Не вмешиваться

«Мерлин всемогущий, когда же я успел дойти до финальной стадии безумия?» — спросил себя Северус, краем глаза следя за профессором Ридом. Снейп уже три дня как признал, что этот человек стал для него особенным, но все никак не мог смириться с появившейся привычкой наблюдать. А профессор вроде бы не соображал, что творит, когда по привычке массировал голову или закатывал рукава, обнажая красивые запястья. Это была не любовь. Не то чтобы Северус многое понимал в любовных делах, но он практически был уверен, что его любование и чисто эстетическое наслаждение профессором Ридом не имеет ничего общего с физическим влечением. Что касается эмоций… Нейтан Рид стал одним из тех немногих людей, которым Снейп хотел улыбаться. Он был надежным, всегда умудрялся оказаться рядом в трудной ситуации, не осуждал, не навязывался, умел поднять настроение — идеальный человек. Северус отвлекал себя, вспоминая рецепты отворотных зелий, потому что постоянно пялиться на другого человека — это уже подозрительно. Но что поделать, если профессор Рид стал его кумиром? Гордый и самолюбивый слизеринец всегда считал поклонение другому человеку недостойным занятием, а тут… И ладно бы этот человек был гением, так нет же, обычный преподаватель. Единственным, в чем он намного опережал Северуса была способность сходиться с другими людьми, но для Снейпа это было мелочью. Потому он и «диагностировал» у себя влюбленность. Ничем иным это наваждение объяснить было невозможно. Гарри вздохнул и распустил волосы, помотав головой, чтобы они свободно рассыпались по плечам. Он ослабил узел шейного платка, но легче не стало. Профессор Рид подошел к окну и чуть приоткрыл его, вдохнув морозный воздух, чтобы в голове хоть немного прояснилось. Не смотреть. Его новым правилом стало не смотреть лишний раз на Северуса Снейпа. Хотелось дать себе волю, чтобы в омут с головой, чтобы впустить его в себя и оставить навеки… Никогда Гарри не думал, что Снейп сможет так его зажечь. Болезненное чувство вины, смешанное теперь с искренним восторгом, дало результат, который вряд ли смог бы предсказать даже гениальный зельевар. Голова нещадно горела. Профессор Рид прижался лбом к холодному стеклу. Хотелось зачерпнуть с подоконника снег и прижать к пылающей коже — ребята, писавшие контрольную, вряд ли заметили бы. Внезапно кто-то дернул раму, открывая окно чуть больше. Северус высунул голову наружу и жадно вздохнул. — Надо будет хорошенько проверить после урока, — пробормотал Гарри, рассматривая бледного Северуса, застывшего в десяти сантиметрах от него с чуть приоткрытым ртом и широко распахнутыми глазами. — Мистер Снейп, вам нехорошо? — с тревогой спросил профессор Рид и приложил ладонь ко лбу Снейпа. Лоб был прохладным. — Просто в классе душно. Пойду я дописывать контрольную, — тихо ответил парень и вернулся к своей парте. На него никто не обратил внимания. Контрольную написать не так-то просто, а отвлекаться на всяких там слизеринских самодуров уж точно не стоит. «Хм, ну вот, кажется, я в очередной раз ему чем-то не угодил», — с грустью подумал Гарри. Он сел за свой стол и открыл книгу, которая занимала его уже три дня. Это был не учебник, не научный трактат, не энциклопедия, а самый обычный сборник сказок. Не тот, который Дамблдор завещал Гермионе, а намного менее известный, но от этого не менее интересный. Читая сказки, можно было забыть о поисках ответа и обо всем другом, погружаясь в историю. «В одной стране жила-была королева и полюбила она ворона. Родился на свет маленький Принц, темноволосый и черноглазый, и был король в гневе и решил он изгнать Принца. Скитался по миру Принц, сын ворона, не любимый никем…» Гарри задумчиво посмотрел на последнюю парту. Принц-полукровка. Тот, кто когда-то ненамеренно заманил его своими остроумными фразами в ловушку. Ох, он и правда оказался очень интересной личностью — подумать только! — пойти ночью в Запретный лес, чтобы подстричь кентавра. «Жаль, что я уже никогда не узнаю, что из тебя выросло, Северус», — с горечью подумал Гарри. Действительно, что он знал о Снейпе, не считая пары воспоминаний? Ни-че-го. Мог ли грозный профессор выкинуть что-нибудь эдакое? Мог. Он еще и не такое мог. Отправиться в Динский лес, чтобы передать меч. Закрыть собой от оборотня, который когда-то его чуть не убил. Водить за нос сильнейшего из Темных волшебников много лет подряд. Профессор Рид гордился своим учеником, даже если все это не было его заслугой, вот только… пришлось выйти из класса, чтобы переждать один из тех страшных приступов душевной боли, когда даже глаза самого стойкого и бесстрашного героя начинали слезиться. Парни не плачут. Гарри столько всего пережил и ни разу не позволил себе, разве что теми невыносимыми летними ночами между пятым и шестым курсом, после гибели Сириуса. Больше никогда — ни в детстве, когда обижали все вокруг, ни во время войны. А здесь, в прошлом, все рвалось наружу — не слезами, так мощными выбросами магии. Приходилось успокаивать себя, чтобы не прослыть слабаком и истериком или не разгромить кабинет, словно маленький ребенок, не умеющий контролировать магию. В помещение за классом, где хранились разные полезные вещи и приходил в себя профессор, деликатно постучались. — Да? — спросил Гарри, не оборачиваясь. — Пятнадцать минут прошло. Урок закончился, все уже успели списать контрольную и разойтись, — тихо сказал Северус, руша все надежды на то, что все в очередной раз обойдется. Раз пятнадцати минут не хватило, чтобы задушить в себе боль — дело скверно. Снейп медленно подошел к профессору Риду и оказался совсем близко. Сколько всего хотелось ему сказать! Нет, не ему даже — профессору Снейпу. О, Гарри спросил бы его, как держать себя в руках, когда все рушится и обваливается с каждым неосторожным вдохом. Он спросил бы, что делать, и куда себя такого деть. — У вас что-то случилось, — убежденно сказал Северус. — Нет, — Гарри помотал головой и понял, что это правда. С тех пор, как он оказался в семьдесят шестом, ничего страшного не случилось. Его убивали воспоминания четырехмесячной давности. Раз за разом. — Я знаю. Неважно, сколько времени прошло, это до сих пор не дает вам покоя. — Замолчи! — крикнул профессор Рид прежде чем внутри что-то успело окончательно сломаться от голоса этого мальчишки. Совсем не того голоса, но от этого не менее ранящего. Снейп отшатнулся и замер. — Простите, — убито прошептал Гарри.- Я не хотел. Вы ни в чем…вы… — Держите себя в руках! — приказал Снейп. Это, как ни странно, помогло. Профессор Рид смог задавить в себе ту волну, которая всякий раз поднималась в душе, стоило вспомнить Волдеморта. Ведь этот убийца еще ходит по земле и творит, что ему заблагорассудится. И ничего не сделать. — Ну успокойся…- уже менее уверенным голосом попросил Северус, наблюдая, как полки угрожающе зашатались. Он инстинктивно прикоснулся к напряженным плечам профессора, надеясь, что тот не размажет его по стенке. Как ни странно, это помогло, и буря начала угасать. Рида всего трясло, а Снейп растерянно гладил его по спине и не вообще не представлял, что делать дальше. — Благодарю, мистер Снейп. Простите меня, — с холодной вежливостью сказал Гарри, сохраняя непроницаемое лицо.- Простите за все, — Он говорил не со студентом, а с тем, другим. — Может, расскажете? Это был почти выброс, в вашем возрасте такие приступы — не норма. К тому же вы преподаете, вдруг это случится снова во время урока? — спросил хмурый Снейп и тут же растерял всю свою решимость.- Простите, возможно, именно мои вопросы провоцируют… — Нет, вы ни при чем, — профессор Рид обнял себя, будто ему было холодно, и продолжил.- Простите, Северус, я должен молчать об этом. Просто я потерял многих дорогих мне людей и случилось это не так давно, все не могу оправиться. Хотел бы я, чтобы вы никогда не знали, что это такое, но вы наверняка знаете. — Да, — Снейп посмотрел на него как-то слишком уж спокойно.- У меня мать умерла. После этого я и…- он поднял вверх руку с меткой.- Ну, вы поняли. Скажите, вы себя жалеете или их? — Что мне себя жалеть. Руки-ноги есть, лбом стены пробивать можно. А они… они все были прекрасными людьми, конечно. Просто там был один такой, особенный. Другие умирали, но были готовы, они жили и любили, а он вроде бы тоже был готов, но совершенно точно не успел пожить. У меня такое чувство, что ему не только жизнь — ему лично я не додал. Не оценил. Дураком был, не замечал ничего. Оказалось, это очень страшно — узнавать человека после его смерти. — Дураком вы и остались, — со вздохом сказал Северус.- Поверьте, мертвым нет никакого дела до ваших переживаний. Не знаю как вы, а я не хотел бы, чтобы после смерти кто-то так носился с воспоминаниями обо мне. Да никто и не станет. Сколько можно траур носить? «Всегда. Ты в тот раз сказал, что всегда», — подумал Гарри. — Спасибо, Северус. Вы знаете, я бы вас все равно запомнил, — вслух сказал он, дивясь, как это Снейпу удалось задеть в его душе нужную струну и подарить покой хотя бы на время. — Ну, что поделать, раз уж я такой незабываемый, — Снейп окинул его цепким взглядом.- Впрочем, я бы вас тоже вряд ли смог забыть. — Давайте встретимся здесь лет через пятнадцать, вы меня даже не узнаете, — возразил Гарри.- Как бы ни присматривались. Он тут же мысленно начал посыпать голову пеплом. Обещал же себе не позволять никаких намеков, никаких необдуманных выражений, знает ведь, что Снейп самый внимательный и понятливый из всех, ничего не пропускает мимо ушей. И снова не удержался. Но Северус только усмехнулся и помотал головой. Он машинально поправил книги, едва не упавшие с полки, идеально выровняв корешки. «Ты бы знал, что это такое. Каждая твоя новая черта. Эта аккуратность, эта наглость, эта пытливость ума — это все ты. И мне с этим — с тобой — целую жизнь прожить. Все же нашелся тот, кто станет носиться с воспоминаниями о тебе, вечный ты пессимист.» — Знаете, а забегайте на чай как-нибудь, если найдете время, — сказал Гарри. «Что я делаю? Мне еще домой возвращаться. Ты, конечно, выкинешь меня из головы — ты в этом мастер — а я никогда не умел очищать сознание. И если каким-то фантастическим образом мне удастся с тобой подружиться, тебе тоже будет больно. Не соглашайся. Не приходи.» — Может быть. Я вам еще перчатки не вернул, — смущенно сказал Снейп.- До свидания, мне нужно на Зелья. Северус ушел, а Гарри запер дверь. У него было минут пятнадцать прежде чем начнется следующая пара. Можно было выдохнуть. Он позволил себе выплеснуть все наружу, не обращая внимания на то, что оставленные на столе контрольные разлетелись по всему классу, а стекла в окнах опасно задребезжали. Выброс вышел не очень мощным, все-таки Снейп неплохо умел успокаивать, когда хотел. «Ты сказал бы, что я ничтожество. Продолжаю терзать себя ненужными сожалениями, хотя мне бы сейчас жить и радоваться. Сказал бы, что я уже сошел с ума, раз мысленно говорю с тобой. Мерлин, что мне делать? Я, кажется… даже мысленно не могу это произнести. А ты, конечно, никогда бы себе не позволил терять голову перед своим студентом. Я хотел бы спросить, что из моих стереотипов о тебе является правдой, потому что впервые усомнился в них, но спрашивать больше не у кого. Возможно, ты впервые в жизни не стал бы называть меня идиотом…» — в очередной раз Гарри мысленно обратился к Снейпу. Он понял, что окончательно пропал.