Все ради тебя

Дождь лупил, что есть силы. Штормовой ветер со свистом бил в лицо, забираясь ледяными когтями за шиворот. Андерс стиснул зубы от холода и плотнее укутался в промокший плащ, не сбавляя шага. Задерживаться было нельзя: они и так двигались непростительно медленно. Караван продирался через лес. Деревья жалобно поскрипывали; их корни, словно живые, сплетались под ногами, норовя схватить и утащить под землю: под склизкую, хлюпающую массу, разбухшую от влаги. Приходилось внимательно смотреть под ноги. Все устали и замерзли. Мрак ночи, терзаемый ослепительными вспышками молний, едва ли позволял увидеть что-то кроме очертаний идущих рядом людей и древесных стволов. В такой темени идти быстро было просто невозможно. Повозки с пресной водой и провиантом замедляли еще больше. Но без них беглые рабы были бы вынуждены страдать от жажды и голода несколько дней, прежде чем Изабелла смогла бы найти безопасное место и пристать к берегу. Гаррет этого не допустит. «Все самое сложное еще впереди», — напомнил себе Андерс. Огляделся по сторонам, проверяя, все ли в порядке. Его боевая группа, состоящая из двух десятков воинов и нескольких магов, молча шагала рядом. Они шли последними, замыкая колонну. В случае опасности они должны были защитить караван от атаки сзади и прикрыть отход. Иногда людская вереница останавливалась. Ненадолго, на пару минут — Хоук сверялся с сигналом Изабеллы, чтобы не заблудиться в темноте — после чего они брели дальше, чавкая грязью и вздрагивая от холодных порывов ветра. Вскоре лес расступился. Впереди открылось неприветливое скалистое побережье, залитое бледным светом молний; оно встретило беглецов и их защитников гневным ревом шторма. Где-то в отдалении сердито кипело море. Там, потерявшись во тьме горизонта, их ждал корабль. Должен был ждать. Караван остановился на самой границе леса. Некоторые, растерявшись, даже налетели на спины идущих впереди. Прошла минута. Две. Пять. Андерс начал серьезно беспокоиться. В отличие от остальных, он знал намного больше, и ожидание мучило его хуже любой пытки. — Что случилось? — До сих пор стоим? — Почему мы не идем? — отовсюду слышались встревоженные перешептывания. Целитель вскинул голову, прислушиваясь. В голове каравана явно что-то происходило. То, что звуков сражения было не слышно, немного обнадеживало. Может, Хоук просто пытался рассмотреть побережье? Он не хотел покидать свою группу, но когда настороженные шепотки перешли в откровенно испуганные, Андерс подозвал к себе ближайшего Капюшона. — Оставайтесь здесь и защищайте тыл. Я узнаю, что случилось, — сам не свой от тревоги, он бросился вперед чуть ли не бегом. Под ногами хлюпала грязь. Прежде, чем добраться до начала вереницы, он несколько раз налетел на других заговорщиков: их черные плащи терялись под завесой дождя. К счастью, все было мирно. Только боевая группа Хоука потерянно озиралась по сторонам, выискивая возможную опасность. На открытом пространстве караван был легкой мишенью, и бойцы напряженно вглядывались в темноту, ища признаки засады. Самого Гаррета не было видно. — Где он? — Андерс тронул за предплечье кого-то из Капюшонов. — Старший? Там, — заговорщик указал куда-то вперед, на темную громаду скалистого уступа. На его вершине едва угадывалась черная фигура, — высматривает сигнал. Что-то долго на этот раз. — Может, сигнал пропал? — Может. Целитель нахмурился. Он знал, что во время вылазок Хоук не расставался с подзорной трубой, но в такую погоду, когда видимость была почти нулевая, потерять крошечный огонек было очень легко. Вдобавок, с кораблем могло что-то случиться. Предчувствие беды неприятным холодком расползлось по телу. Придерживая мокрый капюшон, Андерс направился к скале. Ветер бросал в его сторону обрывки разговора между заговорщиками: — Старший? Почему Старший? — Потому что он командует, дубина. — Почему именно он? — Новички… все вам надо объяснять по сто раз. Он сильный маг, и как говорят, из благор… — Эй!!! Вы двое! Хватит трепать языками, глядите в оба! — прервал их кто-то. Изрезанный ветром валун был скользким от дождя. Острые кромки больно впивались в руки. Андерс вообще не представлял, как Хоук взобрался наверх, и в сердцах клял друга всеми демонами из Тени. Чертов Хоук. В это мгновение он почти ненавидел его. За то, что оставил в хвосте каравана. За то, что снова не позволил идти впереди, лишая возможности принять на себя возможный удар из засады. За то, что беспокоился о нем больше, чем целитель того заслуживал. Андерс пыхтел, скользя ладонями по острому камню. И вдруг с иронией осознал, что эти трепыхания очень похожи на их с Хоуком отношения. Он хватался за любую возможность подставить плечо, быть полезным, стать хотя бы вполовину таким же вдохновляющим и надежным, каким был для него Защитник. Он хотел принять на себя удар и, выдержав, показать, что достоин быть рядом. Острый край камня пропорол перчатку. Андерс раздраженно зашипел и, мысленно обругав себя за рассеянность, полез дальше. Андерс понимал, что хочет невозможного, что пора сдаться и смириться. Хоук был неприступен, как эта самая проклятая скала. Далек и недосягаем. Но целитель не мог опустить руки: ему мешал настойчивый голос Справедливости. Дух считал, что за свои невзгоды Андерс заслужил кого-то, похожего на Гаррета. Понимающего, чуткого, сильного и духовно, и физически. Того, кто никогда не предаст, не повернется спиной в час нужды. Например, самого Гаррета. Он и правда никогда не отворачивался, когда Андерсу нужна была помощь. Поддерживал, помогал и, как мог, защищал. Самое страшное, что его забота была искренней. Гаррет действительно дорожил им и любил — как друга. Как друга — и только. «Он выбрал Фенриса. Не меня, а эту мрачную ушастую бестолочь. Но… почему я до сих пор иду за ним?» — с горечью подумал Андерс, взобравшись наконец на вершину скалы. В лицо с удвоенной силой ударил мокрый ветер. Он чуть не сорвал капюшон с головы. На фоне смолянисто-черного неба вырисовывалась фигура еще чернее: широкоплечая, статная. Кажется, штормовые порывы не могли пошатнуть ее, сколько бы они не старались, свистя и воя от натуги. Андерс помедлил, задумавшись. И понял: если бы эта черная фигура вдруг сорвалась вниз, — прямо сейчас, в эту самую секунду — а там, под ногами, была бы ужасная пропасть, бездонная, смертельная… Андерс бросился бы следом, не раздумывая. — У нас проблема. Целитель не сомневался, что Гаррет узнал его даже в безликом одеянии Черного Капюшона. — Какая? — Взгляни сам, — Хоук повернулся к нему, шаркнув сапогами по мокрому камню. Чужой голос неприятно резал слух, но жаловаться было непозволительной роскошью. Свойство маски искажать голос не раз спасало заговорщикам жизнь. Андерс взял протянутую ему подзорную трубу. Поднеся к глазам, окинул окрестности быстрым взглядом и едва сдержал вздох облегчения. Сигнал корабля мигал, кажется, совсем рядом. До моря оставалось пару миль ходу, а там до спасательных шлюпок — рукой подать. — Сигнал есть. Изабелла все еще ждет нас. — Побережье. Посмотри внимательно. — Овраг? — после некоторой паузы уточнил Андерс. В блеске молний, которые освещали половину неба, целитель разглядел его. Овраг был гадким. Гаже некуда. Широкий, каменистый, с крутыми склонами, заваленными валунами, и таким ровным дном, будто его ножом из земли вырезали. Дно казалось просто созданным для передвижения: как людей, так и повозок. Особенно повозок. Их в караване было три. — Этот овраг и на карте мне не нравился, а теперь — и подавно, — сказал Хоук. Помолчал мгновение, а после добавил, — видишь деревья? Сбоку, правее. — Вижу, — отозвался целитель, пытаясь получше разглядеть местность в рваном свете молний. Капли дождя оседали на линзе, приходилось то и дело протирать ее мокрым рукавом. — Там между скалами есть проход. Обойдем овраг. Целитель мгновенно все понял. В этом был весь Хоук. Лидер, который думал обо всех и сразу; Андерс не мог быть уверенным в том, что на его месте сделал бы то же самое. — Думаешь, нас ждут? Ему показалось, что Гаррет усмехнулся. — На месте охотников я бы оставил в овраге огромную головку сыра. Ненавязчиво намекнул. — Засады может и не быть. — Может и не быть, — легко согласился Хоук. Слишком легко; его голос остался тверд, и целитель понял, что Защитник не верил в это. Он действительно ждал западни и, более того, был к ней готов. Об этом красноречиво говорило смутное ощущение магии, которая окутала мага и была готова в любой момент взорваться боевым заклятьем. Андерс снова поднес трубу к глазам. — Местность скалистая. Людям придется карабкаться по камням. И проход слишком узкий… Потеряем много времени. — Лучше я потеряю время, чем весь караван. — А как же повозки? Гаррет поколебался, но недолго. — Бросим. Если впереди все будет спокойно, вернемся за ними. Видимо, все было гораздо серьезнее, чем думал целитель: Хоук не принял бы такое решение без весомых причин. — Веди, — он протянул Гаррету небольшой цилиндрик подзорной трубы. Защитник почему-то не взял ее: помедлил, задержал взгляд на Андерсе. То ли колеблясь, то ли собираясь что-то сказать, то ли просто задумавшись — Андерс так и не понял. Зато почувствовал, как горячее чувство вспыхивает в груди. Может? .. …Хоук так ничего и не сказал. Коротко кивнул и, взяв трубу, прошелестел в темноте промокшим плащом — спрыгнул со скалы. Словно в смертельную черную бездну. Андерс прыгнул следом: чтобы снова идти в хвосте каравана. Но не для защиты беглецов, нет. Он будет идти там, чтобы прикрыть спину Защитника, ведущего всю колонну, словно единственный проблеск света в темноте. *** Ударила молния. На мгновение все побережье осветилось неестественно ярким белым светом. А потом одно из исполинских деревьев взорвалось снопом искр. Его могучий ствол треснул, подломился, и начал угрожающе медленно заваливаться в сторону прохода между скал. Земля содрогнулась. Поваленное дерево с утробным гулом столкнулось со скалами; камни брызнули в стороны, словно капли воды. Люди в ужасе закричали, заплакали дети, кто-то стал громко молиться. Громовой раскат на секунду перекрыл собой весь шум каравана и ошеломляющий грохот шторма. Проход был завален обломками. «Надо же. А я уже начал беспокоиться, что все идет слишком гладко» — успел подумать Хоук. На самом деле им повезло. Дерево могло упасть в тот момент, когда рядом проходил караван. О том, что было бы тогда, Гаррет предпочел не рассуждать. — Видно, сам Создатель не хочет, чтобы мы шли здесь! — крикнул один из Капюшонов, стремясь перекричать гром. — Кто-то правда этого хочет! Но не Создатель! — Гаррет едва услышал сам себя. Земля все еще гудела: так, словно вознамерилась расколоться прямо под ногами беглецов. Но не случилось. Вместо этого рядом с магом, колыхнув завесу дождя, вдруг возник Андерс. — Хоук, проход завален! Что будем делать? — Пойдем другим путем. — Овраг? Гаррет нахмурился и коротко кивнул. Ему с самого начала не хотелось вести караван на это скалистое побережье, но обстоятельства сложились не в его пользу. — У меня есть план. Просто так они не сдадутся. Даже если охотники за рабами их все-таки выследили, даже если впереди засада, он не позволит забрать бывших невольников и выставить их на торги. И уж тем более он не отдаст им маленькую эльфийку-провидицу. Ее присутствие немного успокаивало — девочка ведь пошла с караваном, а значит, верила. Увидела, что у них есть шанс. *** Тевинтерцы любили все темное. Темная магия. Темное вино. Темная сталь. В одежде, в искусстве, строительстве, даже в их юморе преобладали черные цвета. Да. Это нельзя было назвать иначе, как черным юмором. Потому что на дне оврага и правда обнаружилась головка сыра. Большая, непростительно-желтая в блеске молний. Издевательская. Хоук в сердцах пнул ее. — Засада!!! Не успел он прокричать это, как перед лицом метнулась тень. Арбалетный болт звякнул о сталь его наплечника и, отскочив, упал куда-то под ноги. Темноту ночи прошили другие свистящие тени. Арбалетчики целились не в рабов, которых хотели поймать, а в Капюшонов. Живой товар не должен был пострадать. А вот про сохранность их спасителей речь не шла. Маги-заговорщики успели поставить волшебные щиты, удачливые воины — пригнуться. А кто-то не успел. Гаррет понял это по вскрикам и гадкому звуку разрываемой плоти. — Бегом! — прокричал он. Караван был готов и среагировал мгновенно. Капюшоны и беглые рабы — все одной стройной вереницей — метнулись вперед, к подъему оврага, к спасению. Над их головами пели свою песню болты с отравленными наконечниками, перекрывая своим воем плач дождя. Но пели недолго. Залп утих; чтобы приладить новый снаряд, арбалетчику требовалось время. Это время Гаррет был намерен использовать, чтобы вывести караван из западни. Все озарилось колдовскими вспышками. Маги забрасывали края оврага боевыми заклинаниями, лучники-Капюшоны прямо на бегу посылали свои стрелы туда, откуда секунду назад летела смерть. Короткие вскрики говорили о том, что несколько стрел нашли цель. Гаррет, не раздумывая, наудачу послал несколько огненных шаров в темноту, но не позволил себе отвлекаться. Его задача состояла в другом. Как он и ожидал, выход из оврага был заблокирован отрядом охотников. Их клинки свирепо блестели в свете молний и магических огней. Тевинтерские охотники за рабами были опасными противниками. Опасными и смертоносными, но у мага не было времени осознавать, насколько. Он бежал впереди колонны — прямо на врагов. Тараном Хоук не являлся. У него даже не было щита, чтобы попытаться прорваться через недругов, но сейчас он был слишком зол, чтобы думать об этом. Зол, взбешен и совершенно неуправляем. Он что-то закричал: то ли страшное проклятие, то ли грязное ругательство. А потом на краю осознания сверкнуло боевое заклятье. Все произошло мгновенно. Пространство исказилось; стройный, кажется, нерушимый ряд охотников вдруг сжался в одну большую кучу из человеческих тел. Намагниченный воздух даже сдернул с огневых позиций несколько вражьих арбалетчиков, бросив их в ту же самую кучу. В следующую секунду ее накрыл огненный дождь. — Вперед! — заорал Гаррет. Его глаза под маской нестерпимо ярко пылали магией, как два лесных пожара. *** Андерс яростно отбивался. Ставил щиты, швырял «каменные кулаки» и притягивал молнии прямо с неба, выхватывая еще не выстрелившие разряды и направляя их на неприятелей. Те падали, как подкошенные, не успев даже приблизиться к магу. Он, как и все остальные, точно знал, что ему делать. Хоук предельно ясно изложил свой план, и Капюшоны четко следовали ему — все без исключения. Потому что против беспощадности тевинтерских охотников за рабами они могли поставить только свое единство. Послышался надрывный крик, и целитель понял, что Гаррету удалось прорвать окружение. Значит, беглецы бросились в темноту побережья. Прочь из скалистой западни, из проклятого оврага. Андерс разбрасывался заклятьями и знал, что боевая группа Хоука тоже побежит, чтобы прикрыть их на пути к кораблю. То, что треть его группы уже мертва, он тоже знал. Охотники напирали. Их уже не удавалось держать на расстоянии, и закипел ближний бой. Жестокий, кровопролитный, страшный в своем хаосе. Гремели боевые клики, смешиваясь с отзвуками грома. Шелест предсмертных хрипов терялся за звоном стали. Из темноты скалились мечи, обагренные кровью; магические вспышки озаряли перекошенные лица. У охотников тоже были свои маги. И они были явно сильнее, чем рабы-самоучки. Капюшоны дрались отчаянно, но уже не надеялись на победу. Они стояли насмерть, прикрывая беглых рабов. Пытаясь подороже продать свои жизни и выторговать немного времени. Андерс взмахнул посохом, сбивая с ног одного из охотников. Другого сразил молнией. Третьего обратил в камень. Вернее, в камень превратился уже бездыханный труп после того, как его пронзил острый конец чужого посоха. — Гаррет! — удивленно вскрикнул целитель. Он сделал крутой разворот, чтобы успеть оглушить тевинтерца, подобравшегося слишком близко, — почему ты здесь? Хоук должен был быть на другом конце поля боя. — Нас слишком мало! — он взмахнул рукой, и стихия, ответив на призыв, взорвалась смертоносным ледяным цветком. Капли дождя и те замерзли прямо в полете, — долго не выстоим! Морозные иглы пронзили сразу нескольких охотников, но этого было недостаточно. Капюшонов оставалось все меньше с каждой секундой. Черные плащи один за другим оседали на мокрые камни. Тиски сжимались вокруг двух магов и небольшой горстки воинов, которые еще могли сражаться. — Беги к кораблю! — Что? — Андерс выпустил из пальцев молнию. Она разделилась на несколько ветвистых электрических дуг, прошивая насквозь всех, кто был на ее пути. Кто-то пронзительно и страшно закричал. Запахло паленым. — Нет! Я не оставлю тебя! — Доведи караван до корабля! Все маги мертвы, ты нужен им! — Гаррет рычал, парируя атаки посохом. Отбрасывая от себя, оглушая, пробивая доспехи. Разрезая темноту вспышками магического пламени, сплетенного со льдом, — я прикрою! — Но ты же… — БЕГИЯСКАЗАЛ!!! — его голос смазался в один истовый выкрик. Хоук нацелился на выставленные щиты с эмблемой Империи. Заревело яростное колдовское пламя: сразу нескольких охотников отбросило от мага огненным потоком, который сорвался с его ладоней. На мгновение в овраге стало светло, как днем. «Он сумасшедший. Просто бешеный» — пораженно выдохнул Андерс. Охотники попятились. Они явно думали так же. Андерс не собирался бросать Хоука. Он даже не допускал мысли о том, что будет мчаться во тьме, пытаясь догнать и защитить караван, в то время как Гаррет погибает в западне. «Лучше умереть вместе с ним» — решил он. Но когда неведомая сила подцепила его за шиворот и бросила как раз в брешь между выставленными щитами, он понял, что Хоук не оставил ему выбора. Как всегда. *** — Сдавайся, изменник! Ты предстанешь перед судом Архонта. Выдай логово Черных капюшонов, и тебе подарят быструю смерть! Сдавайся! Гаррет сплюнул кровь. — А ты заставь меня, ублюдок. Или подойти страшно? — он оскалился кровавой улыбкой. Все прекрасно увидели этот оскал: маска давно слетела с лица Хоука. Разгневанный охотник с ревом бросился на мага: — Умри, тварь! Он не добежал всего каких-то несколько шагов. Напоролся грудью на ледяные копья, выросшие прямо из воздуха, да так и остался висеть на них. Безвольный, бездыханный, как марионетка, которая лишилась направляющей руки. Кольцо врагов дрогнуло и в ужасе отшатнулось от мага. Овраг полыхал. Его дно было усеяно трупами, обрывками огня и колючими цветами ледяных кристаллов — следами боевой магии. Дождь шипел, осыпаясь на негаснущее пламя, которое горело прямо на голых камнях. Кроваво-красный свет, порождаемый огнем, искривлялся в ледяных призмах, и оттого казалось, что сам воздух был пропитан кровью. — Есть еще желающие? Ну же, я не кусаюсь! Холодные капли барабанили по доспехам и щитам с яркими эмблемами, которые, словно непробиваемая стена, выстроились вокруг мага. Никто из охотников не издал ни звука. И не шелохнулся. — Славненько. Может, тогда выпьем чаю? «Если они бросятся все разом, я не смогу отбиться» — признался Хоук сам себе. Он уже довольно долго сдерживал эту свору убийц, вполне успешно отражая одиночные выпады. Ну, как успешно… Ладони под перчатками превратились, судя по ощущениям, в сплошное месиво, кровь из рассеченной брови заливала глаза. Из левой лопатки торчал арбалетный болт. Еще два поразили грудь; пользуясь передышкой, Гаррет обломал им древки. Хватит с него и тех красных мотыльков, что мелькали перед глазами и отвлекали от боя. Судя по онемению, которое предательским холодком расползалось по телу, ноги тоже были пробиты — не единожды — но проверять эту догадку магу не хотелось. Совсем не хотелось, ни капельки. «Я то ли отбивная, то ли подушка для иголок» Гаррету снова повезло: у арбалетчиков закончились снаряды. Иначе охотники не играли бы в эти страшные, смертельные кошки-мышки. Они по-прежнему не нападали, выставив щиты и напряженно следя за каждым движением, за каждым вздохом мага-самоубийцы. Этого демона в теле человека, который дрался, как одержимый, и который мог направить уже произнесенные заклинания магов против них самих. Боялись. Опасались сделать даже шаг в его направлении и стать еще одним мертвым телом, которые лежали у его ног. Но не могли оставить его в живых. Гаррет тоже не мог: они видели его лицо. Они должны были умереть. Все они. За то, что видели его. За то, что перебили почти всех Капюшонов, что вышли сегодня из логова. За рабыню со следами кандалов на руках, которая скрывает у себя в лачуге подземный ход. За избитых, замученных детей, которым нечего есть. За ясные голубые глаза эльфийки-провидицы. Выжила ли она в этой кровавой кутерьме? Сапоги противно хлюпали по лужам. Только почему-то под Хоуком эти лужи были сплошь красными. Неужели это с него натекло столько крови? Разбитая маска жалобно хрустела под ногами, там же валялись несколько пустых пузырьков из-под лириума. Маны оставалось хорошо если на пару-тройку заклинаний, а после этого можно было бросаться грудью на щиты и умирать. Гаррет одернул себя. Умирать? Вот еще! Он хотел еще задержаться на этом свете. Собрать всех друзей в кабаке, устроить общемировую пьянку. Рассказать Варрику, в какую безнадежную передрягу вляпался, выиграть в карты у Изабеллы (наконец-то!). Пожать руку Авелин, улыбнуться Мерриль. Прочесть-таки манифест Андерса от начала до конца, как и обещал. Повидать Карвера после стольких-то лет. Обнять Фенриса. Обнять так сильно, чтобы кости затрещали. И убить Данариуса. Сжечь Минратос. Вырезать всю магистерскую верхушку Империи с Архонтом в придачу, раздери их Мор. Развалить Тевинтер по кусочкам, да так, чтобы камня на камне не осталось; чтобы все рассыпалось в такую мелкую пыль, что даже сам Создатель не соберет. Хоук ощутил, как в висках закипает волна гнева. Он вскинул было посох, но пошатнулся, внезапно потеряв опору. Несмотря на то, что овраг был ярко освещен ошметками заклинаний, в глазах у Защитника было темно. И с каждым ударом сердца становилось все темнее: жизнь по капле покидала его, вытекая из открытых ран. Гром доносился до него словно через слой плотной ткани. Он потерял слишком много крови. Ноги еще держали его, но совсем скоро они подогнутся, а если это произойдет, Гаррет уже не сможет подняться. Успел ли Андерс? Спасся ли караван — или угодил в еще одну засаду? Хоук знал одно: ни в коем случае, не при каких обстоятельствах нельзя, чтобы тевинтерские охотники вышли из оврага. Даже если беглецы добрались до берега, им нужно время, чтобы переправиться на корабль. Он собирался дать им это время. «А мне еще не нравились эти каменистые склоны» Сделать это оказалось неожиданно легко. Мысленно проговорить про себя тайные слова — теперь уже не слова, а намерения. Подумать. Потянуться разумом внутрь себя; зачерпнуть полные ладони яростной, клокочущей магии, выдирая последние ее крохи, и выплеснуть их в материальный мир. Вызвать оползень. Пространство исказилось. Хрупнуло, треснуло, словно где-то в механизме мироздания сломалась шестеренка. Наверное, охотники даже не поняли, что случилось. Земля задрожала, послышался чудовищный скрежет — и склоны оврага осыпались стремительной каменной лавиной. Сверкающие клинки и щиты с яркими эмблемами, остывающие трупы и еще теплые тела под доспехами, бряцающая сталь и наполненные ужасом крики: все это оказалось погребено под камнями и присыпано пылью. У Гаррета не осталось маны, чтобы поставить магический шит. Прости, Фенрис.