Диалоги и разговоры

- Ты что, сердишься на меня? – спросил Илья, присаживаясь на кресло рядом с омегой. - С чего ты взял? – Соло вскинул бровь, но от иллюминатора не отвернулся. - Ты молчишь, - словно бы обвинил его Курякин. – Я же чувствую, что с тобой что-то не так. - А больше ты ничего не чувствуешь? – язвительно процедил тот. - Ну, может, ты все же сам скажешь? – заёрничал русский. - А ты догадайся! – гневно воскликнул он, складывая руки на груди. - Это из-за того, что я тебя за руку взял? – смешно скривился альфа. - Да ты облапал меня при всех! – обвинил его Соло. - Ничего подобного! Я помогал! – и обида в его голосе была почти непритворной. - Я об этом не просил! – заявил он гордо. - Еще бы я ждал, когда ты изволишь попросить! – и Илья отзеркалил его жест. - Ты же омега! - А еще громче не можешь покричать?! – взвился Наполеон. - Зачем? – сыграл он в дурачка. - Болван, - буркнул американец и отвернулся орбатно. - Ладно-ладно, прости! – улыбнулся вдруг альфа. – Я расшевелить тебя хотел – ты какой-то грустный. - А как, по-твоему, я должен себя чувствовать? – ругаться почему-то расхотелось моментально. - Не знаю, - честно ответил тот. – Никто ведь все равно внимания не обратил. - Какой же ты… Курякин! – взорвался Соло, мгновенно забыв, что не хочет ссоры. – Замолчи лучше! И уйди! Спорить Илья не стал – если беременный омега говорит таким тоном, то проще подчиниться. Но с другой стороны – русские не бегут от сложностей! Значит, нужно сменить тактику. - Что это? – Наполеон уставился на стакан. - Сок. Яблочный, - и улыбнулся самой милой улыбкой, на которую был способен. - Зачем? – совершенно искренне удивился он. - Ну, наверное, чтобы пить, - не удержался альфа от шпильки. - Большевик! – зашипел Соло. - Ковбой! – передразнил его Илья. – Можно я тебе кое-что скажу? - Рискни, - опасно оскалился тот, ожидая еще одной порции иронии. - Ты мне очень нравишься, - начал альфа, демонстративно не замечая поперхнувшегося американца. – И я прошу у тебя прощения, что заявил на тебя права без твоего позволения. Я, честно, хотел подождать, пока мы не прилетим в Москву, но ситуация эта… А я… - Постой-ка, ты говоришь, что хотел предложить мне… связь? – не поверил омега. - Да, - кивнул Илья, открыто улыбаясь. – Ты – особенный. Если бы ты только мог видеть себя моими глазами. - Меня до чертиков пугают перемены в тебе, - серьезно признался Соло, потихоньку переводя дух. - Это правило «двух папок», - хмыкнул Курякин. – Хочешь – расскажу. - Хочу, - кивнул омега, собираясь с мыслями и радуясь нежданной отсрочке. - Перед заданием нам выдают две папки, - увлеченно начал тот. – Папка № 1 описывает характер, который агент должен показать, включая все сопутствующие характеристики – жесты, походка, набор реакций, предпочтения в еде и одежде. Проще говоря, в этой папке описана личность, которую нужно изобразить. Папка № 2 – само задание. И исполнять его нужно, базируясь на первой папке. - И таким образом вас настоящих никто не знает, - закончил за него Соло. – Хороший ход, но слишком сложный. - Я привык – это как маски менять, - отмахнулся альфа, а затем немного печально добавил. – Я бы хотел, чтобы ты узнал меня настоящего. - Это было бы недурно, большевик, - хмыкнул Наполеон. - Время покажет, - и заставил себя отвернуться. - Да, время покажет. Ковбой, - и прикрыл глаза – лететь было еще долго. *** - Просыпайся, через десять минут сядем, - Илья слегка потряс Соло за плечо. - Уже, - кивнул тот, потирая лицо. А затем спросил немного невпопад. – О ком говорил Oleg? Что за личность во мне заинтересована? - Еще один секрет, - охотно отозвался русский. Он был заметно весел – видимо радовался возвращению домой. Счастливчик. – На самом деле мы всегда так говорим. Какие бы причины нас не сподвигли. Мол, мы знаем, что вы знаете, что мы знаем, что ЭТА ЛИЧНОСТЬ ЗАИНТЕРЕСОВАНА. - Кошмар. В смысле, как оригинально. Наверное, - протянул он, окончательно просыпаясь. – А ваше начальство не против вашего… самоуправства? - Еще один секрет, - довольно прошептал русский, ловя на себе яростный и возмущенный взгляд. – Один из самых главных. Нам, конечно, пропишут, но без последствий в виде расстрела. А все потому, что в КГБ – элиту – можно попасть в основном по знакомству. У нас не берут людей со стороны. Нужен поручитель. - Кошмар, - с чувством повторил тот. - Отчего? Подготовить можно почти любого, а вот каков человек на самом деле – скажут друзья. Или семья. - И ты тоже – по знакомству? – недоверчиво усмехнулся Наполеон. - А то! Конечно! Олег Сергеевич – друг моего отца. - Так его же вроде репрессировали, - припомнил Соло, а потом прикусил язык, хоть и было уже поздно. - Вроде - тут ты правильно сказал, - кивнул Илья, нисколько не расстроившись. – Это часть основной моей легенды. А так – все с моей семьей в порядке. - Это хорошо, - помолчал он и добавил. – А вот у меня никого не осталось. - Если бы остались – мы бы помогли их к нам вытащить, - пообещал альфа. - Правда? – он не поверил, потому что так никто не делает! - Да как свет свят! Вон у Германа жену с сыном выдернули. Есть еще Андрэ – у того сестра была, тоже забрали. - Однако, - только и смог сказать Соло. – И куда мы после посадки? - Сначала ко мне, - ответил Курякин, но заметив колкий взгляд напарника, добавил. – Не смотри так – убьешь взглядом. Придешь в себя немного – и в контору двинем. - А дальше? - Ну, тут варианты – либо в общагу, что конечно маловероятно – из-за твоего… состояния, либо у меня останешься. Как и всех, тебя поставят на очередь на квартиру, - Наполеон кивнул, будто все понял. - А ты? – надо же было что-то спросить? - Наверное, съезжу к родителям – давно у них не был. Да не беспокойся ты – навязываться не стану. Хотя и очень хочется. Здесь только ты решаешь. - Что, большевик, будешь меня ждать? – ехидно протянул тот. - Буду, - Илья словно бы и не заметил иронии. - Сумасшедший альфа, - буркнул Наполеон, немного смутившись. Непривычно было не скрывать свой статус, и при всем при этом не слышать презрения в голосе альфы вперемешку с сальными шуточками. Получается, его мнение, действительно важно. Раз в кои-то веки Наполеон Соло не боялся остаться с альфой наедине – без оружия. Он уже и забыл, как чертовски приятно быть собой. И что-то внутри него распрямлялось потихоньку – пока незаметное, но уже набирающее силу. А самолет тем временем приземлился.