The Beginning of the End

Белла сидела в битком набитом открытом автомобиле, марку которого безнадежно забыла, и, щурясь и вытягивая шею, всматривалась в дома, которые медленно проплывали мимо. Египетские таксисты были нетерпеливы, и мистер Мортон едва уговорил их ехать так, как требовалось. Все здания казались Белле одинаковыми, и она начала впадать в отчаяние. Она видела, что некоторые из домов действительно повреждены снарядами. А что, если... Тротуар пересекли две длинные фигурные тени от фонарных столбов. Белла вздрогнула и привстала на сиденье, вместе с дочерью, которую держала на коленях. - Стой!.. - крикнула она. Водитель резко нажал на тормоз; пассажиров встряхнуло, и Белла, откинувшись назад, затем приложилась лбом о жесткую спинку переднего сиденья. Эдвина захныкала, ерзая у матери на коленях. Но англичанка уже ни на что не обращала внимания. - Вот наш дом! Она вытянула руку в ту сторону, где увидела указующую фонарную тень, и Синухет проследил за ее взглядом. Двойной ряд газовых фонарей уходил вглубь, поперечно улице, по обе стороны подъездной дорожки. Она подводила к двухэтажному дому с фальшивыми колоннами по сторонам входа, построенному в стиле... Классицизм? Поздний классицизм? Да какая разница! Синухет уже выскочил на тротуар и порывался броситься к этому дому. Он обернулся к жене и протянул руки: - Дай ребенка! Белла охотно передала ему Эдвину. Синухет устроил малышку у себя на руке, но потом спустил на землю: он не отрывал глаз от дома своего брата... Белла вышла из машины, подхватив свою сумку, и посмотрела на Мортонов - недовольных и настороженных, но исполненных ожидания. Только бы не ошибиться!.. - Дети, выходите, - приказала она. Но Седрик уже вышел из такси и поторопил брата. - Это здесь, мама? - спросил он. От волнения высокий крепкий четырнадцатилетний мальчик опять показался на несколько лет младше. - Я надеюсь, милый, - ответила Белла. Она взглянула на миссис Мортон, которая, перемолвившись несколькими словами с мужем, направилась к египтянам. - Что вы скажете, Белла? - спросила пожилая дама, обращаясь к ней так по праву старшей во всех отношениях. - Это дом ваших родственников? - Я думаю, да, - ответила Белла. Она посмотрела на мужа и тронула языком пересохшие губы; потом опять повернулась к миссис Мортон. - Вы ведь зайдете сейчас к нам? - Мэг, - произнес мистер Мортон. Но уже почти отказываясь от попыток убедить. Жена успокаивающе тронула его за локоть левой рукой с кольцом. - Ну разумеется, мы зайдем, дорогая, - сказала пожилая леди. - Мы будем рады познакомиться с вашей семьей. Потом она взглянула на детей, встревоженно смотревших на нее. Им в этой ситуации вообще не давали права голоса. И теперь миссис Мортон, генерал в своей семье, только отдала им команды. - Фред, не сутулься! Сью, достань расческу и причешись! Мистер Мортон тем временем расплачивался с египетскими таксистами. Белла с облегчением подумала, что, кажется, вопреки первому впечатлению от нее и ее семьи, миссис Мортон надеялась познакомиться в доме Сети Амира с приличными людьми... Сьюзен Мортон, спрятавшись за спиной брата, поправила прическу - ее каштановые, как у матери, волосы до плеч были подкручены над ушами и придерживались заколками-невидимками. Юный Фредерик Мортон, воспользовавшись зеркальцем сестры, тоже сделал себе пробор и поправил воротничок и подтяжки брюк. Белла в этот миг ужасно пожалела, что у нее нет ручного зеркала. А впрочем, сейчас уже ничего не сделаешь... Когда они направились по подъездной дорожке к дому, Белла ощутила новый страх. Она боялась увидеть заколоченные окна; боялась, поднявшись по ступеням к двери, найти ее наглухо запертой. Обнаружить, что особняк Мухаммеда Наиса заброшен с такого-то года... Белла и Синухет с детьми первыми поднялись на площадку к двойным дверям. Белла подняла руку к звонку, но тут же опустила ее. - Позвони ты... Ведь ты его брат! Синухет кивнул. Он откинул с волос платок и повел головой, точно набираясь храбрости; потом, сведя брови, вдавил кнопку в углубление. Резкая трель разнеслась по улице; все вздрогнули, и Синухет тоже. Но он долго давил на звонок, словно решившись идти до конца. Потом он опустил руку и взглянул на жену. Белла попыталась улыбнуться. Никто не откроет, пронеслась между ними одна и та же мысль. Они опоздали... В этом доме никто больше не живет! После паузы, наполненной всевозможными ужасами ожидания, изнутри дома Амиров раздался торопливый стук каблучков по паркету. Тяжелая дубовая дверь распахнулась, чуть не расквасив Синухету нос: египтянин едва успел отпрянуть. На пороге стояла женщина - англичанка лет на десять старше Беллы, с сильной проседью в рыжеватых волосах, украшенных кружевной наколкой. Она была полная и крепко сбитая, и с ее круглого деревенского лица на гостей смотрели круглые от изумления глаза. - Мисс... Белла? - наконец произнесла горничная. Белла робко, счастливо кивнула. Она сама никак не могла вспомнить эту служанку Амиров; но уже то, что ее узнали... Она открыла рот, чтобы поздороваться; но тут служанка перевела взгляд на спутников Беллы и, отпустив ручку двери, свалилась на пол в обмороке. Ее крупное тело ударилось о паркет. Белла ахнула и бросилась в холл, двери в который остались открытыми. Она присела над бесчувственной горничной, опасаясь, что та получила сотрясение мозга. Или еще что-нибудь столь же серьезное. - Роза! Очнитесь! Этот удар, случившийся с горничной Меилы, прояснил сознание Беллы, и дочь Линдсеев вспомнила имя служанки. Роза Дженсон. Она была замужем за слугой-египтянином, но отказалась брать его фамилию... Синухет был уже подле жены, и тоже встревоженно склонился над Розой. - Это служанка Меилы, - вполголоса пояснила Белла. Синухет кивнул; и, прежде чем жена успела что-нибудь прибавить, легко поднял горничную на руки и отнес с дороги. Он усадил Розу на кожаный диван в глубине гостиной, совмещенной с холлом. Эта непосредственность и властность в отношении женщин, в сочетании с предупредительностью, свойственные мужчинам Та-Кемет, когда-то покорили Беллу. Но потом Синухет остановился над служанкой - не зная, как дальше поступить с этой "женщиной чужого дома". - Позволь мне, - Белла отстранила супруга прикосновением и присела рядом с горничной, склонившись к ее бледному лицу. - Роза! Вы слышите меня?.. Она уже встревожилась; осторожно похлопала Розу по щеке, и та наконец открыла глаза. Поморщилась от боли в ушибленной голове, поднеся руку к волосам; а потом воспоминания вернулись к Розе Дженсон, и она ахнула при виде компании, наполнившей холл. - Кто это... - Это мой муж и дети. Мой муж - брат господина Амира, - сказала Белла. Горничная встрепенулась, уставившись на Беллу с таким шокированным выражением, что она на миг пожалела о своих словах. Неужели Роза Дженсон ничего не знает о госпоже?.. Но потом выражение потрясения сменилось пониманием. - Господи Иисусе, - пробормотала Роза. Она посмотрела на Синухета уже осмысленно, оценив его удивительное сходство с хозяином; губы Розы тронула улыбка, как у людей, которые сомневаются в своих фантастических видениях и все же готовы им поверить... Роза знала много. Может быть, даже все, поняла Белла. - Вы можете сказать о нас хозяевам? Они дома? - спросила она. Горничная кивнула. Она начала вставать с дивана, а потом опять замерла, посмотрев на Синухета. - А ваш муж не... - прошептала она. Роза не договорила, но ее лицо опять почти сравнялось цветом с белым воротничком темного форменного платья. И Белла поняла ее. - Нет, мой муж никогда не умирал, - шепотом ответила Белла. Она виновато оглянулась на Синухета, но тот уже не смотрел на обеих женщин. И через несколько мгновений Белла увидела, что его отвлекло. Она поднялась с дивана. Имхотеп и Меила стояли на лестнице, они почти уже спустились. Бывший верховный жрец Осириса и его старший брат смотрели друг другу в лицо. И Белла не сомневалась, что хозяин дома почти все понял. Хозяева сошли вниз, и Белла, преодолев робость, двинулась им навстречу следом за Синухетом. Она очутилась лицом к лицу с тем, кто был первопричиной всего. Имхотеп мало изменился за эти одиннадцать лет, проведенные в ее времени. Пестрый халат облекал такую же мощную статную фигуру; разве что на лице прибавилось морщинок. Меила в сравнении с мужем постарела больше. Белла подумала, что женщины меняются быстрее... или просто у них это заметнее. Однако египтянка оставалась красивой, великолепной женщиной, с жгучими глазами и алым ртом. Она теперь причесывалась по-новому - ее черные волосы были все забраны наверх и уложены на затылке, видимо, с помощью валика; только ровную челку Меила носила как прежде, и была одета в такое же темное платье, каким отдавала предпочтение раньше. Имхотеп первым нарушил молчание. - Я рад тебя видеть, - сказал он брату на языке Та-Кемет. Он не стал обнимать его, только положил руку на плечо... но выражение глаз жреца вознаградило Синухета за все годы непонимания и отчужденности. Синухет не мог забыть боль и потери, которые испытал по вине Имхотепа; как и сам Имхотеп то, что претерпел по своей собственной вине. Но они могли сейчас подняться над этим... Меила перевела взгляд на Седрика, который, все еще стоя в холле, взял за руки младшую сестру и брата. Как будто готов был куда-то бежать с ними. - Это ваши дети? - спросила египтянка. - Да, мадам Амир, - сказала Белла. - А эти люди спасли нас, привезя в Каир из Карнака, - прибавила она, посмотрев на Мортонов: те наблюдали все происходящее, окаменев от изумления. Бывшая наложница фараона кивнула, как будто у нее не осталось вопросов. - Прекрасно. Меила повернулась к горничной. - Роза, дорогая, проводи мисс Беллу и ее семью в ванные комнаты и подбери им что-нибудь из нашей одежды. А ваших спасителей мы отблагодарим, - с усмешкой заверила Меила. Теперь, когда Белла знала, кто эта женщина в действительности и что совершила, она сомневалась во всем, что касалось миссис Амир. Но, конечно, Белла только благодарно кивнула. Когда Белла и остальные поднимались с Розой по лестнице, служанка Амиров сказала, со смущенным видом: - Если вы пожелаете, мисс, я могу для вашего среднего сынка дать одежду одного из моих мальчиков. Она почти новая, вы не подумайте, дети так быстро растут! - Ну что вы, Роза! Спасибо вам! - воскликнула Белла, облегченно улыбаясь. А потом спросила: - Скажите, а где ваш муж? Она отчетливо вспомнила этого чернобородого красавца египтянина, который сопровождал и охранял ее во время прогулок по Каиру. И тут же Белла поняла, что случилось с Аббасом Масудом. Она пожалела, что открыла рот: по лицу Розы Дженсон прошла тень недавней войны, стершая с него улыбку. - Аббас убит. Записался добровольцем в армию, когда в Египет пришел Роммель, - ответила горничная. - Сразу отправился на фронт! - Боже мой, Роза, мне так жаль! - воскликнула Белла. - Ничего, мисс. Роза побледнела, но сохранила самообладание. Этому горю пошел уже не первый год. Они молча поднялись на второй этаж. Горничная проводила мужчин и мальчиков до отдельной ванной комнаты: Белла не сомневалась, что они справятся со всем сами. Потом Роза вернулась, неся стопку свежего белья. Она помогла Белле искупать дочку. Роза действовала ловко, умело, как горничная с большим стажем; но теперь держалась отрешенно. Белла подумала, что Роза, хотя и видела чудеса на своем веку, еще не знает, как отнестись к их появлению и что думать о новоиспеченных родственниках Сети Амира. Но когда Роза вынула Эдвину из ванны и набросила на ее плечи пушистое белое полотенце, Белла отважилась задать ей еще один вопрос. - А что сейчас с моей семьей? Роза подняла на нее большие серьезные глаза. - Ваш отец и миссис Линдсей живы, с ними все хорошо. А вот братец ваш, мистер Барти... - Что с ним? - воскликнула Белла. Она уже знала... - Погиб на этой проклятой войне. Летал на истребителе и бил немцев, - всхлипнула Роза. - Простите, мисс Белла! Вот теперь она не совладала со слезами. Роза подхватила девочку и поспешила уйти с ней; Белла услышала, как за дверью ванной ребенок тоже заплакал, вторя этой чужой женщине. Но теперь дочь Линдсеев не могла об этом думать... Стащив с себя свою грязную доисторическую одежду, Белла медленно забралась в ванну, не чувствуя ног. Так же медленно повернула краны и рукоятку душа. Горячая вода забарабанила по ее голове и спине. Белла скорчилась в ванне под этими струями, плача навзрыд. Потом медленно встала и принялась мыться. Она плакала, пока оттирала себя намыленной морской губкой; плакала, пока мыла волосы маслянистой жидкостью с фиалковым запахом - немецким шампунем. Когда Белла выключила воду и вытерлась, слезы тоже высохли. Она еще будет плакать по своему храброму брату и Аббасу. По всем, кто погиб. Но на сегодня хватит. Белла надела белый бюстгальтер, трусики и кремовую шелковую комбинацию - новый комплект, спасибо Розе. Но это было белье Меилы Наис, и оно, лежа в ее ящиках, пропиталось ее женским запахом. Тонкий аромат мирры и водяной лилии... Надев ее белье, Белла словно примерила на себя жизнь этой египтянки. А потом Белле пришла в голову мысль, заставившая желудок сжаться. У Меилы и Имхотепа не появилось детей, кроме Фэй, она была теперь почти уверена. И была уверена, что они пытались зачать других - а на вопрос о своем женском здоровье Меила ответит так же, как и первая, древняя, жена этого древнего жреца. "У меня были выкидыши". То, через что Имхотеп прошел, необратимо изменило его еще в первой жизни. Он еще живым тесно соприкасался с потусторонним миром. А теперь этот египтянин даже не был вполне живым, подобно своему брату, - Имхотеп был неумерщвленным... И насколько он восстановился и что обрел, вернув себе плоть, никто сказать не мог! - Не смей об этом думать, - приказала себе Белла, завязывая пояс халата. Хотя получалось плохо. Выйдя из ванной, она ощутила запах свежего кофе; и ей страшно захотелось есть. Белла направилась по коридору к источнику этого запаха; она увидела, что навстречу идет Синухет, как и она сама, полностью преображенный. Муж радостно улыбнулся ей. - Ты прекрасна, - сказал он. - И ты, - сказала Белла. Они смотрели друг на друга как на совершенно новых мужчину и женщину. Потом Белла заметила Розу. Горничная подошла сбоку и стояла, сложив руки поверх передника. - Как там наша малышка? - спросила Белла. - Я дала ей теплого молока и булочку, и она уснула. Притомилась, - Роза улыбнулась вместе с матерью. - А сейчас госпожа приглашает вас к столу. Эти господа, Мортоны, уже ушли, они оставили свой адрес, - объяснила она. Белла взяла мужа под руку. - Ну тогда мы идем.