, как он попал туда... Твой брат стал таким же, как мы, и вся Та-Кемет в мои дни - другая! Белла повернулась к Синухету, желая и не желая, чтобы он понял. Если Имхотеп полностью переучился, попав в ее мир, будет ли его брат теперь столь же сообразителен?.. Синухет долго смотрел на нее. Он склонил голову, проведя пальцами по подбородку. - И наши боги в твоем мире забыты? - Да, - сказала Белла. Она едва верила своим ушам - для язычника такие слова казались верхом дерзновения. - А почему ты подумал, что... Синухет улыбнулся. - На земле не может быть вечности, ни для людей, ни для богов, - ответил египтянин. - Я вижу, что иноземцы уже теперь привозят с собой в Та-Кемет и ставят своих богов там, где пожелают, и Маат не может противиться им. - В моей стране поклоняются единому Богу, - отважилась признаться Белла. Эти слова тоже не стали неожиданностью для ее мужа. - Как шасу? - спросил Синухет, подразумевая евреев. Белла подумала, что как раз в это время должен был состояться библейский Исход Моисея, и кивнула. - Мой брат знаком с этим учением, - произнес Синухет, в какой-то тревожной задумчивости. - Имхотеп говорил, что никакому богу кочевников, сколь бы могучим они ни мнили его, не под силу сделать то, что могут слуги Осириса. Имхотеп говорил - дело в том, сколько ты смеешь сам, - египтянин усмехнулся. Белла закусила губу и подумала о "Книге мертвых". Господи, только бы Имхотеп не... - В моем будущем у твоего брата есть жена. Это другая женщина, не Тамин... но мне кажется, что она тоже родилась сейчас, - сказала она. - Вот как? Это было первое сообщение, которое изумило Синухета до крайности. - Эта женщина уже живет? - спросил египтянин, вглядываясь в Беллу с такой жадностью, точно надеялся прочесть недосказанное на ее лице. - Она моложе Имхотепа. Гораздо моложе, хотя он в мое время почти таких же лет, - ответила Белла. Ей самой очень хотелось доискаться, кто такая Меила Наис на самом деле. - Но думаю, что эти двое могут встретиться здесь... и скоро... Синухет подошел к жене и обнял ее за плечи, утешая и одновременно прося утешения. - У Неферу будет ребенок, сын недавно сказал мне. Амон-Аха был счастлив! Он и его жена оба счастливы, потому что пребывают в неведении! Синухет прижался губами к виску Беллы. - А я с тобой, сестра моя, сейчас стою над ними всеми и над всею Черной Землей. Я сейчас стою как незрячий фараон... Белла порывисто повернулась к мужу и обняла его за шею. Провела рукой по волосам, с болью вглядываясь в его глаза. - Это страшное чувство, оно мне так знакомо! Но нам нельзя сделать ничего, чтобы увести Имхотепа с его пути! Это благодаря ему и его новой жене я попала к тебе, сюда! Синухет нахмурился, обняв жену за талию и привлекая ее ближе. - Как? - Имхотеп привез меня в вашу страну, и я посетила Ипет-Исут, этот храм был давно разрушен, - объяснила англичанка. - И меня перенесло в ваше время. Синухет закрыл глаза и прижал ее к себе. - Мне понятно больше, чем ты думаешь. - А ты хотел бы попасть в мое время? - шепотом спросила Белла, сладко замирая от ощущения большой ладони мужа, гладившей ее по спине. Рука египтянина замерла на ее пояснице. - Хотел бы? - повторила Белла, уже испугавшись своего вопроса. - Я прилепился к тебе с того дня, как встретил тебя, и оторвался от всех людей моей страны, - откликнулся Синухет. Его голос прозвучал глухо и печально. - Но едва ли мне будет позволено уйти с тобой. Это переменит слишком многое. Белла вцепилась в его запястья, широко раскрыв глаза, как драматическая актриса. - И ты не хотел бы?.. Услышать ответ на этот вопрос вдруг показалось ей чрезвычайно важным. Но Синухет опять уклонился от ответа. - Мне уже поздно, моя молодость ушла. И я не могу оставить детей, - сказал египтянин. Несколько мгновений ей казалось, что муж сожалеет о несбыточном; но потом его лицо стало непроницаемым. Как у Имхотепа. Белла тяжело вздохнула, возвращаясь в свою теперешнюю жизнь. Замечтаться было так легко! Она прошлась по крыше, потом остановилась у парапета, глядя на реку, которая высверкивала золотом в темных зарослях камыша. Неожиданно к Белле вернулось воспоминание о том, как ее пытались убить; англичанку зазнобило. - А сыну мы можем сказать? - спросила она. Сетеп-эн-Сетху было уже девять с лишком, и умом он пошел в обоих родителей. К тому же, гибкий детский ум был намного больше готов воспринять новое, чем неподатливый разум большинства взрослых египтян, воспитанных этой статичной культурой. - Скажи ему, - наконец разрешил Синухет. - Наш сын должен это знать, и пусть услышит от тебя! Белла не стала откладывать столь важный разговор. Сетеп-эн-Сетх в одиночестве гонял битой мяч во дворе; но услышав, что его зовет мать, тотчас же бросил игру и явился. Мальчик сел в кресло, на которое Белла показывала ему, и выпрямился, глядя серьезно и почтительно. Белла улыбнулась, вспоминая, как этого шалопая приучали к дисциплине. Но тотчас же перестала улыбаться и сказала сыну, что должна сообщить ему очень важную вещь. Сетеп-эн-Сетх кивнул, приготовившись слушать. И когда Белла призналась мальчику, что явилась из далекого будущего, его голубые глаза расширились в изумлении - а потом он поверил! Поверил сразу и безоговорочно! Воспрянув духом, Белла вновь принялась рассказывать сыну об Англии - но не так, как когда-то малышу, а как смышленому девятилетнему мальчишке. Увлекшись, она стала переходить на английский; упомянула чудеса техники, которые должны были восхитить ее сына, летательные аппараты и самоходные корабли. Она сказала, что Синухету и Тамин тоже известно, откуда она явилась. И тут Сетеп-эн-Сетх прервал мать. - Мама, а мы не можем отправиться в твое время все вместе? Если отец и госпожа Тамин уже знают? - спросил он. Мальчишка поболтал загорелыми ногами, не достававшими до пола. - Может быть, теперь боги нам это позволят? Белла открыла рот. В ее мозгу словно сверкнула молния. Почему бы и нет, в самом деле?.. Может быть, Беллу Линдсей послали в прошлое с целью соединить Имхотепа с братом? И теперь богиня-кошка позволит ей вернуться? И даже если в ее мире идет новая война... В хаосе войны в Египте намного легче будет появиться безымянным людям, не знающим языка. И Имхотеп, если он все еще там, конечно, поддержит брата и его семью!.. - Господи, - прошептала Белла на родном языке, проведя тыльной стороной ладони по мокрому лбу. - Я скажу об этом твоему отцу, - обещала она сыну. - А теперь иди! Мальчик кивнул; его голубые глаза загорелись жаждой приключений. Сетеп-эн-Сетх соскользнул с кресла и убежал. Белла села на место сына, пытаясь понять, что она наделала, все рассказав своему рыжему мальчишке. "Я обнадежила его, вот что я сделала", - подумала Белла. Дети не забывают таких посулов взрослых, и теперь перед Сетеп-эн-Сетхом, как маяк, вспыхнула новая цель. Как бы он не утонул, стремясь к ней, - ведь древние египтяне не знали и боялись моря! Белла еще раз поговорила с мужем. - Я не могу оставить детей, - повторил Синухет. - И моего брата. Но, выслушав, что предложил Сетеп-эн-Сетх, египтянин удивленно улыбнулся. - А мальчик умен! - воскликнул он. - Что ты об этом думаешь? - требовательно спросила Белла. Муж наморщил лоб. - Пока мой брат здесь, и я должен быть здесь, - наконец решил Синухет. - Если, как ты утверждаешь, Имхотеп появился в твоем времени еще не старым, значит, он перенесется скоро! Каким бы путем это ни случилось! - Это верно, - изумленно сказала Белла. А потом она предложила, дотронувшись до руки мужа: - Может быть, тебе и нашему сыну стоит... выучить мой язык, пока есть время? Я могу учить вас, я еще много помню! Синухет согласился. Теперь, когда цель обозначилась перед ее сыном, Сетеп-эн-Сетх начал учить английский язык с великим прилежанием. Вот когда пригодились все старые заметки Беллы, все ее письменные упражнения, которые она проделывала наедине с собой! Теперь Белла занималась сразу с мужем и сыном, ради эффективности, - она ощущала себя учительницей в какой-то странной вечерней школе. Но это были очень счастливые часы, несмотря на все тревоги. Несмотря на то, что все это могло оказаться напрасным... Белла опять начала рисовать. Заботы о малышах поглотили ее творческую энергию, и она надолго забросила свое хобби и специальность; а сейчас Белла иллюстрировала свои рассказы для мужа и сына, изображая неслыханные для них вещи в неслыханной для Древнего Египта манере. Синухет приятно удивлял жену. Он немного отставал от сына, но осваивал ее язык и европейскую культуру со скоростью поразительной для человека своей эпохи. После таких занятий они с Беллой порою занимались любовью, забыв об осторожности, с глубочайшим удовлетворением: точно каждый из них открывал другого заново. Ночью, лежа в одиночестве и слушая, как посапывает в своей колыбельке Хаи, Белла вновь и вновь обдумывала их сказочные планы. Ночью это ее пугало. Белла спрашивала себя - а что, если боги послушают их, но промахнутся и забросят ее с Синухетом и детьми в еще более далекое будущее, так что вся ее семья окажется в еще более ужасном положении, чем некогда она? Или, упаси Боже, они угодят в период первой мировой войны и гражданской войны в Египте?.. Вернувшись в Уасет с детьми, Белла посвятила в их планы Тамин. - Не хотела бы ты отправиться с нами? - спросила Белла свою подругу, очень серьезно. Тамин долго молчала, а потом сказала: - Нет. На лице этой поразительной женщины не дрогнул ни один мускул. - Я нужна здесь. И опять у Беллы появилось чувство, что Тамин многое скрывает; и с каждым днем все больше. Она оставила жрицу с тяжелым сердцем. В скором времени Белла поняла, что опять ждет ребенка. Охваченная радостным смятением, она почти сразу написала обо всем мужу. Синухет немедленно ответил - не письмом, а прислал Реннефера с приказом вернуться домой. - Господин передал, что ты теперь должна быть дома, с ним, госпожа, - кланяясь, сказал слуга. - Он передал, что сам защитит тебя лучше всех жрецов! Белла мягко усмехнулась. - Ты тоже так думаешь? Реннефер посмотрел на нее и улыбнулся. Любовь между нею и мужем, которую видели все, смягчила отношение этого человека к новой госпоже. - Я так думаю, - с поклоном подтвердил египтянин. "Хотела бы я знать, что он сказал бы, узнав о наших планах", - подумала Белла. Через четыре месяца Неферу родила первого сына, который получил имя Пенту. А еще через три месяца увидел свет третий ребенок Беллы. Это была дочь, золотисто-рыжая и кареглазая. Увидев цвет волос очаровательной малышки, Синухет, казалось, окончательно укрепился в своем решении; он сжег мосты. Муж Беллы дал девочке любовное имя Шеритра, что по-древнеегипетски означало "солнышко". Но когда Белла придумала для дочери английское имя, он не возразил. Белла мысленно окрестила девочку Эдвиной. И старшие братья малышки в ее воображении получили новые имена: Сетеп-эн-Сетх - "Седрик", а Хаи - "Чарльз". Выбор имени для супруга Белла оставила на потом. Если только все удастся. Если удастся! Тамин приехала с поздравлениями и подарками для всех детей. Имхотеп опять где-то пропадал - может быть, на царской службе. Но по лицу певицы Амона Белла поняла, что едва ли. Они хорошо провели время вместе за беседой и вином, но Тамин несколько раз теряла нить разговора и отвечала невпопад, что было ей несвойственно. Белла решила, что позже выспросит, чем озабочена подруга. При Синухете Тамин едва ли стала бы откровенничать. Но Тамин уехала, увезя с собой все свои секреты. А через неделю Имхотеп написал брату из Уасета, сообщая, что его жена пропала. Все в доме пришли в смятение. Тамин пропала, средь бела дня! Она отправилась куда-то, не взяв с собой никого из прислуги, только сумку с припасами, - и исчезла!.. Несколько дней и ночей жену Имхотепа искали домашние слуги, слуги ее безутешного отца, жрецы и городские стражники, но не нашли никаких следов. Белла и Синухет знали не больше, чем все остальные. Первым их предположением было, что Тамин отправилась в будущее. Но Тамин не могла сделать этого, потому что магическая статуэтка оставалась у Беллы! Или существовал другой способ? Белла очень в этом сомневалась; как и в том, что Тамин внезапно передумала. Она вынашивала собственный замысел, имевший мало отношения к делам будущего... Имхотеп, хранивший подобающее в его положении скорбное молчание, думал, что он ближе всего к разгадке исчезновения жены. Тамин, столько лет преследовавшая его, сама стала своей жертвой. Она сгинула в Хамунаптре! Уже не раз Имхотеп с помощью черной книги открывал врата Дуат - омерзительный водоем, переполненный неупокоенными мертвецами. И, должно быть, однажды певица Амона и его супруга, эта безрассудная женщина, спустилась следом за мужем, и ее схватили и утянули в свое царство те, кто был сильнее живых и продолжал набирать силу... Разумеется, Имхотеп никому не обмолвился о своей догадке.