The Beginning of the End

Первое, что Меила ощутила, - это жар египетского солнца, под которым она выросла. Ей пекло не только лицо, но и обнаженные руки, грудь и живот... она была почти нагой, только поясок вокруг бедер, конец которого просто свешивался между ног, но ничего не прикрывал! Какая-то часть ее существа сжалась от стыда при осознании этого; но, вместе с тем, Меила чувствовала, что ей привычно ходить почти без платья. Египтянка осмотрелась - она была на балконе с балюстрадой, который выходил на замощенную камнем огромную площадку. Внизу блеснули бронзовые панцири и копья воинов, построенных на этой площадке для учений; раздались резкие слова команды, и все солдаты одновременным четким движением взяли копья к ноге. А потом вдруг чьи-то сильные горячие руки обвили ее стан, на нее повеяло ароматом мирры и кипариса, и уха коснулось жаркое дыхание. Меила вскрикнула, сердце неистово застучало в груди; но неизвестный возлюбленный обнял ее крепче, не позволяя отстраниться. - Эти солдаты внизу - "царские храбрецы", охрана фараона, - прошептал он. - Ты разве никогда не видела их, Анк-су-намун? Мужчина, на которого Меила все не осмеливалась посмотреть, приник поцелуем к ее шее, и она, трепеща, прикрыла глаза. Вместе со стыдом и испугом она ощутила блаженство... как будто вспомнила некогда пережитое блаженство, выше которого не могло быть ничего на свете. - Я тебя знаю... - прошептала Меила, млея. Она сознавала, что говорит сейчас не по-арабски и не по-английски, а на том же языке, что и ее возлюбленный. Этот язык был мертв почти две тысячи лет, но вновь ожил в их устах. Уже почти без страха Меила повернулась лицом к тому, кто обнимал ее на балконе царского дворца. Ее возлюбленный улыбнулся ей. Он оказался так красив, что у дочери Мухаммеда Наиса замерло сердце: высокий, широкоплечий меднокожий мужчина, в золотой набедренной повязке-схенти и широком воротнике-ускхе из бирюзы и красной яшмы. Его голова была обнажена и обрита, как у жреца, а прекрасные черты совершенны. Точно этого жреца с любовью вылепил на своем гончарном круге сам Хнум, прародитель людей.* - Имхотеп, - прошептала египтянка, поднеся руку к губам. Откуда-то она знала, как имя этого мужчины. - Нас увидят здесь! Имхотеп качнул головой. - Никто не увидит. Мы слишком высоко над ними, - он широким жестом указал на воинов фараона, тренировавшихся на плацу. А потом снова привлек Меилу к себе, и она ощутила его поцелуй. Как сладчайшее вино на ее губах и языке, тут же вскружившее ей голову... Он начал ласкать ее. Откуда-то Меила знала, что это запретно и грозит им обоим смертью... - Нет... не сегодня, - шепотом взмолилась египтянка, пытаясь упереться ладонями в широкую грудь возлюбленного. - Я не могу! Она посмотрела прямо в его черные глаза. Щеки Меилы горели: дойти до конца им было не только нельзя, она была еще просто не готова к этому. Имхотеп кивнул, поняв ее без слов. - Побудь одна и побеседуй со своим сердцем, моя царевна. Тебе нужно вспомнить, кто ты есть. И вот он уже исчез: Меила не могла понять, как скрылся ее возлюбленный, но ее внезапно охватило чувство ужасной потери. Больше, чем после смерти отца. Точно весь мир вдруг опустел без этого мужчины, и божественное солнце померкло... Египтянка поежилась, сжав колени и обхватив ладонями обнаженные плечи. - Имхотеп, - прошептала она и подошла к ограждению, посмотрев вниз. Потом подняла голову и впервые обозрела город за пределами дворца: храмы и башни-пилоны поразили Меилу своей огромностью. Она, и даже Имхотеп, были так малы в сравнении со всем этим. Меила отпрянула от балюстрады, надеясь вернуться в привычный мир, найти хоть где-нибудь защиту. Но все в этом месте принадлежало фараону, живому богу Черной Земли*, и убежать Меиле было некуда... - Отпусти меня! - сжимая кулачки, неистово выкрикнула Меила в полный голос, сама не зная, к кому обращаясь. И она вырвалась из сна, будто вынырнула из древнего болота, затянувшего ее. Сердце Меилы билось поверхностно и часто-часто, тело под ночной сорочкой было мокро от пота. - Аллах, - прошептала Меила, проведя рукой по лицу. Она ощупала себя, точно желая убедиться, что ее тело все еще принадлежит ей. Так это был только сон!.. Случаются такие сны, в которых ты понимаешь, что спишь, - но очнуться не можешь. Однако подобных видений, - ярче самой жизни, - у Меилы никогда прежде не было. Девушка села в постели. Она схватила с прикроватного столика графин с водой и налила себе полный стакан: Меила всегда держала рядом воду, повинуясь какому-то пустынному инстинкту, унаследованному от предков. Египтянка выпила всю воду, стуча зубами об край. Потом она посмотрела на часы. Четыре утра, можно еще поспать... Меила легла опять, но уснуть снова не получалось. Она только нагрела подушку, ворочаясь с боку на бок. Даже стонала, как в лихорадке. Подобное бывало с нею с тех пор, как у нее начались женские крови: тетка объяснила Меиле, когда та однажды спросила, что это похоже на любовное томление и бывает с девушками, и не надо этого пугаться... Как же не испугаться! Узнай сестра матери про этот сон, она сама пришла бы в ужас и не смогла бы дать Меиле никакого совета. Впрочем, нет: тетка Мариам посоветовала бы племяннице прекратить читать о египетских древностях и смотреть на них, если они таким бесовским образом смущают ее. У Меилы дома в Каире было много копий с египетских предметов культа и несколько бесценных подлинников: украшений, статуэток и ларцов. Но даже если убрать с глаз их все, это ей не поможет. Девушка уснула только на рассвете, черным тяжелым сном. Проснулась, только когда чья-то рука потрясла ее за плечо. - Меила! Поднимайся! Меила дернула плечом и отмахнулась; а потом резко села в постели. - Что случилось?.. Миссис Теплтон, хмурая и встревоженная, сидела на краешке ее кровати. - Двенадцатый час, девочка! Ты не заболела? Англичанка попыталась пощупать ее лоб. Меила мотнула головой, но сама чувствовала, что у нее жар. - Все хорошо, миссис Теплтон, я сейчас встану. Меила поднялась, скользнув ногами в вышитые домашние туфли и накинув на плечи теплый бархатный халат. Она так и не привыкла к английской сырости и холоду: здесь продувало до костей даже летом. Миссис Теплтон качала головой, глядя на нее. - Ты должна беречь себя, моя дорогая. Девочки в твоем возрасте особенно чувствительны к переживаниям и к переменам климата. Египтянка смутилась, поняв, что воспитательница деликатно намекает ей на девические недомогания, о которых говорила ей тетка Мариам. Ничего не ответив, Меила отправилась умываться. Пока чистила зубы и причесывалась, юная египтянка обдумывала, что делать дальше. Сегодня день у нее был свободен - никаких публичных лекций, никаких экскурсий. Англичанка, кажется, тоже собиралась остаться с ней дома: на их съемной квартире. А что, если... Меила вернулась в свою спальню и, перетряхнув платья в шкафу, выбрала английский костюм: белую блузку-рубашку, шерстяные юбку и жакетик песочного цвета. - Миссис Теплтон! - выпалила она, появляясь на пороге гостиной. - А вы знаете, где находится это ваше ОПИ? Горничная уже приготовила завтрак, и миссис Теплтон помогала накрывать стол. Она удивленно посмотрела на Меилу, выщипанные брови на бесцветном лице полковничьей вдовы поднялись углом. - Что, прости?.. - Где находится Общество психических исследований, - пояснила Меила. - Вы знаете?.. Воспитательница бросила быстрый взгляд на прислугу, и Меила прикусила язык. - Поговорим об этом позже, - сказала англичанка. Когда они остались вдвоем, миссис Теплтон спросила: - Зачем тебе знать, где находится ОПИ? Она смотрела на египтянку с почти материнской тревогой. Было очевидно, что она связывает странный вопрос Меилы с ее ночными переживаниями. Девушка кашлянула. - Просто... Стало любопытно, - соврала она. - Ведь мы в Лондоне, когда еще выпадет такой шанс? Англичанка поджала губы. - Я не знаю, Меила, и, честно говоря, не советовала бы тебе увлекаться такими вещами, - сказала миссис Теплтон. - Психические явления изучают специалисты, но даже для них это опасно! Меила сжала под столом руки, кляня себя за несдержанность. Надо было подступиться к англичанке аккуратнее... Но когда она доела свою овсянку и принялась за чай с молоком, то опять не вытерпела. - А вы слышали когда-нибудь о египтянине по имени Имхотеп? Миссис Теплтон, которая аккуратно размешивала в своей чашке мед, подняла глаза. Ее рука замерла. - Имхотеп? Меиле показалось, что воспитательница раздумывает над ответом слишком долго. Египтянка хрупнула аппетитным тостом с мармеладом, не чувствуя вкуса, и проглотила кусок, не отрывая взгляда от лица собеседницы. Но наконец миссис Теплтон качнула головой. - Нет, Меила. Я ничего не читала о египтянине с таким именем. Хотя я, вообще-то, не египтолог, - тут англичанка рассмеялась, и Меиле сразу же показалось, что от нее что-то скрывается. Меила наклонилась через стол. - А вот я слышала такое имя. Сегодня во сне, - прибавила она, точно ее подстрекал какой-то бес. - И другое имя, Анк-су-намун! Миссис Теплтон уронила ложечку на скатерть, и от нее расплылось чайное пятно. - Знаешь, что, моя дорогая, эти фантазии могут повредить тебе, - резко сказала она. - Мы и так в эти дни теряем почву под ногами, и должны, по крайней мере, сохранить наши головы на плечах! Меила прищурилась. - Не знаю, сохраните ли вы вашу голову, - сказала она. Миссис Теплтон даже привстала. - Что?.. Девушка быстро потупилась, поняв, что хватила через край. - Ничего. Прошу прощения, мадам, - сказала она. - Я просто плохо спала. - Я заметила, - сказала миссис Теплтон, сжимая губы. - Но постарайся впредь держать себя в руках. Меила закусила губу. "Ты что-то скрываешь, я уверена", - подумала дочь Мухаммеда Наиса. - Прошу меня извинить, - повторила она. Потом подняла голову. - А чем мы сегодня займемся? Миссис Теплтон пожала плечами. - У тебя каникулы, моя дорогая. Но если ты чувствуешь в себе расположение, можешь повторить алгебраические уравнения и геометрию. Я собиралась пойти в гости к дочери, но если ты хочешь... Ее дочь Эдит с мужем жила в Лондоне, а двое сыновей служили где-то в Южной Африке, удерживая слабеющие военные позиции разваливающейся Британской империи. Миссис Теплтон сама уже не знала, где ее мальчики, и каждый день боялась и ждала вестей. Меила ласково, почти подобострастно улыбнулась. - Конечно, идите в гости. А я пока займусь математикой, - предложила египтянка. - Мне нужно занять чем-нибудь мозги. Это уж точно. Миссис Теплтон примирительно улыбнулась и встала из-за стола. - Очень хорошо. Сейчас я отмечу для тебя урок, а вечером проверю. Она подошла к Меиле, провела рукой по ее волосам. - Все образуется, - прошептала воспитательница и ушла. Меила очень быстро сделала уроки, отмеченные карандашом в учебниках. Мозг ее работал с лихорадочной скоростью. Потом дочь Мухаммеда Наиса сложила свою сумочку из крокодильей кожи, обулась и вышла на улицу. Египтянка быстрым шагом направилась в сторону Гилдхолльской библиотеки, самой большой публичной библиотеки в Лондоне, куда миссис Теплтон записала ее сразу после приезда. Прохожие оборачивались на девочку с экзотической внешностью, но, в общем, Меила не слишком выделялась из толпы. Как же хорошо жить в городе, где никому нет дела, что ты женщина, - и где никто не знает, что ты наследница миллионного состояния... Библиотекарь, к чьему столу подошла Меила, вначале изумился при виде черноволосой и по-восточному смуглой барышни, но потом вежливо улыбнулся, приняв обычный вид. - Чем могу вам служить, мисс? Меила даже сейчас, в этой стране свобод, одетая в безликий английский костюм, сохраняла неприступность знатной госпожи. Она снисходительно улыбнулась, но ответила так же вежливо. - Не можете ли вы порекомендовать мне научную и художественную литературу, посвященную Древнему Египту? Я сама египтянка, - доверительно прибавила Меила, немного склонившись к собеседнику. - Но в моей стране, к несчастью, женщины не имеют возможности посещать столь прекрасные библиотеки, как ваша. Англичанин был растроган и польщен. - О, конечно, - сказал он, быстро встав из-за стола. Подойдя к египетской девочке, библиотекарь ощутил сладкий запах ее духов и смущенно отступил. - Я сам проведу вас в нужный отдел, - произнес он, радуясь, что может многое предложить своей посетительнице. - К нам как раз недавно поступила подборка новых книг по египтологии... Надеюсь, вы извлечете из них для себя пользу! Меила светски улыбнулась. Она постаралась скрыть, как бешено забилось ее сердце при этих словах; сжала и разжала кулачки. - Я тоже на это надеюсь. Ведите меня, сэр, - сказала египтянка своим мелодичным ясным голосом. * Хнум - один из богов-творцов мира, согласно древнеегипетской мифологии. Изображался с головой барана. * Черная Земля (Та-Кемет) - так египтяне сами называли свою страну.