Пёс

В глубине своего сознания, где еще сохранились жалкие остатки здравого смысла, Оллард полностью соглашался с Хаганом. Все то, что он рассказал ему только что про Юргена, нисколько не противоречило тому впечатлению, которое сложилось у него о нем. Более того, это подтверждало самые смутные его догадки. Однако, эти кусочки личности Олларда были настолько малы и ничтожны, что их жалобный писк потонул в одном непреодолимом желании, которое овладевало им всякий раз, когда Юрген был рядом. - Вы не обо мне говорите? – тихо спросил Юрген, и Оллард обернулся, чтобы встретиться с его печальным мягким взглядом. Этот спокойный взгляд говорил ему о том, что он не будет отрицать ни слова из того, что здесь было сказано, ведь все это чистая правда. - Кажется, я просил Олларда переговорить со мной наедине. Я не понимаю, почему ты здесь, - холодно процедил Хаган. Юрген скользнул по нему быстрым безразличным взглядом, и вновь, с какой-то странной надеждой уставился на Олларда. - Что бы тебе не сказал про меня Хаган, я хотел бы добавить только одно: я ужасно одинок… Возможно, причина моего одиночества – я сам, и я не собираюсь оправдываться. В моем положении я могу только просить, и я прошу тебя: не оставляй меня наедине с моим отчаянием, помоги мне вынести эту тяжесть, хотя бы ненадолго… - Не слушай его, Оллард. Он пытается толкнуть тебя на ложный шаг, не дай ему обмануть себя! – перебил его Хаган. Юрген опять оглянулся на Хагана, но ничего не сказал, и вместо этого коснулся безвольно висящей руки Олларда и сжал ее в своих ладонях. - Ты можешь верить Хагану, а можешь внять моей просьбе, выбор за тобой. Я совсем не принуждаю тебя оставаться, но мне так плохо при мысли, что ты уйдешь, что я готов встать перед тобой на колени… Ты хочешь этого? Я могу сделать это прямо сейчас! – при этих словах лицо Юргена приняло решительное выражение, и он сделал движение вниз, как раз в тот момент, когда руки Олларда крепко ухватили его за плечи. - Не нужно, я останусь с тобой, - прошептал Оллард увлажнившимися туманными глазами, глядя в бледное красивое лицо перед собой. - Какой же ты идиот! – презрительно воскликнул Хаган, в безнадежном жесте закрывая ладонью лицо. Оллард не обращал на него внимания, он вообще едва ли мог вспомнить о том, что на этом балконе был кто-то кроме Юргена и его самого. Казалось, время остановилось. Обнявшись, они плыли сквозь какой-то темный туман, который наполнял душу и голову Олларда, и только голос Юргена вырвал его из этого забытья: - Пойдем внутрь. Здесь очень холодно. *** А дальше все происходило, как в каком-то сне… Хаган куда-то запропастился, и они с Юргеном вдвоем на кухне ужинали и пили чай. Все это время он общался с Оллардом как ни в чем не бывало, в милой и спокойной манере, хотя Оллард едва понимал что-либо из того, что он ему говорил. Его мысли были все в том же темном тумане, и он никак не мог сосредоточиться. В один момент Юрген спросил его: - Оллард, ты следишь за моими словами? Тот молча и тупо на него уставился, на лице его застыло выражение лица маленького мальчика, которого только что отругали. Он хотел бы следить, но не мог. С ним происходило нечто странное, возможно это отторгались последние остатки его личности, и он медленно приближался к блаженному состоянию животного, которое живет лишь одними инстинктами. - Ты выглядишь уставшим, тебе нездоровится? – спросил Юрген, и его слова звучали глухо, как будто бы воздух вокруг Олларда стал плотным как вата. Он не мог сказать, что ему нездоровится, как не мог сказать, что он устал, он вообще не мог ничего сказать – его губы одеревенели и не слушались его. - Пойдем, я уложу тебя в постель, тебе нужно отдохнуть, - пробормотал Юрген, и встал из-за стола, помогая Олларду подняться. Еле передвигая ноги и обрушивая значительную часть своего веса на хрупкого Юргена, парень доковылял до уже знакомой ему кушетки в гостиной и тяжело повалился на нее. Ржавые пружины жалобно заскрипели под ним. Юрген присел рядом, нежно поглаживая его по голове, запуская пальцы ему в волосы. Оллард успел кинуть последний взгляд на склоненное над ним лицо, прежде чем тяжелые как свинец веки опустились и закрыли свет. *** Этой ночью был сильный ветер. Он гудел в проводах, срывал листву с берез и виноградной лозы, жалобно завывал в оконных рамах, как брошенный хозяином пес… Оллард проснулся среди ночи весь в холодном поту, от необъяснимого ощущения, что здесь, совсем рядом с ним происходит нечто ужасное и отвратительное. Может быть, его разбудил острый запах чужого желания, а может сбивающееся хриплое дыхание Юргена, который с завязанными глазами, ртом и руками, абсолютно голый сидел у его ног. Парень резко вскочил на кровати и, не помня себя от ужаса (он еще не видел Юргена, но слышал как он напряженно и страшно сопит) стал шарить по стене в поисках выключателя. Вспышка света на мгновение ослепила его и, прищурившись, он только спустя некоторое время смог различить обнаженную фигуру своего любовника, который валялся прямо на полу у дивана, и беспомощно сучил ногами, извиваясь как слизняк. Его член, налившись кровью, стоял прямо, как мачта, выдавая его сильное возбуждение. - Юрген… - испуганно прошептал Оллард, садясь на диване и свешивая ноги на пол. Услышав его, Юрген сдавленно застонал и задергался, потом вдруг выгнулся дугой и упал на пол навзничь, дрожа как осиновый лист. Приглядевшись Оллард заметил, что из его задницы, как и в прошлый раз, торчит вибратор, который вероятно доставлял ему массу самых разнообразных ощущений. «Хаган», - с ненавистью и отвращением подумал Оллард. Он опять сделал это с ним, и хоть все это было наверняка по обоюдному согласию, это не умаляло поднимавшейся в нем неприязни к рыжему садисту. Быстро опустившись на колени, рядом с Юргеном, Оллард осторожно развязал темную повязку на его глазах и встретился с черным потерянным взглядом. Зрачки Юргена были расширены так сильно, что поглотили всю коричневую радужку. Оллард попытался снять с него кляп, но в эту же секунду раздался строгий голос Хагана: - На твоем месте я бы не стал этого делать. - Ты! – тут же вскинулся на него Оллард. – Зачем ты это сделал? Если вам нравится развлекаться подобным образом, совсем не обязательно втягивать в это меня! Ты притащил его сюда в таком виде специально, чтобы сделать мне больно?! Хаган тихо рассмеялся, и поднял руку, одним этим властным жестом прекращая словесный поток Олларда. - Ты сам втянул себя во всю эту грязь, Оллард. В том, что происходит, ты можешь винить только себя и свою собственную глупость. Я уже говорил тебе, что не в моих привычках подчинять бессознательных существ вроде тебя, так что я нисколько не виноват в твоем падении. И вообще по идее я давно уже должен был бросить, эту глупую затею спасти тебя. Это дело гиблое и не благодарное, учитывая то, что у тебя ума как у австралопитека и ты все еще продолжаешь считать меня своим личным врагом. Но, тем не менее, я даю тебе еще один шанс… С этими словами он сделал несколько шагов к Олларду, и тот инстинктивно подался назад, но Хаган не собирался ничего делать ни с ним, ни со связанным Юргеном, который блуждающим в тумане, рассредоточенным взглядом смотрел вокруг себя. - Посмотри на него, - произнес Хаган, указывая на беспомощного Юргена у своих ног. – Это конченый мазохист, существо, которое жаждет находиться в чьем-либо полном подчинении. Я дал ему одно очень интересное вещество, и не смотри на меня так, ты наверное не в курсе, что он в течение всего времени, что ты был здесь, подсыпал тебе всякую дрянь в чай и в еду… Но не в этом дело. Теперь, он как младенец, в руках матери. Только она может удовлетворить все его потребности. Я предоставляю тебе шанс сейчас стать таким же сильным и влиятельным, как эта мать, вбить ему в голову страх и уважение. Ты можешь делать с ним все, что хочешь, бить, трахать, мусолить его член, или можешь не делать с ним ничего и смотреть, как он будет со слезами умолять тебя наказать его. Это удивительно возбуждает, наблюдать подобное разрушение личности, тебе это понравится. Ты получишь Юргена, получишь его всего до конца, как ты и хотел, и ты спасешься, спасешься благодаря его падению. Ну так что? Ты согласен? Оллард отрицательно покачал головой. Он хотел получить Юргена всего, до конца, но он не хотел получить его таким – безмозглым младенцем, который ищет только одного – укрыться в объятиях более сильного существа-матери, и платить за это собственным унижением. Он хотел другого Юргена, того коварного, порочного и удивительно красивого, ради которого хочется унижаться самому. Хаган смотрел на него удивленно, не в силах понять своим разумом садиста, как можно отказаться от такого щедрого предложения. Затем в его светлых глазах промелькнула жалость, но лишь на мгновение. Через секунду его лицо ожесточилось, и он весь словно подобрался, как хищник перед прыжком. Вся мощь его власти и силы внушения обрушились на Олларда, и придавили его к земле. Он мог только вяло барахтаться, как уродливая рыбина на дне морских глубин. Все было не так, не только в этой комнате, но и во всей вселенной, воздух словно сгустился и задрожал от вибраций голоса Хагана: - Ну раз ты отказался стать господином, значит ты согласился стать рабом. Олларду показалось, что он уже слышал эту фразу раньше, и кожа его покрылась мурашками. - Освободи его, - холодно приказал Хаган, кивая на Юргена, и Оллард, тут же подчинился: торопливо развязал парню руки и вытащил кляп изо рта. Вибратор Юрген дрожащими пальцами извлек из себя сам. Его взгляд приобрел немного осмысленное выражение, и когда Оллард помог ему подняться, Юрген дрожащим голосом еле слышно прошептал: - Спасибо. Это и было то, ради чего Оллард отказался от себя. А потом они вдвоем раздели его, усадили на стул, раздвинув ноги, и Хаган собственноручно привязал его ступни к его ножкам кожаными ремнями, это пока Юрген обливая Олларда слезами, неловко и грубо целуя, привязывал его руки. - Спасибо, спасибо… - все повторял он. Когда все было готово, Юрген скорчился и, просунув голову у Олларда между ног, начал лизать его промежность, яички и анус, полностью игнорируя его уже крепко налитый кровью член. Он впервые ласкал его так мучительно и сладко, внутри Олларда все словно сжималось и скрючивалось от нарастающего возбуждения, он зажмурил глаза, стараясь не смотреть на Хагана, который, сложив руки на груди, стоял тут же рядом и глядел на него с нескрываемым презрением. Оллард стонал от удовольствия, ощущая эти прекрасные губы, этот язык на своих яйцах. Когда они игриво коснулись основания члена, он сделал движение бедрами, пытаясь склонить Юргена к тому, чтобы он взял его член в рот и помог ему достичь долгожданного оргазма, но в эту же секунду получил сильную оплеуху. - Сиди ровно! – рявкнул Хаган, весьма некстати напоминая ему о том, что он все это время спокойно лицезрел его в этом унизительном положении. Оллард покраснел до слез, его как будто окатили кипятком, и послушно замер на стуле, наблюдая за Юргеном, который щекоча языком промежуток между анусом и мошонкой, осторожно вставлял ему палец в задний проход. Он уже чувствовал подобное раньше… Это унизительное ощущение чего-то чужеродного там, внутри него, не было для него новым. Впервые он испытал это несколько лет тому назад, когда проходил ежегодный медосмотр при университете, и урологу (его сердитое лицо и красноватые белки прочно врезались Олларду в память) вздумалось проверить его простату – сама по себе эта процедура была вполне обыкновенной и практически безболезненной. Уролог – был мужчиной довольно крупным, такими же были и все члены его тела, а короткие волосатые пальцы на которые он проворно натянул латексные перчатки были толстыми как сардельки. - Глубокий вдох, - скомандовал врач, когда Оллард сгорая от стыда, подставил ему свой голый, покрытый гусиной кожей зад, и грубо вонзил в него свой твердый покрытый латексом палец, стал шарить им там, внутри, словно выискивая что-то, и найдя это самое, так необходимое ему место, несколько раз на него надавил, вызывая этим самым непреодолимое желание помочиться, наравне со странным, довольно приятным ощущением. Это приятное ощущение вызывали теперь пальцы Юргена, который к удовольствию Олларда не имел ничего общего с тем хмурым, грубым врачом. Удовольствие только усиливалось благодаря его горячему языку, который теперь к своему обычному маршруту добавил еще и головку члена, словно в качестве поощрения того, что Оллард не в состоянии произнести ни слова, всей своей чувственностью отвечал на ласки Юргена, сильнее раздвигал ляжки и ерзал на стуле, прося его всунуть в него еще больше пальцев, запихнуть их еще глубже. И когда он был доведен до исступления, совершенно раздавлен, полностью порабощен и мог мечтать только об оргазме, Юрген покинул его. Лишенный так необходимого ему источника удовольствия, Оллард растерянно открыл глаза и обвел взглядом комнату, медленно осознавая в каком положении он находится. Он сидел привязанный к стулу, с разведенными бледными ляжками, весь напоказ перед Юргеном, с которым он занимался сексом, которым он восхищался, которого он любил и ради которого он пошел на все это, а рядом с ним Хаган – рыжий, уродливый, и одновременно прекрасный, в одних узких кожаных штанах, весь покрытый веснушками. Он осознавал всю нелепость своего нынешнего положения, и в то же время не мог протестовать, и совершенно не знал как быть и что ему делать. Его сердце, в преддверии грядущего обморока удовольствия, все сильнее накачивало кровь к его голове и члену, оно бешено ухало в груди, стучало в висках, раздувалось и готово было лопнуть. Он больше не принадлежал сам себе. Он знал, что Юрген не придет к нему на помощь, ведь Оллард должен был страдать. Он должен был унижаться сейчас, для того, чтобы Юрген не унижался потом. Это была цена его любви, и он готов был ее заплатить. Но было здесь и еще кое-что… Хаган сел на стул прямо напротив связанного и возбужденного Олларда, а Юрген опустился перед ним на колени и стал лизать подошвы его грубых ботинок. Рыжий садист холодно смотрел на них обоих, на беспомощного жалкого Олларда и на подобострастного Юргена, который вылизывал его ботинки с каким-то бешеным усердием маньяка, щедро сдабривая их слюной. - Я чувствую, как у меня встает. Если ты хорошо поработаешь сейчас, я дам тебе пососать кое что получше… - пробормотал Хаган жмурясь от удовольствия, и Оллард не в силах больше выдерживать это зрелище, отвел взгляд. - Если ты еще раз отведешь глазки, Оллард, будешь привязан к этому стулу на всю оставшуюся ночь и на весь следующий день, ты будешь сидеть здесь абсолютно один и изнывать от одиночества. Так что, советую тебе смотреть на меня с Юргеном и получать удовольствие. Юрген уже выпростал его член из кожаных штанов, и принялся в причмокиванием энергично насасывать его. Оллард сначала с отвращением отвел глаза, но потом, словно спохватился и, вспомнив угрозу Хагана, стал терпеливо смотреть, чувствуя себя подавленным как никогда. Внезапно он осознал то, что от него прежнего остались только руины. Руины и опустошение. Он чувствовал, как все внутри него гниет и разлагается, и причиной тому был не Хаган, который так жестоко давлел над ним сейчас, и даже не Юрген, который завладел его душой и телом. Причиной тому был он сам, его молчаливая покорность, заклание чужому отчаянию, которое вызвало в нем это темное желание быть подчиненным, покоренным и униженным. Желание стать верным псом, для которого нет реальности, для которого рабство – есть высшее состояние.