Добро пожаловать в чайна-таун

      После бурной ночи в объятих страстного китайца Лью еле-еле ходил, ибо Ди Мао трудился настолько хорошо, что Вудс едва не натер на члене мозоль. В остальном, было просто прекрасно. Даже заунывная шипящая речь мистера Мэна не раздражала. Спиной Льюис ощущал прожигающие взгляды друзей. Придуркам явно нетерпелось узнать подробности прошедшей ночи, потому что когда Лью наконец-то вышел в зал чтобы покинуть здание, никого кроме официантки там не было. Барменша, очевидно, смену сдала и утащила, скорее всего, пьяного мужа отсыпаться. Тоби умотал домой, а вслед за ним и желтые друзья. Спасибо хоть, что счёт на него не скинули, и за свои харчи заплатили сами. Даже чаевые, вроде, дали. Хоть что-то хорошее.       В затылок впечаталось что-то бумажное. Записка. "Что с той крошкой?" корявым размашистым почерком Брайана. Лью даже не удивился. Ну ей богу, им что, делать нечего? Совсем кроме похождений чужих промежностей не волнует? До перерыва не подождать? Вудс вырвал лист из тетрадки и, даже высунув от усердия язык, принялся строчить послание Хайти и компании. В своём письме он выражал все свои мысли, потаённые страхи и желания, свои Я, Оно и Сверхя. За сим увлекательнейшим занятием он даже не заметил, как притихла группа.       - Мистер Вудс! - в своей неподражаемой манере прошипел над самым ухом злобный голос преподавателя, - Я, конечно, понимаю,что словообразование не столь интересно как ваши личные дела, однако, потрудитесь прекратить этот беспредел.       Лью вздрогнул и поднял голову. Побелевшее от гнева плосковатое лицо мистера Мэна, младшего сына директора Кабадатха, обладателя идиотского и очень ему подходящего имени Слендер, худое, было всего в паре сантиметров.       - Встать! Прочтите нам всем, что вы там написали.       - А, может быть, не надо? - проблеял Лью. Его идеальная, едва ли не зомбиубивательная репутация старосты этого не переживёт. Это же будет такое посмешище, что Хелен Отис с какого-то там факультета - Лью опять забыл название - в приступе хохота аж своими собственными кишками обосрётся.       - Надо, мистер Вудс. Надо. Пусть вся группа знает своего героя. У старосты не должно быть секретов от его коллектива, - надо заметить, Лью аж передёрнуло. Его не очень выспавшееся сознание представило такую занимательную картину: сидят, значит, подковой вокруг него одногруппники, на стене плакат с надписью "Ток-шоу Голый Льюис", ему в лицо тыкают подозрительно фаллическим микрофоном и задают вопросы. При этом он полностью обнажён, связан, врать не может, а с галёрки за всем этим безобразием наблюдает его обожаемый братик... Брр, Вудс аж содрогнулся.       Льюис поднялся с места, забрался на стул, откашлялся и, приняв судьбу как настоящий мужчина, гордо, зачитал своё великое произведение, являвшееся результатом эпохального пятиминутного труда. Брайан Хайт, ты мой друг, Но еблан и подлец, Чтоб тебя кочергою ебали! Ты порой создаёшь нереальный пиздец Лишь одними своими словами. Ты придурок, либидо уйми же своё, Нос не суй любопытный Меж ног мне. Ты, хуйло, Обожди, свежей травки пожуй. Секс мой был. Тебе ж тупо не дали.       Аудитория поражённо замерла. Брайан картинно всхлипнул и пробормотал что-то об истинной дружбе. Грянули аплодисменты. Даже мистер Мэн впечатлился тому, сколько души вложил автор в своё произведение. Во-всяком случае, так подумал Льюис.       - Вон отсюда, - прошипел педагог, вытянув руку с длинным костлявым пальцем по направлению к двери, - Немедленно! И зайдите к психологу! У вас явно от переизбытка работы с головой что-то не так. Остальные, смотрите внимательно, вот что случается с человеком, когда он слишком старается. Мистер Вудс и вас, между прочим, организует, работа старосты нервная. И учится идеально, и работает. И не желает признавать, что ему трудно. Так что ваше нытьё о том, что вы не успеваете и перетружены не прокатит. Сначала сравните себя со своим старостой. Когда будете в таком же состоянии, может быть и поверю.       Лью осторожно рукой поправил едва не отпавшую челюсть. Старый сморчок Слендер... Его оправдал? Да ещё и в пример поставил остальным? Алиса незаметно показала ему большой палец. Вот и вправду везёт ему. Хоть сейчас возьми и уверуй в высшие силы, в самом деле. Но нет, не сейчас. Быстро подхватив вещи и откланявшись, Лью вышел в коридор. Если мыслить логически, соотнося ситуацию с идиотскими правилами университета, он освобождён от всех оставшихся пар. Хочется спать, есть и обдумать некоторые приятные и не очень моменты. А ещё хочется потискать дакимакуру с братиком. Это значит, что надо ехать домой. К психологу на консультацию тащиться неохота. К тому же, и Рихарда всё равно сейчас пара, и придётся ждать. Будь ненормальный профессор сейчас свободен, Лью, может быть, и подумал бы о том, чтобы завернуть в кабинет со стальной дверью и взять бумажку с печатью, но ждать почти час - увольте. Вместо этого он просто отправил смс. "Мэн к тебе послал. Я как бы был, ты меня как бы отпустил" "Если во что-то вляпаешься, покрывать не буду. Сам свалил, са и разгребай в случае чего"       Ответ Льюиса вполне удовлетворил, он, собственно, примерно этого и ждал. И всё же, Вудс не смог отказать себе в удовольствии притормозить около ярко-синего, отполированного два ли не до зеркального блеска мотоцикла Тиера и на блестящем боку написать маркером матерное слово, состоящее из трёх букв и обозначающее детородный орган. Вот вам и староста с идеальной репутацией. Ведёт себя как быдло-школьник. Но это пока никто не видит. Так, всё, домой.       Дорогу до дома Вудс абсолютно никак не зарегистрировал своим сонным мозгом, мысли его были далеко. Лью ураганом Катрина пронёсся на второй этаж, по дороге сбросив на пол куртку и едва не сбив с ног мать. Захлопнул за собой дверь, щелкнул задвижкой, швырнул в угол сумку и белкой-летягой сиганул на кровать, сразу же обнимая зацелованную до дыр дакимакуру. Сразу стало так тепло и уютно, как в раю. И из этого сладкого мирка его вырвал настойчивый стук в дверь.       - Лью! Лью, открой! - даже в таком состоянии Льюис способен был узнать голос Джеффа хоть из миллиона похожих. Повинуясь внутреннему порыву, парень вскочил, поправил волосы,рывком открыл дверь и своим телом оттолкнул драгоценного братика назад, тут же дверь закрывая, чтобы Джефф не успел узреть творящийся внутри яндероидный бедлам.       - Чего случилось? Кого режут? Почему меня не позвали, я б прихватил иглу и нитки, - мрачно пошутил старший брат.       - Обедать иди, чучело, - закатил глаза Джефф, - Вот какого чёрта тебе, совершеннолетнему шкафу, надо о приёме пищи напоминать? Делать мне больше нечего. Мама к Барбаре ушла, а мне с тобой, как с маленьким нянчиться.       Джефф ворчал скорее для порядка и по привычке, нежели на самом деле возмущаясь. К тому, что у Лью проблемы со здоровьем круглый год, в семье Вудс привыкли уже давно, началось это ещё когда тому было четырнадцать. Буквально через пару месяцев после переезда в этот дом. Всех врачей обошли, всё по сто раз поменяли, едва ли экзорциста не вызвали, а болезни на олову старшего сына сыпались одна за другой. Простуду вылечил, получи приступ аллергии. Аллергия прошла, даёшь подозрения на нарколепсию. В общем, организм Лью был не очень-то чувствителен к голоду. Парню необходимо было постоянно напоминать поесть, иначе он просто забывал. Однажды, когда у него были важные экзамены, родителям экстренно понадобилось уехать к родственникам в другой штат. Джеффа взяли с собой, а Лью,скрепя сердце, оставили после троекратного обещания ставить напоминание в телефоне. Телефон в тот же день погиб смертью храбрых в потасовке с местным быдлом в лице всё тех же Кита, Троя и Рэнди, что цеплялись к братьям Вудс ещё в школе. Напоминаний, естественно, Лью не ставил по этой причине, и пять суток ничего не ел. И не мог понять, что с ним не так. Вернувшиеся родители и брат обнаружили вялый живой скелет, Лью упекли - опять - в больницу. С тех пор если надо было куда-то ехать и оставлять его одного, Маргарет просто звонила. Дома постоянно напоминали.       - Если так лениво, можешь не делать этого. Ты не обязан.       - Ага, а потом мамины причитания слушать о том, что не уберегли, и в больнице тебя навещать? Нет уж. Это делать ещё ленивее, - Джефф усмехнулся, высунув язык. За это он получил шутливый и абсолютно не ощущающийся подзатыльник. Самый обычный день в семье Вудс. И всё же, через двадцать минут, тщательно, но без энтузиазма пережёвывая кусок куриной грудки, Лью с уверенностью мог сказать - что-то не так.       К его гомоинцестным шуточкам дома уже давно все привыкли, Джефф их благополучно игнорировал. Ещё Лью привык едва ли не затылком наблюдать за братом каждую секунду. Как и сейчас. И он готов был поклясться - Джефф с ним флиртует. Все эти томные вздохи, точно такие же гомошуточки уже из уст младшего брата, виляние задницей прямо у него перед носом... Обычно такого не было. Лью даже ощутил, как приподнимает голову его только вчера удовлетворённое либидо.       - Что-то не так, Лью? - Джефф склонил голову на бок и прикусил нижнюю губу. Этого Лью вынести уже не мог, а потому экстренно проглотил всё, что было у него во рту и с торопливо-истеричным "нет, всё нормально" пулей вылетел из кухни. По дороге запнулся об приставленный к стене громадный зонтик отца, упал, пропахал носом паркет, поднялся и снова развил вторую космическую скорость, уже во второй раз за сутки хлопая дверью своей комнаты.       Более-менее приведя себя в порядок и оправившись от такого морального потрясения, а заодно избавившись от позывов разложить и изнасиловать братца немедленно, старший Вудс смог кое-как обдумать всё, и даже сделать определённые выводы. Логическая цепочка была безумной, можно даже сказать сумасшедшей. Лью даже выгреб откуда-то тетрадь с конспектом по психологии, чтобы откопать ответ на волнующие его вопросы. В итоге всё сводилось к тому, что его вчерашний друг по организму, Ди Мао, и есть причина всех проблем. А это означает, что шлюшный китаец просто заморочил ему голову своей схожестью с Джеффом, и надо ещё раз с ним встретиться. И снова подружиться организмами. Чтобы убедиться, что всё - миф, туман, фикция. Денег должно хватить, всё же, не зря он столько копил. Вообще-то, Лью собирал средства на новый компьютер,и неплохо фрилансил переводами статей, но услуги секс-рабов далеко не дешёвые, да и не жалко потратить пару-тройку тысяч на час кувырканий в постели, если это поможет распутать клубок, в который свернулись его мозги.       Мэри Тиер была весьма удивлена, когда за её барную стойку присел один из вчерашних клиентов - едва достигших совершеннолетия студентов её мужа. Когда он потребовал выпить, женщина даже паспорт спрашивать не стала. Просто плеснула стольничек коньяка в пузатый бокал и поставила рядом блюдце с лимонными дольками. Вообще, эту традицию всего мира - заедать лимоном коньяк - она считала похабной, портящей удовольствие от напитка, но о вкусах,как говорится, не спорят.       - Где он? - весьма грубо вопросил студент, стукнув бокалом по столешнице. Взгляд его при этом был расфокусирован.       - Разобьёшь посуду - оплатишь тройную стоимость, - предупредила барменша, - и кто это - он?       - Ди Мао, китаец, я вчера его снимал.       Мэри пару секунд думала, о чём говорит этот не вполне адекватный парень, прежде чем вспомнила, что вчера именно он снял самого популярного трансвестита и провёл в его объятиях аж три часа. Ди Мао - псевдоним данного секс-работника, и, соответственно, его парнишка и ищет. Второго раунда хочет?       - Выходной у него. Работает сутки через сутки ночными сменами. Завтра приходи.       Парень заметно скуксился и попросил долива. Ну, он совершеннолетний, к тому же, хозяин барин. Пока платит, можно наливать. Единственное, что её немного смутило - время, в которое клиент решил надраться. Рихард упоминал, что у курса, на котором это создание учится, ежедневно четыре-пять пар, а сейчас слишком рано, эти самые пары ещё не кончились. Прогуливать этот студент не стал бы - муженёк также упомянул, что именно это беспёрое чудо является старостой с идеальной репутацией, и за эту самую репутацию печётся. Быть на больничном он не может - сидел бы дома. Значит, психолог-консультант его отпустил домой.       - Ещё, - потребовал парень, отдёрнув свой полосатый шарф. Мэри снова наполнила стеклянную ёмкость, завинтила бутылку и отошла в подсобку. Спустя несколько секунд она уже держала около уха смартфон с потрескавшимся экраном.       - Ja, meine lieben, - ответили на том конце мобильного соединения, - ты сгораешь от желания и жаждешь видеть моё великолепное лицо?       - Единственное, чего я жажду, Тиер, это хорошенько тебе по ушам надавать. Грязной шваброй.       - Та-ак, - протянул мужчина, - ну и где я снова накосячил, что ваше величество изволит быть недовольными мной?       - Может быть, ты объяснишь мне, какого хрена твой такой прекрасный идеальный староста, вчера снявший мужика в платье, сегодня сидит у меня за стойкой и хлещет коньяк как лошадь? Что это в вашем клоповьем университете происходит?       На том конце что-то упало, послышалась ругань Рихарда,а после психиатр ярко, в красках и не стесняясь в выражениях поведал своей жене, что именно он сделает с этим полосатым геем, когда до него доберётся. И клятвенно пообещал выехать сию же минуту.       На рабочем месте бывшая Айден отсутствовала от силы минут десять. За это время пацан успел прикончить всю бутылку и даже выложить на стойку деньги за выпитое. Подложив руки под голову, студент мирно спал.       Вопреки обещаниям, Рихард прибыл только через два часа, злой как чёрт. Людей в баре было мало, как и всегда, а у женщины закончилась смена, поэтому студента они тащили вместе. Каким образом грузить спящую тушу на мотоцикл - вопрос ещё тот. Кстати, от цепкого взгляда женщины не укрылось добавление в дизайне стального коня в виде нецензурной надписи. В итоге, кое-как проблема была решена.       Льюис проснулся глубокой ночью. У него болела голова и было сухо во рту, а в остальном, всё не так уж плохо. Не считая того, что последнее, что он помнит - бутылка коньяка в чайна-тауне, в баре Делаке. Под спиной и задницей что-то мягкое, похожее на кровать. Изучив местность руками, Вудс понял, что лежит на диване. И этот диван ему незнаком. Ровно как и помещение, в котором он находится. Пахло мятой и сигаретным дымом. Мать честная, где это он?       прижав к многострадальной голове одну ладонь, Лью стёк на пол, осторожно встал и, держась за стеночку, ориентируясь в сумерках лишь при помощи света от фонаря, проникающего с улицы в окно, пошёл в другие комнаты, выяснять, куда его жизнь занесла. А жизнь занесла его в освещённый коридор, достаточно широкий, со шкафом вдоль стены, подставкой для обуви и различными вещами, сваленными вдоль всё тех же стен. Среди хлама была и бейсбольная бита, и стопки каких-то журналов, и даже детали чего-то из автомобильной начинки. И стены в нежно-зелёных обоях. Неужели Лью к кому-то домой поехал и провёл время весьма весело? Как знал, что не надо пить, а всё равно целую бутылку выжрал...       - Заблудился? - обратились к нему откуда-то сбоку, - и Льюис аж подпрыгнул, что отозвалось нещадным звоном в его больной похмельем голове. В дверном проёме, обмотав вокруг талии полосатое полотенца, привалившись к косяку, стоял мокрый Рихард. Из помещения за его спиной - очевидно, ванной комнаты - вырывались клубы пара. Намокшие волосы психиатра казались длиннее, чем в сухом виде, и спереди свисали аж ниже ключиц. С вишнёво-фиолетовых прядей ручейками стекала вода, настолько здорово подчёркивая тренированность тела, что не будь Лью по уши влюблён в своего брата и смущён китайцем Ди Мао, определённо бы заинтересовался преподавателем в определённом смысле.       - Что вылупился, марш на кухню, - Тиер пальцем указал на дверь в конце коридора. Лью даже не подумал о том, чтобы возразить, просто зашевелил ногами в нужном направлении. За дверью обнаружилась сама обычная кухня, каких до чёрта в ступе во всём мире. Стандартный дизайн в стиле модерн, стандартная кремово-чёрная гамма, стандартные занавески в цветочек. Не то что бы Льюис об этом когда-то думал, но он был уверен, что жилище ненормального учителя должно быть каким-то притоном психоделики с отголосками семидесятых и панк-рока, а никак не ламповым уютным почти семейным гнёздышком. Среди всего этого типичного великолепия за столом сидела женщина, которую без китайского макияжа и китайской одежды Лью даже сразу не узнал. Сейчас, в мужской рубашке и драных джинсах, собрав волосы в хвост на затылке, Мэри Тиер выглядела менее устрашающе. Без кучи белой штукатурки и ярко-красных теней её лицо, оказывается, имело куда более мягкие черты, чем казалось в баре, да и вообще, в таком виде она выглядела в разы женственнее. Вот уж чудеса одежды - в китайской униформе и китайской же раскраске она выглядела как стереотип о трансвеститах, а то и вовсе как гермафродит. Женщина неторопливо попивала из кружки мятный, судя по запаху, чай.       - Садись, позорище, - к пустому стулу была пододвинута чашка с чаем. На блюдце гордо белели две таблетки. Льюис кивнул и приземлил задницу на стул, с благодарностью принимая напиток. После нескольких глотков стало полегче, отступила похмельная тошнота, а после принятия таблеток и голова прошла.       - Мистер Вудс, потрудитесь объяснить, - наигранно строгим голосом произнёс Рихард, уже сухой и одетый, заходя в кухню, - какого чёрта вы пользуетесь не очень-то адекватными правилами нашего университета, чтобы напиться до свинского состояния?       - Совершеннолетний, имею право, - буркнул Лью в чашку, не поднимая глаз. Ему и так стыдно, так сейчас чёртов психиатр ещё и капать ему этим на мозги будет.       - Да, ты совершеннолетний, но пока ты учишься, ответственность за всё, что с тобой в учебное время происходит,лежит на учителях. А ты попёрся в китайский квартал. Самое злачное место во всём городе, где тебе запросто по затылку дадут и продадут на органы.       - Ну не дали же. Чего ты так бесишься?       - Да потому что если бы всё-таки дали, то виноватым был бы я, это же я тебя с занятий отпустил. А мне оно надо - по судам таскаться и родителя твоим доказывать, что я не верблюд, а потом ещё и штраф платить, лишиться лицензии, а то и вовсе за решётку сесть.       - А то ты в тюрьме не сидел, - тихо пробормотала Мэри, но Лью всё равно услышал. Впрочем, это не его дело, лезть в чужие шкафы и искать там скелеты он не собирался.       - Ну извини. Мне надо было кое с чем разобраться.       - И с чем же?       - Сам догадайся, F63.9*       Дальше объяснения стали не нужными. Тиер же взрослый, и воде даже умный. Понял всё. А его жена всё это время исправно изображала герань в цветочном горшке, мол, её тут нет, и её всё это вообще не касается. Мудрая женщина, оказывается. Впрочем, большинство женщин куда умнее, чем стараются показаться. Хитрые создания.       Естественно, в такую позднюю пору домой его не пустили. Оставили ночевать на диване - том самом, на котором он очнулся. И думать над своим поведением. А думать было над чем. Вспомнился разговор полугодовой давности, когда Рихард уговаривал всю их компанию пить поменьше. Они ещё не были совершеннолетними, но при этом Брайан и Тоби особенно рвались к выпивке. Тим и Рих старались удержать компанию, ссылаясь на то, что нехорошо пить при трезвом, которому пить нельзя. роль трезвого досталась Лью с отсылками на его болезнь, мол, куда с лекарствами алкоголь мешать. Тоби упорно не соглашался с аргументами, утверждая, что от пары стаканов ничего не будет.       - Мы не знаем, какова его норма. И какова будет его реакция на спиртное, - увещевал тогда Тиер.       - Да что с ним будет, спать ляжет. Ну, может, побуянит чутка, пару песен споёт, - не сдавался Роджерс.       - И опозорит наш университет на ближайший год.       - Не опозорит, это же Лью.       - Он может в состоянии опьянения натворить небывалых глупостей.       - Это. Льюис. Вудс. Образец морали всей нашей высшеобразовательной дыры.       - нельзя так уверенно говорит о том, чего не знаешь. Никогда нельзя предсказать, в какой момент самому тихому тихоне взбредёт в голову пробежаться голышом вокруг белого дома, оседлав флаг Франции и с воплем "слава Путину, коммунизм в массы!".       - Ты точно о Лью говоришь?       Вот тебе и пробежался перед белым домом. Никаких безумств, просто заснул за барной стойкой, а ведь мог крупно при этом подставить товарища, не раз выручавшего его из разных передряг. В общем, Льюису было не по себе от своей собственной выходки.       Городок Висконсин - место немного доисторическое, несколько новостроек в центре резко контрастируют с общим фоном из кварталов с частными домиками. Такое милое, типично американское поселение времён коллонизации. И даже кое-где сохранились как исторические памятники отголоски времён расовой сегрегации - например, раньше два входа в здание были, оставили таблички "для белых" и "для цветных". И вот, в нескольких кварталах от места льюисового самобичевания, в доме Вудсов на Вечнозелёной улице, закрывшись в своей комнате, Джеффри Вудс старательно выводил своим размашистым почерком слова в потрёпанной толстой тетрадке. "13.11 Кажется, моя жизнь переворачивается с ног на голову. Все мои шаблоны трещат по швам, никакими нитками не сшить. А виноват во всём Лью. Я уже писал о нём, это мой брат. Оказывается, всё совсем не так, как я привык думать."